Большой передел мира
266,546,252
521,831
|
Sir Max Merfie ( Эксперт ) |
| 16 авг 2021 09:12:48 |
Август без конца
новая дискуссия Аналитика 32.726
Август без конца
В российской мифологии август – месяц особый. Год от года именно в августе происходят самые громкие и увы, далеко не самые безобидные с точки зрения последствий события. Катастрофы, взрывы, войны, крушения и прочее для России вполне созвучно с августом.
Сейчас август. Но август не в российском (хотя и в российском тоже с учетом пожаров, наводнений, взрыва автобуса, крушения пожарного самолета в Турции), а в общепланетарном масштабе. Катастрофы идут одна за другой.
Мне, разумеется могут возразить. В последние годы на фоне коронавируса, периодических лесных пожаров, климатических изменений и прочего у нас по всей планете август каждый день – потопы, пожары, землетрясения, инфекции и вирусы. Одна напасть идет за другой напастью, волна за волной.
Этому феномену пытаются приплести очень много объяснений от глобального потепления (дескать баланс нарушен и из-за этого всё идет наперекосяк), до антропогенного воздействия, приведшего к катастрофическим последствиям.
На деле ситуация, конечно, не столь радикально критическая как принято расписывать. И если посмотреть на происходящее объективно, то мы увидим, что ситуация мало чем отличается от того, что всю историю планеты происходило, происходит и будет происходить. Всю историю человечество сопровождали пожары, потопы, эпидемии, войны и прочее. Эпидемии были огромными, наводнения масштабными (вплоть до потопов), извержения вулканов стирающими города и всё это объяснялось просто природной нормой (и иногда гневом сверхъестественного).
Сейчас же всё объясняется двумя важнейшими моментами. Во-первых, людей стало больше, чем когда-либо, а степень их коммуникации как никогда масштабна (о бедствиях и происшествиях узнают через секунды, после того, как они произойдут). Во-первых, люди уверовали в то, что они являются практически всемогущими и могут предотвратить любой инцидент, каким бы он ни был. Но вдруг выясняется, что не всё под силу человеку даже имеющего под рукой все достижения науки и техники. Что потопы в Германии способны сносить мосты, что пожары в Греции, Турции и России бывает весьма трудно потушить, а эпидемии хоть и не столь велики, как чума в средневековье, но тоже крайне серьезны.
Человек стал более информирован и одновременно убежден в свой неприкосновенности и способности решить все возможные проблемы силой науки и техники. Однако природные и техногенные катастрофы никуда не делись. И реагирование на них вопрос уже не только безопасности отдельной группы людей или даже государства, а проблемы общемирового характера.
По праву сильного
Человек считает себя сильным. Он считает себя способным менять мир, придавать вращению земли новое ускорение. Он считает, что может менять направление течения рек и воссоздавать ландшафты. Да, может! Но делает ли это его сильнее? И сильнее чем кто?
По большому счету в создании многих жителей земли настолько укоренилось, что человек – это венец творения, который мановением своей воли может менять реальность, изменять всё, что подлежит изменению, познавать всё, что познается, что какая-то ситуация, в которой он вдруг оказался бессилен полностью выбивает его из состояния равновесия. Самый наглядный пример – эпидемия коронавируса. Десятки лет человек гордился тем, что победил кучу известных болезней, что вирус Эбола был загашен практически в зародыше, что появилась возможность медицинских манипуляций против любой практически болезни как вдруг человечество сталкивается с тем, что оно не в силах предотвратить распространение эпидемии и не может крайне оперативно на нее отреагировать, создать лекарства и вакцины, сделать безвредной. Хотя стоит признать, что в мировом масштабе есть успехи и в лечении, и в вакцинации.
Таким образом, причина удивления предельно проста. Человек менее силен и менее способен изменять природу и естественные процессы, чем ему это кажется. Человек может создать эффективные средства борьбы с тем или иным бедствием. Вакцины против вирусов (эпидемия средневековой чумы «лечилась» душистыми травами, кровопусканием и сжиганием трупов, из которых полезным оказывалось только последнее), противопожарные мероприятия против пожаров (Ау, ребята! Когда там у Вас в последний раз выгорал Рим или другой крупный город?), дамбы против наводнений (Ау, ребята! Когда там в Питере было последнее катастрофическое наводнение?). Вот и получается, что человек действительно может очень многое, но не всё и тем более не сразу.
