Начало "Белого террора - ноябрь 1917 года"
37,625
130
|
AndreyK-AV ( Практикант ) |
| 29 авг 2018 11:58:58 |
"БЕЛЫЙ" ТЕРРОР НА СЕВЕРЕ РОССИИ (продолжение)
новая дискуссия Дискуссия 239
"БЕЛЫЙ" ТЕРРОР НА СЕВЕРЕ РОССИИ (продолжение)
План вторжения на Север, принятый в Версале, позже детализирует главнокомандующий войсками союзников в этом районе английский ген. Э. Айронсайд. Когда интервенция была уже в разгаре, он в интервью корреспондентам в захваченном Архангельске (июнь 1919 г.) с солдатской прямотой заявит: "План этот очень простой и сводится к тому, чтобы использовать летнее время для перенесения базы русской национальной армии из Сибири в Архангельск". Владивосток в этом отношении представлял для союзников, из-за огромной удаленности от Западной Европы, чрезвычайные неудобства. "Из Англии в Архангельск, - заявлял генерал, - теперь морем нужно всего 8 дней для перевозки людей, снаряжения, грузов и т. д. Вы понимаете, какая экономия времени и сил и выгоды материальные, стратегические и другие получаются от перевода базы из Сибири в Архангельск. Ни расстояния, никакие другие соображения, международные, союзные и национальные, не могут больше влиять на получение вовремя всего необходимого на фронт Колчака. И теперь, как только явится вторая часть добровольческого отряда (речь идет о двух британских добровольческих бригадах общей численностью около 8 тыс. человек, высадившихся в Архангельске в мае-июне 1919 г. - Авт.), я двинусь по реке на Котлас, который я непременно возьму, - я в этом уверен" 9 .
То, что недосказал Айронсаид о планах союзников, выболтал ген. Троган, командир одной из упомянутых английских бригад. В листовках, обращенных к красноармейцам Северного фронта с призывом сдаваться в плен, он лихо угрожал: "Всех сопротивляющихся будем косить, как траву. В бою пощады нет". И заключал: "Мы пойдем вперед на соединение с сибирскими войсками. Мы дойдем и до Москвы, если надо будет, - дальше" 10 .
В ноте N 31, конечно же, имелась ссылка на призыв "российской общественности", точнее - "пятой колонны" Антанты, о военной помощи. "С занятием данных портов (то есть Мурманска и Архангельска. - Авт.), - говорится в этом документе, - нас торопят не только представители союзников в России, но и большинство русских партий. Такая операция является необходимым следствием союзной интервенции в Сибири" 11 . Красноречивое признание версальских стратегов! Что "большинство русских партий" воли большинства населения не выражали, об этом авторы ноты, разумеется, знали, но им очень нужно было хоть какое-то прикрытие
агрессии. И в их стане нашелся человек, который прямо указал на фарисейство этих ссылок. Это был американский консул в Архангельске Ф. Коул. Еще до принятия ноты N 31 он в письме послу США в России Д. Френсису, ярому поборнику интервенции, писал: "Интервенция не может рассчитывать на активную поддержку русских"; антисоветские партии "дискредитировали себя и теперь стремятся вернуть власть". Консул прямо заявлял: "Их приглашение вступить в Россию не является приглашением от русского народа. Они столь же скверно выражают настроения русского народа, как и год назад". В письме содержалось провидческое предупреждение зачинщикам интервенции: "Если мы войдем в Россию и будем продвигаться вглубь, мы потерпим неудачу" 12 . Ф. Коул напомнил, чем кончались подобные попытки завоевания в прошлом. Но к трезвому голосу разума ни Френсис, ни правители в Вашингтоне, Лондоне и Париже не прислушались.
Кроме фальшивых ссылок на просьбу "большинства русских партий", в ход была пущена не менее лживая версия, будто союзная интервенция призвана защитить государственную целостность России от германской агрессии на Севере. Как будто в сейфах правительств Англии и Франции не лежали карты о раздроблении России по соглашению от 23 декабря 1917 г. Просто одна воюющая коалиция стремилась опередить в захватах другую. Это особенно стало ясно, когда Германия капитулировала. Союзники не только не ушли с Севера и других оккупированных ими районов, но и усилили "там свое военное присутствие. Ген. Деникин, возмущенный столь двуличной политикой правительств Запада по отношению к целостности России, в одном из официальных протестов представителям союзников гневно вопрошал: "С чем пришли к нам союзники? На помощь ли истекающей кровью России или с целью оккупации, со всеми проистекающими из нее тягчайшими для нас последствиями?" 13 .
