Способы мышления. Часть 20

Предупреждение: Текст состоит из цитат, вырванных из контекста, кроме спойлера. Все цитаты приведены без ссылок, для анонимизации авторов при прочтении. Источник цитат можно найти в интернете.


Вера состоит не в особой природе или в особом порядке идей, но в способе их представления и в том, как они чувствуются духом.
Я не верю в то, что Сократ хотел умереть или что ему нравилась роль мученика. Он просто боролся за то, что он считал правым, за дело своей жизни. Он никогда не намеревался подрывать демократию. В действительности он пытался дать ей веру, в которой она так нуждалась. Это было делом его жизни, которое, как он чувствовал, находилось под угрозой...

Гегель, подобно Платону, созерцает государство как организм и, следуя Руссо, который наделил государство коллективной «общей волей», наделяет его сознательной и мыслящей сущностью - «разумом», или «духом». Этот дух, «вся сущность которого есть деятельность» (что показывает зависимость Гегеля от Руссо), является в то же самое время коллективным духом нации, который формирует государство.

Платон, к сожалению, сформулировал свою политическую доктрину в виде следующих вопросов: Кто должен править? Чья воля должна быть законом? До Руссо обычный ответ на эти вопросы был таким: князь. Руссо дал новый и весьма революционный ответ. «Не князь, - утверждал он, - а народ должен править, не воля одного человека, а воля всех». Таким образом, он изобрел народную, коллективную, или «общую волю», как он ее назвал. И народ, однажды обретший волю, должен был превратиться в сверхличность.

В то время как Платон разрешает своим гипостазированным Идеям населять некоторое небесное царство, Гегель персонализирует свой Дух в некое божественное сознание - Идеи живут в нем так же, как человеческие идеи живут в человеческом сознании. В целом его учение состоит в том, что Дух не только мыслит, но и сам является неким субъектом.

Мы можем заметить, что «знание» и «воля» в определенном смысле всегда неразделимы, однако это не приводит с необходимостью ни к каким опасным ловушкам. ...Практическое применение наших открытий есть, таким образом, средство, с помощью которого мы можем устранить иррационализм из социальной науки, а ни в коем случае не попытка отделить знание от «воли».

В то же время человек также и нечто большее, чем просто рациональное животное, поскольку все действительно значимое в его жизни - выше разума. Даже те немногие ученые, которые серьезно относятся к разуму и науке, привязаны к своему рациональному подходу просто потому, что он им нравится. Таким образом, даже в этих редких случаях отношение человека к чему-либо детерминировано его эмоциональным складом, а отнюдь не разумом. Более того, великим ученого делает не столько его разум, сколько интуиция, его мистическая способность проникать в суть вещей.

При этом, несмотря на то, что [эти лидеры человечества]... знают, как до́лжно использовать разум для достижения своих целей, они никогда не бывают людьми разума. Корни таких личностей простираются глубже: в глубину их личных инстинктов и влечений, равно как и инстинктов и влечений общества, частью которого они являются. Таким образом, творчество, заключает иррационалист, есть всецело иррациональная мистическая способность…

Однако существует и фундаментальное отличие между рациональным анализом моральной и научной проблемы. В случае научной теории наше решение зависит от результатов экспериментов. Если они подтверждают теорию, мы принимаем ее на то время, пока не найдется более подходящая теория. Если эксперименты противоречат теории - мы отвергаем ее. Когда же мы имеем дело с моральной концепцией, мы можем сопоставить выводы из нее только с нашей совестью. И если вердикт эксперимента от нас не зависит, то вердикт совести зависит.

Выбор, перед которым мы оказались, это - выбор между верой в разум человеческих индивидуумов и верой в мистические способности людей... Одновременно это - выбор между утверждением о единстве человеческого рода и утверждением, согласно которому люди должны быть разделены.

Но если нравственность оказывает влияние на наши действия и аффекты, то отсюда следует, что она не может иметь своим источником разум; это потому, что один лишь разум, как мы уже доказали, никогда не может иметь такого влияния. Нравственность возбуждает аффекты и производит или предотвращает поступки. Разум сам по себе в этом отношении совершенно бессилен. Следовательно, правила морали не являются заключениями нашего разума. ...Разум вполне пассивен и никак не может быть источником такого активного принципа, каким является совесть, или моральное чувство.

Это рассуждение доказывает не только то, что нравственность не сводится к определенным отношениям, являющимся предметом науки; если его тщательно рассмотреть, оно доказывает с такой же достоверностью, что нравственность не является и таким фактом, который может быть познан при помощи ума.

Нравственное чувство является принципом, присущим душе, и одним из самых могущественных принципов, входящих в ее состав. Но чувство это, несомненно, должно приобрести новую силу, если, размышляя о самом себе, оно одобрит те принципы, от которых происходит, и не найдет в своих источниках и в своем начале ничего, кроме великого и благого.

Дело в том, что каковы бы ни были результаты таких метафизических споров, как, к примеру, споров о влиянии квантовой теории на «свободу воли», одно, по крайней мере, уже доказано. Ни одна разновидность детерминизма, выражается ли он в форме принципа единообразия природы или же закона всеобщей причинности, не может рассматриваться в качестве необходимой предпосылки научного метода.

