НАТО. Или пара слов о пределах расширения.

НАТО. Или пара слов о пределах расширения.

В то, что НАТО является север-атлантическим оборонительным альянсом, его функционеры не устают напоминать на каждом шагу. При этом, однако, крайне вольно трактуют и географические и содержательные аспекты собственного наименования. На деле же, являясь скорее прокси структурой ведения вне дипломатической международной игры, а не альянсом как таковым. В прошедшие недели НАТО умудрилось отличиться сразу несколько раз. Но обо всем поподробнее.

Для начала о восприятии пространства. В очень короткий промежуток времени НАТО крайне неоднозначно проиллюстрировало свою принадлежность к Северной Атлантике, сначала заявив, что страны Азии не могут рассматриваться как потенциальные члены НАТО, поскольку к Северной Атлантике отношения не имеют, а в названии именно этот регион и отражен. А затем, по указанию из Вашингтона объявив противодействие Китаю (на секундочку на Дальнем Востоке) как одно из стратегических направлений НАТО. Таким образом получилось типичное двоемыслие в лучших традициях Оруэлла. Северная Атлантика – это не Азия, но нечто в Азию устремленное.

Второе восприятие – восприятие «оборонительного» характера альянса также подвергалось весьма серьезному испытанию здравым смыслом. Практически одновременно отдельные функционеры стран НАТО призвали быть готовыми нанести удар по России, как знак поддержки даже не членов НАТО, а союзников НАТО. Это сказала нынешняя глава Бундесвера. Правда, сказать она могла сейчас что угодно. В Германии завершается подготовка нового состава правительства и нынешняя глава Бундесвера уже в составе правительства не будет, а значит все угрозы, заявления и прочее не более чем сотрясание воздуха теми, кто ничего в практической плоскости сделать не может. И, одновременно, послание. Послание в первую очередь функционерам ЕС, поскольку Аннегрет Крамп-Карренбауэр после провала ХДС/ХСС на выборах и одновременно крайне негативным восприятием ее пребывания на посту главы оборонного ведомства Германии вряд ли найдется место в органах власти Германии, как сейчас, так и в перспективе. А значит, для нее единственный путь - в Еврокомиссию. Тем более там любят привечать тех, кто любит выражаться в адрес России. При этом было и другое заявление. На этот раз руководителя НАТО – Столтенберга, что России не стоит опасаться включения в НАТО Украины, поскольку альянс дескать «оборонительный». И опять двоемыслие. И опять логические перевертыши.

Так или иначе НАТО определенным образом переживает метаморфозы. И одновременно, проводит достаточно серьезную риторическую игру против России и ее интересов, обеспечивая прикрытие американо-российского диалога.

Что происходит под ковром

Что же происходит, раз НАТО начинает делать такие неоднозначные посылы? По поводу распространения действий НАТО вплоть до Китая мы поговорим чуть позднее, как и о том, что такое за игра с Россией, но сначала нужно сказать о неких внутренних движениях, которые наметились в НАТО и имеют весьма серьезные потенциальные последствия.

В первую очередь нужно отметить, что весьма серьезному испытанию подверглись интересы США в НАТО. Не нужно долго объяснять, что, хотя НАТО и считается альянсом как бы «суверенных» государств в самой структуре НАТО есть три категории членов, которые де-факто совершенно не равны друг другу. Первая категория представлена только и исключительно США, которые в свое время создали НАТО и справедливо рассматривают его как свое собственно орудие. Трамп об этом не боялся говорить открыто, Байден проявляет политкорректность. Но факт остается фактом. Есть Вашингтон и все остальные. И они совершенно не равны. Вторая категория – страны которые имеют хоть какие-то военные потенциалы, чтобы хотя бы устраивать военные провокации в какой-либо точке земного шара. Таких стран сравнительно не много, они не имеют уже былого потенциала. Но имеют хотя бы пространственное присутствие, например, Франция в Северной и Центральной Африке, Великобритания в рамках своих баз в том числе на Кипре, Турция в контексте своей активности в Сирии и Ираке. Третья категория – все остальные – от разного рода восточно-европейских подобий Армий, до Люксембурга с его армией-оркестром. Эти в принципе нужны только для массовки. Чтобы можно было сказать, что-то типа «несокрушимый альянс – тридцати с чем-то стран, единодушно и бла, бла, бал»

И тут произошло несколько неприятных вещей. Первое – это бегство США из Афганистана, которое крайне серьезно подорвало реноме американской военной машины. Они одновременно утратили и возможность быть символом военного порядка и статус «надежного партнера». Это позволило другим членам НАТО, например, Франции начать размышлять на тему смещения веса в НАТО в сторону Европы. Французы вообще любят обсуждать такие фантастические вещи.

