Россия побеждает в холодной войне

ссылка
Глава департамента информации и печати МИД России Мария Захарова сообщила, что информационную войну наша страна, мягко говоря, не проигрывает: "Если бы мы ее проигрывали, тогда многое было бы по-другому, — отметила она. — Тогда бы не переписывались сейчас в срочном порядке внутренние законы во Франции, Германии, Великобритании, ужесточающие требования к СМИ, к журналистике. Тогда в срочном порядке не вызывали бы на ковер владельцев и представителей мировых социальных сетей с требованием блокировать все, что связано с Россией, не было бы претензий к нашим журналистам, если бы мы проигрывали".
За последние годы тревога Запада по поводу российского влияния у себя достигла такого градуса паранойи, а эксплуатация этой темы во внутриполитической повестке приобрела столь непристойный характер, что в России восприятие происходящего в основном перешло в сферу оттачивания остроумия.
С одной стороны, реакция вполне понятная. Ну невозможно же всерьез рассматривать все эти новости про несколько десятков аккаунтов "русских троллей" в "Фейсбуке", обеспечивших (за 50 тысяч долларов) избрание Дональда Трампа президентом США.
Однако с другой стороны, — переход ситуации на Западе в стадию тяжелого бреда невольно уводит фокус внимания общественности от сути происходящего.
Правда же заключается в том, что у Запада — вернее, у части западных элит, — действительно есть очень серьезные причины опасаться российского влияния у себя. А если сказать точнее, у них есть реальные основания полагать, что работа России на Западе демонстрирует большую эффективность, нежели аналогичная работа Запада в России.

На днях бывший канцлер Германии Герхард Шредер заявил в интервью, что Крым рано или поздно придется признать российским. Он также подчеркнул, что Европе необходимо восстановить сотрудничество с Москвой, добавив, что Россия — ее ближайший сосед и без нее на континенте не будет долгосрочного мира.
Из России высказанное Шредером мнение выглядит просто здравомыслием и прагматизмом опытного политика, руководствующегося не высосанными из пальца идеями, а совершенно конкретными экономическими реалиями и политическими интересами своей страны, для которой сотрудничать с Россией куда выгоднее, чем скандалить или тем паче воевать.
Но очевидно, что для многих в Европе и тем более за океаном его заявления дадут повод в очередной раз обвинить бывшего канцлера в работе на Кремль. В очередной раз — потому что это уже стало общим местом, к тому же есть повод куда более весомый, чем просто его высказывания: Герхард Шредер ныне занимает посты председателя Совета директоров "Роснефти" и главы комитета акционеров "Северного потока".
И вот в данном контексте разговор о влиянии России на Западе принимает куда более осмысленный и содержательный характер, нежели все истерики про русских хакеров или про то, что половина российских экспатов в Великобритании — осведомители и агенты Кремля.
Так чем же занимается Москва?
Ничем особенным или противозаконным. Она использует стандартные, освященные традицией, обкатанные десятилетиями, а то и веками механизмы. Она просто налаживает связи на дипломатическом, культурном, экономическом и всех прочих уровнях. Например, приглашение ушедших в отставку государственных деятелей на высокие корпоративные посты — самая обыденная практика во всем мире. Так же как и разнообразные форматы взаимодействия посольств с элитами соответствующих стран.
Несколько лет назад активнейшая работа американских дипломатов с российскими политиками и чиновниками вызывала выраженное общественное недовольство в России. Но это раздражение и близко нельзя поставить с тем припадком, что разразился в Штатах, когда стала достоянием общественности информация о похожей активности российских дипломатов в США и о том, что предыдущий российский посол Сергей Кисляк был весьма вхож в Белый дом при Бараке Обаме.
Таким образом, казалось бы, нет ничего из ряда вон выходящего.
