Годы идут, а в Венесуэле все по прежнему

Старая, но по прежнему актуальная статья 2007 года

... 
Читатели, полагаю, уже догадались, что наше сегодняшнее исследование посвящено Уго Чавесу и экономическому феномену Венесуэлы. Пусть, однако, вас не смущает поминание всуе платоновых «вечных идей» – сделано оно с единственным умыслом: обозначить бесперспективность анализа «боливарской революции» в рамках привычной социально-экономической терминологии. В качестве иллюстрации приведу суждение бывшего советника российского президента Андрея Ларионова: «Патриотически мотивированная экономическая политика оказалась разрушительной для Венесуэлы, скатившейся к самому глубокому экономическому кризису в своей истории. В 2004 году доход на душу населения оказался на 37 процентов ниже, чем полувеком раньше».
Цифры Андрея Ларионова, свидетельствующие, вроде бы, о постыдном провале усилий «государственного капиталиста» Уго Чавеса, при ближайшем рассмотрении оказываются мыльным пузырем, поскольку за ними не стоит ничего кроме бессмысленных в практическом отношении обстоятельств – роста населения и сокращения добычи нефти, главного источника доходов Венесуэлы. Но и это не главное. Главное, что почтенный представитель либеральной мысли забыл помянуть систему распределения! В середине 50-ых годов, в эпоху правления диктатора Маркоса Переса Хименеса (1952-1958), доходы Венесуэлы на душу населения, почти сравнявшиеся с доходами Федеративной Республики Германии, целиком оседали в карманах мизерного процента национальной элиты. Тогда как при Чавесе эти доходы целенаправленно распределяются между бедными слоями населения, либо используется для финансирования т.н. «боливарских миссий» – государственных программ, обеспечивающих бесплатную медицину, бесплатное начальное, среднее и высшее образование, а также экономическое, культурное, религиозное и правовое возрождение автохтонного населения (индейцев). Не потому ли, вопреки «обвальным» цифрам и «самому глубокому в истории кризису» подавляющая часть населения Венесуэлы не просто обожает, а боготворит Уго Чавеса?


