Тред №592051

Эксперт Великая академическая война
Министерство напало на Академию наук. Ученые держат оборону
27 июня в 14.34 по московскому времени министр образования и науки Дмитрий Ливанов объявил о начале военных действий против Российской академии наук… События разворачивались таким образом, что их имеет смысл описывать именно в военной терминологии: секретность, радикальность, внезапность. Правительство предложило проект закона о РАН, который полностью ликвидирует Академию наук, существовавшую у нас в стране несколько столетий. Однако блицкрига не получилось. Научное сообщество — от академических генералов до неформальных партизанских отрядов — показало готовность держать оборону
— Там Академию наук расформировывают…— из кондитерского киоска доносится голос мужчины средних лет. Он объясняет продавщице, что сейчас происходит в здании через дорогу. Над Ленинским проспектом высятся «Золотые мозги» — новое здание президиума Академии наук. Минутах в пятнадцати от него — старый особняк РАН, где решило собраться академическое руководство для отпора Министерству образования и науки.

В окрестных кварталах царит сплошная академичность: Институт проблем экологии и эволюции РАН, Институт общей и неорганической химии РАН, Институт кристаллографии РАН, Минералогический музей РАН, Институт нефтехимического синтеза РАН — огромные здания практически в центре Москвы. Сейчас они принадлежат Академии наук, но согласно проекту закона все они должны перейти в собственность некоего Агентства научных институтов. А сама Академия наук превращается не более чем в клуб пожилых ученых.
Секретный план атаки
На войне главное — секретность, иначе противник сумеет подготовиться, подтянуть войска к границе, объявить мобилизацию. Законопроект готовился втайне от всего научного сообщества — от Российской академии наук, от других академий и даже от собственных министерских советов по науке — консультативного и общественного.

Министр Ливанов просто вышел на брифинг после заседания и сказал, как будут ликвидированы РАН и остальные академии и что на их месте появится.
В первые сутки, 27 июня, публике, кроме общих положений в пересказе Ливанова, не представили ничего — ни текста законопроекта, ни даже его точного названия. «Русскому репортеру» отсканированная копия досталась лишь к полудню пятницы от друзей из одного из региональных отделений РАН.

Этого документа не было даже у членов общественного совета при Министерстве науки и образования. Через сутки законопроект наконец появился на сайте правительства РФ, и всякий желающий смог его изучить.
Подготовка к оккупации
План захвата территории называется «Закон о Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».

Суть реформы сводится к нескольким простым пунктам.

Пункт первый (и главный). Сейчас РАН и другие госакадемии — это федеральные бюджетные организации. Они получают бюджетные деньги, что-то зарабатывают сами, а потом тратят это по своему усмотрению. В системе РАН работают около 95 тысяч человек, а институтов — больше 500.

После реформы останется общественное объединение с названием РАН, куда войдут академики, члены-корреспонденты и еще академики Академии сельхознаук и Медицинской. Три других госакадемии реформируют по отдельности, но по тем же принципам. В итоге в новой РАН останется около 3 тысяч человек. Функции — экспертные.

Имуществом и деньгами РАН больше не управляет. Вместо нее будет управлять то, что Ливанов называет Агентством научных институтов Российской академии наук.

Пункт второй. Директоров институтов сейчас выбирают: предлагают на собраниях институтов, потом утверждают на отделениях Академии. После реформы их будет назначать правительство РФ.

Пункт третий. Все академики должны сами написать заявления о вступлении в новую РАН. После чего им дадут стипендию (Ливанов говорит о ста тысячах, но в законопроекте меньшие суммы).

Произойти реформа должна на редкость быстро: три месяца на подготовку ликвидационных комиссий и шесть месяцев на оценку имущества и сортировку институтов. Хотя закон еще не принят, уже в этот понедельник вице-премьер Ольга Голодец попыталась собрать директоров научных институтов, чтобы они представили «программу своего развития».

— Наверное, мне в институт тоже пришла телеграмма с требованием явиться на совещание к Голодец — не помню, как там правильно ее должность называется… Я не пойду! — восклицает вице-президент РАН, директор Института космических исследований Лев Зеленый. Он — один из ведущих специалистов по космической плазме и обладатель высокого индекса цитируемости в международных научных журналах.

— Лично я как директор ИКИ не допущу, чтобы мною командовали чиновники. Если этот закон примут, мы вместо экспедиции на Марс будем готовить планы, отчеты и прочие бессмысленные бумаги, — возмущается академик.
Академики начинают сопротивление
Ученые восприняли предлагаемый закон именно как объявление войны. Для них это не неудачная реформа, не ошибка в управлении, не сбой в системе — именно война. Первыми восстали сибирские полки. Вернее, Сибирское отделение РАН. Оно распространило обращение: «…решение правительства РФ от 27 июня готовилось с нарушением всех установленных демократических процедур. Все это сделано без обсуждения, в обстановке закрытости и келейности, когда обновленное руководство Российской академии наук приступило к реальному реформированию для более эффективной работы, а не к ее разрушению, как предлагается в решении правительства». Сибиряки потребовали отставки и министра Ливанова, и всего правительства Медведева.

