По материалам "ИЗБОРСКОГО КЛУБА", о России, мире, и нашем месте в нём, политика&экономика&социум
173,139
693
|
AndreyK-AV ( Специалист ) |
| 18 май 2019 07:16:54 |
Карен Шахназаров: Русофобские фильмы нельзя выпускать в прокат
новая дискуссия Дискуссия 198
Карен Шахназаров: Русофобские фильмы нельзя выпускать в прокат
— Карен Георгиевич, вы человек культурный, логически мыслящий, любящий пофилософствовать о великих субстанциях мироздания. И вдруг зачастили на сумасшедшие политические шоу, напоминающие палату №6 из вашего фильма…
— Мне это интересно, все мужчины любят поговорить о политике. К тому же мой отец Георгий Шахназаров был основателем советской политологии! Я вырос в политической среде и всегда интересовался политикой, пытался её анализировать. Отец работал в ЦК КПСС, у него был доступ к списку книг для служебного пользования, которые не публиковались в СССР. Я тоже их читал. Там было много интересных изданий, и, уверяю вас, не все из них являлись антисоветскими. Возможно, благодаря этим книгам я и стал интересоваться политикой. Что касается политических шоу, то я хожу, только если мне интересно. Для меня это не профессия, которой я зарабатываю на жизнь. Эти передачи смотрят миллионы зрителей, а значит, то, что я там говорю, так или иначе оказывает влияние на людей.
— О чём вы думаете, когда в студии все вокруг кричат, спорят и друг друга перебивают?
— О том, что я должен сказать. Не включаюсь в страсти и конфликты. Понимаю, что это часть игры: если ты в этом участвуешь, то должен принимать эти правила. В политической программе должна присутствовать полемика — она и даёт драматургию. Отношения с оппонентами у меня человеческие. Если у участника программы другие взгляды, то это не значит, что я не буду с ним здороваться. И если он перебивал меня, не держу на него обиды. Это нормально, таковы правила игры. А вот стороннику нацизма руки не подам. Но таких там не бывает.
— Шоу даёт адреналин или уходите обессиленным?
— Большинство программ выходит в прямом эфире, а это очень большой адреналин. В политических шоу есть своя сложность участия. Во время выступления ты должен правильно сформулировать мысль и как можно проще донести её до зрителей. Порой удаётся, порой нет. Каждое выступление — как в первый раз. В процессе беседы неожиданно приходится менять стратегию. В общем, чистая импровизация.
— Общеизвестно, что в мире 20% людей думающих. И вот каналы, сами не замечая того, пропагандируют антироссийские мысли, слухи, сплетни, тем самым пугают остальные 80%, которые принимают всё за чистую монету…
— Скорее всего, имелось в виду, что на планете существует лишь 20% людей, которые интересуются всем, в том числе и политикой. Но это не значит, что остальные все сплошь идиоты! Просто они не интересуются. И это их ошибка, потому что «интересующиеся» люди и определяют жизнь всех остальных. Как говорится, если ты не интересуешься политикой, то политика будет интересоваться тобой. А то, что каналы приглашают спикеров, настроенных по отношению к нам критически, так это правильно — мы должны слышать разные точки зрения. Довольно скучно смотреть, когда все говорят одно и то же. Украинские и польские оппоненты могут сочувствовать идеям, которые мы не разделяем, но они же не призывают к убийству, как Брейвик, они не фашисты. Помните, Барак Обама сравнил политику России с лихорадкой Эбола и боевиками ИГ (организация, запрещённая в РФ. – Прим. «АН»)? Он выразился некорректно, но почему это нельзя обсуждать? В современном мире, в эпоху Интернета, ничего не спрячешь, всё можно и нужно обсуждать. Иначе будет только хуже. Во многом распад СССР произошёл из-за того, что людям не давали высказываться, важная информация зачастую скрывалась.
