Тред №56919

Удивляюсь, что никто здесь еще не добрался до Ричарда нашего Фейнмана. Остроумнейший был чувак.
Вот из его книг:
Когда  я был в Массачусетском технологическом институте, я часто  любил
подшучивать  над людьми. Однажды  в кабинете черчения какой-то шутник поднял
лекало (кусок пластмассы для рисования  гладких кривых -  забавно выглядящая
штука в  завитушках)  и спросил: "Имеют ли кривые на  этих штуках какую-либо
формулу?"
    Я немного подумал и ответил: "Несомненно. Это такие специальные кривые.
Дай-ка  я  покажу  тебе.  -  Я  взял  свое  лекало  и  начал  его   медленно
поворачивать. - Лекало сделано  так, что,  независимо  от того, как  ты  его
повернешь, в наинизшей точке каждой кривой касательная горизонтальна".
    Все парни в кабинете начали крутить  свои лекала под различными углами,
подставляя карандаш к нижней точке и  по-всякому прилаживая его. Несомненно,
они обнаружили, что касательная горизонтальна. Все были крайне возбуждены от
этого  открытия,  хотя уже много прошли  по математике и даже "выучили", что
производная (касательная) в минимуме  (нижней точке)  для любой кривой равна
нулю (горизонтальна). Они  не  совмещали  эти факты. Они не знали даже того,
что они уже "знали".
    Я плохо  представляю, что  происходит с  людьми:  они не  учатся  путем
понимания.  Они  учатся  каким-то  другим  способом  -  путем  механического
запоминания или как-то иначе. Их знания так хрупки!
Еще из Фейнмана:
Одно из самых интересных событий во время работы на проект в  Принстоне
- встреча с великим человеком. До этого  я никогда не встречал великих людей
в  большом количестве.  Существовал консультативный комитет,  который должен
был способствовать нашему  продвижению и помочь в конце концов решить, каким
способом  разделить  уран. В этом комитете  были такие люди, как  Комптон  и
Толмен,  и Смит, и  Ури, и Раби и в довершение всего Оппенгеймер. Я принимал
участие  в  заседаниях, поскольку понимал  теорию  того,  как  идет  процесс
разделения изотопов, так что многие задавали мне вопросы, и мы обо всем этом
беседовали.  Обычно   при  таких  обсуждениях   кто-нибудь   делал  какое-то
утверждение. Тогда Комптон, например, выдвигал противоположную точку зрения.
Как правило, он говорил,  что то-то и то-то будет протекать так-то и так-то,
и  был  совершенно прав. Кто-то еще  заявлял: ну  что  ж,  может, и  так, но
существует и другая возможность, поэтому нужно рассмотреть такой-то вариант.
    В  результате все сидевшие за  круглым  столом были  не согласны друг с
другом. Я  удивлялся и огорчался, что Комптон не повторяет своих утверждений
и не  настаивает на них. Наконец Толмен, который был председателем, изрекал:
"Итак, выслушав все аргументы,  я  полагаю,  следует принять,  что  аргумент
Комптона-наилучший, а теперь нам пора двинуться дальше".