...Почти 100 лет прошло с тех пор, а нынешняя "Антанта", то есть блок НАТО, продолжает по отношению к России ту же коварную политику "разделяй и властвуй". Увы, она остается неизменной. И найдется ли в России государственный деятель, который подобно ген. Деникину задастся вопросом: "С чем идет к нам НАТО?.."
Реализация интервенции на Севере началась еще до принятия ноты N 31 захватом Мурманска методом "ползучей контрреволюции". По этой части у англо-французских колонизаторов имелся богатый опыт насаждения своей агентуры в районах предполагаемой оккупации. Такую агентуру на Мурмане им удалось заполучить в лице предательской верхушки Мурманского Совета, Центромура (органа моряков мурманского отряда флотилии Ледовитого океана и береговых частей) и Совета железнодорожников (Совжелдор). В руководстве Мурманским Советом к весне 1918 г. оказались "свои люди" Антанты типа нынешних Горбачева, Яковлева и иже с ними. На пост председателя Совета пробрался печально известный А. М. Юрьев (Алексеев), его сообщниками являлись царский ген. Н. И. Звегинцев, присяжный поверенный В. М. Брамсон, морской офицер Г. М. Веселаго. В Цетромуре заправлял правый эсер М. А. Ляуданский, в Совжелдоре тон задавал левый эсер Л. Лукьянов. Метаморфоза в руководстве названных органов произошла по той причине, что к весне 1918 г. Мурман по демобилизации покинули тысячи матросов и солдат, уехала также значительная часть рабочих - строителей порта и Мурманской железной дороги. С уходом наиболее революционно настроенной части населения полуострова социальная база Совета, Центромура и Совжелдора значительно ослабла. К тому же по разным причинам Мурман покинул ряд большевистских руководителей - бывший председатель Мурманского Совета С. И. Архангельский, руководитель Центромура С. Л. Самохин и другие опытные работники. Этим без промедления воспользовались тайные и явные противники Советской власти. Группировка во главе с Юрьевым, естественно, попала в поле зрения представителей союзников, которые шаг за шагом проталкивали ее к власти. Этим усиленно занимался штаб небольшой группы судов под командованием английского контр- адмирала Т. Кемпа. С 1915 г. они официально охраняли в Мурманском порту военные грузы, доставленные сюда союзниками в ходе войны. Но после установления Советской власти штаб Кемпа занялся совсем другим делом - подготовкой на Мурмане плацдарма для будущей интервенции. Уже 2 марта 1918 г. с подачи штаба на заседании представителей Мурманского Совета, Центромура и Совжелдора удалось провести так называемое "Словесное соглашение" о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края от германской агрессии. Для прикрытия предательства группировка во главе с Юрьевым использовала свое несогласие с заключением Брестского мира. В действительности (как показало время) преследовалась совсем другая цель - отторгнуть Север от Советской России и превратить его в базу для развертывания широкомасштабной интервенции. Кемп мог быть доволен: первый шаг в этом направлении был сделан, "легитимное" прикрытие намечаемой агрессии получено.
В прислужничестве союзникам группировка Юрьева идет еще дальше. Чтобы иметь под своим контролем не только Мурманск, но и весь край, она 23 марта проводит решение о преобразовании Мурманского Совета в краевой, председателем которого становится, конечно же, Юрьев, военный отдел берет в свои руки ген. Звегинцев, гражданское управление - Брамсон, управление делами Крайсовета - Веселаго, Крайсовет фактически пособничает Кемпу, послушно исполняя поручения последнего. О своих закулисных действиях предатели откровенничали, уже находясь в эмиграции. Так, ген. Звегинцев подтвердил, что он и его сообщники в марте 1918 г. провели переговоры с Кемпом, французским капитаном Лагатинери и американским капитаном Мартином, настаивая на быстром наращивании военного присутствия союзников на Мурмане. Кемп и его штаб, разумеется, полностью поддержали это предложение, запросили Лондон и Париж и получили оттуда "добро" 14 . На переговорах Звегинцева и Веселаго с Кемпом, состоявшихся 13 - 14 мая, контр-адмиралу вручили совместную петицию, в которой говорилось: "По нашим соображениям, окончательное решение (о масштабной интервенции. - Авт.) должно быть принято не позже двух недель" 15 . Заговорщики очень боялись, что их двойная игра в отношениях с Москвой будет раскрыта, и потому спешили укрыться за надежной стеной иностранных штыков. Поэтому в депешах в Лондон Кемп, по свидетельству Звегинцева, торопил свое правительство не медлить, ибо Москва могла заменить руководство Краевого Совета на надежных людей, и план рухнет 16 .
