Ливенское восстание

новая дискуссия Дискуссия  197

Начало восстания
Первые вооружённые выступления крестьян Ливенского уезда против большевиков начали происходить в середине лета 1918 года. Постепенно крестьян поддержали торговцы, ремесленники, а также местное духовенство. Так, писатель-краевед Ф. В. Ковалёв в своей книге «Ливны», вышедшей в 1991 году, писал о некоем «кудиновском священнике», который собрал «черносотенные» силы у волисполкома, а помощник церковного старосты Зиборов «спровоцировал самосуд» над членами комбеда Пиляевым и Сараевым. Оба они были избиты местными крестьянами, и только вооруженный отряд лебедских коммунаров спас их от гибели^[8]. А в селе Кривцова-Плота Ливенского уезда вёл антибольшевистскую пропаганду отец Илья. Во время богослужений он предавал анафеме советскую власть, призывая прихожан к борьбе с ней в своих проповедях^[5].
В конце июля — начале августа в Ливнах состоялась нелегальная конференция левых эсеров юго-восточной части Орловской губернии. Резолюция, принятая на конференции, гласила: «большевики — это приказчики германского империализма», «большевики — душители трудового крестьянства». Конференция приняла постановление об организации антибольшевистского восстания. К тому времени в уезде уже велось объединение всех враждебных большевикам политических партий и организаций. Был создан и штаб восстания, в который вошли представители левых эсеров, бывшие офицеры императорской армии, крестьяне. Он занялся разработкой плана вооружённого выступления, установлением связи с возможными союзниками, организацией разведки, поисками оружия^[9].
Сотрудники уездного ЧК чувствовали надвигающуюся угрозу мятежа. Большевики продолжали санкционировать аресты «враждебных элементов», закрывать храмы и репрессировать священников, не признававших советской власти. Одновременно с этим начался принудительный призыв на военную службу в РККА лиц, ранее служивших в войсках унтер-офицерами. За 4 дня на сборном пункте на Акатовой улице в Ливнах находилось порядка двух тысяч унтер-офицеров. Однако предотвратить восстание большевикам так и не удалось^[9].
Одним из очагов восстания стало село Калинино. Очевидец событий, происходивших в селе, М. Автономов, позже вспоминал^[5]:
«И вот в день церковного праздника Преображения колокольный набат снова взбудоражил все село. На выгоне у церкви быстро собралась большая толпа людей. (…) Толпа людей все росла и росла. Многие из них были вооружены охотничьими ружьями, кольями из плетней. Кое у кого болтались на боку шашки, а за плечами — сумки с продовольствием. Распоясавшееся кулачьё открыто призывало всех идти на Ливны и уничтожить там Советы. Кулаки Зубцовы рекомендовали крестьянам захватить побольше хлеба с собой, так как идти, мол, придется до самого Орла, а может быть и дальше, навстречу войскам брата царя Михаила Романова.»
Командование повстанцами, по Автономову, возложил на себя бывший царский офицер В. А. Мокашов^[5].
Другим центром крестьянских волнений стало село Козьминское. По мнению писателя-краеведа, полковника Юрия Балакина, именно здесь, в этом селе, началось восстание. Инициатором антибольшевистского выступления в Козьминском стал Иван Ильич Клёпов, бывший советский работник, разошедшийся с большевиками по идейным мотивам. О нём сообщалось следующее: «Клепов И. И., из крестьян села Козьминского, бывший учитель, затем прапорщик со времени империалистической войны, бывший председатель Ливенского уисполкома со 2-го съезда Советов, вожак ливенских левых эсеров»^[10].
Когда о крестьянском восстании стало известно в Ливнах, призванные большевиками унтер-офицеры собрались на митинг и приняли решение о невмешательстве в конфликт между восставшими и большевиками. Они отказались подавлять мятеж и постановили «разойтись по домам», что и сделали за некоторым исключением, нарушив планы большевиков^[5].
Тем временем в деревнях отмечался рост крестьянских выступлений против советской власти. Крестьяне мстили за действия военно-ревизиционных и продовольственных отрядов, за аресты и расстрелы своих родственников и представителей духовенства, за закрытие храмов и реквизицию церковного имущества, что воспринималось некоторыми как поругание и осквернение. В селе Крутое крестьянами были арестованы большевики Григорий Шподкин и Стефан Кобцев, убиты руководители волостных комбедов — Медвижинского, Большовского, Знаменского. Главный штаб восстания расположился в селе Кривцова-Плота Кудиновской волости Ливенского уезда. Повстанцы собрали около 600 человек и вооружили их захваченными у большевиков винтовками и даже несколькими пулемётами. Вокруг села были вырыты окопы. Местные большевистские руководители — Аким Булавин и Дмитрий Пятин — были схвачены селянами и убиты, а присланные в село четыре красногвардейца — раздеты, избиты и отпущены в Ливны к начальству. Произошло это 14 августа^[5].
