19 октября 1812 года французы покинули захваченную ими Москву. Ровно 200 лет назад французы покинули захваченную ими Москву. Сохранилось письмо, написанное Наполеоном русскому императору Александру I. В нем нет обычных для их переписки реверансов, нет обращения "любезный брат мой". Все сухо и лаконично: "Москвы, этого великого города, больше нет. Он сгорел. Ее сжег Ростопчин. Мною было арестовано 400 поджигателей, которые во всем сознались. Они были расстреляны". Нет нужды вступать в полемику. Понятно, что не было бы французов, не было бы и сопротивления. Важнее другое. Надежда Наполеона обменять свое пребывание в Первопрестольной на выгодное и быстрое перемирие умерла. И письмо это подтверждает. Накануне под Тарутином был разбит корпус маршала Мюрата. Зимовать в ситуации, когда дисциплина и порядок в полуголодных войсках рушатся на глазах, процветает мародерство и пьянство, было безумием. А идти с такой армией, скажем, на Петербург - авантюрой. Оставалось уходить, желательно - по нетронутым местам, где можно было поживиться провиантом.
Конечно, своей пафосной фразой "Москвы больше нет" Наполеон лукавил, списывая разрушение Москвы на поджигателей. В другом своем письме - жене - он откровенно написал: "Я покинул Москву, приказав взорвать Кремль". Уточним: сам Бонапарт ночь перед уходом провел в селе Троицком, в Кремле оставался корпус маршала Мортье. Маршал, конечно, выполнил бы приказ, но ему помешали передовые русские части - казаки под командой генерала Бенкендорфа. Порох закладывали впопыхах. Фитили проложили наспех. Уничтожена была только Водовзводная башня, пострадали Никольская и Петровская. А колокольня Ивана Великого и вовсе устояла.
У наших передовых частей, вступивших в город, возникли другие трудности. Им пришлось выдержать несколько настоящих сражений с толпами мародеров. Это были крестьяне подмосковных сел и деревень, которые, по словам Бенкендорфа, "полагаясь на суматоху нашего вступления в Москву, приехали на возах, чтобы захватить недограбленное французами". Бенкендорф проявил твердость и находчивость. Он конфисковал все обозы этих "досужих и сметливых" подмосковных крестьян и приказал собирать на них всю падаль, мусор и все трупы, устилавшие в тот день разоренный город. Чем избавил город от заразы, жителей - от грабежа, а сметливых крестьян - от греха.
Любопытно, что на следующий день, вернувшись к управлению городом, граф Ростопчин распорядится оставить всё награбленное добро, конфискованное Бенкендорфом, тем, в чьи руки оно попало. А местом раздачи оставшегося был выбран воскресный рынок у Сухаревской башни. На него уже хлынула вся Москва. И наверняка кто-то нашел там именно то, что у не было похищено.