Тред №482053

Известна шутка насчет того, что любители построили
Ноев ковчег, а профессионалы построили "Титаник":

Осенью 1962 года кризис создали любители – и прежде всего Никита Хрущев.
А разруливать ситуацию призвали профессионала – ныне
почти забытого дипломата Василия Кузнецова.
Полвека назад, после недели на грани ядерной войны, Никита Хрущев и Джон Кеннеди
обменялись письмами – и Карибский кризис кончился:
это вы прочитаете где угодно.
Гораздо сложнее найти факты о том, что эти письма лишь отодвинули
непосредственную угрозу обмена ядерными ударами в любой момент.
Но не уничтожили ее совсем.
Обратите внимание, в письмах говорилось:
стороны согласны начать переговоры.
А теперь давайте представим себе, что было бы, если бы эти переговоры
сорвались – как это с ними, собственно, несколько раз и происходило.
Тянулись они на американской территории до января следующего, 1963 года.
И только после января кризис был и правда закончен.
В субботу вечером 27 октября 1962 года он и еще три человека
всего за несколько часов собрались, чтобы лететь в США.
Хрущев, приказавший разместить ядерные боезаряды на Кубе под носом у американцев
в ответ на такие же американские заряды в Турции, знал Кузнецова очень хорошо.
История была такая:
в феврале 1957 года Хрущев более не захотел терпеть на посту министра иностранных дел
Дмитрия Шепилова, который за несколько месяцев стал для остального мира
на редкость привлекательным «лицом Москвы».
Хрущев к тому моменту решил, что звездой внешней политики должен стать он сам,
- что и привело его к отставке через два года после Карибского кризиса и
- продовольственному кризису в СССР.
Оставалось только найти нового министра.
Вопрос Шепилову, кого он рекомендует на свое место,
хотя бы для проформы нельзя было не задать.
Ответ был таков:
у меня два зама,
один, Василий Кузнецов, – гений, виртуоз, может все.
Кстати, примерно так же – точнее, «дипломатом-чародеем» - звали Кузнецова
его британский коллега лорд Карадон и прочие.
Другой, Андрей Громыко – не виртуоз, но если ему что-то поручить, то он разобьется,
а сделает, причем в точности по инструкции.
После чего судьба Кузнецова была, конечно, решена.
И судьба Громыко – в другом смысле – тоже.
Простой вопрос:
почему же на переговоры в США в 1962 году не поехал сам министр, то есть Громыко,
ведь вопрос был никак не пустяковый – жизнь и смерть человечества?
Оказывается, к тому моменту как Громыко, так и российский представитель в ООН
Валентин Зорин успели публично заявить, что никакого ядерного оружия на Кубе нет.
Всем было понятно, что они выполняли инструкцию своего лидера, но в дипломатии
в таких случаях оказавшиеся в деликатном положении персонажи скромно выдерживают паузу
и в переговорах не очень-то участвуют.
А Зорина, кстати, уже в январе из ООН и вовсе поэтому отозвали.
И спасать мир пришлось Кузнецову - первому заму Громыко, а кроме того – магистру,
по металлургии Технологического института Карнеги в США, где он учился в 1930-31 годах.
Кузнецов был не из тех дипломатов, что стал бы потом напоминать лишний раз о тех
двух с половиной месяцах переговоров в Америке – как при Хрущеве, так и при Леониде Брежневе
люди очень хорошо понимали, что лучше «не высовываться».
Его переговоры вообще, возможно, стали бы забытой страницей истории, если бы
не вышедшие в 2008 году мемуары его тогдашнего помощника, российского дипломата
Бориса Поклада - «Во власти дипломатии», тираж 2 тысячи экземпляров.
Поклад был одним из тех троих, что сопровождали Кузнецова в поездке.
И вот что в этой книге говорится.
Прилетев в США 28 октября, делегация открыла американские газеты и узнала из них,
что Штаты отклоняют советские предложения и что вторжение на Кубу – дело нескольких дней.
И в тот же день появилось заявление Фиделя Кастро с пятью требованиями к Кеннеди.
Без выполнения, или смягчения которых никаких советско-американских
договоренностей бы не удалось достичь и воплотить.