Демифологизация
Осмысление Уго Чавеса и его «боливарской революции» следует начинать с разрушения мифологии, навеянной, не в последнюю очередь, нетривиальной внешностью венесуэльского пассионария. В конце концов, «рядовой бандит» Нэнси Пелози – всего лишь перифраза стереотипа «Дикого Варвара», столь популярного в истеблишменте западных демократий.
Уго Чавес  родился в семье учительницы и регионального инспектора по образованию. Воспитывался вместе со своим старшим братом в доме бабушки. С детства увлекался живописью, пением, поэзией и спортом. Писал и публиковал рассказы и театральные пьесы. После окончания средней школы поступил в Военную академию. Продолжил образование в столичном Университете Симона Боливара (специализация – политические науки). Последующие 17 лет жизни отдал армейской службе. Одним словом, типичная биография варвара.
Пищей для зарождения следующего мифа – о «Новом Пиночете» – послужили события 1992 года, когда политическая группа Чавеса «Боливарское революционное движение 200» (MBR-200) предприняла попытку устранить от власти Карлоса Андреса Переса. Свой второй президентский срок (1989-1993) Перес начал с полномасштабного внедрения программы неолиберальных реформ (т.н. paquete – «пакет»), продиктованных Международным Валютным фондом и знакомых читателю до головокружения: приватизация государственных компаний, снижение таможенных пошлин, децентрализация политической системы, отпуск цен и отказ государства от участия в регуляционных процессах экономики. Жители Венесуэлы – в отличие от россиян! – перспективу интеграции в «свободный мировой рынок» восприняли резко отрицательно, высыпали на улицу и организовали повсеместно акции гражданского неповиновения. 27 февраля 1989 года вошел в историю Венесуэлы под именем Caracazo – невиданного ранее кровопролития, унесшего 3000 мирных жизней. Показательно, что президент Карлос Перес, распорядившийся о проведении карательных мероприятий, представлял «Демократическое действие» (Accion Democratica), почтеннейшую социал-демократическую партию Венесуэлы.
Глубина национального потрясения от Caracazo определяется полным отсутствием в Венесуэле традиции брутальных расправ, характерных для прочих латиноамериканских стран. Не случайно Венесуэла стала первой страной в мире, законодательно упразднившей смертную казнь (в 1863 году). В подобных обстоятельствах представление о всемирной универсальности мотива «Раздави гадину!», определяющего поведение демократических сил в критических ситуациях, служат слабым утешением.
Не удивительно, что подполковник Уго Чавес вместе с соратниками по MBR-200 воспринимали президента страны Карлоса Переса не иначе как национального предателя, а потому не испытывали ни малейших угрызений совести, выводя на рассвете 4 февраля 1992 года из казарм пять армейских подразделений в пригороде Каракаса. В планы инсургентов входил захват военных и коммуникационных объектов столицы, президентского дворца Мирафлорес, здания министерства обороты, военного аэропорта Ла Карлота и … Исторического Музея. По иронии судьбы, к которой историки относит многочисленные нестыковки, нерешительность, перебежки и предательства случайных попутчиков, Чавесу с единомышленниками удалось закрепиться лишь в Историческом Музее, само появление которого в списке объектов подлежащих первоочередному захвату свидетельствует если не о кукольно-бутафорской, то по крайне мере о наивно-романтической природе всего мероприятия. Спору нет – революционным традициям Венесуэлы далеко до кубинских! 
В провинции сторонники Чавеса добились несопоставимо более солидных результатов, захватив власть в трех крупных городах  – Валенсии, Маракайбо и Маракаи. Чураясь кровопролития, «Новый Пиночет» Уго Чавес обратился по телевидению к товарищам и единомышленникам с призывом сложить оружие и прекратить сопротивление. Результаты «путча»: 14 убитых, 130 раненых и появление на политическом горизонте Венесуэлы «народного героя и защитника» Уго Чавеса.
Спустя год президента Карлоса Переса отстранили от власти через процедуру импичмента, а еще через год (1994) новый глава государства, Рафаэль Калдера, амнистировал и выпустил из тюрьмы Уго Чавеса. «Боливарское революционное движение 200» было преобразовано в политическую партию – «Движение за Пятую Республику» (Movimiento V (Quinta) República, MVR), которая триумфально привела Чавеса к победе на президентских выборах 1999 года.


Первородный грех
Пятая Республика была призвана заменить собой порочную систему «Punto Fijo» – венесуэльский вариант «партийной демократии», по мнению Уго Чавеса  – главного врага истинного народовластия. В 1958 году после свержения диктатора Хименеса, достигнутого,  по большей части, усилиями коммунистической партии Венесуэлы, три партии демократического толка (Демократический республиканский союз, социалисты-христиане (Copei) и Демократическое действие (AD) заключили пакт об эксклюзивном разделении власти, элегантно оставив за бортом и коммунистов, и правых радикалов. Республиканцы вскоре растворились в демократах и на добрые сорок лет в Венесуэле утвердилась двухпартийная система. Уделом остальных политических движений стало подполье и партизанская война, обеспечивавшая занятость вооруженных сил на протяжении всех 60-ых и 70-ых годов.
По иронии судьбы армия, находившаяся в авангарде «борьбы с терроризмом», очень быстро подхватила, а затем и сама превратилась в рассадник радикальных идей. Воинскую службу Уго Чавес начал в 1975 году в специальном егерском батальоне для борьбы с повстанческими отрядами. Батальону противостояла леворадикальная бригада «Bandera Roja». В боевых действиях будущий президент Венесуэлы не участвовал, зато, по собственному признанию, проникся глубоким сочувствиям к идеям бескорыстных борцов за народное счастье. Чавес, однако, переосмыслил идеи повстанцев в героико-мифологическом ключе, наполнив коммунистические абстракции национальной историей и увязав их с именем Симона Боливара.
От читателя наверняка не ускользнула навязчивость, с которой образ Боливара проталкивается во всех политических инициативах Уго Чавеса: идеология президента называется «боливаризмом», государственные программы национального возрождения – «боливарскими миссиями», комплекс экономических реформ – «Планом Боливар 2000», даже название страны согласно новой конституции, принятой в 2000 году, было изменено с просто «республики» на «Боливарскую Республику Венесуэла». 

