Почему Ирак не может победить "Исламское государство"?

Ирак переживает очередной всплеск нестабильности. По стране прокатилась волна социальных протестов против действующей власти. 
Среди демонстрантов есть убитые и раненые. Параллельно не утихает скандал вокруг результатов майских выборов в парламент страны. На фоне рекордно низкой явки в 44,5% сразу в нескольких провинциях были зафиксированы серьезные нарушения. В Киркуке протесты против результатов выборов вылились в столкновения. И хотя демонстрацией силы и щедрыми обещаниями руководство страны сумело усмирить протестующих, по крайней мере, на время, то решить проблему "Исламского государства" правительству аль-Абади, как и до этого правительству аль-Малики, оказалось не под силу. После рекордного снижения активности в апреле этого года (он стал самым спокойным месяцем в Ираке со времен свержения режима Саддама Хусейна в 2003 г.) в мае отряды ИГ возобновили атаки с новой силой.
У Багдада есть примеры успешного замирения внутренних политических противников. 
Иракский Курдистан долгое время был одним из основных раздражителей для центрального правительства. Стремление курдов к независимости угрожало монополии Багдада на власть в стране. Однако после неудачной попытки самоопределиться в сентябре 2017 г. курды не только потеряли захваченный в момент растерянности и слабости центральной иракской власти в 2014 г. Киркук с его богатейшими месторождениями нефти, но и попали в еще более крепкую зависимость от решений Багдада. В октябре 2017 г. центральное правительство силой вернуло город и два крупнейших нефтяных месторождения Баи Хассан и Авана Доме, которые вместе давали порядка 45% всей нефти Иракского Курдистана. 
Более того, в качестве наказания за сепаратизм центральное правительство прекратило выплату зарплаты государственным служащим на территории региона и заблокировало работу иракских банков в Курдистане. В результате правительство Курдистана вынуждено было пойти на переговоры с Багдадом о возобновлении сотрудничества. Комбинация из военной силы и дипломатии помогла центральному правительству выйти победителем из противостояния с курдами.
Аналогичная ситуация с другим ключевым политическим игроком — шиитской оппозицией. Успех шиитских политиков и партий на выборах укрепил их позиции в политическом раскладе Ирака. Однако, даже имея поддержку людей и военную силу в виде отрядов ополчения, оппозиция не готова идти на обострение конфликта с центральной властью. Предоставив шиитской оппозиции доступ к легальной политике, начав процесс интеграции отрядов "Хашд аш-Шааби" (или "Силы народной мобилизации", вооруженное ополчение, состоящее преимущественно из мусульман-шиитов) в государственные силовые структуры, Багдад сумел избежать усиления радикалов и сохранил монополию на применение силы. 

Кроме того, на стороне центрального правительства — заступничество США. Угроза нового силового вмешательства американцев не позволяет наиболее радикальным из оппозиционеров рисковать ради призрачных шансов повторить опыт соседнего Ирана в построении религиозного государства. В итоге, используя кнут (применение армии и спецподразделений, иностранных военных) и пряник (создание 10 тыс. рабочих мест в протестующей Басре, огромные бюджеты на поддержание проектов в южных регионах, лояльных оппозиции), Багдад умело блокирует потенциальную опасность со стороны шиитских радикалов.
Но даже имея за плечами такой опыт успешного усмирения несогласных, Багдад непреклонен в вопросе борьбы против ИГ и его потенциальных (часто мнимых) сторонников среди суннитского населения страны. Освобожденные силой провинции Анбар, Дияла, Нейнава, с ее жемчужиной и когда-то одним из прекраснейших городов Ближнего Востока — Мосулом, спустя многие месяцы остаются в руинах. Местное население, сильнее всех пострадавшее от террористов и войны с ними, намеренно лишено легальных инструментов защиты своих интересов. 
По результатам выборов в четырех провинциях — Дияла, Салахаддин, Нейнава и Анбар, населенных преимущественно суннитами, отменили итоги голосования в лагерях для перемещенных лиц из-за подозрений в фальсификации. Потеряв дома, лишившись права голоса, сунниты Ирака теряют надежду на помощь государства, что только играет на руку радикалам, обещающим вернуть им уважение путем жестокости, террора и насилия.
Провозглашенная в декабре 2017 г. победа над "Исламским государством", как оказалось, была скорее политическим пиаром, чем реальной констатацией ситуации. Спустя восемь месяцев — 4 июля 2018 г. — премьер-министр анонсирует новую военную операцию против ИГ. Багдад для борьбы против мобильных отрядов исламистов вынужден обращаться за поддержкой к курдам, откровенно не самому надежному союзнику. Целью операции "Месть за мучеников" стала зачистка территории восточнее трассы Дияла — Киркук от нападающих с завидной регулярностью отрядов ИГ. Однако эффективность данной операции сомнительна. 
