Большой передел мира
271,733,076
526,403
|
GEOFOR ( Слушатель ) |
| Вчера в 11:20 |
Ближний Восток-2025: основные риски
новая дискуссия Статья 1872024 год прошел под знаком «Потопа аль-Акса» – региональная ситуация развивалась в логике, заданной событиями 7 октября 2023 года. Весьма возможно, нынешний год пройдет под знаком «сирийской зимы», и Ближний Восток будет меняться в рамках логики, заданной падением режима Асада 8 декабря 2024-го.
В основе происходящего мы по-прежнему видим процесс формирования баланса между четырьмя региональными центрами: Израиль, Иран, Турция и арабский мир (монархии Залива, Ирак, Египет). Итоги прошедшего года примерно таковы:
— влияние Ирана, достигнув максимума, резко сократилось, и Тегеран потерял Сирию, а вместе с нею и стратегическую инициативу. ИРИ уходит в стратегическую оборону;
— на смену иранскому влиянию приходит нарастающее влияние Турции; Анкара по праву считает себя главным бенефициаром падения Асада в Дамаске, и инициатива принадлежит ей;
— Израиль смог справиться с беспрецедентными угрозами и теперь должен решать: продолжать ли идти вперед и бороться за перехват инициативы у Турции либо сказать «пас» и пропустить ход, на время сосредоточившись на решении внутренних проблем;
— арабский мир привычно находится в двойственном положении: с одной стороны, он не обладает инициативой и не в состоянии бороться за нее, а значит, вынужден подстраиваться под конъюнктуру каждого текущего момента; с другой стороны, арабы обладают ресурсами, умелое использование которых способно влиять на изменения баланса сил трех ведущих игроков.
В этих условиях первая группа рисков, на которые следует обратить внимание, связана с Ираном как слабым звеном. Главный вопрос можно сформулировать так: станут ли его «добивать»?
Израильтяне, вне всякого сомнения, были бы счастливы нанести максимально сильный удар, чтобы «добить врага в его логове». Неслучайно здесь зазвучали рассуждения о том, что после ликвидации сирийского военного потенциала самое время атаковать иранские ядерные объекты. Тем более, что это почти неизбежно приведет к дестабилизации ИРИ, демонтажу режима мулл и пр.
Однако представляется, что от этого соблазна, как бы силен он ни был, достанет воли отказаться. Поскольку реализация такого сценария неизбежно приведет к региональной катастрофе: крушение Ирана способно вызвать мощнейшие волны нестабильности, которые обрушатся на Ирак, Закавказье, Залив. Последствия будут непредсказуемыми и для Израиля, и для других полюсов — Турции и арабов. Вдобавок никто не в состоянии предсказать, какие силы в конце концов придут к власти в Иране и в чьих руках окажется иранское ракетно-ядерное оружие (в том, что ЯО у Тегерана уже есть, мы не сомневаемся). Такие риски выглядят неприемлемыми.
Это вовсе не означает, что Иран может успокоиться. Внутриполитическое напряжение здесь будет нарастать, что может привести к перерождению режима: на место «экспансионизма» аятолл может придти «изоляционизм» националистов-прагматиков. Думается, что такой ход событий отвечал бы интересам соседей ИРИ (Турции, арабов, а также рационально мыслящей части израильтян). Иначе говоря, вместо неконтролируемой, катастрофической дестабилизации всех устроил бы своего рода «дворцовый переворот». И нельзя исключать, что нечто подобное в Иране уже готовится с приходом президента Пезешкиана.
Если это действительно так, режим в ИРИ мутирует и стране удастся избежать разрушительного взрыва, то уже в недалекой перспективе мир сможет увидеть «новый Иран» — «ответственного» игрока, обладающего ядерным оружием, которого вынуждены будут признать и принять все.
В связи с этим следует обратить внимание на другую группу рисков, связанных с появлением ЯО в Ближневосточном регионе. Как ни парадоксально, но ядерный фактор мог бы в какой-то степени содействовать стабилизации положения здесь, поскольку сам факт наличия ракетно-ядерного оружия хотя бы у двух противостоящих друг другу сторон накладывает многие ограничения и обязанности.
Мы уже видели обмены ударами между Ираном и Израилем, и их характер убеждает: обе стороны отдают себе отчет в том, к чему могут привести непродуманные и несогласованные действия. И нет сомнений: Тегеран и Тель-Авив обзавелись надежными каналами связи и выработали правила взаимодействия, обязательные для ядерных держав.
Казалось бы, если так, то о каких рисках идет речь?
А речь идет о Турции, которая едва ли намерена мириться со своим неядерным статусом в компании с двумя ядерными соседями. Не придется удивляться, если обнаружится, что турецкий ВПК, набравший в последнее время мощные обороты, окажется готов к производству собственных ядерных боеприпасов. Смогли же турки наладить выпуск БПЛА мирового уровня! Теперь очередь за ракетами: в Сомали уже строится полигон для испытания ракетной техники. Что до боеголовок, то Иран, Пакистан, Северная Корея, Индия доказали, что это отнюдь не невыполнимая задача...
Если вслед за Израилем и Ираном ядерный статус получит и Турция, за нею могут последовать и арабы: разговоры о соответствующих поползновениях со стороны КСА уже идут. В результате Ближний Восток действительно обретет принципиально новое качество: он станет перенасыщен военным атомом. Немного утрируя, можно предположить, что ядерное оружие станет здесь такой же банальностью, как автомат Калашникова или «джихад-мобиль». И в этом случае ЯО превратится не в фактор стабилизации (как могло бы быть при наличии двух ядерных полюсов — Ирана и Израиля), а в мощнейший фактор неопределенности.