Ллойд Джордж, Клемансо и Вильсон не менее своих марионеток спешили оккупировать Север России. Именно в это время в Версале принимается нота N 31 о захвате Мурманска и Архангельска. В Мурманск один за другим прибывают корабли союзников с войсками, в конце июня в порту уже находились: английские линкор "Глори", крейсер "Аттентив" и авианосец "Наирана"; французский крейсер "Адмирал Об"; американский крейсер "Олимпия" и ряд других военных и транспортных судов 17 . В конце мая сюда прибыл воинственно настроенный британский генерал Ф. Пуль, ставший первым главнокомандующим войсками союзников на Севере. Чуть позже появился британский ген. Ч. Мейнард, возглавивший войска интервентов на Мурманском направлении. Общая численность оккупационных войск к середине июля составила уже около 13 тыс. человек. Подготовка к выполнению ноты N 31 шла полным ходом.
15 июня Наркоминдел Советской республики выступил с решительным протестом против столь вопиющего беззакония и потребовал незамедлительно убрать войска стран Антанты с суверенной советской территории 18 . Но похвалявшиеся своей приверженностью демократии и законности правители Запада демонстративно игнорировали советский протест, более того, они подтолкнули Юрьева и К o принять 30 июня на заседании Краевого Совета, Центромура и Совжелдора беспрецедентное решение о не подчинении Советскому правительству и о полном одобрении действий интервентов. 7 июля стороны оформили это решение в виде официального договора. Пуль и Кемп рукоплескали такому "подарку", хотя хорошо понимали, что подобные общегосударственные вопросы местные органы решать не вправе. Ввиду столь вызывающего предательства государственных интересов Совнарком объявил Юрьева вне закона.
О двурушничестве этого человека откровенно поведал один из его сообщников, ген. Звегинцев: "Положение становится все труднее. Нажим из Москвы все усиливается. В добром согласии с Кемпом, Лагатинери и Мартином мы всячески изворачиваемся и, ежедневно рискуя жизнью, продолжаем упорно идти к намеченной цели. Даже в день провозглашения подписанного договора с союзниками и отделения от большевиков по стратегическим соображениям ведется разговор по прямому проводу, что позволяет нам без боя захватить линию железной дороги на 100 верст южнее Сорок..." 19 .
Ген. Пуль, как опытный колонизатор (участвовал в англо-бурской войне), относился к изменникам с плохо скрываемой брезгливостью. Хотя публично он похваливал их за измену, но в секретных докладах в Лондон высказывался об этих людях весьма нелицеприятно. Так, в донесении в военное министерство от 5 июля он писал: "Сейчас, порвав с Москвой, они (главари Краевого Совета) осознали свою зависимость от нас и будут все более и более сговорчивы". А в другой депеше в Лондон генерал еще более откровенен: эти деятели себе "надели веревку на шею, и, если они будут колебаться, я смогу заставить их быть твердыми" 20 .
Предательство верхушки Краевого Совета вызвало бурное возмущение среди тех, кто еще оставался верен Советской власти. Взбунтовался Центромур. Среди его делегатов еще жив был революционный дух. Состоявшееся 11 июля заседание Центромура после жарких дебатов осудило изменническую политику верхушки Краевого Совета и образовало специальную комиссию по расследованию деятельности Юрьева и К, надеясь отстранить их от руководства. Противная сторона, почувствовав опасность, отреагировала неза-
медлительно. В тот же день было инсценировано покушение на Веселаго, приписанное центромуровцам. По приказу Звегинцева взбунтовавшийся Центромур был арестован, а его опору - крейсер "Аскольд" - окружили боевые корабли интервентов и под дулами орудии разоружили его команду; многих активистов засадили в тюрьму, часть выслали за пределы края. Над крейсером был поднят английский флаг. Пуль и Кемп преподали урок демократии по- английски.
Подобно Центромуру подвергся разгрому и Совжелдор. "Крамолу" искореняли привычным способом - обысками, провокациями, арестами. Но "крамола" казалась неискоренимой. 25 июля, несмотря на осадное положение, состоялся многолюдный митинг рабочих и служащих Базстройки, Портстройки и Кольской базы. Он вылился в грозный протест против оккупантов и их пособников. Ответ властей был предельно жестким. Чтобы ни у кого не оставалось иллюзий в отношении установленного режима, интервенты и Краевой Совет опубликовали совместное "разъяснение": "Генерал Пуль и генерал Мейнард хотят, чтобы всем было совершенно ясно, что все служащие и рабочие должны беспрекословно подчиняться Краевому Совету... Всякое противодействие распоряжениям законных властей будет караться по всей строгости военного времени и осадного положения. И впредь никакие митинги и выступления, подобные вчерашнему, не будут допускаться" 21 .