— Вы говорите, что нужна открытая информация по всем вопросам. Тогда почему вы поддержали запрет фильма «Смерть Сталина»?
— Я не поддерживал, это неверно. Я сказал, что картина мне не нравится, но это не значит, что нужно её запрещать.
— Многих возмутил тот факт, что собралась кучка людей, которая сама фильм посмотрела, а всему населению России сказала: «Фильм плохой, вам смотреть его не нужно».
— Если его пропустили, то не было смысла запрещать. Это только создало лишнюю рекламу фильму. Просто изначально не следовало выдавать прокатное удостоверение. У нас часто появляются однозначно русофобские и антироссийские картины. Какой смысл их выпускать? Нигде в мире таких фильмов в прокате вы не найдёте. Попробуйте в США пропустить такую ленту!
— Как-то вы сказали, что во время работы директором «Мосфильма» узнали много такого, что если снять об этом фильм, то получилась бы чёрная комедия…
— В 1998 году, когда я стал директором, половина «Мосфильма» находилась в аренде. Здесь был автосервис, в котором перебивали номера угнанных автомобилей, криминальные структуры сидели, даже водку разливали… Пришлось в буквальном смысле очищать студию. Кто-то сопротивлялся, кто-то поступал разумно. Помогло то, что ни в какие коммерческие отношения мы с ними не вступали. А когда вас не связывают коммерческие отношения, то с такими людьми можно договориться, у них есть своя определённая этика.
— То есть с вооружённой охраной, как другие в то время, вы не ходили?
— Не ходил, хотя угрозы поступали. Возможно, это было непредусмотрительно, но мы своего добились. Комичность ситуации порой придавали сами персонажи. Могу вам рассказать про одного такого: зашёл в мой кабинет и молча положил на стол свёрнутую трубочкой пачку денег. Я сказал: «Возьми и больше не приходи». Он посмотрел на меня и вдруг… заплакал! Это выглядело комично: взрослый и циничный человек плачет, как ребёнок! Самое смешное, что мне пришлось его ещё и успокаивать.
— Как, на ваш взгляд, сегодня обстоят дела с российским кинематографом?
— Проблема нашего современного бытия состоит в том, что в нём отсутствуют по-настоящему мощные идеи. В революционной России жизнь была тяжелейшая, казалось, что и страны-то уже нет. Но при этом культурная жизнь была необыкновенной. Наличие огромного количества художественных идей говорило об огромном потенциале. Было понятно, что страна переживает не упадок, а бурный подъём. Сегодня мы сравниваем РФ с Советским Союзом и подчёркиваем, что сейчас у нас жизнь более благополучная. Но при этом забываем, что в Советской России культура была на порядок выше. И ведь это симптом нехороший, именно уровень культуры отражает внутренний потенциал общества.
— Не так давно вы встречались с Дмитрием Медведевым. Вы сказали ему об этом?
— Нет, премьеру не сказал. Но в Думе на заседании комитета по культуре, посвящённом достижениям российского кинематографа, я об этом говорил. Отметил, что, может быть, в финансовом плане достижения есть, но художественное качество картин весьма невысокое.
— Какова была реакция на ваши слова?
— Никакой! Послушали и сказали, что у нас всё хорошо. Понимаете: политики не в силах решить такую глубинную проблему культуры, как отсутствие мощных художественных идей. Ни Путин, ни Медведев не смогут это исправить своим указом. Это говорит о том, что у нашего общества есть проблема и в ней для нас кроется гораздо больше опасности, чем в экономических цифрах или напряжённых отношениях с Западом. Ведь это значит, что у нации нет творческого потенциала.
— В одном интервью вы сказали, что вам понятно, как мыслит Владимир Путин. И что можете прогнозировать его действия. Откуда у вас такая уверенность?