Дело было в том, что
Хрущев принял решение о вывозе только что завезенных на Кубу ядерных боеголовок,
не посоветовавшись с Кастро – не до того было.
И оставил его в весьма уязвимом положении, причем не только морально.
Кажется, половина объема переговоров Кузнецова в Нью-Йорке касалась уже оговоренных
в письмах двух лидеров американских гарантий безопасности Кубы.
Администрация Кеннеди вовсе не спешила подтверждать уже, вроде бы,
данные обязательства.
Требовала, например, проверки вывода боеголовок с Кубы.
Причем проверки в виде наземных инспекций.
Потом зашла речь о полетах над «Островом Свободы» американских
разведчиков - Кастро ответил, что собьет их…
Борис Поклад в своих мемуарах вспоминает, что впервые после аэропорта вышел
на воздух - на нынешний нью-йоркский «Уголок Сахарова – Боннер» возле миссии Москвы при ООН
только через неделю после прилета.
Кузнецов из миссии выходил, но не для прогулок.
Он вел непрерывные беседы с американскими дипломатами Макклоем и Стивенсоном,
генсеком ООН У Таном и другими.
Параллельно
в Вашингтоне советский посол Анатолий Добрынин поддерживал контакт с Робертом Кеннеди,
а в Гаване один из высших советских лидеров Анастас Микоян успокаивал Кастро.
Говорить с американцами никогда не было и не будет легко.
Например, в какой-то момент они попытались исключить из перечня упоминаемых
в будущем итоговом документе одно из двух писем Хрущева, от 27 октября.
А раз так, то США как бы никогда не давали согласия на перечисленные там предложения.
Но ведь давали, и эти предложения как раз и составляли суть разрешения конфликта – СССР
выводит ядерное оружие с Кубы, США - позже из Турции, Куба получает гарантии безопасности.
Кеннеди ответил – «согласен на ваши предложения», но если про то самое письмо Хрущева
не упоминать, то на что именно он согласен?
Это означало, что
в момент, когда советские транспорты уже везли ракеты и боеголовки домой, США попытались
отказаться от того, на что уже вроде бы пошли в момент якобы завершения кризиса.
В Нью-Йорке в тот момент выступал балет Большого театра - и Майя Плисецкая,
жизнь налаживалась, кто-то и правда думал, что кризис позади, но дипломаты очень хорошо
понимали, в какой ситуации оказались они и мир в целом.
В итоге кризис, уже в январе, разрешился, Кузнецов по сути второй   раз достиг компромисса,
якобы уже обеспеченного 27 октября.
Ракеты США из Турции убрали.
Похоже, что
больше всего выиграла от «миссии Кузнецова» Куба - блокада
острова Америкой была снята еще 21 ноября.
С тех пор и до сего дня вылазок против Кубы, подобных тем, что совершали и готовили
до Карибского кризиса, так и нет.
Обошлось и без инспекций кубинской территории.
Но даже «дипломат-чародей» не спас СССР от унизительной процедуры:
советские суда, вывозившие ракеты домой,
- останавливались в открытом море,
- откидывали брезент на палубе,
- американцы со своих кораблей наводили бинокли, ставили галочку в ведомости…
Другое дело – и об этом в мемуарах Поклада не говорится, это для их автора как бы
чересчур очевидно – другое дело, что те переговоры стали началом нового этапа отношений
Москвы и Вашингтона, когда у них появился опыт долгого и профессионального общения,
приводившего к твердо выполняемым договоренностям.
Василий Кузнецов из МИДа переместился в 1977 году на пост первого заместителя
Леонида Брежнева в Верховном Совете СССР.
То есть стал как бы вице-главой государства.
Он по большей части был известен публике как тот человек, который вручал в Кремле
высокие награды в немалых количествах.
А еще Кузнецов… трижды оказывался главой советского государства – с приставкой «и.о.».
- Между смертью Брежнева и избранием на пост в Верховном Совете Андропова,
- потом между Андроповым и Черненко,
- Черненко и Горбачевым.
Вроде бы, какая блестящая карьера…
Выше постов ведь и не бывает.