Овладев при пособничестве "пятой колонны" Мурманском, интервенты устремились по Мурманской железной дороге на юг. Им удалось захватить Кандалакшу, Кемь, Сороку, Сумской Посад. Ген. Мейнарду уже мерещилось триумфальное вступление в Петроград. Но на р. Онда советские отряды остановили продвижение оккупантов. И на захваченной территории войска союзников не замедлили продемонстрировать, зачем они явились на Советский Север, ринувшись громить органы народной власти, преследовать их сотрудников и всех подозреваемых в нелояльности к оккупационному режиму. Вслед за ликвидацией Центромура и Совжелдора последовал роспуск Мурманской флотилии и береговых частей. Многие суда были захвачены оккупантами и укомплектованы их командами. Были разогнаны Советы в Кандалакше, Кеми, Сороке и на других станциях, разоружены отряды железнодорожной охраны и местные красноармейские подразделения. Для захвата Кеми был задействован даже английский крейсер "Аттентив", который подверг станцию обстрелу и высадил десант. Командующий мурманской группировкой ген. Мейнард сообщал из Кеми в британское военное министерство: "Мы задержали около 100 большевиков, покушавшихся против союзников и Мурманского Совета, и содержим их под стражей" 22 .
С июля 1918 г. волна арестов прокатилась по всему полуострову. В руках захватчиков оказались члены Центромура Г. И. Радченко, П. И. Коваленко, П. П. Поппель, председатель судового комитета "Аскольда" Федоров, комиссар Центромура в Кандалакше И. Полухин, руководитель Совжелдора С. Д. Седов, секретарь Кольского подрайонного комитета Г. В. Сироткин, командир отряда чрезвычайной охраны железной дороги Л. Н. Комлев; в Кандалакше - руководители местной власти И. О. Лоико, Н. Д. Курасов, В. Н. Колесов и М. И. Иванов; в Кеми - Р. С. Вицуп, А. А. Каменев и П. Н. Малышев и много других советских работников. Контрразведка вела усиленный розыск бывшего председателя Мурманского Совета С. И. Архангельского, председателя Мурманского Совжелдора И. Б. Ярославцева, его заместителей. Поморцева и Я. Зыкина, председателя Александровского Совета Державина, комиссара Мурманского Совета в Александровске Т. Д. Аверченко, председателя кандалакшского Совета М. М. Кошелева. Списки намеченных жертв ежедневно удлинялись 23 .
Тюрьмы полуострова были набиты арестованными. "Посадочных" мест не хватало, пришлось открыть 13 новых тюрем в элементарно неприспособленных местах. Так, тюрьма на Печенге, откуда рукой подать до Северного полюса, была устроена в пещерных гротах, вырубленных в скале и огороженных колючей проволокой. Ее узники лежали в неимоверной тесноте прямо на каменном или земляном полу. В Мурманске пришлось создать 5 новых мест заключения, и под плавучую тюрьму приспособили даже устаревший линкор "Чесма", в трюмах которого заключенные содержались в нечеловеческих условиях 24 . Устраивали концлагеря, как наиболее "экономный" способ изоляции "подозрительных". Такие лагеря создали в Мурманске, Кандалакше, Кеми. В них за колючей проволокой, под открытым небом, несли свой тяжкий крест сотни граждан, не совершивших никакого преступления, мучительно страдая от болезней, голода и холода. Дневной рацион питания составляли 2 - 3 галеты, горсть костной муки и кружка воды.
Как непременный спутник оккупации, сразу же начали действовать и военно-полевые суды во главе с британскими офицерами. Новоявленная Фемида европейского образца вершила суд и расправу действительно с завязанными глазами, то есть карала без разбора всех, кто казался ей "сомнительным". Либерализмом она не страдала. Арес-
тованные стандартно приговаривались к тюремному заключению или к смертной казни 25 .
Поскольку на Мурманском направлении наступление группировки войск ген. Мейнарда захлебнулось, главное внимание было сосредоточено на подготовке к захвату Архангельска. На мурманский вариант оккупации "тихой сапой" здесь рассчитывать не приходилось - Архангельский Совет возглавляли стойкие большевики, поэтому интервенты и их агентура из белогвардейского подполья взяли курс на вооруженный захват города. Мозговым центром подготовки операции стали посольства союзников в Вологде. Американский посол Д. Френсис, французский посол Ж. Нуланс и британский поверенный в делах Ф. Линдлей в июне-июле 1918 г. трудились над обеспечением поставленной цели день и ночь. Здесь постоянно принимались, инструктировались и снабжались деньгами представители антибольшевистского подполья, согласовывалось взаимодействие между войсками интервентов на Мурмане и вооруженными отрядами подполья, отсюда шли на запад доклады о "проделанной работе".