Хотя некритический, всеобъемлющий рационализм логически несостоятелен, а всеобъемлющий иррационализм логически приемлем, нет резона принимать последний. Ведь существуют другие приемлемые подходы, к примеру критический рационализм, который - и это очень важно - признаёт тот факт, что в своей основе рационалистический подход вытекает (по крайней мере, гипотетически) из акта веры - веры в разум. Поэтому мы можем сделать выбор. Скажем, предпочесть определенную разновидность иррационализма, даже радикальную или всеобъемлющую. Однако в нашей воле также избрать критическую форму рационализма, которая искренне признается, что ее источником является иррациональное решение (и которая в этом отношении признаёт определенное первенство иррационализма).

Действительно, для того чтобы вывести интересы людей за пределы нынешнего существования или же подвести их к какому-нибудь заключению относительно невидимой разумной силы, требуется влияние на них какого-либо аффекта, который побуждал бы к деятельности их представления и мысли, какого-либо мотива, который подталкивал бы их к тому, чтобы задать первый вопрос [об этой силе]. Но к какому же аффекту мы прибегнем с целью объяснить столь важное по значению действие? ...Итак, следует предположить, что на варваров могли повлиять лишь повседневные человеческие аффекты: тревожные заботы о счастье, страх перед грядущим несчастьем, боязнь смерти, жажда мести, стремление удовлетворить голод и другие жизненные потребности. Обуреваемые подобного рода надеждами и страхами, в особенности же последними, люди с трепетным любопытством исследуют направление будущих причин и рассматривают разнообразные противоречивые происшествия человеческой жизни. И в этом беспорядочном зрелище их смущенный и изумленный взор усматривает первые смутные проявления божества.





"Абсолютная Свобода"

Цель ограничивает Абсолютную Свободу. Освобождение от Цели - это условие для Абсолютной Свободы. Разрушение способности создавать Цели достигается разрывом связи Память-Логика.
Воля ограничивает Абсолютную Свободу. Освобождение от Воли - это условие для Абсолютной Свободы.  Достигается уничтожением Веры, что приводит к Хаосу Духа.




"Ничего не делается без Его Воли"

Воля Субъекта - это Воля Духа. Субъект наполняет Дух Верой, и эта Вера определяет силу Воли.
Желание определяет Цель. Воля задаёт силу воз-Действия.


"Да будет на то Воля Твоя"

Про-Явление Воли Духа зависит от наполнения Духа Верой. "Слабая" Вера делает слабым Дух. Слабый Дух обладает слабой Волей, а то и вовсе её отсутствием.
Память-Логики про-Являются в Желаниях. Они могут дать Направление, Цель, но не Волю.
Желания ограничивают Свободу для про-Явление Воли Духа. Ослабление Желания позволяет Духу более Свободно проявить Свою Волю. Цель Желания может может и измениться по Воле Духа.
Память-Логика для достижния Цели, через изменение Веры, может изменить Волю Духа.




"Будь моя Воля"

Сравнение себя с Духом и признание несоразмерности силы Желания и силы Воли.


"По своей Воле"

Цели Субъекта для реализации нуждаются в Воле, которую про-Являет Дух.
Область Духа Субъект наполняет Верой самостоятельно. Какова эта Вера - зависит от Субъекта, для этого даётся Свобода Выбора.


"Волен выбирать"

Веру Субъект выбирает по Своей Воле, которую про-Являет - Дух. Память-Логика влияет на Выбор через Желания.
Дух Общности через Культуру предлагает выбор.


"Свобода Воли", "Свобода для Духа"

Дух влияет на Субъекта через Волю. Память-Логика может заблокировать Волю Духа на основании Логических рассуждений.
Если Память-Логика не даёт по-Желаний Субъекту, то у Духа по-Является Свобода в про-Явления Воли.


"Воля Ваша"

Невозможность "достучаться" до Субъекта на уровне Память-Логики. Но его Душа согласна принять "на Веру" чужие суждения, тем самым допуская мх в область Духа. "Изменившуюся" Дух способен про-Явить "изменившуюся" Волю.


"Вольному Воля"

Приоритет Воли над Желаниями. Опора на Веру позволяет развивать Дух и усиливать Его Волю.

Бывают люди, находящие совершенно противоположный повод к тщеславию, например старающиеся унижать свою страну по сравнению с теми, по которым они путешествовали. У себя дома, окруженные своими соотечественниками, эти люди видят, что близкое отношение между ними и нацией разделяется еще столь многими, что для них оно как бы теряет свою цену; тогда как их отдаленное отношение к чужой стране, образовавшееся потому, что они ее видели и жили в ней, усиливается при соображении, что других людей, проделавших то же, немного. Поэтому они всегда восхищаются красотой, полезностью и необычайностью всего заграничного, предпочитая все это родному.

Мы можем сосредоточить наши критические способности на нелегкой проблеме воспитания подрастающего поколения и решать ее такими методами, которые нам кажутся лучше тех, которые использовались в процессе воспитания нас самих.

Единственным способом получить какие-либо знания о социальных институтах, таких как государство, является изучение их истории или истории их «духа». Из этого следуют два других историцистских следствия... Дух нации определяет ее скрытое историческое предназначение. Каждая нация, которая желает «подняться до существования», должна утвердить свою индивидуальность, или душу, выйдя на «сцену истории».