Тред №257913

Возвращаясь к химикам. Теперь можно точно говорить, что им правду о дозах не говорили. Особенно рядовому и сержантскому составу из партизан. Я писал выше, что видел трёхзначные цифры в ихнем журнале учёта доз после того как они почистили крышу. Там работа была ещё та. Из всей защиты только фартуки применяемые рентгенологами. А фоны такие, что отказались работать немецкие и японские роботы. Один из этих роботов отказался останавливаться и уехал в реактор, свалившись с крыши. Остальные 4 остановились и ни в какую не двигались. А крышу чистить надо. Вот и пошли партизаны из бригады химзащиты. Работали от 15-20 СЕКУНД до 3-х минут (зависело от места на крыше и, соответственно, фонов по данным разведки). Командир взвода стоял за дверями на площадке на лестнице на крышу, прикрываясь бетоном стены. В руке секундомер. Личный состав с лопатами на лестнице. По команде взводного все выбегали на крышу (взводный запускал секундомер) и начинали бегом же грести лопатами скопившуюся там дрянь. По истечении установленного времени взводный давал приказ вернуться. Л/с бегом заскакивал назад, менялся, а взводный оставался. Но не всегда успевали в расчётное время. Доза в основном писалась по расчёту. Но часть имела накопители. И вот те, кто не успевал, или те, у кого на накопителе набегал перебор в журнале имели дозы, больше предельно установленных. Но самим им часто врали, говоря, что их доза до 25 бэр (если больше, положено было платить компенсацию, весьма не малую). Когда чистили машзал реакторного цеха (один общий на третий и четвёртый реактор) фон внутри составлял 700 р/ч. Потому работали 25 секунд. Технология управления работами точно такая же, как и на крыше. То есть секундомер, взводный за стеной и т.д. Роботов тогда ещё не было. Хуже было то, что необходимо было собирать обломки в кучу, а не сбрасывать с крыши, кучи грузить в мешки, а мешки вытаскивать на улицу. Некоторые в порыве взваливали мешки на плечи.… Вообще партизаны отличались какой-то безалаберностью, пофигизмом. Чего только стоят групповые фотки на фоне реактора (естественно со снятым «лепестком»)! Они радовались тому, что быстро набирали дозу (быстрее домой). А то, что быстро – это часто перебор, не задумывались. Курили, где попало. Срочники тоже бывало до такого доходили. Но это было для срочников исключением, а для партизан скорее правилом. Прошу не вешать на меня, даже в мыслях, обвинения в том, что я типа говорю: «Партизаны сами виноваты, что болеют сейчас». Когда постоянно работаешь в условиях высокой опасности, даже незначительное её снижение расслабляет. Со временем происходит потеря бдительности. Приходится себя ЗАСТАВЛЯТЬ соблюдать меры безопасности. Особенно когда эти меры создают значительные неудобства. А кругом солнце, лес, птицы (правда, на станции с этим было хуже, птиц кроме ворон не помню). Не шумит, не стреляет и радиация почти не заметна (когда первый раз попал под большой фон, начала болеть голова и во рту появился металлический привкус, через какое-то время прошедшие). Срочник в силу служебного положения более дисциплинирован. А про партизан что говорить, если даже кадровые офицеры (которые всё знают) могли поесть ухи из местной рыбы или местные же яблоки. Сложно это – быть постоянно на взводе. Выматывает.

Но вернёмся к машинам. Где-то числа 20 пришёл первый «динозавр». Машину сильно изменили. Начать надо с того, что на ней полностью отсутствовали окна. Вместо них три телекамеры и два монитора (один оператору, второй механику). Мехводу обзор обеспечивала одна телекамера (справа от люка), оператору две (одна на стреле, вторая на оголовке стрелы). Телекамеры мехвода и та, что на стреле, имели приводы поворота, и, в общем, копировали (а может и были ими) те телекамеры, которые ставили на вокзалах, в метро и т.д. Та, что на оголовке, смотрела на манипулятор, поворачивалась вместе с ним и имела вид цилиндра около полуметра длинной и сантиметров 20 диаметром. Рядом с ней был установлен гаммалокатор. Этакий массивный блестящий цилиндр около полуметра в диаметре и примерно столько же длинной. В торце, обращённом к манипулятору, имел отверстие сантиметров 5. А вот манипулятор…. Я не знаю, кто и что сказали разработчикам, но тот грейфер, который они поставили на первого «динозавра» можно было бы использовать где-нибудь на Луне или золотом прииске, но для наших дел он был явно мал. Его объём дай Бог был литров 10! Правда и его использовали весьма не слабо. Так как наиболее активные материалы, как правило, имели не большой объём, а гаммалокатор позволял очень точно их идентифицировать. Ещё одной особенностью первых двух ИМР-2Д было отсутствие бульдозерного оборудования (второй копировал первого, но отличался от него нормальным грейфером, пришёл недели через две). Все имели очень мощную систему фильтрации воздуха (этакий горб на жалюзях на основе воздушного фильтра от Т-80).

