Тред №356579

Дырявая защита

За последние четыре года рубль существенно укрепился по отношению к валютам большинства стран — торговых партнеров России. А решения об изменении ввозных таможенных пошлин не способствовали поддержке уязвимых для внешней конкуренции секторов хозяйства

В периоды мировых и региональных экономических кризисов для многих стран становится актуальным вопрос поддержания уровня конкурентоспособности своей экономики. Один из простых и привлекательных способов решения этой задачи — ослабление национальной валюты либо недопущение ее существенного укрепления при снижении курсов валют стран — важнейших торговых партнеров. В условиях все большего распространения таких практик, особенно при участии в этом процессе крупнейших стран, речь заходит о конкурентных девальвациях, или, пользуясь более хлестким термином, «валютных войнах». Не стал исключением и нынешний кризис.

Кто выиграл и кто проиграл в результате сдвигов во взаимных курсовых корректировках? И что следует предпринять России, подорожавшая валюта которой ослабила конкурентоспособность национальной промышленности?

Пейзаж после битвы
Обменные курсы валют многих стран претерпели за последние четыре года существенные изменения, причем их динамика была неравномерной, подчас разнонаправленной в разные периоды времени. Валюты ряда развивающихся стран — сырьевых экспортеров сначала ослабли, а затем укрепились, следуя за ценами на углеводороды и металлы. Не берясь подробно анализировать все перипетии курсовой динамики, мы хотели бы зафиксировать итоги изменения реальных эффективных курсов (РЭК) валют основных стран по итогам последних четырех лет. Мы оценили изменение среднегодовых реальных эффективных и кросс-курсов за период с начала 2008-го по август 2011 года. Выводы сделаны для динамики РЭК валют 20 стран, крупнейших по внешнеторговому обороту в 2008 году.

Что же мы видим? Круг «победителей» (если под «победой» понимать максимальное ослабление собственной валюты) весьма узок — это Великобритания и Южная Корея, валюты которых ослабли более чем на 20%, а также США (11%, см. график 1).

Круг «проигравших», напротив, представителен. Прежде всего это Япония, Швейцария и Бразилия, чьи валюты укрепились на 25–28%. Еще более широк «второй эшелон» — это страны, которые допустили укрепление своих валют в диапазоне 10–20%: Россия, Австралия, Сингапур, Китай, Индия, Саудовская Аравия.

РЭК валют других крупнейших торгующих стран за четыре года изменились достаточно слабо, как правило, заметно меньше чем на 5%.

Хотелось бы особо отметить негативные результаты России. Среди крупнейших (по размеру международной торговли) стран по масштабу укрепления валюты в рассматриваемый период мы заняли четвертое место — реальный курс рубля увеличился на 16,1%. Вряд ли это повод для гордости, если учесть, что конкурентные позиции обрабатывающих производств на внешних рынках ухудшились. Безусловно, высокое сальдо по текущим операциям способствует укреплению рубля — но лишь при относительной пассивности проводимой ЦБ политики. Курсовая политика у нас долгое время тяготела к использованию обменного курса в качестве антиинфляционного якоря, а не инструмента управления уровнем конкурентоспособности.

Анализ реальных обменных кросс-курсов валют позволяет сделать еще несколько любопытных наблюдений.

Во-первых, значительно изменились курсы пар отдельных валют — как правило, вышеозначенных стран-«победителей», с одной стороны, и стран-«проигравших» — с другой. Относительные реальные курсы этих групп стран изменились в 1,4–1,7 раза, что неизбежно должно было повлиять на конкурентные позиции компаний из этих стран. В частности, в России, притом что среднее реальное укрепление рубля за рассматриваемый период составило 16,1%, укрепление к доллару США достигло почти 26%, к белорусскому рублю — 20%, к китайскому юаню — всего 0,8%, а по отношению к тяжелевшей японской иене произошло ослабление рубля почти на 12% (см. график 2).

Во-вторых, достаточно любопытным выглядит практически не изменившееся соотношение реальных курсов доллара и евро — притом что в части изменения РЭК, как отмечено выше, США можно отнести к «выигравшим», а страны зоны евро — скорее к группе стран с «нейтральной» динамикой курса. Объяснение этого феномена в том, что во внешнеторговом обороте США доля стран с укрепившимися валютами заметно больше, чем у стран еврозоны.

