Первый указ Керенского

Культурная жизнь Петрограда преобразилась с приходом к власти Временного правительства (далее - ВП). Несмотря на лаконичность основных пунктов Программы ВП, интеллигенция Петрограда увидела в них возможность совместно с правительством принимать участие в создании нового государственного строя. Интеллигенцию привлекало в новом политическом курсе прежде всего провозглашенная свобода слова, печати, союзов [1], собраний и стачек, с распространением свобод на военнослужащих в пределах, «допустимых военно-техническими условиями». Право как следствие революции и полученной свободы становилось нормой общественной жизни. В сознании интеллигенции утвердились новые понятия: «Революция - Свобода - Право», они давали возможность безбоязненно объединяться в союзы и общества. Деятельность общественных организаций становилась заметным явлением в жизни столицы, хотя военные и экономические проблемы сильно затрудняли решение вопросов культурного характера.

В жизни Петрограда началась демократизация ранее замкнутых элитарных обществ либерально-буржуазной интеллигенции, и в то же время бурная революционная активность жителей города способствовала развитию новых форм культурной деятельности, инициаторами создания которых являлись либерально-народная интеллигенция и «демократия» (народ). Революционные события вывели Петроград из культурного кризиса. Вокруг министров ВП стали объединяться творческие силы столицы, во имя сохранения революционных завоеваний и сохранения российской государственности произошло единение либералов и консерваторов, монархистов и анархистов, социал-революционеров и социал-демократов. Основой их взаимодействия становилось революционное творчество, возникшее как следствие революции. В связи с этим все партии на вооружение негласно приняли платформу «творческого созидания», вытекающую из политической программы ВП. Революционное творчество жителей столицы получило теперь легальный статус. Революция нуждалась в укреплении тех прав и свобод, которые она дала народу, и, чтобы поддержать ее, требовалась огромная ежедневная созидательная и творческая активность жителей столицы.

Вместе с царским режимом в России исчезли и политические ограничения. Уже 2 марта министр-демократ А.Ф. Керенский в Екатерининском зале Таврического дворца объявил многотысячной толпе, что первым законопроектом ВП будет «Акт о полной амнистии» для всех категорий политических заключенных и ссыльных, и в первую очередь депутатов II и IV Государственной думы (далее - ГД), незаконно сосланных в Сибирь [2]. Выступая в тот же день перед Советом рабочих и солдатских депутатов (далее - Совет РСД), А.Ф. Керенский подтвердил, что приказ об освобождении политических осужденных готов [3], и все они с почетом будут возвращены в Петроград. Специальные телеграммы от его имени были посланы Е.К. Брешко-Брешковской в Минусинск и освобожденным членам социал-демократической фракции ГД в Якутск [4]. /54/

6 марта 1917 г. в России был принят законодательный акт ВП, по которому «во исполнение властных требований народной совести во имя исторической справедливости и в ознаменование окончательного торжества нового порядка, основанного на праве и свободе», объявлялась общая политическая амнистия. От ответственности и наказания освобождались лица, совершившие политические, религиозные, террористические, военные или аграрные преступления (исключая измену) [5].

Политическая амнистия как форма политической свободы вела Россию по пути развития гражданского общества. В программе ВП пункт о политамнистии не случайно был выдвинут на первый план. В 1915 г. о нем заговорил Прогрессивный блок IV ГД, и он находился в центре внимания общественности России. В 1905 и 1913 гг. в царской России уже объявлялись политические амнистии, но они резко отличались от указа, принятого в 1917 г. Политическая акция ВП была всеобъемлющей: а) носила международный характер (действовала на территории Англии, Франции, Швейцарии, Италии, Голландии, Швеции, Финляндии, Канады, Америки и Германии); б) выявила внутренние резервы российского общества: оказание благотворительной денежной помощи (пожертвования в фонд ссыльных) и организация «Общества помощи политическим ссыльным», создание историко-духовного памятника «Дома-музея памяти борцов за свободу»; в) активизировала общественные и политические организации Петрограда; г) в организации встреч политических амнистированных участвовали представители государственной власти, ГД и Совета РСД; д) в Петроград возвращалась огромная часть русского общества, попавшая при царском режиме в категорию заключенных, ссыльных или эмигрантов за свои политические убеждения и революционную деятельность, что, естественно, требовало выявления дополнительных организационных возможностей и средств для их жизнеобеспечения.