На этой фотке с сайта http://chornobyl.in.ua/imr.html "динозавр" снят в 1987 году. Прекрасно видно эту самую систему фильтрации. Так же видна телекамера на стреле.

Она даже не позволяла полностью положить стойку стрелы при работе. Самой главной же особенность было усиленная противорадиационная защита. Причём в разных уровнях - разная. По днищу 15000 раз, по люкам (обоим) 500 раз, на уровни груди механика-водителя, ЕМНИП, 5000 раз и т.д. Масса машин достигала, ЕМНИП, 57 тонн. Третий (пришёл уже в июле) отличался от двух предыдущих наличием окон (двух штук, вперёд и влево-вперёд совершенно неприличной, сантиметров 70 толщины, из-за чего смотрелись как амбразуры ДОТа) у мехвода (у оператора так и остались телекамеры и монитор), бульдозерного оборудования (вполне стандартного)  и массой 63 тонны.

Фото с того же сайта третьего "динозавра". Очень хорошо видно гаммалокатор помещённый в ограждение.

Вот он понравился мне больше всего. Хотя бы тем, что не торчал между ног у механика монитор совсем немаленького размера (здорово мешал работать педалями) и на нём было проще сориентироваться на местности и даже на месте (стоит сбить телекамеру в сторону от движения, и понять куда едешь, и куда смотрит нос машины уже довольно сложно). Кстати, на крышке люка оператора стояла совершенно зверская пружина, помогавшая открыть люк. Её диаметр приближался к таковому пружин «жигулёвской» подвески. Учитывая то что, сам люк весил 45 кг, да на него наварили кожух толщиной 30 см, заполненный свинцовой дробью, совсем не лишняя. Это надо было видеть. Обычно (на обычных машинах) листовой торсион держит крышку слегка приоткрытой. А когда закрываешь, она слегка покачивается после удара о край горловины. И для запирания люка её необходимо прижимать к горловине. В данном же случае люк закрывался с глухим стуком как упавший комок мокрой глины или пластилина, то есть СОВЕРШЕННО без отскока. Но так близко я с «динозаврами» познакомился уже в обср 2036. Первые два пошли в СОЛП №2. И пришли с экипажами.

