Белая ворона

—Как ты думаешь, — говорит, — какая птица самая красивая?
— Не знаю, — говорю, — наверное, лебедь?
— Нет, — старик покачал головой.
— Тогда павлин.
— Нет. Никогда!
— Но ведь не попугай же?
Старик смеется:
— Нет, конечно. — А потом говорит: — Самая красивая на свете птица — белая ворона.
Я на папу посмотрела тогда, а он ничего, молчит, слушает старика.
— Почему белая ворона? — спрашиваю.
— А потому, — отвечает старик, — что она исключение. Можно увидеть стаю лебедей, семью павлинов, компанию страусов. Но никто никогда не видел целую стаю белых ворон. Да этого и не может быть. Тогда всё потеряет смысл.
Старик выставил вперед бороду и оглядел нас вызывающе. Но мы не возражали.
— Белой вороной нельзя стать по желанию, — воскликнул старик. — Нужно призвание, талант! Белой вороной нужно родиться. Конечно, любая ворона может вываляться в муке, выпачкаться в мелу, выкраситься белилами. Многие обыкновенные вороны так и делают. Но они не белые — они ряженые. И белую ворону можно очернить, но сделать её черной невозможно. Она белая ворона! Она самая прекрасная птица, потому что ей труднее, чем другим. Она всегда хорошо заметна в любой стае. Поэтому, как правило, становится предметом всяческих охотничьих нападок. Но она гораздо важнее любой вороны в стае. О такой стае говорят: стая, в которой летает белая ворона. По ней одной помнят всю стаю! Но белых ворон обычно недолюбливают.
— За исключительность? — спросил старика папа.
— Нет. За чувство ответственности. Быть исключением из общего правила — это очень, очень ответственно. И белые вороны это понимают.
— А здесь, в зоопарке, есть белая ворона? — спросила я.
Старик рассмеялся и погладил меня по голове. Рука у него была сухая и горячая.
— В жизни таких птиц, кажется, не бывает. Но в искусстве без них не бывает жизни.

© Ливанов В. Б. | «Мой любимый клоун»