Дело в том, что ни одна из проблем, лежащих в основе ближневосточных конфликтов, не решена. К чему это привело регион, сегодня мы видим со всей наглядностью. Но чем это может обернуться в случае появления у каждого из участников региональной игры ЯО, представить невозможно. Тем более, что в этом случае возможность влияния на развитие ситуации со стороны внешних, глобальных акторов будет сведена почти к нулю.
Третья группа рисков, тесно связанная с первыми двумя, — исламизм. Какие бы формы он ни принимал — «политический» ислам, экстремизм, терроризм или, пользуясь исламской терминологией, «такфиризм», «салафизм» и т.п., — нет сомнения, что именно исламские модели политического, социального характера расползаются все шире и шире в регионе. Сирия стала очередной жертвой.
Падение режима Асада может привести к тому, что Сирия превратится в некое подобие Афганистана — базу исламизма. И отсюда в дальнейшем могут последовать удары по соседним государствам. При этом приоритетными целями рискуют стать Турция и КСА (а отнюдь не Израиль, который, вполне возможно, будет рад исполнять роль «кукловода», чтобы держать своих соседей-конкурентов в узде).
Представляется, что Турция допустила большую ошибку (которой она, правда, едва ли могла избежать), сделав ставку на исламистов из ХТШ (Хайат Тахрир аш-Шамм — террористическая организация, запрещена в РФ). Она схватила тигра за хвост, и теперь ей почти невозможно будет его отпустить. Связав свои надежды на пересмотр итогов Первой мировой войны с исламистами, Анкара будет вынуждена учитывать их интересы — сперва в Сирии, а затем и в регионе. Но самое опасное — это очень вероятная перспектива роста влияния исламизма в самой Турции. И вопрос, скорее всего, заключается не в том, насколько эффективно нынешний режим Эрдогана сможет контролировать исламизм, а в том, как долго он будет способен это делать.
Что касается Саудовской Аравии, то она очень сильно рискует, проводя гиперактивную политику вестернизации. Этот курс наследного принца Мухаммеда бен Салмана напоминает действия последнего иранского шаха Мухаммеда Резы Пехлеви. И не придется слишком удивляться, если он вызовет сильнейшую оппозицию со стороны мусульманского общества как в самом королевстве, так и в соседних монархиях.
Если рассматривать ситуацию с предложенной точки зрения, какую стратегию было бы целесообразно выбрать России?
Думается, что принципиально важно основной целью избрать подготовку к нуклеаризации и исламизации Ближнего Востока. Рассчитывать на восстановление региональной стабильности не приходится. Возможно, конечно, что накал страстей, зашкаливающий после 7 октября 2023 года, спадет, однако в среднесрочной перспективе стоит ожидать новых локальных взрывов.
Стремление региональных держав к ядерному оружию как главному источнику угроз (как внешних, так и внутренних) сохранится. Точно так же сохранится экспансионизм как главный метод обеспечения национальных интересов. Влияние (но не попытки его оказывать) глобальных игроков, напротив, продолжит снижаться. Все это ведет к росту непредсказуемости.
В этих условиях необходимо обеспечивать не только и не столько присутствие на месте и возможность вмешательства в нужный момент, но — способность быстро и без потерь «отскочить». Желательно — не очень далеко, чтобы оставить пути для оперативных действий и, при наступлении благоприятных обстоятельств, хстоль же быстрого возвращения.
Весьма вероятно, что примерно так было решено поступить с российскими базами в Сирии: по некоторым данным, они могут быть переведены в Ливию или Алжир. Добавим, что Судан так же мог бы подойти. Особо следовало бы присмотреться и к Закавказью, в частности, к Азербайджану (раз уж Армения поворачивается к России спиной).
Отдельно следует упомянуть наши отношения с Ираном и давно планируемый стратегический договор с ним. Как представляется, сейчас для его заключения создались весьма подходящие условия: Тегеран уходит в оборону, а значит, риски вовлечения России в его экспансионистские авантюры минимальны. С другой стороны, появился фактор «Орешника», который может служить достаточной гарантией против потенциальных ядерных угроз со стороны ИРИ (игнорировать их нельзя ни в коем случае, тем более с учетом вероятности «дворцовых переворотов» в Тегеране).
Следовало бы брать в расчет и вероятность изменений в турецкой политике. Успехи в Сирии (и не только там) открывают перед турками новые горизонты, но и создают новые проблемы. Нельзя полностью исключать, что по мере изменения качества ситуации, в которой приходится действовать Анкаре, назреет необходимость и смены стратегии и/или руководства. Безусловно, Эрдоган создал совершенно новую Турцию и ее совершенно новое региональное окружение. Но вопрос заключается в том, сможет ли он обеспечить движение страны и региона дальше? Особенно с учетом фактора исламизма...
Что касается самого исламизма, то России нужно было бы заново оценить его и понять, как с ним взаимодействовать. На примере афганского Талибана (террористическая организация, запрещена в РФ) мы видим движение в этом направлении. Да и в отношении ХТШ (Хайат Тахрир аш-Шамм — террористическая организация, запрещена в РФ) уже прозвучали (из Грозного) соответствующие призывы. Так что переосмысление и обновление российской политики в отношении такого широкого и неослабевающего явления, как исламизм, представляется обязательным.
Отредактировано: ConstB - Вчера в 14:29
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!