Тред №480234

В МИД РФ:

             Из ответов Министра иностранных дел России С.В.Лаврова
           на вопросы редакции и читателей «Российской газеты» в рамках
                  «Делового завтрака», Москва, 22 октября 2012 года
2001-22-10-2012
Вопрос: Б.Асад до сих пор у власти, как считает Запад, благодаря стараниям России и Китая.
Нам предложен вот такой тезис.
Вы неоднократно говорили, что Москве в принципе все равно, кто будет президентом Сирии.
Главное, чтобы его избрал сам сирийский народ.
Но почему в таком случае, на Ваш взгляд, отношения, с одной стороны, с Россией и Китаем, с другой – с США и Евросоюзом даже несколько вышли за рамки обычных дипломатических отношений - могу позволить себе слово «за рамки определенного дипломатического приличия» - когда речь заходит о Сирии.
Почему сейчас сложилась такая напряженнейшая обстановка?
С.В.Лавров: Действительно, Сирия сейчас у всех на слуху.
И в информационном пространстве, и в практических делах нужно что-то делать, чтобы прекратить там кровопролитие.
К сожалению, такие простенькие лозунги о том, что если бы ни Россия и Китай, то там давно бы уже все улеглось, вбиваются в головы обывателям и овладевают массами.
Вы прекрасно знаете, как СМИ могут формировать общественное мнение, что и происходит на Западе и в странах региона применительно к сирийской ситуации, когда распространяется предельно упрощенная трактовка, продиктованная, как я понимаю, геополитическими интересами тех, кто ее излагает.
На самом деле ситуация достаточно серьезная.
Весь регион пришел в движение.
«Арабская весна» - это всходы семян, которые посеял еще Дж.Буш-младший, выдвинув концепцию «Большого Ближнего Востока» и демократизации всего этого пространства.
Сейчас мы пожинаем плоды, потому что эта одержимость навязанными извне переменами по внешним рецептам никак не была подкреплена планами, долгосрочными или хотя бы среднесрочными прогнозами и оценками.
Самое главное – эти лозунги перемен и демократизации не были согласованы со странами региона.
Одновременно мы настоятельно призывали к тому, чтобы внешние игроки руководствовались принципом «не навреди», чтобы они делали все для создания максимально благоприятных внешних условий, которые позволили бы всем политическим силам каждой арабской или любой другой страны договориться о том, как они хотят осуществлять эти реформы.
То же самое относится и к Сирии.
Из Б.Асада сделали жупел.
Но на самом деле, все эти безапелляционные обвинения, что он во всем виноват, прикрывают большую геополитическую игру.
Идет процесс очередного переформатирования геополитической карты Ближнего Востока, когда различные игроки стараются обеспечить собственные геополитические позиции.
У многих на уме не столько Сирия, сколько Иран.
Открыто говорят, что надо лишить Иран ближайшего союзника, каковым видят Б.Асада.
Все это очень печально.
Если смотреть на все происходящее более всеобъемлюще, то те, кто искренне заинтересован в стабильности региона, в создании условий для его процветания, а ресурсы для этого там есть, должны руководствоваться не логикой изоляции, применяемой в отношении Ирана, а ранее - Сирии, а логикой вовлечения.
К огромному сожалению, наши западные партнеры слишком часто избирают именно логику изоляции, прибегают к принудительным мерам, стремясь вводить односторонние санкции, не согласованные в Совете Безопасности ООН, добиваясь смены режима.
Наш подход в том, что это контрпродуктивно.
Никогда подобные, навязанные извне рецепты не дадут долгосрочного устойчивого результата.
Такой результат может быть достигнут только через диалог.
Эти принципы в полной мере применимы и к ситуации в Сирии.
Б.Асад олицетворяет собой гаранта безопасности меньшинств, в том числе христиан, которые живут в Сирии и жили там столетиями.
Даже по самым консервативным оценкам, которые нам в доверительных контактах высказывают наши западноевропейские партнеры, минимум одна треть населения по-прежнему поддерживает Б.Асада как человека, призванного не допустить превращения Сирии в государство, где меньшинства не будут иметь возможности существовать.
Применяя принцип вовлечения, мы с самого начала кризиса настойчиво добивались прекращения всеми любого насилия и начала инклюзивного диалога между правительством и всеми оппозиционными группами.
Именно поэтому год назад мы поддержали инициативу Лиги арабских государств, которая предполагала развертывание арабских наблюдателей.
Они начали работать в стране с согласия сирийского руководства, и мы немало способствовали тому, чтобы это согласие было получено.
Но как только наблюдатели подготовили первый доклад, где не было одностороннего обвинения только правительственных сил в продолжающемся насилии, а объективно (хотя и неполно) освещалось то, чем занимается вооруженная оппозиция, к сожалению, ЛАГ свернула миссию.