Группы исламистов довольно легко ускользают от военных, атакуя с новой силой в других районах, как это случилось в районе горы Махмур, юго-восточнее Мосула, где отряд ИГ чуть ли не впервые с лета 2014 г. устроил масштабную засаду на силы пешмерга. Действуя небольшими группами на огромных территориях, от Фаллуджи и Рамади на западе до Мосула на севере, границы с Ираном на востоке и северных окраин Багдада на юге, небольшие отряды ИГ неуловимы для традиционных действий военных и шиитской милиции. 
Потеряв территории на ирако-сирийской границе, боевики ИГ в очередной раз сменили стратегию. Отказавшись от удержания городов любой ценой, как это было в Мосуле, они разбили оставшиеся крупные силы на мелкие мобильные группы, действующие автономно. Изменилась и география нападений. Если в начале года основными оперативными районами для действий ИГ были пустынные территории провинции Анбар, районы провинций Бабиль, Багдад и Нейнава, то по мере перегруппировки активность террористов перекинулась в центральный Ирак, а точнее в провинции Дияла, Салахаддин и Киркук. Здесь, используя удобный ландшафт (горные районы провинции Киркук и густые пальмовые рощи вдоль реки Дияла) и традиционную межнациональную и межконфессиональную вражду, ИГ, начиная с мая, постоянно наращивает свою активность. 
В провинции Киркук за июнь 2018 г. ежедневно происходило в среднем 1,8 инцидента (56 атак за 30 дней, 96 погибших). Самыми громкими из них стали засады на трассе Багдад — Киркук, в результате которых в плен к ИГ попало несколько солдат иракской полиции и "Хашд аш-Шааби". В провинции Дияла в июне был зафиксирован 51 инцидент, в результате погибло 115 человек. Еще 42 атаки произошли в провинции Салахаддин. В июне в провинции погибло 99 человек.
Судя по динамике активности ИГ, впору говорить о новой, уже третьей по счету редакции проекта "Исламского государства". В 2006 г. соратники убитого иорданского террориста, лидера "Аль-Каиды в Междуречье" Абу Мусада аз-Заркави провозгласили создание "Исламского государства Ирака". Но уже через несколько месяцев радикалы вынуждены были бежать с контролируемой территории под напором восстания местных суннитских племен и новой масштабной операции американских военных. Сохранив базы на пустынной территории на западе Ирака, боевики ИГИ ушли в подполье, совершая теракты и партизанские вылазки против солдат коалиции и иракских силовиков. 
В 2013 г., окрепшие и получившие подкрепление благодаря участию в гражданской войне в Сирии, оставшиеся члены ИГИ меняют свое название и стратегию, переключаясь на масштабные военные операции по обе стороны ирако-сирийской границы. И вот уже в третий раз, потеряв все подконтрольные с 2014 г. города в Ираке, ИГ меняет стратегию, сохранив при этом как поддержку среди местных, так и оперативные базы в пустынных районах Ирака и Сирии. 
Возникает естественный вопрос: почему правительству Ирака, несмотря на огромные военные бюджеты, помощь сильнейшей армии мира и высокую мотивацию солдат в борьбе против ИГ, так и не удалось до сих пор его уничтожить? По моему мнению, причина этого кроется в том, что Багдад самозабвенно следует продемонстрировавшей свою неэффективность стратегии "жесткой силы", пытаясь решить проблему исключительно военными методами. 
В результате такой близорукости наполовину разрушенный, опустошенный Мосул, освобожденный год назад, вновь стал укрытием для групп ИГ, а сотни тысяч местных жителей продолжают жить в лагерях беженцев, оставшись без помощи государства и надежды на скорое возвращение домой. Отчаяние и безнадежность среди суннитского населения страны создают благоприятные условия для вербовки и поддержки ИГ. 
Иракское правительство, используя кнут и пряник для усмирения протестов в Басре или охлаждения аппетитов курдов, почему-то упорно игнорирует эту старую как мир стратегию в борьбе против ИГ. Хотя опыт американцев, решавших подобные проблемы десять лет назад, продемонстрировал ее эффективность. За период с 2003 по 2011 г. в Ираке было как минимум три успешных примера снижения уровня насилия и повстанческой активности благодаря используемым американцами решениям. Два из них — на локальном уровне, а третий позволил переломить хребет вооруженному сопротивлению и почти полностью уничтожить террористов в 2007—2008 гг.