— Я режиссёр и когда ставлю сцену, то всегда разбираю мотивы героев. Пытаюсь понять, почему этот герой поступает так, а не иначе, что за этим стоит, какой у него мотив. Потому что у людей всегда есть мотивы, и они всегда преследуют какие-то цели. Этот же принцип я переношу в жизнь. Политик всегда принимает решение исходя из политической целесообразности (насколько это необходимо стране, партии), не забывая о себе (как это решение скажется на его судьбе). Я понимаю мотивы многих решений Путина, но это не значит, что я могу залезть в его голову. Это моё личное мнение, и я его никому не навязываю.
— Тогда спрогнозируйте его дальнейшие действия. Вы говорили, что этот президентский срок Путина последний, что это не просто слова…
— Думаю, что Владимир Владимирович не будет держаться за президентское кресло, но он не сможет уехать на дачу и выращивать помидоры. Так или иначе Путин останется в большой политике. Даже если он и захочет уйти, ему не дадут этого сделать — ни окружение, ни российский народ. У Путина колоссальный авторитет, что бы о нём ни говорили его противники. Сегодня он является гарантом стабильности в стране, и все трезвомыслящие люди это прекрасно понимают. Россия — страна сложная, в ней множество проблем. Я много слышу слов о некоей «усталости» от Путина: дескать, сколько можно? Давайте нового человека! А вы назовите имя политика, которому, скажем, будет доверять Кавказ? Россия по своей сути — империя с присущими ей законами управления, в ней любой лидер становится императором. Такой большой стране нужна сильная централизованная власть.
— А что будет после Путина?
— Владимир Владимирович уже начал формировать новую политическую систему. Он человек идеи, ему не всё равно, что будет со страной после него. Если он сможет создать политическую элиту, то всё будет нормально. Если не удастся, может произойти всё что угодно. Вплоть до распада страны.
— Что будет с коррупцией? Она так и будет процветать в нашей стране?
— Коррупция пронизала всё общество. Люди возмущаются коррупцией чиновников, но сами занимаются тем же самым! Только на своём уровне. Борьбу с коррупцией нужно начинать с воспитания, с самого раннего возраста. У нас же детям не говорят, что давать взятку — это плохо, — вот они и растут с мыслью, что это нормально. Тогда чему удивляться? Потом кто-то из этих детей, повзрослев, занимает пост мэра, кто-то — начальника ЖЭКа. Они оба коррумпированы, просто у них разные масштабы. Печально, но в нашем обществе считается нормальным получать и давать взятки. Но всё же я хочу отметить, по сравнению с тем, что я видел в 1990-е годы, коррупции стало меньше. Например, недавно я менял права. Раньше это требовало, как минимум, нужных знакомств. Я по старой привычке стал звонить… Выяснилось, что никаких знакомств не надо. Через Госуслуги оформил заявку, в назначенное время приехал в МРЭУ и через 40 минут вышел с новыми правами! Ни очереди, ни суматохи.
— А раньше вы давали взятки?
— Чиновникам никогда взяток не давал и сам никогда не брал. Я так воспитан. В нашей стране существует большая проблема — низкие зарплаты населения. Вот эту ситуацию надо менять. Человек, у которого хорошая зарплата, десять раз подумает: брать ему взятку или нет? Стоит ему рисковать своей работой или нет? Нужно принципиально повышать зарплаты! При всех экономических сложностях, мне кажется, что такие возможности сегодня есть. Например, направить на эти цели деньги, сэкономленные на проведении праздников, которых сейчас стало очень много. Кстати, в США бытовая коррупция очень низкая. Скажем, полицейскому ты там взятку не дашь. Люди понимают: этого делать нельзя, иначе будут большие неприятности. А вот на уровне корпораций коррупция в Америке существует. Ведь когда крупный бизнес вкладывает деньги в президентскую гонку, то ведь это тоже взятка! Но, если можно так выразиться, легальная. Ещё раз повторю: начинать борьбу с коррупцией нужно с изменения сознания общества и надо этим заниматься целенаправленно. Так, в Англии у школьников есть урок «Правильное поведение», на котором детям с самых ранних лет объясняют, почему нужно уступать место старикам в транспорте, а в более зрелом возрасте учат бизнес-этикету.