После этого появился план К.Аннана, который также предполагал начало диалога.
Чтобы создать необходимые условия, было предложено развернуть миссию наблюдателей ООН.
Кандидатуры наблюдателей были согласованы с Дамаском.
Мы опять же этому способствовали.
Но после того, как стали появляться первые результаты, когда насилие стало чуть-чуть спадать, наблюдатели стали все чаще становиться объектами вооруженных провокаций.
Для них были созданы невыносимые условия, и они были тоже отозваны.
Создается впечатление, что как только в этой ситуации намечается какой-то просвет, кому-то выгодно не допускать ее перевода в более спокойное русло и продолжать кровопролитную битву внутри Сирии, продолжать гражданскую войну.
Повторю, Россия честно добивается от сирийского правительства и всех оппозиционных сил осознания безальтернативности прекращения огня и начала переговоров.
По нашему предложению, которое совпало с инициативой К.Аннана, 30 июня с.г. в Женеве состоялась встреча «Группы действий», где был согласован консенсусный документ, получивший название Женевского коммюнике.
В нем говорится о том, что все, кто воюет друг против друга, должны перестать это делать, все внешние игроки должны использовать свое влияние на различные стороны, которые с оружием в руках стреляют друг в друга в Сирии, и должны употребить это влияние, чтобы заставить их синхронно объявить о прекращении огня и начать переговоры, выделив для этого специальных представителей.
Коммюнике было принято консенсусом, отражавшим совместную, коллективно согласованную позицию всех пяти постоянных членов СБ ООН, ЛАГ, Турции, Евросоюза и ООН.
Б.Асад документ поддержал и назначил своего переговорщика.
Соответствующий призыв, который мы в Женеве единогласно адресовали оппозиции, ею услышан не был.
Оппозиционные силы не только не назначили свою переговорную команду, но и отказались принимать Женевское коммюнике.
Это лишнее подтверждение моей догадки о том, что как только какое-то движение намечается, кому-то выгодно его сорвать.
Сейчас же мы имеем то, что ситуация с каждым днем ухудшается. Правительственные войска с переменным успехом выбивают вооруженные отряды оппозиции из городов и населенных пунктов.
Но оппозиция продолжает получать вооружение, деньги, моральную поддержку.
Когда мы беседуем с оппозиционерами – и с внешней оппозицией в лице Сирийского национального совета, и с внутренними оппозиционерами, так называемыми Национальными координационными комитетами – то говорим им, что надо перестать прибегать к насилию.
Некоторые из них нам отвечают, что западные партнеры им совершенно иное, призывая продолжать упираться, стрелять, отстаивать свои права с оружием в руках, - тогда, мол, режим падет.
Идут намеки на то, что внешняя поддержка такой линии также будет оказываться.
Особенно печально то, что оппозиция все чаще прибегает к тактике террористических актов.
Наши западные партнеры - вопреки давно сложившейся незыблемой практике - стали отказываться в Совбезе ООН осуждать эти теракты.
Наши американские партнеры устами официального представителя Госдепартамента даже сказали, что продолжение пребывания Б.Асада у власти лишь подпитывает-де экстремистские настроения.
Это косвенное оправдание террористических атак!
Думаю, что мы имеем дело с опаснейшей позицией, которая может вернуться бумерангом к тем, кто ее начинает отстаивать.
В Сирии не только свободная сирийская армия действует против правительства - она сама по себе далеко не однородна, не едина и не имеет единого командования.
В Сирии есть и «Аль-Каида», и другие связанные с ней экстремистские группы.
Сирийская свободная армия уже выражала готовность сотрудничать с «Аль-Каидой», чтобы свергнуть режим.
Наши западные партнеры должны понимать, какой демократизации они добиваются.
Оппозиция разрознена.
Еще в Женеве западные коллеги обещали объединить оппозицию на платформе готовности к диалогу, но этого сделано не было.
Неспособность тех, кто имеет влияние на оппозиционеров и на Западе, и в регионе, объединить их под единым началом, чтобы можно было понять, с кем разговаривать, - одна из главных причин того, что мы сейчас видим, а именно, продолжающегося кровопролития в Сирии.
Как бы банально это ни звучало, Женевское коммюнике построено на простом, но безальтернативном консенсусе:
прекратить насилие, сесть за стол переговоров, согласовать то, что мы назвали в этом коммюнике «переходным управляющим органом», состав которого должен быть предметом консенсуса между правительством и оппозицией.
Этот орган будет заниматься подготовкой конституции, выборов, а на период до них - иметь всю полноту исполнительной власти.