Однако вернёмся к первым дням. По моим описаниям сейчас наверно многим может казаться, что ликвидация проходила плавно, планомерно и все всегда знали, что надо будет делать через день-два. Однако это не так. Много, очень много движений было лишних, исходящих из неправильных представлений и, главное, недостатка достоверной информации. Самое главное – недостаток информации. Были опасения, что возможно загорание самопроизвольной цепной реакции больших кусков топлива и даже возможности взрыва. Правда, как я понимаю не ядерного, а теплового. Боялись, что в результате реакции топливо прожжёт нижележащие конструкции и попадёт в грунт и далее в грунтовые воды. Многие решения принимались впопыхах, с низким уровнем проработки и недостаточной компетенцией принимающих решения. Как говорили, по этому поводу Велихов высказался так: «Если б дали всю власть военным, они натащили б сюда танков, пушек. Расстреляли б нахрен реактор и сами загнулись». Но это часть правды. Вторая часть состоит в том, что сами учёные плохо представляли себе, что в тот момент происходило в остатках реактора. И не всегда из-за этого могли дать правильные рекомендации. Так, например, кому-то пришла в голову идея по-быстрому закрыть  всю активность внутри реактора залив его сверху бетоном. О  том какая температура там, внутри никто не подумал. Стали думать о том, как технически это сделать. Приняли решение делать стойку-трубу с наклоном, так, чтоб можно было её тащить по грунту и бетону дорог, и её высота позволила начать лить бетон прямо во внутрь разрушенной активной зоны. Сказано сделано. Но как управлять этим гусаком? Ведь бетоновод надо тащить «из-за угла». То есть по дороге вокруг станции с последующим поворотом к разрушенному реактору. Думали каким-то образом приспособить ИМРку. Типа поворотом башни тянуть троса привязанные к трубе. И этим вызывать её наклон. И за счёт изгиба гусака получить эффект как от руля судна. Но расчёты показывали, что вернуть в обратное положение гусак может и не получиться. Тогда нашёлся тракторист, который предложил свои услуги. То есть гусак монтируется на трактор С-100, которым он будет управлять. Сотка, естественно, километровой длинны бетоновод не могла утащить. Для этого к трубе возле трактора (метрах в двадцати за ним, чтоб обеспечить манёвр трактора)  приварили крюки, к которым крепились тросы. А за них уже должны были тянуть бетоновод две наши ИМРки. В течении суток всё это дело смонтировали. И начали тянуть. Я это не видел, так что со слов участников привожу всё остальное. ИМРы выдержали. Всё проходило вполне в рамках расчётов. Тракторист управлял направлением движения гусака и по большой дуге вывел гусак на прямую к реактору. И когда фон (а ему дали ДП-5) зашкалил за сотню, на ходу выпрыгнул, оставив трактор на первой передаче и приемлемом газу. ИМРки же тянули, согласуя своё движение с тем, как ведёт себя бетоновод. Когда возникала опасность его перегиба, останавливались, сотка при этом вставала на дыбы. Ну ладно. Дотащили. Сотка упёрлась в стену и заглохла, в конце концов. Начали качать бетон и вызвали мгновенный «выброс». После того как реактор вертолётчики заглушили, выбросов радиоактивных материалов не было. В чём причина? А причина в том, что температура в активной зоне, как оказалось, была 300о С. Вода, содержащаяся в бетоне, закипела и пар потянул всё, что только смог с собой наверх. Естественно качать прекратили. Я потом тот трактор с гусаком видел под реактором. Он стоял там брошенный до тех пор, пока не начал мешать. Изящное с точки зрения инженерной, решение оказалось с точки зрения физики неприемлемым. И героизм (без всякой иронии, операция длилась несколько часов, а фоны до сотни и более р/ч) тракториста бессмысленным. Человек переоблучился просто так.

Ещё одним подобным решением было решение пробить резервуар барбатьера взрывом. Для этого СОЛП №2 тренировался в подвозе на ИМРах конструкции на подобии баскетбольного щита (только с двумя ногами, а не одной) с закреплёнными на них КЗУ. Пока тренировались, появились учёные (именно тогда, говорят, Велихов и произнёс вышеозначенную фразу) и это дело переиграли. Резервуар таки пробили, но использовали дуговые резаки и прорезали не один день. Причин, по которым отказались от взрыва, я не знаю. Потом говорили, что вроде и пробивать не надо было.

Точно так же получилось с охлаждаемым днищем для предотвращения прогара конструкций вниз. Шахтёры в течении нескольких дней (или недель, не помню точно, так как не нашего ума это дело было) пробивали штрек, завозили в него материалы, делали это самое днище. А потом выяснили, что угрозы то и не было.

СОЛП №2 кроме этого тренировался с реактивными тросомётами. Искали возможность одним двигателем запустить два троса через реактор (сверху). Для чего не знаю. Изначально это устройство (состоит на вооружении инженерных войск) должно тянуть один трос. Но видно его прочность оказалась не достаточной. Решили закинуть сразу два. Но сколько раз ни пробовали запускать, один из двух тросов рвался. Не надо о них, кстати, думать плохо на основании этих двух примеров. Ребята проделали очень много работы параллельно нам. И в конечном итоге на основании их и нашего отрядов и был сформирован Отдельный батальон специальных работ 2036.

