Тред №436879

Александр Негоров:

Осенью 2000 года, когда в ходе «бульдозерной революции» белградская молодежь
вынудила Слободана Милошевича подать в отставку, многие в Сербии надеялись,
что в скором времени страна присоединится к ЕС и превратится в «развитую демократию».
Однако в итоге она стала протекторатом — вассальной территорией,
которая подчиняется западной олигархии.
Протекторатом правят сербофобские и русофобские элиты.
С помощью мощной пропагандистской машины они навязывают массам
свои представления, превращая политику в бесконечное шоу
и гипнотизируя население баснями о европейском пути.
Сербия — это пашалык ЕС и США, — пишет сербский журналист Джуро Билбия.
Чтобы аналогия стала точнее, Западу остается свести границы государства
к территории турецкого Белградского пашалыка.
Сербские патриоты — это райя Вашингтона и Брюсселя,
а правящая верхушка — типичные потурченцы.
Западные страны контролируют каждый квадратный метр сербского пространства.
Их присутствие здесь ощутимо намного больше, чем в Греции, Тунисе или Ливии.
Они делают все возможное, чтобы Сербия оставалась слабой и расколотой державой.
Уже двенадцать лет Сербия движется к своему европейскому будущему,
по дороге пришлось отловить и сдать на суд победителей
всех своих национальных героев, отдать почти половину исконно сербских земель,
что, кстати, не удовлетворило аппетитов европейских укротителей, на очереди
отторжение Воеводины и, что еще страшнее, фактическое согласие
на этническую зачистку сербских анклавов в Косово.
Белград уже проводит в жизнь негласную договоренность с Брюсселем,
сворачивая сербские органы власти на севере Косово, и в лучших
гуманитарно-лицемерных традициях объясняя свои действия «заботой о мирном населении».
Что радует, сербское население постепенно начинает приходить в себя.
Для многих сербов романтические евроиллюзии развеялись в 2008 году,
когда албанские наркодиллеры провозгласили независимость Косово,
а европейские страны дружно признали их законным правительством.
С тех пор в отношениях с Евросоюзом романтическая увлеченность уступила место
прагматизму — подавляющее большинство сербов по-прежнему ратовали
за вступление в ЕС, но уже не из «любви к суженому», а из желания поскорее забыть
о потрясениях последних десятилетий, растворившись в уютной «потребительской нирване».
Этим и объясняется парадокс 2008 года, когда через два месяца после потери Косово
униженный народ проголосовал на президентских выборах
за проевропейского демократа Бориса Тадича.
Однако за прошедшие четыре года утекло много воды, сербы начали убеждаться
в том, что с «европейским щеголем» не может быть брака не только по любви,
но и по расчету.
Договор об ассоциации и стабилизации с ЕС, подписанный Тадичем в 2008 году,
привел к гигантскому торговому дефициту, закрытию десятков
промышленных предприятий и фактическому краху сельского хозяйства.
Вместо инвестиционной манны небесной Сербия получила
- почти 30-процентную безработицу,
- катастрофическое снижение уровня жизни и
- безжалостное урезание социальных программ.
Брюссельские бюрократы подлили масла в огонь, публично выдвинув
Белграду ультиматум: «Откажитесь от Косово, и мы пригласим вас в Союз».
Даже Борис Ельцин, который поставил Россию на колени перед Западом,
не осмелился подарить Японии Южные Курилы.
А ведь их значение для русских несопоставимо с той ролью, которую
Косово и Метохия играют для сербов, — отмечает Билбия.
Однако Борис Тадич играючи, лишь ради повышения своего рейтинга
в Берлине и Вашингтоне сдал святую землю, хранящую духовные традиции
сербов, землю, за которую любой народ на земном шаре воевал бы десятилетиями.
С конца прошлого года популярность «европейской идеи» в Сербии
начала стремительно падать.
Хотя последние 12 лет в Сербии вокруг нее крутится вся экономическая
и политическая жизнь, и отказ от этой «непреходящей ценности»
сулит стране не менее сильную встряску, чем горбачевская перестройка.