Глупо предполагать, что дамба может появиться или изменить свой размер задним числом. Глупо полагать, что вакцину можно изобрести на упреждение. Глупо полагать, что любую катастрофу можно предотвратить только потому, что хочется ее предотвратить и не допустить человеческих жертв. А если всё же допустить, то очень немного, так, чтобы не потревожить привычный образ жизни. Ну. По возможности.
Вот и получается, что в оценке происходящего люди являются заложниками своего неверного представления. В восприятии обывателя человечество уже стало победителем всего. А отсутствие критического мышления не позволяет понять, что имеющиеся немалые достижения не могут быть применены моментального, или превентивно, просто потому, что между идеей и решением и его воплощением есть временной лаг, даже при наличии суперкомпьютеров и прочих достижений прогресса.
Предупрежден, значит спасён?
Вторая плоскость проблемы - это информация. Феномен современной информации таков, что человечество по большому счету может предсказать очень многое, но значит ли это, что предсказанное и даже публично обнародованное будет востребовано как нужно? Да в общем то нет! И нынешняя ситуация показывает, что это так. Рассмотрим феномены информации в перспективе бедствий.
Первое – это предвидение будущего. Можно ли предвидеть возникновение тех или иных бедствий? Да, безусловно. В настоящее время пол мира живет в точках потенциальной опасности. При этом, доподлинно известно, что эти точки есть и они могут вызвать те или иные неблагоприятные последствия для человека и природы. Мы прекрасно знаем места сейсмической опасности, зоны потенциальных затоплений и много другое. И это реально помогает подготовиться к потенциальным опасностям. Но вот изменить ситуацию так, чтобы ни в коем случае не допустить бедствия не можем, хотя ы потому, что это бесконечно сложно решать проблемы потенциальных угроз, например, переносом городов, или изменением карты экономической активности. Да и зачем? Чтобы ценой одной спасенной жизни изменять уклад жизни миллионов? Человечество всегда шло на риск и платило за этот риск в том числе жизнями.
Второе – это предложение правильного варианта поведения в сложившейся ситуации. Предупрежден не значит спасен. Многие люди склонны получать информацию и оценивать ее критично. Но при этом настолько критично, что фактически переосмысливают ее с позиций собственных заблуждений. Нынешний коронавирус прямое тому доказательство. Сколько бреда, вымысла и недоверия было исторгнуто из чрева информационного общества по поводу казалось-бы простых вещей? Одни вакцино-скептики чего стоят, или противники ношения масок. Так что даже наличие предупреждений. Или даже распространяемых решений проблемы не говорит совершенно о том, что эти рекомендации будут выполнены.
Третье – информация имеет имя. Зачастую информация распространяется не просто так, а в связи с интересами тех, или иных лиц. Новости продают, новости покупают. Новостями покрывают новости и новостями борются с новостями. Порой информация о потенциальной опасности перекрывается ангажированной информацией о безопасности (тут и битва вакцин и, например, материалы СМИ от застройщика уменьшающие информацию об опасности проекта).
Так что информация, которая чаще всего есть в наличии и даже полезна не всегда становится действием, или принимаемым решением. Просто потому, что мир информации не одномерен, а реакция на нее не всегда логична и последовательна.
Всё могут короли?
Еще одним аспектом является возможность власти и реакция общества. Как правило все полагают, что борьба с бедствиями – это прерогатива государства. Увы. далеко не всегда люди способны понять, что такая борьба дело не государства, а всего общества. Но увы, в большинстве случаев верх берет иждивенческая позиция под лозунгом «государство нам должно».
Разумеется, государство должно, но должно не вопреки воле и желанию общества, а в гармонии и синергии с ним. Многие удивляются, почему именно коммунистическому Китаю удается лучше, чем другим справляться с коронавирусом? Начинают распространяться домыслы об авторстве вируса и прочее. На деле – это не более чем способность авторитарного государства открыто применять жесткие меры безопасности.
