Тред №601432

Про Ковпаковцев -- нужно было КПУ привезти в Яремчу человек 500 ЧОПвцев и прочий "злой актив" КПУ и пройтись маршем по городу... Никто бы и не рыпался! Лет 10 назад какие-то гаврики из КПРС привезли 1000 ЧОПовцев из Луганской области и прошли 1 мая по Львову под красными знаменами в черной форме и в спаогах-берцах -- никто и не рыпался... Вывод -- Педю Симонеко за политический "пенисуальзьм" -- публично наказать... Впрочем, из-за его советского комсомольства -- ему и яйца по-фигу... Терпила на подтанцовке донецких...

Все проблемы от того, что в Киеве со 2 февраля 1946 году  никого публично не вешали... Спасибо Мирославе Бердник, откопала про "Киевскую областную Хатынь" подробнее:

В 2007-м я уже писала про "Украинскую Хатынь" - уничтоженное немецкими оккупантами село Раска в Киевской области.

Напомню, что 11 апреля 1943 года во время карательной акции под руководством Оскара Валлизера - коменданта Бородянской ортскомендатуры была проведена карательная акция в селе Раска Бородянского района Киевской области. В результате этой карательной акции было уничтожено 487 граждан, а само село сожжено дотла. Раска приобрела название "украинской Хатыни" (вернее, Киевской областной -- главная Хатынь -- Корюковка в Черниговской области).

С 17 по 28 января 1946 г. в Киевском доме офицеров Красной Армии состоялось заседание военного трибунала Киевского военного округа, во время которого было рассмотрено большое уголовное дело о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на территории Украины. Перед судом предстали 15 человек, которые во время Второй мировой войны в составе немецкой армии и коллаборационистских формирований оккупационного режима на временно захваченной украинской земле совершили неслыханные преступления против мира и человечности. Среди них - и Оскар Валлизер.

Перед судом военного трибунала Киевского военного округа предстали:

Шеер Пауль— генерал-лейтенант полиции, бывший начальник охранной полиции и жандармерии Киевской и Полтавской областей;
Буркхардт Карл — генерал-лейтенант полиции, бывший комендант тыла 6-й армии на территории Сталинской (ныне Донецкой) и Днепропетровской областей;
Фон-Чаммер унд Остен Эккардт Ганс — генерал-майор, бывший командир 213-й охранной дивизии, действовавшей в Полтавской области УССР, а позднее — комендант главной полевой коммендатуры №392;
Хейниш Георг— обер-штурмфюрер СС, бывший гебитскомиссар (окружной комиссар) Мелитопольского округа;
Валлизер Оскар — капитан, бывший ортскомендант (местный комендант) Бородянской межрайонной комендатуры Киевской области;
Труккенброд Георг— подполковник, бывший военный комендант городов Первомайска, Коростышева, Коростеня и других населенных пунктов УССР;
Геллерфорт Вильгельм— обер-шарфюрер, бывший начальник СД (служба безопасности) Днепродзержинского района Днепропетровской области;
Кноль Эмиль Эмиль — лейтенант, бывший командир полевой жандармерии 44-й пехотной дивизии и комендант лагерей военнопленных;
Беккенгоф Фриц— зондерфюрер, бывший сельскохозяйственный комендант Бородянского района Киевской области;
Изенман Ганс— обер-ефрейтор, бывший военнослужащий дивизии СС «Викинг»;
Иогшат Эмиль Фридрих — обер-лейтенант, командир подразделения полевой жандармерии;
Майер Вилли Вилли — унтер-офицер, бывший командир роты 323-го отдельного охранного батальона;
Лауэр Иоганн Пауль — обер-ефрейтор, военнослужащий 73-го отдельного батальона 1-й немецкой танковой армии;
Шадель Август — обер-ефрейтор, бывший начальник канцелярии Бородянской межрайонной ортскомендатуры Киевской области;
Драхенфельс-Кальювери Борис Эрнст Олег — вахмистр полиции, бывший зам. командира роты полицейского батальона «Остланд».