Политическое поле страны заботливо «вспахано» и «засеяно» таким образом,
что все «растения» отличаются лишь формой листа, расцветая и плодонося
по замыслу одного и того же западного «садовника».
После того как в мае победу на президентских выборах одержал лидер
Сербской прогрессивной партии Томислав Николич, проевропейская элита
в Белграде, конечно, забеспокоилась.
Слишком большие опасения внушала биография нового лидера,
который занимал пост вице-премьера в эпоху правления Милошевича,
входил в состав югославского правительства в тот момент, когда
самолеты НАТО бомбили Белград, а затем стал одним из ближайших
сподвижников Воислава Шешеля.
Неслучайно известный политолог Слободан Антонич в эфире
национального телеканала RTS назвал результаты выборов
«политическим землетрясением».
Однако в действительности ни о каком землетрясении речи не идет,
разве что о небольшой встряске.
Сразу после объявления результатов Николич успокоил своих соперников:
Сербия ни за что не свернет с пути евроинтеграции.
А ведь когда-то он говорил, что даже в страшном сне не хотел бы
видеть свою страну вассалом Брюсселя.
Но, как утверждают его критики, в 2009 году
Николич продал сербское первородство за чечевичную похлебку ЕС.
Именно тогда он отказался от жесткой риторики и стал частенько
наезжать в Брюссель и Лондон.
В Белграде шепчутся, что по заказу западных друзей он фактически
развалил партию радикалов, создав на ее обломках
более респектабельную Сербскую прогрессивную партию.
Многие сравнивают его с Виктором Януковичем, который пришел
к власти на волне протестных настроений, однако
не пожелал менять внешнюю политику своих предшественников.
Правда, во внутренней политике Николич обещает серьезные реформы.
Он планирует
- отказаться от праволиберального курса Тадича,
- повысить социальные пособия за счет более жесткого
налогообложения зажиточных слоев населения,
- бороться с бедностью и
- разгулом коррупции и
- создавать рабочие места.
Однако скептики указывают, что справиться с этими задачами
будет практически невозможно:
- уровень безработицы в Сербии достиг сейчас 24%, а
- объем внешнего долга — 24 млрд евро.
Что ожидает эту «распятую и униженную страну» в будущем?
Сербов заставляют играть по чужим непонятным правилам
в чужую игру, выиграть в которой они не могут,
отмечает словацкий политик Сергей Хелемендик.
И, скорее всего, мы увидим дальнейший распад страны,
ее «федерализацию» по хорошо известной сербам модели — так
уже отделились Македония и Черногория.
Как грустно пошутил один сербский автор, Сербия вскоре
уменьшится до территории Белграда.
Шансы на вступление в ЕС в силу многих геополитических
факторов выше всего у многонациональной Воеводины,
неслучайно только в этой автономной части Сербии
в последние годы происходит реальный экономический рост.
Нынешние власти демонизируют националистов, как в свое время
в России шельмовали черносотенцев.
Против них работает вся инфраструктура протектората Сербия.
Адепты евроатлантической религии рассуждают
о безальтернативности европейского пути и опасности
возрождения национального государства.
По самоощущению Сербия — оккупированная страна,
и, похоже, западных дрессировщиков это вполне устраивает:
лояльные им сербские политики должны ощущать себя
коллаборационистами, тогда у них нет никаких шансов
соскочить с крючка.
Возможно, было бы лучше, — иронизируют патриоты,
если бы вместо нынешней проевропейской элиты Сербией
управлял, скажем, Роберт Купер.
Иностранный наместник во главе протектората принес бы,
наверное, меньше вреда, чем формально «сербское правительство»,
избранное сербским народом.
В 2000 году именно сербский «Отпор» стал организацией, впервые
применившей технологии «цветных революций» на практике.
Ветераны этого движения, по крайней мере те из них,
кого столкновение с действительностью не привело в чувство,
до сих пор под руководством своих кураторов обучают новых
«революционных» бойцов.
Но научить их они могут лишь тому, как давать отпор тем силам,
которые думают о национальных интересах страны,
и давить бульдозерами собственную идентичность.