В большинстве же стран более-менее адекватные меры эпидемиологической безопасности наталкиваются на протестные настроения населения. Митинги против вакцинации в Берлине, протест против локдауна в Копенгагене, и прочее, прочее, прочее.
Фактически государство сталкивается с весьма интересной картиной. Оно одновременно и субъект, работающий на пользу общества, спасающий погибающих и старающийся ликвидировать чрезвычайные ситуации и, Цербер, вынужденный это общество сдерживать и ограничивать, поскольку общество не соглашается переносить стоически тяготы, связанные с бедствиями и эпидемиями.
Возможно виной этому стал либеральный миф о том, что общество – это наниматель для государства, которое заплатив налоги и сделав свой выбор фактически может самоустраниться и получать услуги веского качества. А если не сможет, то поменяет менеджеров и продолжит дальнейшую беззаботную жизнь. Политический класс этому потворствовал, поскольку считал, что общество, не вмешивающееся в дела государства лучше, чем деятельный и требовательный участник политического процесса. Вот только данная схема прекрасно работает в периоды благоденствия. Во времена кризиса она дает критический сбой, следствием которого являются массовые протесты, недовольство. А самое главное противодействие деятельности государственного аппарата, направленной на ликвидацию бедствий.
Это говорит о том, что-либо обществу надо перестраиваться и принимать на себя больше ответственности, с пониманием подходить к требованиям государства, либо государству отбрасывать вуаль либерализма и предельно жестко относится к тем, кто вредит и себе и другим. Это в свою очередь огромное испытание для тех политиков, которые привыкли к тихой и размеренной жизни и работе по графику. Но катастрофы графиков не имеют и требуют совершенно другого к себе подхода.
Грани международного соучастия
Наконец, весьма важным представляется проблема, связанная с международным взаимодействием по устранению угроз, чреватых массовыми жертвами. На самом деле международное право бедствий – сфера. Которую пытались в межгосударственной сфере реализовать очень давно, начиная со второй половины XIX века. Но успешно это получалось далеко не везде.
Собственно, успешное системное международное взаимодействие наблюдается сейчас только в сфере крушений морских судов. Но эта тема, выстрадана столетиями борьбы человека с морской стихией, тысячами кораблекрушений и международными морскими обычаями, универсальными как сама жизнь.
Есть и другие форматы, которые. Однако, скорее являются результатом добровольного стремления одного государства помочь другому, а не какой-то устойчивой международной практики или системы международных договоров. Да в период коронавируса Россия, Китай, некоторые другие страны помогали тем или иным государствам. Российские автоколонны минобороны в Италии, Сербии и Казахстане. Поставки вакцины в ряд государств. Гуманитарная помощь в Сирии. Африке, много где еще. Всё это исключительно добрая воля конкретного государства, но не системная работа мирового сообщества, которое даже перед лицом опасности не проявляет стремления к сплочению. За редким исключением.
Можно ли добиться совместной работы по предотвращению бедствий и спасению людей? Гипотетически можно, ведь данная сфера не должна вызывать какого-то особого противления даже со стороны заядлых критиков любых международных контактов. Ведь вопрос идет о жизни людей, а не о каких-то других целях.
Может ли быть, что после эпидемии коронавируса, разрушительных землетрясений, пожаров, наводнений и прочего мировое сообщество начнет работу над проработкой единого механизма реагирования на угрозы и вызовы? Вряд ли. Мир входит в период жесткого системного противостояния, когда уходящий гегемон - США, Китай и Евросоюз на ходу пытаются делить карту мира. Тут уж дело не во взаимной помощи, а в стремлении утопить соперника, перекрыть ему поставку вакцин, ослабить любым доступным способом. Так что говорить о взаимодействии не приходится. Приходится говорить скорее не о торжестве взаимопомощи, а о смертельной битве, обвинениях и угрозах.
При этом, однако, хотя окружающая ситуация и напоминает некий трансцендентный август в общепланетарном масштабе, есть представление что он закончится хотя бы в контексте затухания политической активности и готовности государств взаимодействовать перед лицом природных и техногенных бедствий. Но это лишь надежды.