Базой же для сосредоточения основных сил повстанцев стали деревни Козьминка и Бородинка. Объединяясь, различные группы восставших сообща освобождали от большевиков и подчиняли себе новые территории, захватывали оружие. За короткие сроки общие силы повстанцев выросли в 5 значительных отрядов под общим командованием И. И. Клёпова, Я. Н. Чернского и И. Н. Фурсова^[5].
Наступление на Ливны
15 августа 1918 года Ливенский уездный исполком под председательством Приказчикова собрался на экстренное заседание. Итогом заседания стало постановление о подтверждении в Ливнах и уезде «осадного положения», повторении приказа о мобилизации унтер-офицеров. Кроме того, было принято решение об избрании «коллегии из 5 товарищей по ликвидации контрреволюционного выступления в Ливенском уезде», которой следовало передать «всю полноту как оперативной, так и политической власти». В состав коллегии вошли уполномоченные от губисполкома Буров и Переславский и — от Ливенского уездного исполкома — Приказчиков, Баранов, Долгих.^[5]:
18 августа восставшие, полностью расчистив путь на Ливны, начали наступление на город из восточных волостей уезда, из Козьминки, Викторовки и других окрестных деревень^[11]. Навстречу им из города был послан отряд в составе 80 большевиков и 55 красногвардейцев с 2 пулемётами под руководством Селитренникова. С наступлением темноты этот отряд, так и не встретившись с восставшими, остановился у каменоломен и был разгромлен, а сам Селитренников бежал обратно в Ливны^[5].
В 9 часов вечера, когда после экстренного заседания уездного исполкома его члены стали выходить из здания, на лестнице их встретили повстанцы, которые, однако, не имели огнестрельного оружия. Воспользовавшись этим, Шестопалов и Коган открыли по ним огонь из револьверов. Те растерялись и разбежались, после чего Приказчиков и предгубчека сели в легковую машину и поехали в Орёл, чтобы просить подкрепления. Командование обороной Ливен было вверено Шестопалову^[5]. В окрестностях города в это время началось сосредоточение повстанческих отрядов. Тысячные толпы взбудораженных крестьян, вооружённых как трофейным огнестрельным оружием, так и вилами, косами и топорами, были готовы сразу с нескольких сторон двинуться на Ливны^[10]. Городская ЧК распорядилась о занятии все выходов в город. За черту города было также послано несколько застав, после чего началась перестрелка, перешедшая в затяжной бой. Наступавшие открыли огонь из захваченных ими большевистских пулемётов, однако защитники города, несмотря на малочисленность (по данным Ю. В. Ковалёва, большевики, располагавшие всего 200 людьми при двух пулемётах), оказали им успешный отпор. Исход перестрелки определило вмешательство горожан, поддержавших мятежников и вынудивших большевиков отступить к ливенскому вокзалу. Здесь к ним на помощь пришёл предгубчека Буров со своим отрядом, прибывший из Орла по просьбе Приказчикова, но это не оказало существенного влияния на сложившуюся ситуацию. Буров спешно отправил телеграммы в губвоенкомат и по линии Тула — Орёл — Курск с просьбой о высылке нового подкрепления. Но события в окрестностях Ливен разворачивались с такой скоростью, что получить своевременное подкрепление не было никакой возможности^[5].
Вечером 18 августа восставшие захватили арсенал и казначейство. Отряд Бурова отступил в сторону Русского Брода. Совет с оставшимися большевиками оказался в осаде^[5].
Разогнав охрану на железнодорожной станции, крестьяне захватили оружие и направились на базарную площадь, где собралось большое количество людей. Узнав об этом, туда отправился Селитренников и попытался не то уговорами, не то угрозами заставить толпу разойтись. Не став слушать Селитренникова, прибывшие повстанцы ударом вилами в спину сбили его с лошади, а потом нанесли смертельный рубящий удар лопатой по лицу. По другой версии, он был убит в результате столкновения с повстанцами далеко за городом^[11].
На следующий день к Ливнам подтянулись повстанческие отряды с Воронежского большака, сформированные из кудиновских, ольшанских и евлановских крестьян, численностью не менее 600 человек, вооружённых винтовками и пулемётами. К вечеру 19 августа сопротивление большевиков было сломлено окончательно, и советская власть в Ливнах пала. Повстанцы захватили почту, телеграф, тюрьму. Таким образом, к моменту овладения городом мятежники численностью около 10 тысяч^[2] контролировали в общей сложности 12 из 25 волостей Ливенского уезда с центром в самих Ливнах^[10]. Первым же делом повстанцы учинили ряд самосудов над большевистскими активистами. Так, ими были казнены член уездного исполкома С. И. Иванников, представитель уездного продкомитета А. В. Долгих, комиссар юстиции К. М. Коган, секретарь ЧК по борьбе с контрреволюцией П. Горбач. Трупы убитых большевиков можно было обнаружить прямо на улицах. Помещения советских учреждений были разгромлены^[5].