Вся Украина и весь мир следили тогда за процессом, который был совсем не рядовым. Люди, присутствовавшие в зале суда, стали свидетелями полного изобличения преступлений гитлеровцев палачей и их пособников на временно оккупированной украинской территории. Они могли оценить организацию процесса, полноту предварительного и судебного следствия, неопровержимость вины подсудимых, обоснованность и законность приговора.

Украинский писатель Юрий Смолич тогда написал об этом процессе: «Барьер… Поблескивает штык на винтовке стрелка. Тысячи глаз устремлены только на них — зал созерцает их в жутком безмолвии.
Я сижу и смотрю на них. Они в десяти метрах. С такого расстояния они, пожалуй, и расстреливали свои жертвы. Жертвы — мои братья и сестры, мои сограждане, люди с гордой ненавистью плевали им в морды, или, быть может, плакали, прощаясь со своей прекрасной, со своей зверски оборванной жизнью…
Ведь они, эти пятнадцать — не просто пятнадцать убийц. Они только пятнадцать песчинок из гигантского фашистского смерча».



Допрос Оскара Валлизера


Красиво висят на месте Майдана...


СПЕЦСООБЩЕНИЕ УНКГБ КИЕВСКОЙ ОБЛАСТИ В КИЕВСКИЙ ОБКОМ КП(б)У ОТ 16.04.1945 ГОДА.ПРО АРЕСТ ПРЕДАТЕЛЕЙ РОДИНЫ

"...РО НКГБ Бородянского района арестован находившийся на нелегальном положении бывший староста с. Раски НИЧКЕ Эмиль Карлович, немец, бывший слесарь МТС.

Являясь старостой весь период оккупации Ничке занимался предательской деятельностью.
В январе 1941 года по доносу Ничке арестовано 8 человек - членов семей партизан, которые были расстреляны, а дома их сожжены вместе с трупами расстрелянных.

В апреле 1943 года Ничке передал в гестапо сведения о том, что большинство жителей г. Раска связано с партизанами и укрывает их. В результате этого 12 апреля 1943 года в с. Раска прибыл карательный отряд, который оцепил село. 487 человек жителей села были согнаны на площадь и расстреляны, а все дома в селе сожжены фашистами.

При отступлении фашистов Ничке бежал с ними, однако, попав в окружение наших войск, возвратился в Бородянский район, где находился на нелегальном положении."...

Архів тимчасового зберігання документальних матеріалів УСБ України у м. Києві. - Фонд № 5. - Арх. справа 575/9. - Арк. 256.

Про Ничке ничего не знаю, куда его дели, но лучше бы повесили за компанию с этими... Ну и про депортацию немцев превентивную, которую здесь провести не успели... А было их в тех краях...  Слово начразведки Ковпаковцев Вершигоре про март-апрель 1943 года: http://militera.lib.…ra/11.html

Но Житомирщина поразила нас не только Калашниковым. Были там вещи и похлеще. Если взглянуть на равнобедренный треугольник карты, основанием которого является линия Житомир — Новоград-Волынск, а вершиной Коростень, вас поразит необычайное очертание местности и нанесенных на карте знаков. Со всех сторон этого треугольника зеленеют леса. Сам же он чист, и в белизне его люди, привычные к карте, угадывают равнину и степь. По краям он ограничен линиями железных дорог, параллельно им, как бы дублируя их, протянулись жирные красные жилы шоссеек... Сюда по развитой сети дорог ворвались гитлеровские войска в июле 1941 года. Этот треугольник был плацдармом и для наших войск.

Но вглядимся внутрь треугольника. Он весь усеян черными точками, крестиками и жилками. Это хутора, церкви и проселочные дороги. Треугольник весь усыпан маком хуторов. Когда мы пришли в этот треугольник, то обнаружили, к своему удивлению, что весь хуторской мак не только жив, но, что самое главное, хутора заселены немецкими колонистами. Немцы, еще по гостеприимству Екатерины, поселились на Украине. Они выбрали себе самые плодородные земли и оставались на них до нашествия Гитлера.