План вторжения на Север, принятый в Версале, позже детализирует главнокомандующий войсками союзников в этом районе английский ген. Э. Айронсайд. Когда интервенция была уже в разгаре, он в интервью корреспондентам в захваченном Архангельске (июнь 1919 г.) с солдатской прямотой заявит: "План этот очень простой и сводится к тому, чтобы использовать летнее время для перенесения базы русской национальной армии из Сибири в Архангельск". Владивосток в этом отношении представлял для союзников, из-за огромной удаленности от Западной Европы, чрезвычайные неудобства. "Из Англии в Архангельск, - заявлял генерал, - теперь морем нужно всего 8 дней для перевозки людей, снаряжения, грузов и т. д. Вы понимаете, какая экономия времени и сил и выгоды материальные, стратегические и другие получаются от перевода базы из Сибири в Архангельск. Ни расстояния, никакие другие соображения, международные, союзные и национальные, не могут больше влиять на получение вовремя всего необходимого на фронт Колчака. И теперь, как только явится вторая часть добровольческого отряда (речь идет о двух британских добровольческих бригадах общей численностью около 8 тыс. человек, высадившихся в Архангельске в мае-июне 1919 г. - Авт.), я двинусь по реке на Котлас, который я непременно возьму, - я в этом уверен" 9 .
То, что недосказал Айронсаид о планах союзников, выболтал ген. Троган, командир одной из упомянутых английских бригад. В листовках, обращенных к красноармейцам Северного фронта с призывом сдаваться в плен, он лихо угрожал: "Всех сопротивляющихся будем косить, как траву. В бою пощады нет". И заключал: "Мы пойдем вперед на соединение с сибирскими войсками. Мы дойдем и до Москвы, если надо будет, - дальше" 10 .
В ноте N 31, конечно же, имелась ссылка на призыв "российской общественности", точнее - "пятой колонны" Антанты, о военной помощи. "С занятием данных портов (то есть Мурманска и Архангельска. - Авт.), - говорится в этом документе, - нас торопят не только представители союзников в России, но и большинство русских партий. Такая операция является необходимым следствием союзной интервенции в Сибири" 11 . Красноречивое признание версальских стратегов! Что "большинство русских партий" воли большинства населения не выражали, об этом авторы ноты, разумеется, знали, но им очень нужно было хоть какое-то прикрытие
агрессии. И в их стане нашелся человек, который прямо указал на фарисейство этих ссылок. Это был американский консул в Архангельске Ф. Коул. Еще до принятия ноты N 31 он в письме послу США в России Д. Френсису, ярому поборнику интервенции, писал: "Интервенция не может рассчитывать на активную поддержку русских"; антисоветские партии "дискредитировали себя и теперь стремятся вернуть власть". Консул прямо заявлял: "Их приглашение вступить в Россию не является приглашением от русского народа. Они столь же скверно выражают настроения русского народа, как и год назад". В письме содержалось провидческое предупреждение зачинщикам интервенции: "Если мы войдем в Россию и будем продвигаться вглубь, мы потерпим неудачу" 12 . Ф. Коул напомнил, чем кончались подобные попытки завоевания в прошлом. Но к трезвому голосу разума ни Френсис, ни правители в Вашингтоне, Лондоне и Париже не прислушались.
Кроме фальшивых ссылок на просьбу "большинства русских партий", в ход была пущена не менее лживая версия, будто союзная интервенция призвана защитить государственную целостность России от германской агрессии на Севере. Как будто в сейфах правительств Англии и Франции не лежали карты о раздроблении России по соглашению от 23 декабря 1917 г. Просто одна воюющая коалиция стремилась опередить в захватах другую. Это особенно стало ясно, когда Германия капитулировала. Союзники не только не ушли с Севера и других оккупированных ими районов, но и усилили "там свое военное присутствие. Ген. Деникин, возмущенный столь двуличной политикой правительств Запада по отношению к целостности России, в одном из официальных протестов представителям союзников гневно вопрошал: "С чем пришли к нам союзники? На помощь ли истекающей кровью России или с целью оккупации, со всеми проистекающими из нее тягчайшими для нас последствиями?" 13 .
...Почти 100 лет прошло с тех пор, а нынешняя "Антанта", то есть блок НАТО, продолжает по отношению к России ту же коварную политику "разделяй и властвуй". Увы, она остается неизменной. И найдется ли в России государственный деятель, который подобно ген. Деникину задастся вопросом: "С чем идет к нам НАТО?.."