Политическая амнистия затрагивала деятельность трех министерств: внутренних дел (возглавлял кн. Г.Е. Львов), иностранных дел (П.Н. Милюков) и юстиции (А.Ф. Керенский). 8 марта на обсуждение Совета министров был представлен проект-предложение о бесплатном проезде всех категорий политических амнистированных с места их пребывания до выбранного ими места жительства, при условии предъявления удостоверения от местных судебных или административных (эмиграционных) властей и организаций [6]. Для осуществления акции подобного масштаба необходимо было определить источник денежных средств, так как ВП не имело возможности выделить государственный кредит. В сложившейся ситуации деятельность правительства неожиданно нашла поддержку у населения. Денежные средства поступали из двух источников: а) из средств финансово-промышленной буржуазии и б) непосредственно от населения в виде пожертвований.

Одним из первых откликнулось правление Русско-Азиатского банка. 4 марта на заседании Совета съездов представителей акционерных коммерческих банков А.И. Путилову было поручено внести сумму в размере 500 тыс. руб. на имя министра юстиции А.Ф. Керенского для предстоящих встреч борцов за свободу [7]. Совет съездов представителей промышленности и торговли обратился к гражданам и владельцам торгово-промышленных предприятий с призывом о незамедлительном денежном пожертвовании в фонд Общества помощи политическим ссыльным и заключенным (председатель В.Н. Фигнер, при участии О.Л. Керенской). Обращение подписали председатель Совета Н.Н. Кутлер и управляющий делами Совета барон Г.Х. Майдель [8]. Но нельзя было рассчитывать только на вклады отдельных предпринимателей. На помощь ВП пришли жители Петрограда, охваченные волной патриотизма. Они стали инициаторами, создателями и участниками торжественных встреч «борцов за свободу», возвращающихся на родину. Среди всех слоев населения участь ссыльных и эмигрантов вызывала глубокое сочувствие, а возвращение - одобрение со стороны различных общественно-политических сил.

Кропотливая работа по освобождению политических заключенных и ссыльных проходила через Министерство юстиции, и здесь многое зависело от позиции ее главы. Прежде всего министр предписал всем прокурорским судебным палатам и окружным судам немедленно освободить заключенных по политическим и религиозным преступлениям. В телеграфном приказе А.Ф. Керенский (подписавшись как министр юстиции и член ГД) дал следующее указание: «Предлагаю произвести освобождение лично, передав каждому освобожденному приветствие от моего имени» [9]. Однако, отдавая приказание, он не учитывал всю сложность ситуации в стране. Основная проблема состояла в том, что местная администрация к свершившемуся перевороту в Петрограде отнеслась с недоверием: до провинции официальные вести доходили с большим опозданием, и там не могли понять, откуда появилось какое-то ВП и можно ли исполнять его указания. Телеграфные приказы А.Ф. Керенского опережали известия о сформировавшемся первом народном кабинете министров и новом правительственном курсе. Но с другой стороны, получив «Акт о политической амнистии», многие губернские администрации ввиду его сложности и недоступности для простого прочтения не могли расшифровать многочисленные статьи и определить категории арестантов, подлежащих освобождению [10]. В связи с этим освобождение многих арестантов задерживалось, а уже освобожденные не могли получить денежные средства на проезд. Политические решения ВП не были, к сожалению, полностью обеспечены материальными средствами, а местные администрации не могли вовремя выделить из своей казны денежные средства для переезда огромного количества политических ссыльных и заключенных. Но, несмотря на некоторые информационные и материальные трудности, процесс освобождения политических заключенных и ссыльных все-таки начался во всех уголках страны. Телеграммы с сообщениями об освобождении стали поступать уже 4 марта - на третий день после создания ВП. Политические заключенные и ссыльные обращались со словами благодарности в адрес нового правительства и ГД [11].

Пожалуй, в России не было такого класса или социального слоя, которых бы не затрагивала политическая амнистия. В частности, в категорию «ссыльных» была отнесена и та часть узников, над которыми суд вершился непосредственно Николаем II и Александрой Федоровной. Так, например, прекращалось дело по преднамеренному убийству Г. Распутина [12]. А.Ф. Керенский незамедлительно отдал распоряжение об их освобождении и беспрепятственном приезде в Петроград. Политическая реабилитация участников этого убийства позволяла вернуться из ссылки великому князю Дмитрию Павловичу (по указу царя он был отправлен в Хамадан, в отряд Баратова, действовавшего в Персии), князю Ф.Ф. Юсупову, находившемуся под арестом в имении Ракитное Курской губернии [13]. Пуришкевич, третий участник из пяти заговорщиков, отправленный на фронт, уже в первых числах марта деятельно занимался агитацией среди воинских частей за доверие ВП [14]. Еще до этого распоряжения, как толь/55/ко свершилась русская революция, в Петроград 1 марта вернулся опальный великий князь Николай Михайлович (автор исторических трудов об эпохе Александра I). Он был выслан лишь за то, что при личной беседе с Николаем II 1 ноября 1916 г. позволил себе прочитать «письмо-протест» против пагубного влияния Григория Распутина на управление страной [15]. Несколько позже «Петроградская газета» оповестила, что 15 марта в столицу возвращается княгиня С.Н. Васильчикова. Поводом для ее опалы послужила передача в начале декабря 1916 г. «письма-протеста» на имя Александры Федоровны. В письме княгиня в резкой форме выразила мнение о недопустимости влияния царицы на государственную политику. Письмо получило общественный резонанс, а мятежную княгиню выслали из столицы. Члены Государственного совета и ГД на тот момент смогли выразить по поводу указа о ее изгнании только свое сочувствие [16].

