Польша - уроки разделов

Ростислав Ищенко



23 декабря 1794 года по старому стилю или 3 января 1795 года по новому стилю была подписана декларации России и Австрии о третьем разделе Речи Посполитой

Раздел можно считать завершённым почти через год, когда 25 ноября 1795 года, в последний День Рождения Екатерины Великой, её бывший любовник, назначенный ею королём Польши, Станислав Август Понятовский, отрёкся от польского престола. Окончательно юридические и международно-правовые нюансы, связанные с разделом, были урегулированы Петербургской конвенцией 1797 года.

Современные поляки традиционно называют свою страну третьей Речью Посполитой, не просто обращаясь к истории, но и ностальгируя по эпохе польского доминирования в Центральной и Восточной Европе. Ведь первая Речь Посполитая — не польское государство, но федерация Польши и Литвы, в которой, впрочем, поляки смогли закрепить за собой ведущую роль. Таким образом, обращаясь к названию Речь Посполитая, современные поляки, косвенно претендуют на возрождение Великой Польши от моря, до моря. Юридически, в отличие от эпохи второй Речи Посполитой Пилсудского, претензии соседним странам не выдвигаются. Но надо быть слепым и глухим, чтобы не видеть, что идея польского доминирования на Востоке Европы не просто прорабатывается варшавскими политиками в плане концепции регионального лидерства, но и пользуется популярностью у населения именно как претензия на возврат «исконных польских территорий» (до Днепра и Западной Двины, а повезёт, так и до Смоленска и Вязьмы).

Было бы несправедливо просто обвинить поляков в экспансионизме. В конце концов, концепция Третьего Рима по сей день достаточно популярна в России, а та же Германия четвёртый раз рассматривает себя в качестве основы для объединения Европы в едином рейхе. Не случайно ЕС неофициально называют Четвёртым рейхом.

Можем констатировать, что существуют национальные геополитические проекты, передающиеся населением соответствующей державы от поколения поколению. Вопрос только в успешности этих проектов.

Германия действительно столетиями объединяла Европу (или большую её часть) в рамках единой империи. Более того, даже такие оппоненты и разрушители этой империи, как Наполеон, не изобретали ничего лучше, чем создать на её обломках новую всеевропейскую империю (только собственную). Да и разгромивший Наполеона Александр I заменил наполеоновскую империю Священным Союзом — федерацией монархий (по сути империей без императора).

Концепция Москвы — Третьего Рима — последнего православного царства, покровителя всех православных народов, попавших в рабство к неверным и схизматикам, не просто работала до начала ХХ века, но и дала результат в виде восстановления на Балканах независимых православных государств. Более того, сейчас, когда под давлением судорожно пытающихся сохранить ускользающую мировую гегемонию Соединённых Штатов Америки, многие православные церкви начинают колебаться, часть из них уходит в раскол, удерживающую роль РПЦ, как самой многочисленной и мощной православной церкви, невозможно переоценить. А значит вновь актуальна концепция Москвы — Третьего Рима, пусть и не в светском, а в духовном понимании. Хоть с каждым днём и с каждым годом, всё труднее становится отделить борьбу с американским гегемонизмом российского государства, от аналогичной борьбы, которую ведёт с тем же противником РПЦ.

А что даёт Польше, Европе, миру, народам Центральной и Восточной Европы концепция третьей Речи Посполитой, кроме претензий на чужие земли и на ничем не подкреплённое стремление к гегемонии в Восточной Европе, с опорой на которую Польша намерена доминировать и в Европейском Союзе?

Ничего.

Польша ничего не может предложить потенциальным партнёрам, кроме попыток закрепить за собой позицию главного проводника американской политики на европейском континенте. Для Германии и Франции такие претензии неприемлемы в принципе. Они пытаются создать из ЕС политическую и экономическую альтернативу США. Слишком сильно в последнее время расходятся интересы Вашингтона и его европейских союзников. Титул главного друга США, за который не без успеха борется Польша, уже сегодня воспринимается Берлином открыто, а Парижем по умолчанию, как маркер враждебности.