Ни земельные реформы, ни революция, ни война 1941 года — ничто не тронуло их. Конечно, они перед войной называли себя колхозниками, но, вероятно, добрая половина их обслуживала немецкую разведку. Колонна наша проходила через хутора, и почти из каждого окна стреляли. По крайней мере в первую ночь. Процентов двадцать — тридцать украинского русского населения, оставшегося там, были превращены немецкими колонистами, или, как они называли себя, фольксдейчами, в рабов. Рабы эти с утра до ночи работали в хозяйствах немцев. Все мужское население фольксдейчей было вооружено винтовками, сведено во взводы, роты, батальоны. Оно служило надежным заслоном центральных коммуникаций, идущих через Украину от Полесья. Явление это было для нас настолько неожиданным, что мы, врезавшись в самую гущу этого хуторского "рая", трещавшего со всех сторон ружейными выстрелами, не знали сразу, что и предпринять. И только когда упали первые раненые и было убито несколько разведчиков, Ковпак махнул плеткой и сказал:

— Чтобы ни один хутор, из которого раздастся хотя бы один выстрел, не остался целым.

Тогда я впервые увидел, а понадобилось еще полтора-два года, чтобы я до конца осознал, что немецкий колонизатор любит и понимает только один аргумент — палку. Палка в философии, палка в быту, палка автоматной очереди, но только этот убедительный аргумент был ясен и понятен колонизаторам до конца.

Дальнейшее наше продвижение через столыпинско-гитлеровский край шло быстро и без приключении, мы объяснили немецким колонистам, почему на партизанском марше 1943 года их хутора горели, и дальнейшее наше путешествие проходило без эксцессов. Правда, все мужчины еще задолго до появления нашей колонны, как мыши, разбегались по оврагам и рощам. В домах стояла приготовленная пища, немки, толстые и дородные, худые и костлявые, все одинаково угодливо улыбались и кланялись, и на протяжении остальных семидесяти километров нашего быстрого марша ни одного выстрела не раздалось ни из одной хаты. Аргумент был понят фольксдейчами до конца.

Вскоре мы вышли под Коростень, где земля была хуже, леса мешались с песками. Там уже не было немецких колонистов, а жили украинцы и русские. Мы забыли о гостеприимных немцах и только весной 1944 года в Польше, под Замостьем, мы вторично встретили целое клопиное гнездо гитлеровских колонизаторов и тут уж окончательно убедились в том, что этакому фольксдейчу понятен только один аргумент — палка.

Ответ -- все эти из Бородянки немцы -- неимоверные трусы и шакалы... Они забездели гонять ковпаковцев, которые сидели в селе Блидча в 15 километров от Раски ниже по течению Тетерева, и оторвались на беззащитном селе, мимо которого ковпаковцы бегали взрывать железку Киев-Коростень или ловить машины на шоссе Киев-Коростень. Немцы, как истинные европейцы понимают только палку.

Слово начразведки Ковпаковцев Вершигоре: http://militera.lib.…ra/12.html

К переезду железки колонна подошла незадолго до рассвета, а мы рассчитывали форсировать ее ночью. Может, это и было к лучшему. Охрана спала, а трех патрульных с ручным пулеметом Федя Мычко уничтожил одной гранатой. Разведка ворвалась в будку и в несколько минут расчистила путь. Главные силы форсировали переезд уже засветло. Коробов, обрадовавшись свету, щелкал аппаратом, я тоже не мог удержаться от соблазна. Но у меня была другая работа. Разведчики не успели перебить всю охрану, и уже при дневном свете, когда подошел обоз, ездовые, забегавшие в будку, вытаскивали по одному фашисту то с чердака, то из бочки, из которой торчали ноги в кованых ботинках, то из кустов. Но это были не немцы, а эльзасцы.Батальон их охранял этот участок железной дороги и большой железнодорожный мост через Тетерев. у одноименной станции.