Поддерживая генеральную линию ВП, Совет профессоров Петроградского университета возбудил вопрос о возвращении к педагогической деятельности своих коллег, уволенных за политические убеждения. Совет постановил, что в ближайшие дни к преподавательской деятельности могут вернуться профессора: Д.Д. Гримм, М.Я. Пергамент, И.А. Покровский, И.А. Бодуэн-де Куртенэ. Одновременно с этим в университете восстанавливалась деятельность всех студенческих организаций, запрещенных на время войны указом царского правительства [17].

ВП перед всем миром заявило о том, что эмигрировавшие по политическим причинам могут вернуться на Родину. Для скорейшего возвращения из-за границы видных российских политических деятелей от имени общественности Петрограда были посланы две одинаковые по содержанию телеграммы: от редакции журнала «Современный мир» в Швейцарию - основателю «русского марксизма» Г.В. Плеханову и от известного политического деятеля В.Л. Бурцева и «Общества 1914 г» в Лондон - основателю «русского анархизма» князю П.А. Кропоткину. В них, в частности, говорилось: «В этот исторический момент Ваше присутствие необходимо» [18]. Одновременно с этими была отправлена и телеграмма с призывом возвратиться на родину парижской группе «Призыв» [19]. Г.В. Плеханов в ответной телеграмме редактору журнала «Современный мир» Н.И. Иорданскому сообщал, что, по мере устройства своих личных дел, он в скором времени прибудет в Петроград [20]. На приглашение ответил и князь П.А. Кропоткин. Бурцеву лаконично сообщалось: «Счастлив победой. Обнимаю крепко» [21], а к «Обществу 1914 г.» он обратился со следующими словами: «Горячее спасибо за телеграмму. Великая победа Свободной России, несомненно, оттеснит врага, освободит Польшу и поможет населению центральной России довести до конца дело революции» [22].

Итак, лейтмотивом для активной деятельности общественных кругов столицы явились действия ВП. Амнистия глубоко затронула не только нравственно-революционные идеалы русского общества, но и организационно мобилизовала народную силу. В общественном сознании формируется новый образ провозвестников революции и свободы. Отныне политические ссыльные, заключенные и политэмигранты были объединены в единое понятие и стали именоваться «борцами за свободу».

Пока общественность города привыкала к новым символам, ВП на заседании (№ 22) 17 марта экстренно рассматривало служебную записку МВД о разрешении отпуска кредита на выдачу пособий бывшим каторжанам и заключенным для их проезда. Кабинет министров постановил, что издержки на выдачу пособий необходимо осуществлять по смете МВД на 1917 г., предназначенной на содержание поднадзорных (ст. 3. § 5) [23]. Что же касается льгот амнистированным, то они реально предоставлялись не с момента публикации «Акта о политической амнистии», а только с 16 марта; при этом все получали возможность на бесплатный проезд до выбранного конечного пункта, по всем казенным и частным путям в вагонах II и III класса [24]. В то же время по представлению Министерства юстиции было принято решение об отпуске кредита на выдачу единовременного пособия обществам и другим организациям, осуществляющим покровительство лицам, освобожденным из мест заключения в распоряжение начальника Главного тюремного управления [25]. В соответствии с этими решениями 24 марта в Сибирь комиссарам ВП были посланы телеграммы от имени заместителя министра МВД кн. Л.В. Урусова, сообщавшие, что вопрос об отпуске средств поставлен на обсуждение, и вскоре они будут оповещены [26].