Реализация интервенции на Севере началась еще до принятия ноты N 31 захватом Мурманска методом "ползучей контрреволюции". По этой части у англо-французских колонизаторов имелся богатый опыт насаждения своей агентуры в районах предполагаемой оккупации. Такую агентуру на Мурмане им удалось заполучить в лице предательской верхушки Мурманского Совета, Центромура (органа моряков мурманского отряда флотилии Ледовитого океана и береговых частей) и Совета железнодорожников (Совжелдор). В руководстве Мурманским Советом к весне 1918 г. оказались "свои люди" Антанты типа нынешних Горбачева, Яковлева и иже с ними. На пост председателя Совета пробрался печально известный А. М. Юрьев (Алексеев), его сообщниками являлись царский ген. Н. И. Звегинцев, присяжный поверенный В. М. Брамсон, морской офицер Г. М. Веселаго. В Цетромуре заправлял правый эсер М. А. Ляуданский, в Совжелдоре тон задавал левый эсер Л. Лукьянов. Метаморфоза в руководстве названных органов произошла по той причине, что к весне 1918 г. Мурман по демобилизации покинули тысячи матросов и солдат, уехала также значительная часть рабочих - строителей порта и Мурманской железной дороги. С уходом наиболее революционно настроенной части населения полуострова социальная база Совета, Центромура и Совжелдора значительно ослабла. К тому же по разным причинам Мурман покинул ряд большевистских руководителей - бывший председатель Мурманского Совета С. И. Архангельский, руководитель Центромура С. Л. Самохин и другие опытные работники. Этим без промедления воспользовались тайные и явные противники Советской власти. Группировка во главе с Юрьевым, естественно, попала в поле зрения представителей союзников, которые шаг за шагом проталкивали ее к власти. Этим усиленно занимался штаб небольшой группы судов под командованием английского контр- адмирала Т. Кемпа. С 1915 г. они официально охраняли в Мурманском порту военные грузы, доставленные сюда союзниками в ходе войны. Но после установления Советской власти штаб Кемпа занялся совсем другим делом - подготовкой на Мурмане плацдарма для будущей интервенции. Уже 2 марта 1918 г. с подачи штаба на заседании представителей Мурманского Совета, Центромура и Совжелдора удалось провести так называемое "Словесное соглашение" о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края от германской агрессии. Для прикрытия предательства группировка во главе с Юрьевым использовала свое несогласие с заключением Брестского мира. В действительности (как показало время) преследовалась совсем другая цель - отторгнуть Север от Советской России и превратить его в базу для развертывания широкомасштабной интервенции. Кемп мог быть доволен: первый шаг в этом направлении был сделан, "легитимное" прикрытие намечаемой агрессии получено.
В прислужничестве союзникам группировка Юрьева идет еще дальше. Чтобы иметь под своим контролем не только Мурманск, но и весь край, она 23 марта проводит решение о преобразовании Мурманского Совета в краевой, председателем которого становится, конечно же, Юрьев, военный отдел берет в свои руки ген. Звегинцев, гражданское управление - Брамсон, управление делами Крайсовета - Веселаго, Крайсовет фактически пособничает Кемпу, послушно исполняя поручения последнего. О своих закулисных действиях предатели откровенничали, уже находясь в эмиграции. Так, ген. Звегинцев подтвердил, что он и его сообщники в марте 1918 г. провели переговоры с Кемпом, французским капитаном Лагатинери и американским капитаном Мартином, настаивая на быстром наращивании военного присутствия союзников на Мурмане. Кемп и его штаб, разумеется, полностью поддержали это предложение, запросили Лондон и Париж и получили оттуда "добро" 14 . На переговорах Звегинцева и Веселаго с Кемпом, состоявшихся 13 - 14 мая, контр-адмиралу вручили совместную петицию, в которой говорилось: "По нашим соображениям, окончательное решение (о масштабной интервенции. - Авт.) должно быть принято не позже двух недель" 15 . Заговорщики очень боялись, что их двойная игра в отношениях с Москвой будет раскрыта, и потому спешили укрыться за надежной стеной иностранных штыков. Поэтому в депешах в Лондон Кемп, по свидетельству Звегинцева, торопил свое правительство не медлить, ибо Москва могла заменить руководство Краевого Совета на надежных людей, и план рухнет 16 .
