Тред №399250

Цитата
...
Пушков:..........Что касается Евразийского союза. Я думаю, что при Путине Евразийский союз будет развиваться, потому что это стратегическая идея Путина. Это одна из ключевых идей его программы. Это долгосрочное направление развития Российской Федерации в рамках новой интеграционной экономической группировки.

Более того, я думаю, что одна из причин, почему наши западные партнеры так нервозно воспринимают избрание Путина, заключается в том, что они совершенно не хотят образования Евразийского союза. Сама идея, что вокруг России может образоваться какой-то экономический альянс, приводит очень многих не просто в недоумение, а в негодование, например, в Соединенных Штатах. Мол, как это - они разрушились, в 1991 году Советский Союз перестал существовать, а теперь опять какая-то экономическая интеграция.

Американцы считают, что это прямой удар по их интересам. Как мы знаем, интересы Соединенных Штатов распространяются на весь мир. Я уверен, что на острове Науру тоже можно найти американские интересы. А если уж говорить о Белоруссии и Казахстане, так это главные приоритеты для американской внешней политики.

Оганесян: Средняя Азия уже заявлена как главный приоритет.

Пушков: Они рассматривают рост российского влияния всегда в чистой идеологии "холодной войны". Чем больше рост российского влияния, тем меньше рост американского, а значит, это плохо для Америки. Это игра с нулевой суммой. Что хорошо для русских, американцам - смерть. Это остается базовым американским подходом, что бы они ни говорили по этому поводу.

Путин, конечно, очень раздражает их как носитель идеи независимой, суверенной России, которая будет самостоятельным центром силы и самостоятельным центром притяжения для других государств. Это не предполагается. Предполагается, что Россия будет как младший партнер, как обслуживающее государство по отношению к западному альянсу.

В этом смысле, большую поддержку имеют те, кто призывает именно к позиции обслуживающей роли России, это оппозиция и кандидаты, которые ориентируются на Соединенные Штаты. Вот эти люди заслуживают поддержки, первых полос в газетах, разворотов в журналах, огромных телепередач. Это все достойные люди. Все остальные вызывают раздражение и неприятие.

Оганесян: Недавно в нашей передаче был господин Глазьев, который говорил, в том числе, о Таможенном союзе. Он очень интересно рассказывал о том, что для него абсолютно очевидно (он показал цифрами), что Украине по всем параметрам выгодно присоединиться к Евразийскому союзу, к Таможенному союзу. Для России немаловажно, чтобы реально существующий партнер России… Есть проблемы в партнерских отношениях Украины и России. Как будут выстраиваться отношения с Украиной в треугольнике Евразийский союз-Россия-Украина?

Пушков: Я наблюдаю два последних года президента Украины Януковича в Давосе, где он общается с президентом Польши, с местной публикой, с инвесторами, с европейскими политиками. Меня всегда поражает, что за полтора-два часа беседы, дискуссий и выступлений у него практически не находится времени сказать ни слова о России. Когда господин Янукович приезжает в Россию или встречается с российским руководством, то он много, хорошо и тепло говорит о партнерстве с Россией.

Я думаю, эта двойственность свойственна не только Януковичу, она свойственна украинской элите. То есть они рассчитывают получить от России по возможности то, что им нужно, и при этом всячески развивать свою так называемую европейскую ориентацию. Причем развивать европейскую ориентацию, что бы об этом ни говорилось, все-таки в ущерб России. Среди части украинского политического класса…

Оганесян: А можно иначе?

Пушков: Я думаю, что можно иначе. А почему нельзя иметь партнерские, близкие отношения с Евросоюзом и при этом иметь партнерские отношения с Россией? А кто сказал, что этого нельзя делать?

Оганесян: Ты абсолютно прав. Ты участвовал в одной из конференций, которую проводил журнал "Международная жизнь", мы потом еще одну проводили. И ты очень верно подметил нерв - это фундаментальный вопрос, можно ли развивать Европе отношения с Украиной не в ущерб отношениям с Россией? И там почему-то всегда ответ "нет". Нужно или-или, как говорится.

Пушков: Это украинский комплекс. Украинская национальная идентичность, к сожалению, утверждается во многом как антироссийская идентичность. То есть получается, что те люди типа Виктора Ющенко, допустим…

Оганесян: Не у всех.

Пушков: И тем не менее, основное направление участия правящей элиты, которая здесь задает тон. Не только Ющенко и Тимошенко, а даже Министерство образования Украины все время настаивает на том, что не должно быть русского языка, что даже фильмы не должны быть на русском. Ну что это такое?! Это же на самом деле отражение этого, то есть мы самостийны, потому что мы не с Россией.