В-третьих, несмотря на довольно медленное укрепление китайского юаня относительно корзины валют (на 9,3%), следует отметить его быстрое укрепление к доллару — почти на четверть за четыре года (и на 20% к евро). В этом контексте обоснованность постоянных упреков в адрес Китая со стороны США по поводу слабого юаня можно поставить под сомнение (новый законопроект, предусматривающий жесткие тарифные санкции в отношении китайских товаров в случае продолжения практики «манипулирования курсом» юаня, подробно обсуждается в статье «Предвыборные игры демагогов», см. стр. 48. — «Эксперт»). Тем более что одномоментная, шоковая ревальвация юаня в условиях нынешней нестабильности может оказаться невыгодной никому — ни США (из-за усиления инфляции на потребительском рынке), ни Китаю — из-за угрозы резкого замедления темпов роста экономики. Кроме того, следует учитывать, что замещение китайских товаров американскими при ревальвации по ряду причин может быть неполным.

Интересно также отметить, что страны — крупнейшие держатели международных резервов в последние полтора года продолжали их наращивать, несмотря на то что именно их валюты в это время укреплялись наиболее сильно (см. график 3). Это означает, что дисбалансы в международной торговле воспроизводятся.

О том же свидетельствует и анализ влияния курсовой динамики на страновую структуру мировой торговли. Выравнивание дисбалансов предполагало бы, что конкурентные позиции стран с укрепляющимися валютами ухудшаются, и наоборот. Однако анализ изменения долей стран в мировом экспорте товаров обрабатывающей промышленности свидетельствует скорее об обратной ситуации: укрепление валют не помешало странам наращивать долю в экспорте, а большинство стран со слабеющими валютами теряли позиции (см. график 4). «Правильные» исключения немногочисленны. Утеря позиций в «сложном» промышленном экспорте при укрепляющейся валюте зафиксирована лишь у Бразилии, ЮАР и России, в то время как укрепление позиций при ослаблении валюты — у Южной Кореи, Румынии, Польши и Мексики. Феномен этот, по-видимому, объясняется тем, что у нынешних восточных стран — лидеров по темпам роста промышленного экспорта конкурентоспособность за счет наращивания инвестиций увеличивается столь быстро, что перекрывает негативное влияние укрепления их валют.

Список пострадавших
Далее мы проанализировали влияние динамики реального курса рубля на конкурентоспособность российской промышленности более подробно. Для этого мы воспользовались собственным индексом реального эффективного курса, посчитав официальный индекс РЭК Банка России негодным для целей нашего исследования. Прежде всего нас не устроила агрегированность индекса ЦБ, затрудняющая корректную оценку структурных эффектов. Кроме того, он не учитывает специфичность отдельных рынков, для которых влияние изменения курса ограничивается лишь размером получаемой прибыли и слабо сказывается на конкурентных позициях производителя. В первую очередь к таким рынкам относятся сырьевые, где распространены поставки в рамках долгосрочных контрактов (а такие рынки составляют основу нашего экспорта). В результате при расчете официального индекса вес стран — покупателей нашего сырья оказывается завышен. Еще одна причина смещенности оценок — прямые искажения страновой структуры экспорта в данных Федеральной таможенной службы по отдельным крупным товарным группам (так, основными покупателями ряда российских сырьевых товаров указаны промежуточные страны — пункты поставки, например Нидерланды, а страновая структура поставок природного газа вообще не расшифрована).

Устраняя отмеченные недостатки агрегированного индекса ЦБ, мы рассчитали «индивидуальные» РЭК рубля для отдельных видов деятельности (см. график 5). Такие индексы учитывают изменение РЭК рубля относительно валют тех стран, в которые производители конкретной отрасли экспортируют товары (РЭК для экспорта) либо мы товары оттуда импортируем (РЭК для импорта).