Очевидно, что ни общественность страны, ни министры ВП не могли предвидеть всю масштабность мероприятий и финансовых затрат, которые повлечет за собой политическая амнистия. На первом этапе было необходимо разработать программу амнистирования, выявить источники финансирования и только после этого всенародно объявлять о политической амнистии. Бюджет страны не выдерживал военных расходов, а статью, предусматривающую политическую амнистию во время войны, царское правительство на 1917 г. не утверждало. По существу ВП заведомо обрекало себя на хроническое невыполнение взятых обязательств. Более того, все понимали, что в казне нет денег, но шли на риск, ибо знали, что это политическое решение поднимет патриотические настроения российского общества. В то же время и сама общественность, и бывшие жертвы царского режима торопили новую власть в решении этих проблем.
В телеграмме на имя министра-президента кн. Г.Е. Львова (копия министрам М.И. Терещенко и А.Ф. Керенскому), высланной из Иркутска 11 марта, председатель местного Совета И.Г. Церетели (втородумец) сообщал, что только в одной Иркутской губернии находится 5 тысяч амнистированных каторжан и ссыльных. Для того чтобы удовлетворить насущные потребности ссыльных и эвакуировать их из мест заключения, он требовал выделить как минимум 1,5 млн рублей. И.Г. Церетели просил экстренно открыть предварительный кредит на счет Исполнительного Иркутского комитета на сумму 300 тыс. руб. [27] Немного раньше пришла телеграмма из Балаганска (5 марта), в которой сообщалось, что в уезде 245 административно высланных по военному положению нуждаются в пособии для выезда в размере 100 рублей на человека с правом бесплатного проезда по железной дороге. Кроме того, они выдвинули требование о выдаче пособий за февраль, не выплаченных им прежним правительством (сумма последнего составила 3600 руб.) [28].

На основании полученных телеграмм заместитель министра внутренних дел кн. Л.В. Урусов составил 17 марта служебную записку, где выразил мнение, что все ходатайства «подлежат внеочередному удовлетворению» и требуют установления для выдачи ныне амнистированным каторжанам и ссыльным пособия в «единообразной норме». Князь Л.В. Урусов предлагал выдавать пособия всем амнистированным, кто оставляет свое местожительство, в том числе и членам их семей. В понятие «пособие» входило 4 пункта, по которым новое государство предоставляло возможность передвижения амнистиро/56/ванному до его конечного пункта переселения: 1) оплата подводы до ближайшей ж/д станции; 2) предоставление ж/д билета 2-го класса; 3) суточное довольствие по 3 рубля на лицо и, наконец, 4) единовременное денежное пособие на приобретение одежды (в исключительных случаях - в размере по усмотрению комиссара ВП). Князь Л.В. Урусов предложил отнести все расходы «в порядке ст. 18 Бюджетных правил на суммы военного фонда с передачей ассигнования в распоряжение МВД для дальнейшего распределения между надлежащими комиссарами ВП». Трудность при определении точной суммы расходов на пособия амнистированным заключалась в том, что в царской России отсутствовал какой-либо статистический учет осужденных по политическим мотивам. Только по телеграмме И.Г. Церетели кн. Л.В. Урусов посчитал необходимым выделить сумму не менее 2 млн руб. В этой связи он настоятельно ходатайствовал о выделении МВД из военного фонда аванса в 1 млн руб. для выдачи пособий амнистированным и членам их семей [29].

В то время как власть решала проблему финансирования проезда амнистированных, в общественных кругах столицы создавались группы поддержки для организации встреч борцов за свободу и лидеров революционного движения России, Примечательно, что первыми объединились единомышленники видного ученого и политического деятеля кн. П.А. Кропоткина. 9 марта группа по поддержке и организации его встречи назначила сбор всех товарищей на общее собрание в помещении «Общества 1914 г.» для обсуждения церемонии приезда (Садовая, д. 32, кв.  [30]. В целях пропаганды «образа мучеников» столичная пресса начала публиковать портреты некоторых политических лидеров. Так, в «Петроградской газете» появились портреты «бабушки русской революции» - Е.К. Брешко-Брешковской (социал-революционерка) [31], И.Е. Пьяных с сыном (депутат I ГД) [32], М.К. Муранова (депутат IV ГД, большевик) [33].

Мартовские встречи заключенных и ссыльных в Петрограде стали знаменательными событиями. Одним из первых в ГД появился депутат I Думы И.Е. Пьяных, освобожденный еще 28 февраля из Шлиссельбургской крепости. Он был широко известен среди солдат и рабочих по нашумевшему в свое время делу о «Щигровской республике». Интерес к нему и его сыну был настолько огромен, что при его освобождении устроили аукцион, на который выставили газету, которую И.Е. Пьяных читал в момент выхода из крепости. 10 марта, во время его выступления в Екатерининском зале Таврического дворца, солдаты опустились перед ним на колени [34]. 12 марта из Восточной Сибири в город прибыла одна из первых групп ссыльных - большевики М.К. Муранов, Л.Б. Каменев и И.В. Сталин [35], которые по приезде включились в активную политическую деятельность.