За железной дорогой начались сплошные леса. Они дали нам возможность двигаться днем. К полудню колонна вышла под село Блитча. Выход к населенному пункту среди бела дня заставил меня принять меры для соблюдения особой осторожности и, как мы говорили, "добавить внезапности". Взвод конников под командованием Саши Ленкина я послал в обход села, и, таким образом, все дороги были перехвачены. На выходах поставили посты. Из села никто не мог выйти. Это давало мне надежду, что киевская группа, которой мы все же опасались, хотя бы до вечера потеряет наш след. Немцы засекли нас на железной дороге возле станции.

Но после Кодры у противника, видимо, пропала охота ходить по нашим следам лесными дорогами. Значит, можно было на время остановиться в открытом месте. Село Блитча, расположенное на берегу реки Тетерев, — типичное украинское село на Киевщине. Проверив, что все возможные выходы прикрыты конниками, я стал искать квартиру, и тут мое внимание привлекли телефонные столбы, тянувшие по улицам села бесконечную железную проволоку. Проволока эта привела меня к площади, в центре которой был красивый домик под черепицей; в селах Киевщины в таких домиках обычно помещаются сельсоветы и правления колхозов. К этому-то дому и шел телефонный провод. Сейчас здесь была сельская управа. Кинув повод на столбик "ганочка", я вошел в дом. Близ стола висел телефон, похожий на старинные стенные часы с боем. Деревянное коричневое сооружение с блестящей ручкой, огромной черной трубкой и зеленым шнурком! Конники и квартирьеры уже успели перевернуть в управе все вверх дном. Со стены глядела фигура Гитлера; узнать его можно было лишь по прическе — шутники уже выкололи ему глаза и подмалевали бакенбарды. На полу валялись бумаги и дела управы. Все было в хаотическом беспорядке. Один только телефон был на месте и в полной исправности. Рядом с ним, как охотничий лягаш на стоике, сидел на табуретке Михаил Кузьмич Семенистый и никого не подпускал к аппарату. Видимо, ему до сих пор памятна была дедова "прочуханка" за новогодний разговор с давид-городковским гестапо.

(отчекрыжил)

Больше ничего я не добился от Михаила Кузьмича. Но из его рассказа я понял, что на одном проводе есть несколько аппаратов, и это дает возможность слушать все разговоры, во всяком случае до тех пор, пока в районном центре Ивановке, находившемся от нас километрах в десяти — двенадцати, еще не знают о нашем пребывании здесь. А это не так уж плохо для нового вида получения разведданных. Я понял также, что поспать уже не удастся, а надо вооружаться терпением и сидеть энное количество времени с телефонной трубкой и слушать. Неизвестно почему я вспомнил Крылова:

Навозну кучу разрывая,

Петух нашел жемчужное зерно... — и, прикрыв для верности еще ладонью трубку, обмотанную тряпкой, и цыкнув на возившихся конников и связных, отпустил кивком Семенистого. Хлопцы поняли и на цыпочках, по одному, вышли из немецкой управы, бывшей конторы колхоза, а в настоящее время помещения 2-го отдела штаба Ковпака.

Через несколько мгновений деревянная бандура опять нежно заурчала, и я услышал грузный низкий голос, хрипевший в мембране:

— Блитча, Блитча! Та слухай, Блитча. От бисовы диты, знов самогонку пьють. Скильки раз наказував, хоч виконавця оставляйте коло телефону... А тут...

И снова заурчала нежно коробка. Я считал: раз, два... Пять звонков.

— Леоновка, Леоновка? Що там Блитча не видповидае?

— Не знаю, — отвечала Леоновка сонным фальцетом.

— А сметану послали?

— Я ж говорыв, послалы.

— Ну, посылай ще!..

Похоже было, что обладатель баска собирался утопить в сметане весь районный центр во главе с вахмайстром жандармерии. Через несколько минут телефон зазвонил снова. Разговор шел о всяких хозяйственных мелочах. И если бы не часто упоминаемая высокая персона вахмайстра, можно было бы подумать, что никакой войны нет и не было, а мы слушаем нудную телефонную болтовню райзо с периферией в передышках между двумя текущими кампаниями, когда начальники звонят своим подчиненным только со скуки и по мелочам.


Под вечер мы узнаем, что в Иванково из Киева прибыли мотоциклисты и одна машина.