— Карен Георгиевич, вы человек культурный, логически мыслящий, любящий пофилософствовать о великих субстанциях мироздания. И вдруг зачастили на сумасшедшие политические шоу, напоминающие палату №6 из вашего фильма…
— Мне это интересно, все мужчины любят поговорить о политике. К тому же мой отец Георгий Шахназаров был основателем советской политологии! Я вырос в политической среде и всегда интересовался политикой, пытался её анализировать. Отец работал в ЦК КПСС, у него был доступ к списку книг для служебного пользования, которые не публиковались в СССР. Я тоже их читал. Там было много интересных изданий, и, уверяю вас, не все из них являлись антисоветскими. Возможно, благодаря этим книгам я и стал интересоваться политикой. Что касается политических шоу, то я хожу, только если мне интересно. Для меня это не профессия, которой я зарабатываю на жизнь. Эти передачи смотрят миллионы зрителей, а значит, то, что я там говорю, так или иначе оказывает влияние на людей.
— О чём вы думаете, когда в студии все вокруг кричат, спорят и друг друга перебивают?
— О том, что я должен сказать. Не включаюсь в страсти и конфликты. Понимаю, что это часть игры: если ты в этом участвуешь, то должен принимать эти правила. В политической программе должна присутствовать полемика — она и даёт драматургию. Отношения с оппонентами у меня человеческие. Если у участника программы другие взгляды, то это не значит, что я не буду с ним здороваться. И если он перебивал меня, не держу на него обиды. Это нормально, таковы правила игры. А вот стороннику нацизма руки не подам. Но таких там не бывает.
— Шоу даёт адреналин или уходите обессиленным?
— Большинство программ выходит в прямом эфире, а это очень большой адреналин. В политических шоу есть своя сложность участия. Во время выступления ты должен правильно сформулировать мысль и как можно проще донести её до зрителей. Порой удаётся, порой нет. Каждое выступление — как в первый раз. В процессе беседы неожиданно приходится менять стратегию. В общем, чистая импровизация.
— Общеизвестно, что в мире 20% людей думающих. И вот каналы, сами не замечая того, пропагандируют антироссийские мысли, слухи, сплетни, тем самым пугают остальные 80%, которые принимают всё за чистую монету…
— Скорее всего, имелось в виду, что на планете существует лишь 20% людей, которые интересуются всем, в том числе и политикой. Но это не значит, что остальные все сплошь идиоты! Просто они не интересуются. И это их ошибка, потому что «интересующиеся» люди и определяют жизнь всех остальных. Как говорится, если ты не интересуешься политикой, то политика будет интересоваться тобой. А то, что каналы приглашают спикеров, настроенных по отношению к нам критически, так это правильно — мы должны слышать разные точки зрения. Довольно скучно смотреть, когда все говорят одно и то же. Украинские и польские оппоненты могут сочувствовать идеям, которые мы не разделяем, но они же не призывают к убийству, как Брейвик, они не фашисты. Помните, Барак Обама сравнил политику России с лихорадкой Эбола и боевиками ИГ (организация, запрещённая в РФ. – Прим. «АН»)? Он выразился некорректно, но почему это нельзя обсуждать? В современном мире, в эпоху Интернета, ничего не спрячешь, всё можно и нужно обсуждать. Иначе будет только хуже. Во многом распад СССР произошёл из-за того, что людям не давали высказываться, важная информация зачастую скрывалась.
— Вы говорите, что нужна открытая информация по всем вопросам. Тогда почему вы поддержали запрет фильма «Смерть Сталина»?
— Я не поддерживал, это неверно. Я сказал, что картина мне не нравится, но это не значит, что нужно её запрещать.