В российской мифологии август – месяц особый. Год от года именно в августе происходят самые громкие и увы, далеко не самые безобидные с точки зрения последствий события. Катастрофы, взрывы, войны, крушения и прочее для России вполне созвучно с августом.
Сейчас август. Но август не в российском (хотя и в российском тоже с учетом пожаров, наводнений, взрыва автобуса, крушения пожарного самолета в Турции), а в общепланетарном масштабе. Катастрофы идут одна за другой.
Мне, разумеется могут возразить. В последние годы на фоне коронавируса, периодических лесных пожаров, климатических изменений и прочего у нас по всей планете август каждый день – потопы, пожары, землетрясения, инфекции и вирусы. Одна напасть идет за другой напастью, волна за волной.
Этому феномену пытаются приплести очень много объяснений от глобального потепления (дескать баланс нарушен и из-за этого всё идет наперекосяк), до антропогенного воздействия, приведшего к катастрофическим последствиям.
На деле ситуация, конечно, не столь радикально критическая как принято расписывать. И если посмотреть на происходящее объективно, то мы увидим, что ситуация мало чем отличается от того, что всю историю планеты происходило, происходит и будет происходить. Всю историю человечество сопровождали пожары, потопы, эпидемии, войны и прочее. Эпидемии были огромными, наводнения масштабными (вплоть до потопов), извержения вулканов стирающими города и всё это объяснялось просто природной нормой (и иногда гневом сверхъестественного).
Сейчас же всё объясняется двумя важнейшими моментами. Во-первых, людей стало больше, чем когда-либо, а степень их коммуникации как никогда масштабна (о бедствиях и происшествиях узнают через секунды, после того, как они произойдут). Во-первых, люди уверовали в то, что они являются практически всемогущими и могут предотвратить любой инцидент, каким бы он ни был. Но вдруг выясняется, что не всё под силу человеку даже имеющего под рукой все достижения науки и техники. Что потопы в Германии способны сносить мосты, что пожары в Греции, Турции и России бывает весьма трудно потушить, а эпидемии хоть и не столь велики, как чума в средневековье, но тоже крайне серьезны.
Человек стал более информирован и одновременно убежден в свой неприкосновенности и способности решить все возможные проблемы силой науки и техники. Однако природные и техногенные катастрофы никуда не делись. И реагирование на них вопрос уже не только безопасности отдельной группы людей или даже государства, а проблемы общемирового характера.
По праву сильного
Человек считает себя сильным. Он считает себя способным менять мир, придавать вращению земли новое ускорение. Он считает, что может менять направление течения рек и воссоздавать ландшафты. Да, может! Но делает ли это его сильнее? И сильнее чем кто?
По большому счету в создании многих жителей земли настолько укоренилось, что человек – это венец творения, который мановением своей воли может менять реальность, изменять всё, что подлежит изменению, познавать всё, что познается, что какая-то ситуация, в которой он вдруг оказался бессилен полностью выбивает его из состояния равновесия. Самый наглядный пример – эпидемия коронавируса. Десятки лет человек гордился тем, что победил кучу известных болезней, что вирус Эбола был загашен практически в зародыше, что появилась возможность медицинских манипуляций против любой практически болезни как вдруг человечество сталкивается с тем, что оно не в силах предотвратить распространение эпидемии и не может крайне оперативно на нее отреагировать, создать лекарства и вакцины, сделать безвредной. Хотя стоит признать, что в мировом масштабе есть успехи и в лечении, и в вакцинации.
Таким образом, причина удивления предельно проста. Человек менее силен и менее способен изменять природу и естественные процессы, чем ему это кажется. Человек может создать эффективные средства борьбы с тем или иным бедствием. Вакцины против вирусов (эпидемия средневековой чумы «лечилась» душистыми травами, кровопусканием и сжиганием трупов, из которых полезным оказывалось только последнее), противопожарные мероприятия против пожаров (Ау, ребята! Когда там у Вас в последний раз выгорал Рим или другой крупный город?), дамбы против наводнений (Ау, ребята! Когда там в Питере было последнее катастрофическое наводнение?). Вот и получается, что человек действительно может очень многое, но не всё и тем более не сразу.