... 

Теперь самое главное. Венесуэла, причислившая Симона Боливара вскоре после его смерти к лику национального героя и почти святого, помимо Великой Мечты и Великого Искушения  унаследовала и третью идеологему – Великий Первородный Грех! На уровне подсознания все венесуэльские мыслители, поэты, идеологи и политики так или иначе ощущали свою вину за уничтожение латиноамериканского Города Солнца  – Великой Колумбии. Чем больше ощущалась вина, тем сильнее росла потребность в возобновлении усилий, направленных на всеобщее объединение.
В идеологии Уго Чавеса все три аспекта духовного наследия Симона Боливара достигли гипертрофированных размеров: панамериканизм как первооснова внешней политики Венесуэлы, авторитарное правление как единственно эффективная форма преодоления хаоса в экономике, чувство вины за разрушенное единство как центральный мотив «братской помощи», оказываемой Венесуэлой безвозмездно не только родственными по крови народам, но и страждущим во всем мире. Последнее обстоятельство, полагаю, недостаточно известное читателю, можно проиллюстрировать одним весьма характерным примером.
После того как ураган Катрина обрушился на Соединенные Штаты в 2005 году, Венесуэла стала первой страной, предложившей помощь пострадавшим регионам. Администрация Буша, разумеется, отказалась, однако многие американские органы местного управления заключили с Венесуэлой прямые соглашения о предоставлении семьям с низким доходом бензина и топлива коммунально-бытового назначения по ценам ниже оптовых. В следующем, 2006 году, программа помощи Венесуэлы была расширена и включила в себя поставки 25 миллионов галлонов топлива жителям четырех из пяти районов Нью-Йорка по цене на 40 % ниже оптовых. Этого хватит для обогрева на протяжении всего зимнего сезона 70 тысяч квартир, в которых проживает 200 тысяч ньюйоркцев.
Сквозь призму панамериканизма, характерного для доктрины «боливаризма» Уго Чавеса, противостояние последнего «Дьяволу», засевшему в Белом Доме, также предстает в преображенном свете. Чавес принципиально отделяет Администрацию Буша от народа Америки и самой страны, которая без малейшего сомнения представляется венесуэльскому лидеру столпом мировой демократии (стал бы он иначе потрясать книжкой Чомского, изданной в Нью-Йорке!). Основная претензия к Бушу – неугомонное стремление последнего вмешиваться в процесс латиноамериканской интеграции, сопровождаемое экспортом абсолютно чуждых латинскому духу неолиберальных ценностей.
Доминантная идея Чавеса во внешней политике: т.н. «свободный рынок» (free-market capitalism) и «партийная демократия» – не более, чем региональные формы мироустройства,  присущие атлантистским нациям, которые, однако,  постоянно навязывают эти формы остальным народам под видом универсальных мировых ценностей. Американской демократии Чавес противопоставляет не диктатуру, а лишь отличную форму народовластия, которая, между прочим,  стоит несопоставимо ближе к чистым образцам античности, вдохновлявшим впоследствии европейских любителей свободомыслия.


