Тред №94898

Нассим Талеб с недавних пор входит в категорию людей, которых называют «пророк». Он в числе немногих предвидел кризис:

«Ошибочность разнообразных аналитических отчетов и научных прогнозов в целом настолько велика, что, когда я перечитываю их задним числом, мне хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю», — пишет Талеб.
«Кризис меня полностью реабилитировал.
Но для меня он не был черным лебедем я знал, что он произойдет, и говорил об этом.
Черным лебедем он был для председателя Федеральной резервной системы США Бена Бернанке. Я бы не доверил ему вести мою машину. Эти ребята опасны», — заявил он в интервью Sunday Times.
«Когда говоришь с военными, они очень здраво думают о риске.
У банкиров же асимметричный подход к риску.
Я говорил в Давосе: банковская система социалистическая в убытках и капиталистическая в доходах. Зарабатывая деньги, банкиры пускают их на бонусы; когда же они теряют деньги, за них платим мы, налогоплательщики»
На форуме «Россия» в феврале, Талеб распространил свою излюбленную тему непредсказуемости на чиновников.
Речь на сессии шла о том, что курс рубля зависит от стоимости нефти и что правительство России сформировало бюджет, основываясь на завышенных ценах на нее.
Цену нефти никому никогда не удавалось угадать, заявил Талеб, и правительства попадают в одну и ту же ловушку — прогнозируют то, что прогнозировать бессмысленно.
«Что же тогда делать правительству?» — последовал несколько обескураженный вопрос из зала.
«Можно разработать несколько вариантов бюджета при разных ценах на нефть», — был ответ. - чем Набиулина и занимается

«Долг должен уничтожить сам себя и органически исчезнуть. Я думаю, что так произойдет. Само собой.
Это позволит упростить систему. Если бы мы сейчас оказались в Вавилоне или Древней Греции, англичане и американцы стали бы рабами, потому что не могут вернуть долги».

Нынешняя экономическая система обанкротилась, потому что мир стал слишком сложен и хрупок
«Сколько я могу занять под залог барреля нефти, если он почти в одночасье может упасть в цене на 70-80%?.. Ничего. Такая волатильная система не может переносить такого большого объема долга»
«Хрупкая финансовая система, сталкивающаяся с постоянным усложнением, в конце концов взрывается»
События постоянно недооцениваются.
Недооценили масштабы потерь из-за войны в Ираке, потому что думали линейно. Мы постоянно недооцениваем последствия войны
Один вариант, по Талебу, — акционерное финансирование. Компания привлекает средства, давая инвесторам доли в капитале.
Другой вариант — аннулировать долги в случае краха компании; в этом случае на бизнес не будет такого давления, как в современной системе.
«Если над вами висит долг, вы уже не можете совершать ошибок», — говорит Талеб и напоминает, что древние общества всегда уничтожали долги.
После тюльпаномании — гигантского пузыря в Голландии в 1636-1637 гг., когда луковицы тюльпанов продавались по цене дома, а потом цены рухнули за несколько дней,
— королевский суд в Гааге отказался принимать любые иски.
Поскольку все тюльпанщики были одновременно и кредиторами, и должниками, тюльпаномания завершилась вынужденным компромиссом, и экономика не пострадала.
Долг трансформируется в капитал, уверен Талеб, отмечая, что речь не идет о потребительской задолженности.
«Банки-кредиторы становятся акционерами, потом перепродают акции другим инвесторам.
С экономической точки зрения с компанией ничего не случилось, во время спада лишь меняются ее акционеры, — рассуждает Талеб.
— В 2000 г. лопнул интернет-пузырь. Кому он принес вред? За исключением инвесторов, никому. Там не было долгов. И все технологии остались».

Люди — «может быть, не в России, но в США уж точно» — сократят расходы гораздо сильнее, чем даже во время Великой депрессии, считает Талеб,
поэтому он гораздо более пессимистично оценивает перспективы экономики, чем многие:
«Если система зависит от плохих привычек людей и если они в какой-то момент решат от них отказаться, система должна рухнуть. Это дарвинизм. Мать-природа все делает правильно».
Упрощение экономической жизни в результате кризиса приведет и к упрощению культурной жизни, резюмирует он: «Что будет дальше — не знаю».
Вывод: попытка представить мир после крушения США имеет смысл для живущих, но бессмысленны предположения, что американцы способны победить природу