Чехия, Словакия, Венгрия и Румыния также воспринимают польские амбиции без восторга. Им не нужны в придачу к старшим западноевропейским братьям, ещё и старшие восточноевропейские. Литва, Украина и Белоруссия также относятся к польским амбициям с настороженностью, ведь они были частью первой Речи Посполитой. И всего сто лет минуло с тех пор, как Пилсудский пытался военной силой интегрировать их в состав второй Речи Посполитой. Более того, Польша активно вмешивается во внутренние дела этих государств, что уже привело к торжеству на Украине (при польской поддержке) неонацизма в форме бандеровщины, с каковым Польша теперь активно борется.

Лукашенко неоднократно заявлял, что рассматривает территорию Польши, как плацдарм для развёртывания политической, а в перспективе и военной агрессии против Белоруссии. Украине и Литве, не больше, чем Венгрии и Румынии нужен посредник между ними и США или ведущими странами ЕС. В конечном итоге посредник всегда жертвует интересами покровительствуемой страны ради своих собственных.

Варшава, со своей великодержавной политикой третьей Речи Посполитой уверенно погружается в политическую изоляцию. Польша буквально ежедневно производит всё новые и новые объёмы враждебности в отношении окружающих государств, бездумно ориентируясь исключительно на американскую поддержку.

Именно такая политика, в своё время сгубила первую Речь Посполитую. В те далёкие времена США поначалу не существовало, а к концу бренного пути первой Речи Посполитой Америка была слаба и никак не влияла на ситуацию в Европе и в мире. Её пределом в те времена были «индейские войны» и крысятничество на конфликтах европейских государств между собой, позволявшее понемногу (без войн) прирастать территориями в Новом свете. Но политика Польши по отношению к соседям была примерно такой же, как и сейчас. Польша опасалась российско-прусского и российско-австрийского сближения, поэтому постоянно пыталась, опираясь на поддержку Великобритании и Франции, вредить объективно существующим интересам граничащих с ней государств. Не помогало даже то, что со времён Петра Великого польского короля невозможно было назначить (считалось, что избрать) без согласия России.

Магнаты и католическая церковь отказывались признавать равенство прав католического и православного населения Речи Посполитой, а антироссийские партии всегда могли рассчитывать на поддержку большинства польской знати. С другой стороны, протягивая руку Англии и Франции, в расчёте на политическую и военную помощь, поляки дестабилизировали тыл Австрии и Пруссии, попеременно конфликтовавших с Лондоном и Парижем. Первая Речь Посполитая оказалась государством достаточно слабым, чтобы оказаться неспособной отстоять свою независимость и территориальную целостность, но, в то же время, достаточно вздорным, чтобы пробудить у всех своих соседей жгучее желание от такого соседства избавиться.

Для России разделы Польши были важны ещё и потому, что возвращали под власть империи западные земли, утраченные после монгольского нашествия (в XIII-XIV веках) и населённые православным русским народом. С третьим разделом Польши империя обретала завершённость. Но при этом, надо иметь в виду, что Россия никогда бы не пошла на уничтожение буферного государства, надёжно прикрывавшего её границы от европейских проблем, если бы это государство проявило хотя бы минимум адекватности и не пыталось постоянно вредить России.

Сегодня мы видим полное повторение истории первой и второй Речи Посполитой. Россия частично утратила контроль над западными землями. Варшава претендует на гегемонию в этом регионе и опирается на стратегического противника Москвы (постепенно становящегося также стратегическим оппонентом Берлина и Парижа) — на Вашингтон. Пытаясь привлечь внимание США к интересующему её региону Польша искусственно нагнетает напряжённость а отношениях с Россией, дестабилизирует экономические связи Москвы и ЕС, включая принципиально важный для Германии проект «Северный поток — 2». Польша выступила поджигателем гражданской войны на Украине и сделала всё, чтобы этот конфликт приобрёл характер международного (украинско-российского) столкновения. Да, Москве удалось увернуться от прямого участия в конфликте, но крови из неё поляки попили немало и планируют пить дальше.