Следует отметить, что для значительной части секторов с заметной долей импорта на рынках укрепление рубля оказалось существенно (почти в полтора раза) слабее среднего уровня. Это справедливо для продукции сельского хозяйства и пищевых производств, текстильной промышленности, производства электрооборудования и транспортных средств (укрепление здесь составило лишь 6–7%); очень слабым (3%) было укрепление для кожевенных и обувных производств. В то же время для продукции лесобумажного комплекса и химических производств укрепление рубля заметно превысило средний уровень, составив от 11 до 14%.

Дифференциация по видам экспортной деятельности тоже весьма велика. Рекордсмен — сельское хозяйство, для которого в отличие от других секторов укрепления РЭК вообще не было. Причина — крайне высокая доля в экспорте поставок в Египет, валюта которого относительно рубля укрепилась за рассматриваемый период на 15%. Практически не должны были почувствовать укрепления и экспортеры в деревообработке (лишь 2,5%). Относительно слабым было укрепление для производителей химической, целлюлозно-бумажной продукции, электрооборудования и транспортных средств (6–7%).

Примечательно также, что за рассматриваемый период укрепление рубля оказалось бо́льшим для экспорта (10,3%), чем для импорта (8,7%). Это означает, что конкурентоспособность наших компаний на внешних рынках снизилась сильнее, чем на внутреннем.

Кого и как защищаем
Мы проанализировали решения об изменении ставок ввозных таможенных пошлин в 2010 году и вынуждены констатировать: принятые меры не учитывали интенсивности изменения конкурентных позиций, связанной с динамикой реального курса рубля. При этом были обнаружены следующие примечательные моменты.

Первое. Сам масштаб изменения ввозных пошлин относительно невелик. Всего мы обнаружили свыше 40 решений, затронувших около 60 товарных позиций, объем импорта которых в 2010 году составил 12,6 млрд долларов (около 5% от объема импорта), а за вычетом традиционных решений о квотировании мяса — лишь 7,2 млрд долларов (2,9%).

Второе. Интересно, что в условиях укрепления рубля многие меры были направлены не на защиту, а на открытие внутреннего рынка. По 26 товарным позициям принимались решения о снижении либо отмене ввозных пошлин, на такие позиции пришлось 34% затронутого решениями импорта, из которых самое значительное — по гражданским самолетам (снижение ввозной пошлины с 20% до 0). Более того, укрепление РЭК для этих товаров более чем в полтора раза превышало среднее значение по импорту (оно составило 13,7% против 8,7%), то есть на этих рынках импортные товары и без снижения пошлин ускоренно дешевели относительно российских (конечно, при их наличии). Справедливости ради отметим, что частично (7 из 34) это были сельхозтовары, снижение пошлин на которые было временным, для сдерживания роста цен в условиях памятного неурожая.

Третье. Объем импорта товаров, пошлины на которые повышались, составил лишь 4,7 млрд долларов (1,9% от всего импорта), укрепление РЭК по ним оценивается в 14%, то есть практически совпадает с укреплением рубля по товарам со снижающейся пошлиной.

Четвертое. Ряд решений вызвал у нас вопросы в связи с крайней незначительностью объемов затрагиваемого ими импорта. По 15 позициям из 59 объем импорта в 2010 году составил менее 5 млн долларов, причем по 9 из них — менее 1 млн долларов (!). Остается надеяться, что издержки на подготовку решений такого рода были совсем невелики.

Пятое. Заметная часть решений была связана с изменением пошлин на товары, одними из основных стран — поставщиков которых являются Белоруссия или Казахстан (главным образом это сельскохозяйственные товары, прежде всего молочная продукция), и объем такого импорта достаточно велик (1,95 млрд долларов). С учетом создания Таможенного союза долгосрочная эффективность принятия таких решений невысока.

Учет курсового фактора при разработке протекционистских мер позволяет достаточно четко обрисовать круг товаров — кандидатов на усиление протекционизма по итогам кризисных лет. Не претендуя на окончательность выводов, укажем, тем не менее, на каких рынках следовало бы сконцентрировать внимание.

Во-первых, это машиностроение, главным образом железнодорожная техника, сельхозтехника и отдельные типы грузовых автомобилей (см. таблицу). Во-вторых, это пищевые производства, прежде всего молочные, а также кондитерские. В-третьих — отдельные непродовольственные товары. В-четвертых — продукты нефтепереработки.