Повторю, Дамаск поддержал Женевское коммюнике.
Теперь - дело за оппозицией.
Мы очень надеемся, что новый специальный представитель ООН и ЛАГ Л.Брахими, который через неделю должен приехать в Москву для консультаций, постарается придать практическое измерение принципам, содержащимся в Женевском коммюнике.
Вопрос: Что в действительности происходит сейчас между Россией и США?
Остаются ли США нашим политическим врагом?
Какова ситуация вокруг ПРО?
Какова судьба «перезагрузки»?
С.В.Лавров: Для нас Соединенные Штаты Америки не являются внешнеполитическим врагом.
У нас вообще внешнеполитических, равно как и прочих врагов, нет.
И мы не планируем их создавать себе.
Есть страны, которые формируют образ врага для достижения внутриполитических целей.
Думаю, некоторые политики в США руководствуются именно этим – стремлением укрепить свои внутриполитические позиции, привлечь избирателей такой воинственной риторикой - дескать, вот какие мы сильные и бескомпромиссные.
Безусловно, такая риторика работает на определенную часть населения.
Но за последние несколько лет наши отношения с США обрели весьма позитивную динамику по целому ряду направлений.
В них появился системообразующий фактор, я имею в виду Президентскую комиссию, деятельность которой координируется внешнеполитическими ведомствами.
В ее составе функционирует 21 совместная рабочая группа, проводятся их регулярные встречи, вырабатываются конкретные договоренности, и потом МИД России и Госдеп США готовят сводный доклад президентам наших двух стран.
Раньше подобного системообразующего механизма не было.
Работала комиссия В.С.Черномырдин – А.Гор.
На определенном этапе она занималась только экономикой.
А нынешняя Президентская комиссия занимается всеми вопросами, стоящими в двусторонней повестке дня, включая экономику, контакты журналистов и по линии гражданских обществ, связи между военными и военно-техническими вопросами.
Так что это переход к новому качеству.
Полагаем, что структурирование отношений весьма полезно.
В практическом плане, в том числе и при использовании механизмов этой Комиссии, мы достигли целого ряда конкретных результатов:
заключен Договор о СНВ, который всеми приветствовался и сейчас на деле реализуется при поддержке соответствующего механизма контролирующего его выполнение (визиты инспекционных групп, телеметрия и т.д.).
За эти годы мы также ратифицировали Соглашение о сотрудничестве в мирном использовании ядерной энергии, которое открывает в этой сфере доступ российских услуг на американский рынок и создает возможности для совместной работы российских и американских компаний на рынках третьих стран.
Россия и США заключили Соглашение об облегчении визового режима.
Теперь бизнесмены и туристы могут получать 3-годичные многократные визы и делать это быстрее, чем раньше.
Установлены максимальные сроки - 10-12 рабочих дней.
Мы совсем недавно смогли добиться вступления в силу Соглашения о сотрудничестве в сфере международного усыновления/удочерения.
Неприемлемо, когда виновные в убийствах российских детей и издевательствах над ними, получают либо условные сроки, либо вообще освобождаются в зале суда.
Гибель ребенка, изнасилование несовершеннолетних - это гораздо более жестокое преступление, нежели взять и приклеить руки своей дочери клеем к стене, как недавно сделала одна мамаша в Америке, получив за это 99 лет тюрьмы.
Налицо вопиющий двойной стандарт.
Никакие ссылки на то, что судебная система независима, нам не подходят.
Приходится постоянно объяснять, что преступление не может иметь национальную окраску, когда своих детей нужно, мол, беречь, жестко наказывая тех, кто над ними измывается, а дети, усыновленные из-за границы, - как бы люди другого сорта.
Судебная система должна получать исчерпывающую информацию от исполнительной власти, а исполнительная власть должна формировать в судебной системе единое отношение к любым преступлениям, в частности, к преступлениям в отношении детей.
Надеюсь, что Соглашение, которое мы заключили с США, позволит изменить эту ситуацию и установить контроль за тем, как наши дети чувствуют себя в приемных семьях.
Ведь до вступления этого документа в силу мы даже не имели права организовывать консульский доступ к российским детям и получать информацию о том, куда в Соединенных Штатах попадают усыновленные и удочеренные мальчики и девочки из Российской Федерации.
Теперь по Соглашению каждый штат США назначает соответствующее учреждение, которое будет отвечать за предоставление информации через Госдепартамент российской стороне.
Опыт в этой сфере мы пока еще не накопили, но, повторю, правовая база создана достаточно солидная.
Так что, у нас есть движение по целому ряду направлений.
Надеемся, что после предвыборных баталий от американской стороны можно будет получить какой-то ответ.