В тот же период было несколько раз, что наши машины мы давали, так сказать «на покататься» ребятам из КГБ. Как потом мы узнали (у них были свои экипажи) они на них заезжали в реактор и пробирались в зал управления. Там собирали вещдоки связанные с тем, как косячил персонал. В том числе и распечатку ЭВМ. Таким образом,  МАГАТЭ смогла получить наш доклад в июне – июле. И эти же походы дали возможность достаточно безопасно проникать в реактор для установки различных датчиков слежения за всякими делами происходящими там. А это в свою очередь позволило работать без авралов и экстремальных идей.

Ну, совсем без экстрима конечно не обошлось. Да и не могло в принципе. Просто уровень этого экстрима всё время снижался. Возьмем, к примеру, работу в «динозаврах». Экстрим или нет? На первый взгляд нет. Машина имеет КОЛОСАЛЬНУЮ защиту, великолепную систему очистки воздуха, кучу датчиков в разных уровнях показывающих проникающее в машину излучение. Вроде всё под контролем. Но я уже тут упоминал, про сложности вождения машины по монитору. А это ведь чревато. В июне месяце, где-то в 20-х числах, таки произошло ЧП связанное с этим. Мехвод не заметил того, что одна гусянка съехала с бетонки на довольно рыхлый грунт (тот, что завезли, разровняли, а он улежаться не успел). Гусянка просела, и машина легла днищем на край бетона. И ни вперёд, ни назад. Между «динозавром» и резервной машиной стоящей возле АБК-1 оказался реактор с его зверским фоном и как следствие зоной поглощения радиоволн. Поэтому экипаж связаться по радио с командованием не смог. Ну а дальше паника, типа нас забудут - не вывезут. Открыли люки и бегом от машины в более мене безопасном направлении до ближайшей транспортной единицы. А уже на ней к АБК. В общем, вытаскивали того «динозавра» мы на следующий день. Пришлось подгонять БРЭМ, заводить восьмикратный, по-моему, полиспаст и вывозить машину сразу же на обслуживание, так как за сутки (без малого) внутри машина засралась по самое не могу. Но так до конца и не отмыли. Вот вам и экстрим сразу куче народа. Экипажу БРЭМа (а он не имеет такой же защиты как «динозавр») особенно с заведением полиспаста, (а это сделать можно только вручную, БШ не даст соврать),  командиру ремроты, стоявшему всё время рядом, пока полиспаст заводили, группе обслуживания, которых в срочном порядке бросили оного зверя отмывать. А так как гусочки динозавра были загрязнены, по самое не могу, а резина РМШ не отмывается (отдельные траки светили до 3000 р. включительно) пришлось «динозавра» переобувать, принимая меры против облучения. А попробуйте вдвоём стать за свинцовый экран так, чтоб один держал ключ для выкручивания гаек пальцев гусянок (специально для этого удлинённый, чтоб было безопасней), а второй его крутил и  при этом не высунутся за экран. Боюсь, что не получиться. Вот и у тех пацанов из группы обслуживания получалось не очень. Далее выбивание пальца (опять же вдвоём). Повторяюсь, экраны свинцовые, то есть очень тяжёлые. Их задолбаешься переставлять. В общем – прелесть. А лезть во внутрь светящейся машины  (для отмывания)? Вот и судите. И если б обзор был у мехвода нормальный, этого не было бы. Да что там, как вы уже заметили гусянка ОЧЕНЬ светила. А теперь представьте, как вы будете залезать в эту машину в таких условиях, просто залезть, перед выездом. И тут штатная лесенка не поможет (даже если б и была, при наваривании коробов со свинцовой дробью её место оказалось под ними). Тоже самое с заправкой. Система «ведро торчит» (это когда с помощью ведра-воронки заправлять всю систему питания соляркой, не открывая все лючки и горловины баков) оказалась полной ерундой. Скорость заправки ЖУТКО низкая. Сами судите, шланг диаметром сантиметра два-три, сколько времени будет пропускать через себя 1100 литров? Следовательно, надо подняться на машину, открыть все лючки и горловины, и время от времени переставлять пистолет заправочного шланга, и уворачиваясь при этом от контакта с гусками. В конце концов, сделали нечто напоминающее аэродромные стремянки. Таким образом «весёлых» моментов можно было найти не напрягаясь.