Второе – это не состыковка американского видения стратегических целей с партнерами. В частности, с той же Францией (по поводу создание военного альянса США-Великобритании и Австралии) и отмененной сделки между Францией и Австралией. Отказ НАТО вписаться за интересы Франции в Центральной Африке. ИТ серьезные противоречия меду Турцией и рядом стран НАТО, приведших к высылке послов этих государства из Анкары.

Как ни крути, а то, что в НАТО вн4утрении кризис – очевидно. И это весьма важно.

Зачем НАТО Китай

Ключевой в повестке НАТО становится вопрос Китая. На самом деле разборки с Китаем только и исключительно проблема США. Страны ЕС ни в каких авантюрах против Китая не заинтересованы. Это как минимум чревато экономическими потерями. Не говоря уже о каком-то военном противостоянии. На Дальнем востоке ни одна из европейских стран просто не представлена в том формате, который требуется для проведения серьезной военной операции. Да и она с учетом текущих военных потенциалов стран ЕС даже гипотетически невозможна. Разве что рядом постоять.

А вот для США ситуация принципиально другая. Заявление Байдена о том, что США не будут слабее Китая и России на фоне слухов об успешном испытании гиперзвуковой ракеты Китаем имеет вполне читаемый внутренний смысл. Американскую общественность и бизнес серьезно напрягает то, что Китай может стать не только экономическим конкурентом, но и реальным военным оппонентом. И успокаивая свою публику Байден Байден дает сигнал – США боится.

Особенно важно, что все происходит вокруг нарастания напряженности вокруг Тайваня. Китай уже выразил желание и готовность вернуть мятежный остров под свой контроль. При этом. На самом деле всё необходимое для этого у Китая есть, и армия, и флот, и авиация, и десантные средства. Понимание, что сама тайваньская армия не выдержит атаки Китая (даже если она будет организована по традиционному восточному принципу – накопи побольше сил на участке фронта и вперед на врага, не считаясь с потерями). При этом у Китая есть три проблемы. Первая – они не хотят разрушать инфраструктуру Тайваня, так как ее потом придется отстраивать. Второе – они не хотят серьезного международного напряжения. Например, в связи с прекращением поставки полупроводников из Тайваня на мировые рынки. И для этого пытаются развить это направление у себя на материке. Третье – они опасаются прямого участия США в войне.

Разумеется, для США прямое столкновение с Китаем представляется катастрофой, гарантирующей потери на азиатском направлении. Но Китай е уверен в том, что американские расклады не приведут к выводу, что США выгоднее не отступить, а осуществить то или иное действие, дабы, пусть и потеряв самим, нанести больший урон противнику. В китайской традиции такой размен вполне приемлем. А Китай меряет окружающее по своим лекалам, которые не очень-то и изменились со времен троецарствия.

Для того, чтобы Китаю предпринять что-то решительное, самому китайскому руководству необходимо верить в то, что Китай сильнее оппонента, хотя бы на локальном участке. В китайской политической мифологии превосходство соперника приводит к тому, что тот, видя бесперспективность сражения отступает или сдается, а если сопротивляется, то неизбежно проигрывает. Это, разумеется, заблуждение. Но выработанное столетиями истории, а значит устойчивое. Другим объяснить некоторые решения в оборонительной сфере Китая крайне сложно. Только демонстрацией большего потенциала, например, как в случае постройки китайских авианосцев, которые вряд ли найдут иное применения, кроме демонстративного.  

При этом, заявление НАТО о том, что Китай теперь для них цель повышает ставки в этой игре. В таком случае Китаю придется рассматривать потенциалы себя в разрезе не только США, но и ряда других стран, которые гипотетически что-то могут послать к китайским берегам. Плюс к тому, США от привлечения НАТО в китайскую тему выигрывает еще как минимум в трех моментах.

Первое. Они приобретают в массовке примерно 30 стран, которые могут спокойно использовать в своих целях как аргумент. Одно дело это союз Вашингтона, Лондона и Канберры, и совершенно другое дело – альянс из примерно тридцати государств. Большая часть из которых никакого вклада в противостояние с Китаем внести не может, но на буклетах и слоганах выглядит более внушительно.

Второе и очень важное. У США в контексте создания нового альянса в Тихом Океане возникает вопрос. Либо им нужно создавать бюрократию нового альянса, или подтянуть уже имеющуюся бюрократию НАТО. Это просто дешевле и надежнее. Свои сотрудники. Проверенные. Надежные. Механизмы отработаны. И главное – не платить лишнее.