Глупо предполагать, что дамба может появиться или изменить свой размер задним числом. Глупо полагать, что вакцину можно изобрести на упреждение. Глупо полагать, что любую катастрофу можно предотвратить только потому, что хочется ее предотвратить и не допустить человеческих жертв. А если всё же допустить, то очень немного, так, чтобы не потревожить привычный образ жизни. Ну. По возможности.
Вот и получается, что в оценке происходящего люди являются заложниками своего неверного представления. В восприятии обывателя человечество уже стало победителем всего. А отсутствие критического мышления не позволяет понять, что имеющиеся немалые достижения не могут быть применены моментального, или превентивно, просто потому, что между идеей и решением и его воплощением есть временной лаг, даже при наличии суперкомпьютеров и прочих достижений прогресса.
Предупрежден, значит спасён?
Вторая плоскость проблемы - это информация. Феномен современной информации таков, что человечество по большому счету может предсказать очень многое, но значит ли это, что предсказанное и даже публично обнародованное будет востребовано как нужно? Да в общем то нет! И нынешняя ситуация показывает, что это так. Рассмотрим феномены информации в перспективе бедствий.
Первое – это предвидение будущего. Можно ли предвидеть возникновение тех или иных бедствий? Да, безусловно. В настоящее время пол мира живет в точках потенциальной опасности. При этом, доподлинно известно, что эти точки есть и они могут вызвать те или иные неблагоприятные последствия для человека и природы. Мы прекрасно знаем места сейсмической опасности, зоны потенциальных затоплений и много другое. И это реально помогает подготовиться к потенциальным опасностям. Но вот изменить ситуацию так, чтобы ни в коем случае не допустить бедствия не можем, хотя ы потому, что это бесконечно сложно решать проблемы потенциальных угроз, например, переносом городов, или изменением карты экономической активности. Да и зачем? Чтобы ценой одной спасенной жизни изменять уклад жизни миллионов? Человечество всегда шло на риск и платило за этот риск в том числе жизнями.
Второе – это предложение правильного варианта поведения в сложившейся ситуации. Предупрежден не значит спасен. Многие люди склонны получать информацию и оценивать ее критично. Но при этом настолько критично, что фактически переосмысливают ее с позиций собственных заблуждений. Нынешний коронавирус прямое тому доказательство. Сколько бреда, вымысла и недоверия было исторгнуто из чрева информационного общества по поводу казалось-бы простых вещей? Одни вакцино-скептики чего стоят, или противники ношения масок. Так что даже наличие предупреждений. Или даже распространяемых решений проблемы не говорит совершенно о том, что эти рекомендации будут выполнены.
Третье – информация имеет имя. Зачастую информация распространяется не просто так, а в связи с интересами тех, или иных лиц. Новости продают, новости покупают. Новостями покрывают новости и новостями борются с новостями. Порой информация о потенциальной опасности перекрывается ангажированной информацией о безопасности (тут и битва вакцин и, например, материалы СМИ от застройщика уменьшающие информацию об опасности проекта).
Так что информация, которая чаще всего есть в наличии и даже полезна не всегда становится действием, или принимаемым решением. Просто потому, что мир информации не одномерен, а реакция на нее не всегда логична и последовательна.
Всё могут короли?
Еще одним аспектом является возможность власти и реакция общества. Как правило все полагают, что борьба с бедствиями – это прерогатива государства. Увы. далеко не всегда люди способны понять, что такая борьба дело не государства, а всего общества. Но увы, в большинстве случаев верх берет иждивенческая позиция под лозунгом «государство нам должно».
Разумеется, государство должно, но должно не вопреки воле и желанию общества, а в гармонии и синергии с ним. Многие удивляются, почему именно коммунистическому Китаю удается лучше, чем другим справляться с коронавирусом? Начинают распространяться домыслы об авторстве вируса и прочее. На деле – это не более чем способность авторитарного государства открыто применять жесткие меры безопасности.