Владимир Фортов, вновь избранный президент РАН, предложил затормозить проект, потому что такая реформа парализует работу науки. Единственный наш научный нобелевский лауреат Жорес Алферов назвал его «полным безобразием».

В понедельник, когда мы верстаем материал, во множестве институтов проходят экстренные совещания ученых советов. Вот, например, выдержки из обращения, принятого знаменитым ФИАНом:

«Ученый совет Физического института им. П. Н. Лебедева РАН (ФИАН) обращается с требованием не рассматривать подготовленный скрытно законопроект о фактической ликвидации Российской академии наук  Одной из важнейших целей предлагаемой реформы премьер-министр провозгласил избавление ученых от “несвойственных функций управления имуществом и коммунальным хозяйством”  В существующей системе РАН этими функциями занимаются не ученые, а администраторы. От чего действительно необходимо избавить ученых, так это от чудовищного давления со стороны бюрократического аппарата Минобрнауки, препятствующего нормальному развитию науки и приносящего ей колоссальный ущерб  Академик Павлов в свое время отозвался о реформах начального периода советской власти: “Я бы сначала попробовал на собаках”, — эти слова более чем применимы в настоящей ситуации».

Практически все руководство РАН отбросило разногласия и заняло единую позицию: законопроект плох, обсуждать его бессмысленно, мы готовы сопротивляться. Перед лицом общего врага в единый строй оказались готовы встать и недавние оппоненты «консервативной» Академии — официальные и независимые профсоюзы, неформальные научные сообщества, работающие за рубежом российские ученые. Готовы взяться за оружие и «дружественные страны» — независимые студенческие и учительские сообщества и профсоюзы.

— Министерство еще ни разу не доказало своей способности организовать нормальную экспертизу. Относительно приличные результаты очередного конкурса мегагрантов уравновешиваются анекдотами с рейтингованием вузов и полусобранной «Картой науки», создание которой планировалось еще на март. Кто будет проводить эту экспертизу, кто будет готовить регламенты и списки потенциальных экспертов? Боюсь, что заметное число ярких, содержательных и пользующихся доверием сообщества ученых долгое время не захотят иметь никакого отношения к инициативам и проектам министерства, — считает профессор Михаил Гельфанд, член общественного совета при Министерстве образования и науки.

Гельфанд — один из тех ученых, которые последовательно выступали за реформу Академии наук. Сейчас он подготовил несколько текстов для газеты научного сообщества «Троицкий вариант» (выдержки приводим с разрешения автора).

«Напомню: в написанной мной и Дмитрием Ливановым в 2011 году статье “Верните действенность науке” были сформулированы некоторые предпосылки для осуществления реформы Академии наук, все необходимые предварительные условия. Всякий желающий может посмотреть, какие из этих условий выполнены, а какие нет. В частности, там говорится о широком общественном обсуждении».

«В военном деле неудавшееся наступление ведет к еще более кошмарному поражению. Так и здесь. Если вдруг законопроект будет похоронен, любые разговоры о реформе системы науки придется похоронить на много лет — и это будет большая беда».

«Одно дело — блицкриг, другое дело — готовность учитывать интересы и мнения научного сообщества. Министру удалось нечто совершенно невозможное. Он добился того, что абсолютно разные люди из абсолютно разных соображений возражают против того, что он предлагает. По-моему, это колоссальный просчет. Посадить в одну лодку условного Рубакова и условного Некипелова — это надо очень сильно постараться. Один из основных признаков любой плохо продуманной реформы — то, что она объединяет самых разных людей в качестве своих противников. Это замечательно удается нашей чудесной власти вообще и руководству Минобрнауки в частности».
Коллаборационисты и предатели
Нет смысла начинать войну, если нельзя опереться хоть на какую-то часть населения страны-противника. Одним из первых поддержал министерский проект ректор МГУ академик Виктор Садовничий. Не то чтобы совсем поддержал, но по крайней мере высказался о нем относительно мягко, что в научных кругах приравнивается к коллаборационизму и предательству.

Но главным предателем академической родины считается директор Курчатовского института Михаил Ковальчук. Научное сообщество его недолюбливает, воспринимая скорее как дельца, нежели как ученого. Не так давно Ковальчука не избрали академиком РАН (он так и остался членкором), не получилось у него и возглавить Институт кристаллографии РАН — его прокатили на выборах.