Действие
С момента прихода к власти Уго Чавеса в 1999 году и поныне реализация «Плана Боливар 2000» шла по шести основным направлениям:
1) Утверждение экономического и политического суверенитета Венесуэлы, дополненное усилиями по интеграции страны в единое торговое пространство, объединяющее страны Латинской Америки на основе, альтернативной т.н. «Вашингтонскому соглашению» (Washington Consensus) – экономической программе, разработанной Международным Валютным фондом, Всемирным банком и Казначейством США.
2) Повсеместное внедрение системы народовластия, отрицающей роль представительских институтов и задействующей т.н. «демократию прямого действия» (participatory democracy). Венесуэльский вариант демократии прямого действия предусматривает, с одной стороны, участие рядовых граждан в мероприятиях волеизъявления (голосования, референдумы, общественные собрания, забастовки и т.д.), с другой – распределение государством материальных благ в обход государственно-бюрократического аппарата. Основной формой такого распределения служат уже помянутые нами «боливарские миссии», выводящие финансовые потоки из-под контроля посредников (прямая раздача земли фермерам, субсидии «из рук в руки», прямое предоставление медицинских услуг, бесплатное образование и т.п.)
3) Концепция экономической самодостаточности;
4) Национально-патриотическое воспитание населения;
5) Справедливое распределение нефтяных доходов (опять же – в форме субсидирования «боливарских миссий»);
6) Борьба с коррупцией государственных чиновников и бюрократов.
Почетное место в революционном арсенале Уго Чавеса занимает борьба с профсоюзами, которые, по мнению президента Венесуэлы, давно перестали отражать интересы трудящихся, превратившись в эффективный инструмент манипулирования массами.
Враг № 2 – нефтяная компания Венесуэлы Petroleos de Venezuela, эдакий аналог «Газпрома», давно превратившийся в государство в государстве. Пафос борьбы правительства Чавеса с PDVSA продиктован все тем же вторым пунктом «Плана Боливар 2000» – утверждением демократии прямого действия. По мнению Чавеса PDVSA – государственная компания – давно перестала обслуживать интересы венесуэльского народа и сосредоточилась на собственных корпоративных радостях жизни. Особое недовольство вызывала Citgo – филиал  PDVSA в Соединенных Штатах, на балансе которого находится более 14 тысяч бензоколонок – чьи финансовые потоки полностью непроницаемы. По словам самого Чавеса: «Последние 20 лет Венесуэла не видела ни единого цента от этого своего предприятия».
Противостояние с PDVSA прошло радикально: всеобщая забастовка, организованная менеджерами нефтяной монополии в декабре 2002 – феврале 2003 годов, закончилась увольнением практически всего руководства PDVSA вместе с 19 тысячами (из общего числа 45000!)  сотрудников, после чего нефтяной гигант и все его международные подразделения стали исправно и без утайки выплачивать государству полагающиеся дивиденды.
Разумеется, столь экстремальные меры вмешательства государства в «свободное течение рыночных отношений» не оставили равнодушными крупных венесуэльских предпринимателей. 9 апреля 2002 года лидер профсоюзного движения Венесуэлы Карлос Ортега организовал марш в поддержку уволенных руководителей PDVSA, который, при поддержке нескольких воинских подразделений, закончился массовыми беспорядками, захватом президентского дворца Мирафлорес и  интернированием Чавеса на военно-воздушной базе острова Орчила, на взлетной полосе которой красовался самолет с американскими опознавательными знаками, а по соседству – в территориальных водах Венесуэлы – совершенно случайно и мирно дрейфовали несколько кораблей ВМФ США.
Педро Кармона, пробывший в президентском кресле всего 30 часов, успел за столь короткое время подписать целую кучу указов, не оставляющих ни малейшего сомнения в политических амбициях сил, приведших его к власти: возвращение старого названия страны «Республика Венесуэла», роспуск Национальной Ассамблеи, отмена 49 (!) постановлений правительства Чавеса о национализации предприятий, передаче земельных участков крестьянам и увеличении налогов, выплачиваемых иностранными нефтяными концессионерами. 
Переворот закончился даже быстрее, чем можно было предположить: как только широкие общественные массы получили возможность ознакомиться с программой новой власти, которую радостно транслировали все частные и независимые средства массовой информации, они вышли на улицу и легким волевым усилием закатали олигархов в асфальт. Последовавший армейский штурм Мирафлорес и освобождение Уго Чавеса поставил точку в самом быстротечном путче латиноамериканской истории.


Эпилог
– 3 декабря 2006 года Уго Чавес получил 63 % голосов на выборах, заступил на третий президентский срок и заявил о начале наиболее радикальных реформ «боливарской революции»;
– 18 января 2007 года Венесуэльская Национальная Ассамблея  ввел прямое президентское правление сроком на 18 месяцев;
–  22 января Уго Чавес прокомментировал «беспокойство Госдепа США по поводу расширения его полномочий» выразительным «Гринго, убирайтесь в ад!» и тут же отдал приказ о национализации крупнейшего оператора связи Венесуэлы CANTV, принадлежащей американской Verizon Communications.
Революция только начинается, господа!