Ллойд Джордж, Клемансо и Вильсон не менее своих марионеток спешили оккупировать Север России. Именно в это время в Версале принимается нота N 31 о захвате Мурманска и Архангельска. В Мурманск один за другим прибывают корабли союзников с войсками, в конце июня в порту уже находились: английские линкор "Глори", крейсер "Аттентив" и авианосец "Наирана"; французский крейсер "Адмирал Об"; американский крейсер "Олимпия" и ряд других военных и транспортных судов 17 . В конце мая сюда прибыл воинственно настроенный британский генерал Ф. Пуль, ставший первым главнокомандующим войсками союзников на Севере. Чуть позже появился британский ген. Ч. Мейнард, возглавивший войска интервентов на Мурманском направлении. Общая численность оккупационных войск к середине июля составила уже около 13 тыс. человек. Подготовка к выполнению ноты N 31 шла полным ходом.
15 июня Наркоминдел Советской республики выступил с решительным протестом против столь вопиющего беззакония и потребовал незамедлительно убрать войска стран Антанты с суверенной советской территории 18 . Но похвалявшиеся своей приверженностью демократии и законности правители Запада демонстративно игнорировали советский протест, более того, они подтолкнули Юрьева и К o принять 30 июня на заседании Краевого Совета, Центромура и Совжелдора беспрецедентное решение о не подчинении Советскому правительству и о полном одобрении действий интервентов. 7 июля стороны оформили это решение в виде официального договора. Пуль и Кемп рукоплескали такому "подарку", хотя хорошо понимали, что подобные общегосударственные вопросы местные органы решать не вправе. Ввиду столь вызывающего предательства государственных интересов Совнарком объявил Юрьева вне закона.
О двурушничестве этого человека откровенно поведал один из его сообщников, ген. Звегинцев: "Положение становится все труднее. Нажим из Москвы все усиливается. В добром согласии с Кемпом, Лагатинери и Мартином мы всячески изворачиваемся и, ежедневно рискуя жизнью, продолжаем упорно идти к намеченной цели. Даже в день провозглашения подписанного договора с союзниками и отделения от большевиков по стратегическим соображениям ведется разговор по прямому проводу, что позволяет нам без боя захватить линию железной дороги на 100 верст южнее Сорок..." 19 .
Ген. Пуль, как опытный колонизатор (участвовал в англо-бурской войне), относился к изменникам с плохо скрываемой брезгливостью. Хотя публично он похваливал их за измену, но в секретных докладах в Лондон высказывался об этих людях весьма нелицеприятно. Так, в донесении в военное министерство от 5 июля он писал: "Сейчас, порвав с Москвой, они (главари Краевого Совета) осознали свою зависимость от нас и будут все более и более сговорчивы". А в другой депеше в Лондон генерал еще более откровенен: эти деятели себе "надели веревку на шею, и, если они будут колебаться, я смогу заставить их быть твердыми" 20 .
Предательство верхушки Краевого Совета вызвало бурное возмущение среди тех, кто еще оставался верен Советской власти. Взбунтовался Центромур. Среди его делегатов еще жив был революционный дух. Состоявшееся 11 июля заседание Центромура после жарких дебатов осудило изменническую политику верхушки Краевого Совета и образовало специальную комиссию по расследованию деятельности Юрьева и К, надеясь отстранить их от руководства. Противная сторона, почувствовав опасность, отреагировала неза-
медлительно. В тот же день было инсценировано покушение на Веселаго, приписанное центромуровцам. По приказу Звегинцева взбунтовавшийся Центромур был арестован, а его опору - крейсер "Аскольд" - окружили боевые корабли интервентов и под дулами орудии разоружили его команду; многих активистов засадили в тюрьму, часть выслали за пределы края. Над крейсером был поднят английский флаг. Пуль и Кемп преподали урок демократии по- английски.
Подобно Центромуру подвергся разгрому и Совжелдор. "Крамолу" искореняли привычным способом - обысками, провокациями, арестами. Но "крамола" казалась неискоренимой. 25 июля, несмотря на осадное положение, состоялся многолюдный митинг рабочих и служащих Базстройки, Портстройки и Кольской базы. Он вылился в грозный протест против оккупантов и их пособников. Ответ властей был предельно жестким. Чтобы ни у кого не оставалось иллюзий в отношении установленного режима, интервенты и Краевой Совет опубликовали совместное "разъяснение": "Генерал Пуль и генерал Мейнард хотят, чтобы всем было совершенно ясно, что все служащие и рабочие должны беспрекословно подчиняться Краевому Совету... Всякое противодействие распоряжениям законных властей будет караться по всей строгости военного времени и осадного положения. И впредь никакие митинги и выступления, подобные вчерашнему, не будут допускаться" 21 .