— Многих возмутил тот факт, что собралась кучка людей, которая сама фильм посмотрела, а всему населению России сказала: «Фильм плохой, вам смотреть его не нужно».
— Если его пропустили, то не было смысла запрещать. Это только создало лишнюю рекламу фильму. Просто изначально не следовало выдавать прокатное удостоверение. У нас часто появляются однозначно русофобские и антироссийские картины. Какой смысл их выпускать? Нигде в мире таких фильмов в прокате вы не найдёте. Попробуйте в США пропустить такую ленту!
— Как-то вы сказали, что во время работы директором «Мосфильма» узнали много такого, что если снять об этом фильм, то получилась бы чёрная комедия…
— В 1998 году, когда я стал директором, половина «Мосфильма» находилась в аренде. Здесь был автосервис, в котором перебивали номера угнанных автомобилей, криминальные структуры сидели, даже водку разливали… Пришлось в буквальном смысле очищать студию. Кто-то сопротивлялся, кто-то поступал разумно. Помогло то, что ни в какие коммерческие отношения мы с ними не вступали. А когда вас не связывают коммерческие отношения, то с такими людьми можно договориться, у них есть своя определённая этика.
— То есть с вооружённой охраной, как другие в то время, вы не ходили?
— Не ходил, хотя угрозы поступали. Возможно, это было непредусмотрительно, но мы своего добились. Комичность ситуации порой придавали сами персонажи. Могу вам рассказать про одного такого: зашёл в мой кабинет и молча положил на стол свёрнутую трубочкой пачку денег. Я сказал: «Возьми и больше не приходи». Он посмотрел на меня и вдруг… заплакал! Это выглядело комично: взрослый и циничный человек плачет, как ребёнок! Самое смешное, что мне пришлось его ещё и успокаивать.
— Как, на ваш взгляд, сегодня обстоят дела с российским кинематографом?
— Проблема нашего современного бытия состоит в том, что в нём отсутствуют по-настоящему мощные идеи. В революционной России жизнь была тяжелейшая, казалось, что и страны-то уже нет. Но при этом культурная жизнь была необыкновенной. Наличие огромного количества художественных идей говорило об огромном потенциале. Было понятно, что страна переживает не упадок, а бурный подъём. Сегодня мы сравниваем РФ с Советским Союзом и подчёркиваем, что сейчас у нас жизнь более благополучная. Но при этом забываем, что в Советской России культура была на порядок выше. И ведь это симптом нехороший, именно уровень культуры отражает внутренний потенциал общества.
— Не так давно вы встречались с Дмитрием Медведевым. Вы сказали ему об этом?
— Нет, премьеру не сказал. Но в Думе на заседании комитета по культуре, посвящённом достижениям российского кинематографа, я об этом говорил. Отметил, что, может быть, в финансовом плане достижения есть, но художественное качество картин весьма невысокое.
— Какова была реакция на ваши слова?
— Никакой! Послушали и сказали, что у нас всё хорошо. Понимаете: политики не в силах решить такую глубинную проблему культуры, как отсутствие мощных художественных идей. Ни Путин, ни Медведев не смогут это исправить своим указом. Это говорит о том, что у нашего общества есть проблема и в ней для нас кроется гораздо больше опасности, чем в экономических цифрах или напряжённых отношениях с Западом. Ведь это значит, что у нации нет творческого потенциала.
— В одном интервью вы сказали, что вам понятно, как мыслит Владимир Путин. И что можете прогнозировать его действия. Откуда у вас такая уверенность?
— Я режиссёр и когда ставлю сцену, то всегда разбираю мотивы героев. Пытаюсь понять, почему этот герой поступает так, а не иначе, что за этим стоит, какой у него мотив. Потому что у людей всегда есть мотивы, и они всегда преследуют какие-то цели. Этот же принцип я переношу в жизнь. Политик всегда принимает решение исходя из политической целесообразности (насколько это необходимо стране, партии), не забывая о себе (как это решение скажется на его судьбе). Я понимаю мотивы многих решений Путина, но это не значит, что я могу залезть в его голову. Это моё личное мнение, и я его никому не навязываю.