Первый пример — это успешное замирение Мосула в 2003 г. генералом Петреусом, командующим в то время 101-й воздушно-десантной дивизией. После свержения Саддама город, в котором компактно проживали мусульмане-сунниты, мусульмане-шииты, курды, туркоманы, евреи и христиане, превратился в арену кровной мести и жестокого соперничества за власть. 
Решая проблему, Петреус вместо военных методов сделал ставку на "мягкую силу". Он просто покупал лояльность местного населения и племенных шейхов. Либо напрямую, раздавая деньги в качестве помощи, либо опосредованно — через финансирование гуманитарных проектов. За первые полгода Петреус из средств предоставленного в его распоряжение Фонда экстренного реагирования потратил более 50 млн долл. на финансирование 5000 различных проектов и инициатив. За такую щедрость местные арабы прозвали генерала "царем Давидом". 
Помимо этого Петреус демонстрировал уважение и почтение к традициям и прошлому опыту иракцев. Так, получив из Багдада скандально известный приказ Пола Бремера (главы переходной администрации оккупационных сил в Ираке) разогнать по домам офицеров иракской армии, Петреус устроил им настоящую почетную прощальную церемонию (офицерам армии противника, на минуточку), раздавая медали и предлагая вступить в новые формирования для поддержания порядка. 
Такой подход принес свои плоды. Многонациональный Мосул, в котором в течение всего 2003 г. кипели страсти, перерастающие в уличные бои, в руках Петреуса стал относительно спокойным и стабильным городом. Правда, после того, как 101-ю дивизию вывели из провинции, а дело Петреуса никто не захотел продолжить, город попал под контроль повстанцев в 2004 г. Потеря на время Мосула и бойня в Фаллудже заставили американцев выработать единую стратегию для борьбы с повстанцами, противником малоизученным и непонятным. 
Второй пример успешного замирения — это история борьбы с повстанцами в Таль-Афаре. Нынешний советник Трампа по национальной безопасности МакМастер тогда командовал 3-м кавалерийским полком и столкнулся с межконфессиональной войной в городе Таль-Афар в провинции Нейнава, на севере Ирака. 
Для военного усмирения 80-тысячного города американцы перебросили пополнение в 4 тыс. бойцов, треть из которых были иракцы. Но вместо того, чтобы лезть напролом и усмирять стороны оружием, как это попытался сделать генерал Мэттис в Фаллудже, МакМастер решил опробовать свои методы борьбы с повстанцами. Солдаты начали постепенно охватывать город сетью блокпостов, шаг за шагом приближаясь к его окраинам. Перед началом продвижения полковник лично встречался с лидерами каждой общины, обещая им порядок и уважение по отношению к гражданским. Меры не применялись даже против тех племенных шейхов, о которых было точно известно, что они сотрудничают с повстанцами. Для обеспечения порядка внутри города МакМастер ввел совместные американо-иракские патрули. Любое повреждение имущества местных жителей при обысках или во время рейдов компенсировалось. 
В результате уже в феврале 2006 г., спустя 9 месяцев после начала операции, количество атак в Таль-Афаре уменьшилось со 170 до 20 в месяц. Повстанцы вынуждены были покинуть город под давлением местного населения, уставшего от войны. 
Третий пример — это уничтожение сети "Аль-Каиды" в провинции Анбар. В 2006 г. МакФарланд, в то время командующий бригадой в Рамади (в 2015 г. он возглавит силы Глобальной коалиции против ИГИЛ), на свой страх и риск поддержал порыв племенных шейхов бороться против террористов и запустил процесс формирования племенного ополчения, получившего название "Сыновья Ирака". 
Эти отряды ополчения, оплачиваемые и тренируемые американцами, несмотря на противодействие Багдада, оказались одним из успешнейших решений в борьбе против террористов. Благодаря привлечению к борьбе вчерашних противников из числа местных, американцам за полгода операции удалось установить фактический контроль над большей частью провинции Анбар, снизить количество инцидентов с 20 в день в январе 2006 г. до одного-двух в неделю в мае того же года. В августе 2006 г. в Рамади, столице провинции, в течение 80 дней не было ни одной атаки или теракта. 
Опыт американцев в Ираке показал, что исключительно военными методами победить террористов невозможно. Попытка остановить сопротивление через запугивание и унижение приводит только к его усилению. Борьба с повстанцами/террористами требует сбалансированной стратегии, где военные методы комбинируются с гуманитарными, — с целью возвращения лояльности населения, которое нейтрально или даже поддерживает террористов. Такая стратегия должна учитывать то, что война с повстанцами будет длительной, затратной и непопулярной. Но победить в ней реально.


https://zn.ua/intern…2018_.html