Б.Обама это предложение активно поддержал, но пока практического отклика от американской стороны мы не имеем.
Хотя, казалось бы, все должны быть заинтересованы в том, чтобы бизнесмены не сталкивались с искусственными проблемами, как это дважды произошло недавно с нашей ОАО «Северсталь», которая вкладывает солидные инвестиции в Денвере.
Безусловно, между любыми двумя странами, а тем более между такими крупными державами, как Соединенные Штаты и Россия, не может не быть проблем.
И проблемы, конечно, есть.
Я упомянул тему усыновления/удочерения, которая для меня является одной из приоритетнейших, учитывая ее гуманитарное звучание.
Но мы стараемся ее урегулировать в правовом плане, и теперь остается все это исполнить на практике.
В более широком, геополитическом контексте проблематика противоракетной обороны является главным препятствием на пути выстраивания отношений стратегического партнерства между Россией и США, Россией и НАТО.
Цель выстраивания стратегического партнерства между Россией и Североатлантическим альянсом была зафиксирована в Декларации саммита Россия-НАТО в Лиссабоне в ноябре 2010 г.
Противоракетная оборона - неотъемлемый элемент стратегической стабильности.
Договор об ограничении системы противоракетной обороны между Советским Союзом и Соединенными Штатами был подписан в 1972 г. по инициативе США, которые настойчиво добивались принятия тезиса о том, что к стратегической стабильности должен применяться комплексный подход, охватывающий как стратегические наступательные, так и оборонительные вооружения.
Мы эту взаимосвязь признали, и с тех пор она оставалась краеугольным камнем всех наших контактов с американцами по проблемам ядерных вооружений и глобального паритета в сфере стратегической стабильности.
И мы им ответили, что если предлагаемые Соединенными Штатами меры могут быть реализованы, то это было бы неплохо.
А меры включали постоянное круглосуточное присутствие российских офицеров на базах ПРО в Польше и Чехии и предполагали технические меры, которые физически не позволяли бы радарам «просматривать» территорию России.
Это то, что было предложено, и в ситуации отсутствия согласия на совместную систему было воспринято нами как нечто минимально необходимое.
Но потом, к сожалению, и эти идеи были отозваны.
Я подробно вдаюсь в историю, чтобы показать, что разговор ведется давно, и российская сторона проявляла инициативу в поиске общего решения.
Американцы вроде понимали, что нужны какие-то гарантии ненаправленности этой системы против нас.
Но потом, повторно, все было отозвано.
И сейчас ни о каких шагах подобно тем, которые обсуждали К.Райс и Р.Гейтс, речь не ведется.
Нам говорят - эта система не против вас.
На наше же встречное предложение зафиксировать данный тезис в юридически обязывающей форме и разработать критерии, которые позволят на каждом этапе создания противоракетной обороны США убеждаться, что это не против России, нам отвечают – это, мол, совершенно не нужно, потому что мы же вам сказали, что это не против вас.
Зачем какие-то договоры, соглашения и еще какие-то критерии?
Мы тем не менее продолжаем диалог и не хлопаем дверью.
Время есть.
Пока эта система не приобрела каких-то очертаний, которые создают угрозу нашим стратегическим ядерным силам сдерживания.
Потому что ПРО создает риски для нашей безопасности, а строится эта система ради укрепления безопасности США и других членов НАТО.
Это очевидный случай, когда продекларированные обязательства не укреплять свою безопасность за счет безопасности других нарушаются.
И нет никакого юридического механизма, чтобы перевести наш разговор с США и НАТО в плоскость внятных и практических шагов, чтобы можно было настаивать на получении ответов.
К тому же глобальная система противоракетной обороны США предполагает создание баз в Польше, Румынии и в Средиземном море.
Это все очень близко к границам Российской Федерации.
Базы в Польше и Румынии прямо нарушают не юридическое, а политическое обязательство, принятое членами НАТО, не размещать объекты военной инфраструктуры на территории новых членов альянса.
Это к разговору о том, зачем нужны юридически обязывающие договоренности.
Хотя все прекрасно знают, что натовская противоракетная оборона - это ПРО США, к реальному управлению которой никто, кроме Соединенных Штатов, подпускаться не будет.
Поэтому ключевым здесь является наш диалог с США, где сдвигов мы пока не видим.
Немало было в истории примеров, когда предвыборная риторика зашкаливала.
Но когда победитель на выборах приходит на рабочее место, он начинает заниматься конкретными делами.
Только тогда можно судить об истинных намерениях той или иной администрации.
Уверен, что бы ни случилось и кто бы ни победил, отношения Соединенных Штатов с внешним миром никуда не денутся, а отношения с Россией в этом контексте для любой американской администрации будут играть далеко не последнюю роль.