Михаил Ковальчук — родной брат миллиардера, владельца «Национальной медиагруппы», председателя совета директоров банка «Россия» и многих других крупных активов Юрия Ковальчука, которого считают давним другом Владимира Путина. Роль братьев в многолетней войне между правительством и руководством РАН огромна. На протяжении последних лет Михаилу Ковальчуку удавалось перетягивать заметную часть целевых программ развития науки «на себя» — в Курчатовский институт, где начали развиваться многие направления, связанные не только с ядерной физикой, информационными технологиями, но и с биологией и биотехнологией. Там же работают многие сильные ученые, в том числе и вернувшиеся из-за рубежа.

Министерство образования и науки опиралось на Ковальчука как на менеджера современного типа в противовес «советским» академикам из РАН. Однако выбор между постсоветскими «хозяйственниками» и советской научной номенклатурой ложный: в настоящей реформе науки нужно опираться на выдающихся ученых, чей главный стимул — не деньги и не власть сами по себе, а возможность делать большую науку.

Справедливости ради следует заметить, что министерство и при Фурсенко, и при Ливанове старалось идти на контакт с такими учеными. «РР» писал о ряде важных побед научного сообщества в последние годы («Наука побеждать», «РР» № 11 от 21 марта 2013 года), ставших возможными благодаря не только протестам, но и поддержке министерства. Но предлагаемая реформа РАН вырыла глубокий окоп между министерством и научным сообществом. Правительство, похоже, разменяло массу реальных союзников из числа активной и продуктивной научной общественности на политическое влияние братьев Ковальчуков.

— Впечатление такое, что этот закон писал Михаил Ковальчук левой ногой, — объясняет Михаил Гельфанд.

— Коллективный Ковальчук? — уточняем мы.

— Нет. Лично Михаил Ковальчук, личной левой ногой. Из каждой щели этого законопроекта торчат его уши, пальцы и разные другие части тела. Слухи о возможном объединении трех академий появились еще пару лет назад, и тогда эту идею приписывали Ковальчуку — после окончательного провала всех попыток стать академиком он будто бы решил «обнулить счет» и начать игру сначала. И  впрямь: после автоматического апгрейда в академики ему останется только добавить «агро» и «мед» к нано-био-инфо-когни-что-там-еще, раздать под это дело несколько пряников — и президентство в новой академии будет ему гарантировано. Вот тогда мы наконец и получим, как обещает министр, «единое авторитетное научное сообщество, представляющее все области научных исследований», роль которого «при принятии важнейших государственных решений — не только в сфере науки, но и при реализации самых важных проектов в сфере социального развития, экономики — будет существенно повышена». Кто бы сомневался.
Переговоры без перемирия
— Сейчас мы ведем переговоры с правительством. Мы настроены на сотрудничество, мы не хотим конфронтации. Законопроект подготовлен без нашего участия, мы узнали о нем накануне. И мы видим большое число опасностей, которые в нем заложены. Нужно найти вариант, который устроит всех. Мне пока не удалось встретиться с президентом страны, но я рассчитываю на эту встречу. Вы не обижайтесь, что я пока не так много говорю на эту тему, мы ищем решение вопроса, — осторожно объясняет нам президент РАН Владимир Фортов.

— Решение голосовать в первом чтении за закон принял совет Госдумы. Но это вовсе не означает, что закон будет принят сразу и во втором, и в третьем чтении. Тема очень тонкая, деликатная. К рассмотрению закона будут привлечены эксперты, академическое сообщество. Я знаю, есть много замечаний, — успокаивает нас Вячеслав Лысаков, депутат Госдумы от «Единой России». — Первое чтение необходимо, чтобы законопроект вообще начали рассматривать. А после его судьба может быть очень различной. Тут нет никакого «одобрямс». Возможно — я не говорю, что так будет, но это возможно, — правительство и отзовет свой закон или изменит его. Такие примеры были.

Скорее всего, скандальный законопроект будет принят в первом чтении.

— И хотя на президиуме фракции высказывались разные мнения по поводу закона, я склонен полагать, что фракция его, скорее всего, поддержит в первом чтении, — предполагает единоросс Александр Хинштейн. — Критика «Единой России» в адрес министра, которая имела место прежде, вовсе не подразумевает, что любое его решение должно приниматься нами в штыки. Не вижу тут противоречия. Впоследствии закон — если, конечно, в этом будет действительно необходимость — можно редактировать во втором чтении. Это нормальный законотворческий процесс.

Блицкриг, похоже, переходит в долгую позиционную войну. Если так кем-то и было задумано, то это выдающийся результат: и у правительства сбита спесь, и руководство РАН вряд ли может расслабиться — идеальная ситуация для того, чтобы обсуждать назревшие перемены и чтобы голос ученых, не имеющих связей и высоких постов, был услышан. Только кто и с кем будет обсуждать, кто и кого будет слушать — если война?