— Тогда спрогнозируйте его дальнейшие действия. Вы говорили, что этот президентский срок Путина последний, что это не просто слова…
— Думаю, что Владимир Владимирович не будет держаться за президентское кресло, но он не сможет уехать на дачу и выращивать помидоры. Так или иначе Путин останется в большой политике. Даже если он и захочет уйти, ему не дадут этого сделать — ни окружение, ни российский народ. У Путина колоссальный авторитет, что бы о нём ни говорили его противники. Сегодня он является гарантом стабильности в стране, и все трезвомыслящие люди это прекрасно понимают. Россия — страна сложная, в ней множество проблем. Я много слышу слов о некоей «усталости» от Путина: дескать, сколько можно? Давайте нового человека! А вы назовите имя политика, которому, скажем, будет доверять Кавказ? Россия по своей сути — империя с присущими ей законами управления, в ней любой лидер становится императором. Такой большой стране нужна сильная централизованная власть.
— А что будет после Путина?
— Владимир Владимирович уже начал формировать новую политическую систему. Он человек идеи, ему не всё равно, что будет со страной после него. Если он сможет создать политическую элиту, то всё будет нормально. Если не удастся, может произойти всё что угодно. Вплоть до распада страны.
— Что будет с коррупцией? Она так и будет процветать в нашей стране?
— Коррупция пронизала всё общество. Люди возмущаются коррупцией чиновников, но сами занимаются тем же самым! Только на своём уровне. Борьбу с коррупцией нужно начинать с воспитания, с самого раннего возраста. У нас же детям не говорят, что давать взятку — это плохо, — вот они и растут с мыслью, что это нормально. Тогда чему удивляться? Потом кто-то из этих детей, повзрослев, занимает пост мэра, кто-то — начальника ЖЭКа. Они оба коррумпированы, просто у них разные масштабы. Печально, но в нашем обществе считается нормальным получать и давать взятки. Но всё же я хочу отметить, по сравнению с тем, что я видел в 1990-е годы, коррупции стало меньше. Например, недавно я менял права. Раньше это требовало, как минимум, нужных знакомств. Я по старой привычке стал звонить… Выяснилось, что никаких знакомств не надо. Через Госуслуги оформил заявку, в назначенное время приехал в МРЭУ и через 40 минут вышел с новыми правами! Ни очереди, ни суматохи.
— А раньше вы давали взятки?
— Чиновникам никогда взяток не давал и сам никогда не брал. Я так воспитан. В нашей стране существует большая проблема — низкие зарплаты населения. Вот эту ситуацию надо менять. Человек, у которого хорошая зарплата, десять раз подумает: брать ему взятку или нет? Стоит ему рисковать своей работой или нет? Нужно принципиально повышать зарплаты! При всех экономических сложностях, мне кажется, что такие возможности сегодня есть. Например, направить на эти цели деньги, сэкономленные на проведении праздников, которых сейчас стало очень много. Кстати, в США бытовая коррупция очень низкая. Скажем, полицейскому ты там взятку не дашь. Люди понимают: этого делать нельзя, иначе будут большие неприятности. А вот на уровне корпораций коррупция в Америке существует. Ведь когда крупный бизнес вкладывает деньги в президентскую гонку, то ведь это тоже взятка! Но, если можно так выразиться, легальная. Ещё раз повторю: начинать борьбу с коррупцией нужно с изменения сознания общества и надо этим заниматься целенаправленно. Так, в Англии у школьников есть урок «Правильное поведение», на котором детям с самых ранних лет объясняют, почему нужно уступать место старикам в транспорте, а в более зрелом возрасте учат бизнес-этикету.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!