Я всегда думаю, что бы эти люди делали, если бы России рядом не было, на чем бы они строили свою национальную идентичность, против кого бы они боролись? А так у них есть с кем бороться: с российской культурой, с русским языком, с русскоязычным населением, с Крымом. Это на Украине достаточно сильно в элитных кругах. Это не просто ющенковские настроения, они гораздо шире. Мнения большинства не отражает, но на уровне элиты и средств массовой информации очень сильная позиция, и она настораживает.

Посмотрите на Казахстан. Если вы побеседуете с европейцами или с американцами по поводу Казахстана, они скажут, что их очень устраивают отношения с Казахстаном, что их компании имеют там очень широкие возможности, что они туда инвестируют.

Оганесян: Хороший пример.

Пушков: И получается, что Казахстан в Евразийском союзе, но при этом он выстраивает многообразные и очень продуктивные отношения на экономическом поле и на политическом, кстати, с целым рядом ведущих мировых игроков.

Оганесян: И уважают и там, и там, и хотят иметь дело и там, и там.

Пушков: Потому что казахстанская национальная идентичность, благодаря руководству этой страны и элите этой страны, утверждается не за счет России. Они ищут свои корни в прошлом. Кто-то говорит, что они наследники Чингисхана. Это неважно. Любое государство ищет свои корни, великие моменты в прошлом.

Помню, в 1992 году я был в кабинете у Назарбаева. Там меня поразила огромная картина, на которой тьма вооруженных людей идет через холмы и как бы надвигается на тебя во главе с мощным лидером. Я говорю: "А это кто?" Он сказал: "Ну как же! Это наши предки. Это Чингисхан". Поэтому я не вижу здесь проблемы, чтобы искали в истории свои корни.

И Украина ищет свои корни, и правильно делает. Но не надо искать корни против России. Мне кажется, что казахстанский пример показывает, что можно иметь, как говорят англичане, самое лучшее от двух миров.

Оганесян: Евразийский союз - это открытая модель. В него могут войти и другие страны, естественно. Как ты расцениваешь потенциал расширения Евразийского союза? Оставим в стороне Украину, мы о ней уже поговорили.

Пушков: Мне представляется, что есть страны, которые могли бы присоединиться. В частности, я думаю, Армения могла бы присоединиться. Хотя, конечно, Армении очень сложно. У нее нет с нами ни общей границы, ни даже общей морской границы. Я думаю, что могли бы, вероятно, подумать о присоединении и некоторые среднеазиатские республики. Хотя здесь большой вопрос.

Например, Киргизия. Здесь надо, мне кажется, думать не только о том, нужно ли это им, но и о том, нужно ли это нам. Потому что все-таки важен уровень развития. Развитие казахстанской экономики очень активное. Казахстан растет сейчас восьмидесятипроцентными темпами роста. Страна богатая, страна ресурсная. Там большой рынок, 15 миллионов человек. Для нас это тоже достаточно привлекательно. И нам есть чем торговать с Казахстаном.

В отношении этих малых стран здесь есть один вопрос: должны ли мы расширять Евразийский союз для того, чтобы этот проект выглядел политически привлекательным?

Оганесян: Как Европейский союз.

Пушков: Он набрал государства типа прибалтийских республик, а теперь не знает, что с ними делать.

Оганесян: Он создавался как политический.

Пушков: На самом деле это была поддержка расширения НАТО, экономическая подкладка под расширение НАТО. Но очень многие из этих стран не готовы были на самом деле вступить в Европейский союз. И потом, когда начался кризис, вы помните, что случилось, - европейцы сказали: "Ах, у вас там кризис. Вы рушитесь. Разбирайтесь сами". Ведь по отношению к Латвии не было такой программы, как по отношению к Греции, хотя Латвия тоже была грани дефолта.

Оганесян: И Греция стонет.

Пушков: Но это давний член Евросоюза. Поэтому здесь, мне кажется, надо очень серьезно считать. Я лично придерживаюсь такой точки зрения, что нам не надо торопиться политически расширять Евразийский союз. И второе, мне кажется, сейчас не надо говорить о единой валюте, о таких вещах.

Оганесян: То есть исходить надо все-таки из экономических критериев?

Пушков: Мне кажется, да. Евросоюз 40 лет создавал единую валюту. Евро был утвержден в 1997-1998 годах.

Оганесян: И что?

Пушков: И нормально. Сейчас, когда говорят, что у нас через 5 лет будет единая валюта, это может насторожить ту же казахстанскую элиту: может быть, она не хочет единой валюты пока.

Оганесян: Я бы не сказал, что история с евро нормальная.

Пушков: Я предупреждаю от спешки, потому что она может насторожить тех, кто недавно получил свой суверенитет и не хочет с ним пока расставаться даже ради каких-то экономических выгод, с одной стороны. И, с другой стороны, вторая опасность, мне кажется, есть искушение показать, что эта быстрорастущая организация принять по политическим мотивам страны, которые объективно по экономическим параметрам не подходят для такой интеграционной группировки, которым надо еще выправить свою экономику и подрасти.
....
....