Третье, использование риторических возможностей НАТО. За годы холодной войны и за последующие годы спикеры НАТО натренировались выдавать горы словесного мусора. Который сами же считают пригодным контентом. Для того, чтобы наладить такую деятельность в новой структуре придется долго подбирать и готовить кадры. А НАТО же в лучших традициях пионерской организации «всегда готово». Так что теперь автоматически, практически вся риторическая машина НАТО будет обращена против Китая, а у агентства Синьхуа появится достойный оппонент по формированию гор контента. Который придется отрабатывать. Не сказать, что это имеет стратегическое значение, но в политике мелочей не бывает. Тем более, тогда, когда речь идет о Китае, где каждое высказанное слово может иметь принципиальное значение и порой рассматривается практически под микроскопом, дабы выкопать скрытое «дао» этого изречения.

Так что ход по вовлечению НАТО в вопросы китайско-американского противостояния играют на руку США. Они полностью прекращают тему репутационных потерь по Афганистану и позволяют Вашингтону сэкономить. То же, что для самого НАТО такое расширение оперативной работы на восток - это потеря смыслового наполнения Вашингтон нисколько не смущает. НАТО для США – лишь инструмент.

Как им быть с Россией?

Принципиально другой формат имеет текущие отношения меду НАТО и Россией. Фактически в данном случае в действиях НАТО смешались две составляющие. Это интересы США и интересы отдельных стран ЕС в рамках формата НАТО. И тут все очень сложно.

Практически все последние действия НАТО – это попытка давить на Москву с целью получения определенного интересующего результата, а также не допустить практически неизбежное. Эти действия были представлены достаточно ярко – это и высылка российских дипломатов из центра связи с НАТО (что привело к свертыванию данного механизма, как ответного шага Кремля), это и заявление о готовности разместить на Укарине наблюдательный военно-полицейский контингент. И слухи о строительстве натовских объектов в одесской области Украины и конечно же заявление о потенциальном приеме Украины в НАТО.

Объяснение этому простое. США пытается давить на Москву в связи с тем. что диалог меду Нуланд и российскими переговорщиками не задался. США хочет получить возможность закрепиться на военных объектах в Средней Азии. Но и Киргизия, и Узбекистан, и Таджикистан уже высказались о нежелании принимать у себя американский контингент. Другого же варианта для США, уйдя из Афганистана сохранить при этом присутствие в важном регионе Центральной Азии нет. Вот и идет давление на Россию в попытке пробить себе невыгодную для Кремля сделку.

Для стран ЕС новая порция давления на Россию – это рефлексия по поводу последних провалов Франции и необходимости перевести точку внимания с проблем энергетического кризиса на что-то еще. С французской темой все предельно понятно. Франция пытается убедить Россию не наращивать свое военное (или квазивоенное) присутствие в странах Центральной Африки. Речь идет о Мали и Гвинее, потенциально о Нигере, Чаде и Буркина-Фасо. Политический кризис во Франции только начинается, впереди выборы (апрель 2022 года), так что сейчас французов вполне могут потеснить не только в Мали. Им это не нравится. Давлением на Россию они хотят выиграть время до перезагрузки своей политической системы дабы затем играть в Центральной Африке игру в полную силу.

Наконец еще один важный момент. Политический режим Зеленского на Украине стоит одной ногой на краю политической пропасти. Энергетический кризис еще больше ухудшил ситуацию. Учитывая, что резко активизировались Аваков. Порошенко и еще ряд персоналий. Давая комментарии и делая заявления можно догадаться, что кресло под Зеленским качается. Противники стремятся убедить Россию не принимать участие в возможных событиях по смене режима на Украине в которых они не смогут принять серьезного участия. Фактически США заняты другими вещами и серьезно действовать на Украине сейчас не могут. В ФРГ пока так и не появилось новое правительство, а Меркель уже практически ушла, Франция испытывает серьезные как внутренние, так и внешние осложнения. Как результат активные действия Москвы в это период вообще могут поставить крест на Украине, как на едином государстве, либо серьезно позволят продвинуться в контексте собственного влияния на ситуацию там. В конце концов плакаты, появившиеся в городах Украины с тезисом об «одном народе», незамеченными не остались. Вот и сыплются из Брюсселя одно заявление за другим. Вот и идет НАТО на обострение с Россией. Риторическое обострение.

Разумеется, эта активность НАТО не приведет к каким-то результатам. Кремль сейчас больше занят внутренними вопросами (определением состава правительства) и вопросами рефлексии по теме энергетического кризиса. Тем более, что до встречи на G20 еще есть время и оно играет на руку Кремлю. Но противостояние не утихнет. Напротив, уже на следующей неделе ожидается очередной рост напряженности. Как раз к саммиту G20 в Риме 30-31 октября.