Овладев при пособничестве "пятой колонны" Мурманском, интервенты устремились по Мурманской железной дороге на юг. Им удалось захватить Кандалакшу, Кемь, Сороку, Сумской Посад. Ген. Мейнарду уже мерещилось триумфальное вступление в Петроград. Но на р. Онда советские отряды остановили продвижение оккупантов. И на захваченной территории войска союзников не замедлили продемонстрировать, зачем они явились на Советский Север, ринувшись громить органы народной власти, преследовать их сотрудников и всех подозреваемых в нелояльности к оккупационному режиму. Вслед за ликвидацией Центромура и Совжелдора последовал роспуск Мурманской флотилии и береговых частей. Многие суда были захвачены оккупантами и укомплектованы их командами. Были разогнаны Советы в Кандалакше, Кеми, Сороке и на других станциях, разоружены отряды железнодорожной охраны и местные красноармейские подразделения. Для захвата Кеми был задействован даже английский крейсер "Аттентив", который подверг станцию обстрелу и высадил десант. Командующий мурманской группировкой ген. Мейнард сообщал из Кеми в британское военное министерство: "Мы задержали около 100 большевиков, покушавшихся против союзников и Мурманского Совета, и содержим их под стражей" 22 .
С июля 1918 г. волна арестов прокатилась по всему полуострову. В руках захватчиков оказались члены Центромура Г. И. Радченко, П. И. Коваленко, П. П. Поппель, председатель судового комитета "Аскольда" Федоров, комиссар Центромура в Кандалакше И. Полухин, руководитель Совжелдора С. Д. Седов, секретарь Кольского подрайонного комитета Г. В. Сироткин, командир отряда чрезвычайной охраны железной дороги Л. Н. Комлев; в Кандалакше - руководители местной власти И. О. Лоико, Н. Д. Курасов, В. Н. Колесов и М. И. Иванов; в Кеми - Р. С. Вицуп, А. А. Каменев и П. Н. Малышев и много других советских работников. Контрразведка вела усиленный розыск бывшего председателя Мурманского Совета С. И. Архангельского, председателя Мурманского Совжелдора И. Б. Ярославцева, его заместителей. Поморцева и Я. Зыкина, председателя Александровского Совета Державина, комиссара Мурманского Совета в Александровске Т. Д. Аверченко, председателя кандалакшского Совета М. М. Кошелева. Списки намеченных жертв ежедневно удлинялись 23 .
Тюрьмы полуострова были набиты арестованными. "Посадочных" мест не хватало, пришлось открыть 13 новых тюрем в элементарно неприспособленных местах. Так, тюрьма на Печенге, откуда рукой подать до Северного полюса, была устроена в пещерных гротах, вырубленных в скале и огороженных колючей проволокой. Ее узники лежали в неимоверной тесноте прямо на каменном или земляном полу. В Мурманске пришлось создать 5 новых мест заключения, и под плавучую тюрьму приспособили даже устаревший линкор "Чесма", в трюмах которого заключенные содержались в нечеловеческих условиях 24 . Устраивали концлагеря, как наиболее "экономный" способ изоляции "подозрительных". Такие лагеря создали в Мурманске, Кандалакше, Кеми. В них за колючей проволокой, под открытым небом, несли свой тяжкий крест сотни граждан, не совершивших никакого преступления, мучительно страдая от болезней, голода и холода. Дневной рацион питания составляли 2 - 3 галеты, горсть костной муки и кружка воды.
Как непременный спутник оккупации, сразу же начали действовать и военно-полевые суды во главе с британскими офицерами. Новоявленная Фемида европейского образца вершила суд и расправу действительно с завязанными глазами, то есть карала без разбора всех, кто казался ей "сомнительным". Либерализмом она не страдала. Арес-
тованные стандартно приговаривались к тюремному заключению или к смертной казни 25 .
Поскольку на Мурманском направлении наступление группировки войск ген. Мейнарда захлебнулось, главное внимание было сосредоточено на подготовке к захвату Архангельска. На мурманский вариант оккупации "тихой сапой" здесь рассчитывать не приходилось - Архангельский Совет возглавляли стойкие большевики, поэтому интервенты и их агентура из белогвардейского подполья взяли курс на вооруженный захват города. Мозговым центром подготовки операции стали посольства союзников в Вологде. Американский посол Д. Френсис, французский посол Ж. Нуланс и британский поверенный в делах Ф. Линдлей в июне-июле 1918 г. трудились над обеспечением поставленной цели день и ночь. Здесь постоянно принимались, инструктировались и снабжались деньгами представители антибольшевистского подполья, согласовывалось взаимодействие между войсками интервентов на Мурмане и вооруженными отрядами подполья, отсюда шли на запад доклады о "проделанной работе".
Отредактировано: AndreyK-AV - 23 янв 2019 12:59:18
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!