Действительно, на Западе (в первую очередь в Европе) часть элит занимает даже не пророссийскую, а просто прагматичную по отношению к России позицию, очищенную от идеологической мишуры и основывающуюся на строго рациональных принципах. Среди них есть некоторое количество известных фигур — как отставных, так и действующих государственных деятелей и политиков: Сильвио Берлускони, президент Чехии Милош Земан, министр внутренних дел Италии Маттео Сальвини, тот же Герхард Шредер…
Но это не объясняет, почему вполне обыденная деятельность Москвы по налаживанию связей и сотрудничества с партнерами на Западе стала вызывать настолько резкую реакцию, которая ныне, похоже, перешла в неконтролируемый истерически-параноидальный "штопор".
Самая простая версия: Запад считает работу России эффективнее собственной и в связи с этим испытывает тревогу. Она выглядит вполне логичной, но не объясняет, почему и как Москва оказалась эффективнее западных столиц в этой теме.
Представляется, что ответ стоит искать в дихотомии "идеология — прагматизм".
Значительная часть глобального противостояния 20 века шла именно на поле идеологии. Более того, именно в этой сфере СССР в итоге потерпел сокрушительное поражение от Запада. Это привело к тому, что и в США, и в Европе в значительной степени оказались закреплены доказавшие в тот период свою эффективность и успешность практики.
Именно поэтому какие бы темы ни отрабатывали западные страны с "туземцами", — будь то свержение неугодной власти или добыча "скважинной жидкости", — они всегда шли в обрамлении привычной риторики про свободы, демократию, права человека и так далее.
Проблема в том, что к настоящему времени эти схемы подверглись коррозии сразу с двух сторон. Во-первых, стали слишком заметны даже для рядовых граждан откровенно хищнические цели и интересы, прикрываемые этими привлекательными идеями. А во-вторых, сама западная идеология претерпела изменения, вызывающие неприятие у все большего числа людей, особенно в обществах с доминированием традиционных ценностей. Речь обо всех новомодных аспектах политкорректности, вроде прав сексуальных меньшинств, либерального гендерного воспитания детей, расширения общественной толерантности до утраты всякого чувства самосохранения и так далее, и тому подобное.
Ничего удивительного, что в последние годы Запад столкнулся с проблемами при продвижении своих интересов в других странах, включая Россию. Мало того, что его неоколониальные практики становятся очевидны все большему числу землян. Так и маскируются эти практики теперь идеями, которые сами по себе в значительной части вызывают просто отвращение у людей, которых надо ими обработать.
На этом фоне Россия, которой было всегда заведомо сложнее работать на том же поле на Западе, неожиданно оказалась в выигрышном положении.
Во-первых, потому что она принципиально отказалась от навязывания каких бы то ни было идеологических догм другим. Да, Россия — традиционное консервативное общество, но каких установок и правил придерживаетесь вы — это только ваше дело. Женитесь на ком хотите, своих детей воспитывайте, как считаете нужным, государством своим управляйте по собственному разумению.
А во-вторых, потому что Россия предлагает строить отношения на строго прагматичных и взаимовыгодных основаниях. Европа, безусловно, вправе выбирать, пользоваться ей российским трубопроводным газом или американским СПГ, но, с точки зрения Москвы, главным аргументом при выборе все-таки является цена (и, как следствие, социально-экономические интересы соответствующих стран), а не установка в пользу американского газа, поскольку он свободный и демократический, а не кроваворежимный и авторитарный.
Вполне логично, что при такой постановке вопроса у России даже в нынешних, крайне непростых для нее международных обстоятельствах нет особых трудностей с тем, чтобы найти себе единомышленников на Западе, причем даже в самых влиятельных кругах тамошнего общества. Причем ситуация усугубляется, поскольку все больше людей в той же Европе начинают склоняться к аналогичной точке зрения. Как принято говорить о подобных ситуациях в российской политической тусовке: холодильник побеждает телевизор.
Ничего удивительного, что западный "телевизор" — в лице и политиков, и мейнстримных СМИ — все больше впадает в исступление по данному поводу.