В большинстве же стран более-менее адекватные меры эпидемиологической безопасности наталкиваются на протестные настроения населения. Митинги против вакцинации в Берлине, протест против локдауна в Копенгагене, и прочее, прочее, прочее.
Фактически государство сталкивается с весьма интересной картиной. Оно одновременно и субъект, работающий на пользу общества, спасающий погибающих и старающийся ликвидировать чрезвычайные ситуации и, Цербер, вынужденный это общество сдерживать и ограничивать, поскольку общество не соглашается переносить стоически тяготы, связанные с бедствиями и эпидемиями.
Возможно виной этому стал либеральный миф о том, что общество – это наниматель для государства, которое заплатив налоги и сделав свой выбор фактически может самоустраниться и получать услуги веского качества. А если не сможет, то поменяет менеджеров и продолжит дальнейшую беззаботную жизнь. Политический класс этому потворствовал, поскольку считал, что общество, не вмешивающееся в дела государства лучше, чем деятельный и требовательный участник политического процесса. Вот только данная схема прекрасно работает в периоды благоденствия. Во времена кризиса она дает критический сбой, следствием которого являются массовые протесты, недовольство. А самое главное противодействие деятельности государственного аппарата, направленной на ликвидацию бедствий.
Это говорит о том, что-либо обществу надо перестраиваться и принимать на себя больше ответственности, с пониманием подходить к требованиям государства, либо государству отбрасывать вуаль либерализма и предельно жестко относится к тем, кто вредит и себе и другим. Это в свою очередь огромное испытание для тех политиков, которые привыкли к тихой и размеренной жизни и работе по графику. Но катастрофы графиков не имеют и требуют совершенно другого к себе подхода.
Грани международного соучастия
Наконец, весьма важным представляется проблема, связанная с международным взаимодействием по устранению угроз, чреватых массовыми жертвами. На самом деле международное право бедствий – сфера. Которую пытались в межгосударственной сфере реализовать очень давно, начиная со второй половины XIX века. Но успешно это получалось далеко не везде.
Собственно, успешное системное международное взаимодействие наблюдается сейчас только в сфере крушений морских судов. Но эта тема, выстрадана столетиями борьбы человека с морской стихией, тысячами кораблекрушений и международными морскими обычаями, универсальными как сама жизнь.
Есть и другие форматы, которые. Однако, скорее являются результатом добровольного стремления одного государства помочь другому, а не какой-то устойчивой международной практики или системы международных договоров. Да в период коронавируса Россия, Китай, некоторые другие страны помогали тем или иным государствам. Российские автоколонны минобороны в Италии, Сербии и Казахстане. Поставки вакцины в ряд государств. Гуманитарная помощь в Сирии. Африке, много где еще. Всё это исключительно добрая воля конкретного государства, но не системная работа мирового сообщества, которое даже перед лицом опасности не проявляет стремления к сплочению. За редким исключением.
Можно ли добиться совместной работы по предотвращению бедствий и спасению людей? Гипотетически можно, ведь данная сфера не должна вызывать какого-то особого противления даже со стороны заядлых критиков любых международных контактов. Ведь вопрос идет о жизни людей, а не о каких-то других целях.
Может ли быть, что после эпидемии коронавируса, разрушительных землетрясений, пожаров, наводнений и прочего мировое сообщество начнет работу над проработкой единого механизма реагирования на угрозы и вызовы? Вряд ли. Мир входит в период жесткого системного противостояния, когда уходящий гегемон - США, Китай и Евросоюз на ходу пытаются делить карту мира. Тут уж дело не во взаимной помощи, а в стремлении утопить соперника, перекрыть ему поставку вакцин, ослабить любым доступным способом. Так что говорить о взаимодействии не приходится. Приходится говорить скорее не о торжестве взаимопомощи, а о смертельной битве, обвинениях и угрозах.
При этом, однако, хотя окружающая ситуация и напоминает некий трансцендентный август в общепланетарном масштабе, есть представление что он закончится хотя бы в контексте затухания политической активности и готовности государств взаимодействовать перед лицом природных и техногенных бедствий. Но это лишь надежды.
Отредактировано: ConstB - 16 авг 2021 22:14:22
ОТВЕТЫ (1)