Вот он, Киев! Я поручаю свой пост у трубки Тартаковскому, а мы удаляемся с Базымой на квартиру командира. Надо обсудить создавшееся положение. Надо приготовиться на завтра к бою. Уже видны щупальца киевской группировки. Теперь мы спокойны. Все начинает проясняться. А раз есть ясность, все будет хорошо. "Ведь недаром Ковпак и Руднев маракуют о нашей жизни", — сказал бы Колька Мудрый.

Он лежит сейчас в братской могиле на площади в Блитче вместе с Володей Шишовым.

А в штабе его командиры маракуют о жизни живых, зная, что чем лучше будет продуман завтрашний день, тем меньше прольется нашей, а больше вражеской крови.

Величайшая экономия людей — вот почему не спим мы в эту ночь. Бодрствуют разведчики, под покровом ночи рыскающие под Иванковом, Леоновкой, на шоссейках, ведущих к Киеву. Бодрствует Миша у телефона-бандуры, исписывая стопку бумаги болтовней бестолковых районных воротил.

В районе тревога. Воротилы что-то знают, но еще нет у них ничего определенного. Знают, что не отвечает Блитча, знают, что в иванковские леса прорвалась большая группа партизан. У страха глаза велики. В Иванкове паника. Пусть паникуют. Руднев решает: дать бой киевской группировке под Блитчей. Но для этого надо раздробить эту группировку на части. В сторону Киева высылаются роты с минерами: под Дымер, Дарницу и Бровары.

Главная задача — подорвать железнодорожный мост через Тетерев. Рвет Кульбака и приданные роты. Общее командование поручается Павловскому, комиссаром — Панин. Это важная задача, но меня сейчас больше интересует Киев.

Роты первого батальона участвовали в кодринском бою, брали железку и мост, второй батальон Кульбаки тоже дрался в эти дни. Вся оборона Блитчи поручена третьему и четвертому батальонам. А так как третий батальон обороняется от Иванкова, то пусть он и жжет мост, тот самый, в честь постройки которого иванковским властям понадобилось столько сметаны.

Командир третьего батальона (Шалыгинского партизанского отряда), бывший предколхоза, потом секретарь райкома, Федот Данилович Матющенко, приходит в штаб ругаться. Ему уже известно, что мост построен из свежего лесоматериала, который не горит, что длина его 148 погонных метров.

Выторговав тол, он довольно ворчит и собирается уходить. Тут я только вспоминаю, что до сих пор мы возим с собой немецкий кинофильм, изрядно надоевший нам. Я передаю его Федоту Данилычу, обещая ему, что он будет гореть лучше термитных шаров.

Несмотря на то что немцы два раза предпринимали наступление на нас, что шли бои и лилась кровь, все же Блитча у большинства из нас осталась в памяти как что-то свежее, веселое и радостное. Может, потому, что это была настоящая Украина, а может, потому, что в эти дни полностью вступила в свои права пришвинская весна воды. Просыхала земля, запахло почками и пахотой, дни стояли солнечные, с юга дул легкий сухой ветер. На второй день вскрылась река, и по Тетереву пошел лед.

Мы с Коробовым разместились в хорошей хате под черепицей, на самом берегу обрыва, под которым шуршали и оглушительно лопались льдины. К концу дня по реке шло уже мелкое крошево. В первую ночь Ковпак и Руднев пошли на большой риск. Большая чисть боевых рот была разослана на задания. Прикрывать обоз, штаб и санчасть оставалось очень мало сил. В эту ночь одновременно рвали мосты: железнодорожный — Павловский и Кульбака, иванковский — Матющенко, дымерский — Пятышкин. И во все стороны были посланы разведки. Антон Петрович Землянко переправился на северный берег Тетерева и рыскал вдоль побережья. Бережной ушел по нашему следу на Кодру, проверить, нет ли преследования. Если бы немцы подтянулись на следующий день и повели наступление, нам пришлось бы несладко. Большая часть боевых сил в расходе, наличных не хватило бы, чтобы занять оборону вокруг села, а сзади — вскрывшаяся река. Но обычно осторожный Ковпак шел на этот риск, верно рассчитав, что одновременный удар в радиусе свыше ста километров собьет противника с толку. Он ошибся в одном: немцы все же нащупали нас в Блитче, но позже, а самый рискованный день мы провели относительно спокойно.

