Тред №58635

Когда и Сталинской премии не обрадуешься....

Державший в руках два тома Полного собрания сочинения Льва Ландау обратил внимание на то, что туда не включена ни одна совместная с Дмитрием Иваненко работа. А ведь любой историк физики в СССР знает, и не может пройти мимо того, что в Ленинграде в начале 30-х был т.н. "физический джаз-банд" из Льва Ландау, Дмитрия Иваненко, Георгия Гамова, менее сегодня известного Андрея Ансельма, Жени Канегиссер (потом жены Рудольфа Пайерлса, автора меморандума Фриша-Пайерлса с первой правильной оценкой критмассы урановой бомбы). Державший в руках второй том, "Теория поля", курса Ландау-Лифшица мог бы заметить, что в § 74 излагается работа Арцимовича-Померанчука 1945 года, а более ранняя работа Иваненко-Померанчука 1944 г., за которую последние авторы получили Сталинскую премию, даже не упомянута, и что Ландау с Лифшицем избегают употреблять "синхротронное излучение". Заподозрить Ландау в том, что он затирает своего любимого ученика не возьмется никто.

Так в чем же дело?

Ответ можно свести к краткой формуле: Ландау был арестован, чуть не умер с голода после года в Лубянке, откуда его под честное слово смог вытащить Капица; Георгий Гамов не вернулся из своей последней командировки в Европy, и стал Джорджем Гамовым в Америке; а вот Иваненко побывал в годичной ссылке в Томске, но благополучно вывернулcя как  стукач. Андрей Ансельм сам не пострадал, но его отец умер по дороге где-то в Казахстане, сопровождая высланную в ссылку жену.

Во время войны ученые в Москве кормились в столовой Дома Ученых, что на Кропоткинской. Еще в 1939 Исаак Померанчук заметил, что космические электроны, влетая в магнитное поле  Земли, теряют энергию на излучение в нем, и вычислил эти потери. В 1943 Арцимович рассказывал об американских работах по ускорению электронов в бетатроне. Померанчук сообразил, что из-за излучения у бетатрона есть предельная энергия. И с этим знанием оказался в столовке за одним столом с Иваненко. На вопрос Иваненко, чем же он занят, рассказал, и услышал от Иваненко, что тот тоже ДУМАЛ о чем-то близком. Померанчук был человекoм стойким, но в  вопросах соавторства мягким. И Иваненко оказался соавтором Померанчука, и статья в 1944 г, по представлению Владимира Фока, вышла в Докладах Академии наук. Когда Ландау увидел журнал, то был в бешенстве, и объявил Померанчуку: пока в присутствии непременно таких-то ты не скажешь Иваненко, что он сволочь, от моего семинара ты отлучен. Через пару недель Померанчук улyчил момент в той же столовой. И Ландау сменил гнев на милость.

А в 1946 грянула катастрофа: Иванeнко и Померанчуку за их работу выдали Сталинскую премию! А.Б.Мигдал рассказывал, что когда Померанчук открыл газету --- а он всегда начинал утро с чтения "Правды"  от первой до последней корки --- то изменился в лице и только жалобно причитал: "Что  теперь сделает со мной Дау? Как я перед ним появлюсь?". И после некоторго оцепенения вскочил, оделся, и помчался в поисках удобного случая публично, при уважаемых людях, сказать Иваненко в лицо все, что он о нем думает. И ему удалось, и он помчался дальше к Ландау доложить, что урок уже исполнен. Но, как видите, прощение прощением, а в  курсе Ландау-Лифшица удостоенной Сталинской премии работе места не нашлось. А работа красивая.