Точно так же, как и 225 лет назад, Польша поддерживает, организует и направляет католическую и униатскую экспансию на православных землях. Варшава активно помогает США организовывать всё новые расколы в православии. При этом, с ослаблением украинского государства, которое на данный момент является геополитической фикцией, незаметно для Варшавы сомкнулись если не формальные границы Польши и России, то сферы жизненных интересов. То есть, подобное провокативное поведение стало чревато уже прямым конфликтом между Россией и Польшей. И у Варшавы нет гарантии, что формальные союзники по НАТО (Франция и Германия) окажутся в этом конфликте на польской стороне (из своих европейских союзников поляки тоже немало крови выпили). Без активной поддержки Франции и Германии развёртывание американских войск в Европе в принципе невозможно, тем более не реально оказать оперативную поддержку Польше, а устраивать из-за Варшавы ядерную войну Вашингтон не будет.

Уже сейчас стратегическое положение Польши, в случае масштабного конфликта безнадёжно. Но это не значит, что не может быть хуже. Вашингтон слабеет, а Париж и Берлин поговаривают о реформировании ЕС и создании вместо исчерпавшего себя НАТО общеевропейской армии. Через пять-десять-пятнадцать лет Польша может оказаться в ситуации, когда в её существовании, как в буфере, отделяющем от европейских проблем, будет заинтересована только Россия, но, как в 1795 году, Москва ничего не сможет сделать, ибо союзники будут настаивать на ликвидации вредоносного образования, а Польша, как обычно не сможет ни сама себя защитить, ни России хотя бы один аргумент в свою пользу предоставить.

Тут ещё надо иметь в виду особенность современных разделов, когда территории могут не включаться непосредственно в состав соответствующих государств (с соответствующим уровнем жизни), а просто распределяться между формально местными режимами, полностью подконтрольными внешним силам и проводящими политику в интересах внешних сил. Грубо говоря, на территории Польши (по инициативе Германии, поддержке Франции и непротивлении России) может быть реализована та же схема управления, которую Польша и США реализовали на территории Украины. Формально есть и государство, и независимость, только управление осуществляется в интересах внешнего центра, а свой народ вымирает и разбегается.

Сходные исторические обстоятельства зачастую влекут за собой сходные политические решения. Сходные, то есть подобные, а не тождественные. Современные технологии позволяют де факто ликвидировать государство, не покушаясь на его границы де юре (опять же пример Украины очень актуален для Польши).

А ещё история любит мистические совпадения. Когда последний король первой Речи Посполитой Станислав Август Понятовский умер (в феврале 1798 года), его похоронили в Санкт-Петербурге (где он провёл последние годы своей жизни), в католическом храме святой Екатерины Александрийской. В 1938 году Сталин разрешил тогдашнему польскому правительству вывезти останки короля на родину. Понятовского похоронили второй раз в родовом поместье недалеко от Бреста. После Великой Отечественной войны он вновь оказался на советской территории. В 1988 году Горбачёв вновь разрешил полякам увезти Станислава Августа к себе. Его похоронили в третий раз, уже в Варшаве, которая целое столетие была столицей Царства (королевства) Польского в составе Российской империи.

Кстати, Петербургская конвенция 1797 года предусматривала обязательство высоких договаривающихся сторон никогда не использовать термин Королевство Польское в титулатуре своих монархов. Александр I, присоединивший после победы над Наполеоном к Российской империи польские земли герцогства Варшавского, от этого правила отступил. Он хотел понравиться полякам, так что дал им и собственное государство (связанное с империей только личной унией), и собственную армию, и собственную Конституцию.

А зря, если бы поступал по заветам великой бабки, то может быть и не возник бы снова польский вопрос.

Источник