К вечеру стали возвращаться боевые роты. Первым — Матющенко, он дотла сжег вновь построенный иванковский мост и разогнал собравшихся на банкет строителей. Ночью вернулся Павловский тоже с удачей. Важная магистраль Киев — Ковель была перерезана. Правда, батальон Кульбаки, стоявший заслоном со стороны Киева, сильно потрепали подоспевшие немецкие части, но мост все же взлетел на воздух.

Но уходить Ковпак не торопился — не вернулся еще Пятышкин, он оперировал под самым Киевом.

На третий день пришлось принимать бой. На этот раз основной удар немцы нанесли по батальону Матющенко. Он принял удар в обороне, а затем погнал гитлеровцев и прижал их к реке. Пришлось им купаться. Из Блитчи с нами ушло много жителей. Из них мы в дальнейшем составили саперное отделение. Это имело свой резон, потому что в Блитче жили потомственные сплавщики и боцманы, гонявшие плоты по Тетереву и Днепру. Уже после войны я встречался с ними, и они рассказывали, что все лето хлопцы-пастушки находили в прибрежных кустах и на песчаных островках, поросших верболозом, вымоченные и высушенные трупы немцев, застрявшие в половодье в ветвях. Когда вода сошла, они так и остались висеть на деревьях и кустах, словно какие-то чудовищные, уродливые плоды, взращенные войной.

емцев, видимо, было до батальона. Сегодня они предприняли наступление с севера. Наступление это выглядело смешно. Немцы шли по открытому месту, да еще вдобавок наш берег командовал над их берегом. То ли батальон не имел связи с наступающими с юга частями, то ли немцы не знали, что тронулась река, но они были видны, нам, как на ладони. Мы легко погнали их. Со стороны Матющенко они вновь пытались наступать, но не особенно активно. Видимо, новые части знали, какая участь постигла их предшественников вчера, и не лезли на рожон, предпочитая постреливать из пулеметов с далекой дистанции, да наудачу кидали в село по одной-две мины.

В Блитче мы простояли несколько дней. Тут нас догнал отряд Могилы, который на время присоединился к нам. Держалась ясная, солнечная погода, из земли полезли зеленые побеги, на деревьях набухали почки. Уверенность в успехе операции не покидала Ковпака и Руднева.

Ковпак собрал блитченских лоцманов и сплавщиков и спросил:

— За сколько часов можете построить мост через реку?

Плотный, круглолицый Яковенко ответил вопросом:

— А що возить?

— Подводы, пушки...

— А танки будут? — деловито осведомился Яковенко.

— Танки? — серьезно переспросил Ковпак, затем, подморгнув мне, ответил лоцманам: — Танки пойдуть у другому мисци.

— Ага, ну так за пять часов.

— Гляди не промахнись. У нас за такие ошибки по... дают.

— Понятно.

Все мужики были посланы на берег, где еще с мирного времени лежали заготовленные для сплава комли сосен. Из них дружно принялись вязать плот длиною в семьдесят пять метров. К вечеру мост был готов. Еще не спустились сумерки, как мы начали переправу. Форсировав Тетерев, взяли курс на север, уходя от Киева в овручские леса. С нами шел отряд Могилы, названный отдельной ротой. Лишь подпольщица Маруся, пройдя с нашей колонной три километра, свернула по лесной дороге вправо. Она шла по заданию Ковпака и Могилы в Иванков на связь с подпольщиками, имевшими в Киеве свои явочные квартиры и подпольный центр. Я проехал по дороге верхом с ней рядом несколько минут, а затем остановил коня.

З.Ы.: Ни одна б...ь из КПУ или еще кого из "наших" в апреле этого года -- 70 лет трагедии -- не вспомнила об Раске. А я же не могу за всем уследить...

Про Раску -- там было весьма много поляков. Ссылка с фото: http://flackelf.live…64880.html