В книге «Ливны» приводится свидетельство одного из очевидцев тех событий^[12]:
«В толпе были бывшие мещане и другие городские жители, и жители пригородов — ямские, казацкие и другие. Всюду, где мы проходили, везде была масса людей с вилами, топорами и просто дубинами. И всюду, где меня вели, массы крестьян. Говорят, что крестьян было около 12 тысяч.»
Как впоследствии показывали свидетели, после взятия мятежниками Ливен «в городе шёл грабеж по домам. В церквах служили молебны, выступали с речами, поздравляли друг друга с победой, собирались избирать власть…», а лидеры восставших строили планы по поводу дальнейшего взятия Воронежа, Ельца, Орла и даже Москвы^[10]. Радость победителей, тем не менее, не была долгой. Находясь в состоянии эйфории после овладения Ливнами, они не только не стали предпринимать никаких активных наступательных действий, но даже не позаботились об обороне города. Единственным предпринятым ими действием стал выпуск воззвания к крестьянам, текст которого до наших дней не сохранился^[5].
Подавление восстания
Ответные действия со стороны большевиков не заставили себя долго ждать. В тот же день, 19 августа, о ситуации в Ливенском уезде узнал В. И. Ленин. Он послал телеграммы Здоровецкому исполкому на имя Бурова, Переславского и копию телеграммы Губсовдепу о «беспощадном подавлении кулацкого лево-эсеровского восстания в Ливенском уезде»^[5]. После вмешательства Ленина большевики сформировали военную группу, силы которой по железной дороге были доставлены к Ливнам. В эту группу входили красногвардейский железнодорожный отряд Орла, возглавляемый Н. В. Сорокиным, артиллерийский полк, кавалерийская часть С. Шабошвили, отряд Орловского гарнизона под руководством Семашко, а также два крупных вооруженных отряда — лебеденский и теличенский — вместе с бронепоездом из Курска, вооружённым трехдюймовым орудием и двумя станковыми пулеметами, а также интернациональный отряд. Интернационалистами руководили член губисполкома Мирон Абрамович Переславский и комиссар Фред Густавович Ионелейт («товарищ Эго»), а одним из интернациональных батальонов командовал венгр Франц Мондре^[13]. В ходе этой операции интернациональные части сыграли роль главной ударной силы, авангарда, представляя собой одни из наиболее надёжных формирований^[5].
Когда все силы большевиков были сгруппированы под Ливнами, они приступили к штурму города. К ним присоединились сумевшие спрятаться от крестьянской расправы ливенские большевики. Слабо вооружённые и плохо организованные, полностью лишенные артиллерии, повстанцы пытались закрепиться на подступах к городу и отбить атаку большевиков, но ни одна из попыток успехом не увенчалась. Артиллерийский огонь разрушал оборонительные позиции повстанцев. После артподготовки красноармейцы начали энергичное наступление и стали теснить восставших. Повстанческие отряды, неспособные к успешному противостоянию превосходящим силам противника, несли огромные потери и в итоге были выбиты за пределы города и рассеяны огнём артиллерии. Часть рассеявшихся восставших бежала, часть была схвачена, либо уничтожена. Особого успеха в ходе этой операции добились бойцы интернациональных подразделений, хотя и сами понесли ощутимые потери^[5].
До наших дней сохранилась телеграмма почтово-телеграфного агентства в бюро печати при НКВД, присланная из Ливен вскоре после частичного оставления их восставшими, детально описывающая обстановку в городе в этот промежуток времени^[10]:
«В Ливнах установленные в окрестностях контрреволюционерами и белогвардейцами засады расстреливаются из орудий. Банды бегут. Взято много пулемётов. Сводятся группы арестованных. Установлены ужасные зверские издевательства белогвардейцев и кулаков над пленными красноармейцами. Их жестоко пытали, издевались, били, выкалывали глаза, а потом доканчивали. Прибывшими из Орла и Курска подкреплениями город взят с боем. Советы восстановлены. Уничтожаются устроенные контрреволюционерами заставы и засады, усмиряется уезд, где кулаки принялись вырезать бедноту. Производятся аресты. Некоторые заправилы приведены в Орёл.»
20 августа в Москву Ленину пришло донесение о том, что «установленные в Ливнах и окрестностях контрреволюционные и белогвардейские засады расстреливаются из орудий», «банды бегут», а восстание «можно считать ликвидированным вдребезги». В тот же день Ленин отправил Ливенскому уездному исполкому ответную поздравительную телеграмму. В ней он подчеркнул, что «железо необходимо ковать, пока горячо», призвав ливенских большевиков к принятию решительных мер против «восставших кулаков», включая изъятие имущества, и организовать бедноту в Ливенском уезде^[14].
Ещё одна телеграмма для Ленина в Москву была отправлена 22 августа 1918 года, но на этот раз уже из Орла. Буров и Переславский писали о том, что восстание окончательно ликвидировано, «виновные расстреляны», а «дальнейшие аресты производятся», и о проведении торжественных похорон погибших большевиков^[15].
Заметку о подавлении восстания опубликовала газета «Известия ВЦИК». В неё сообщалось о том, что «революционные войска» потеряли более 70 человек, включая 4 «лучших советских работников», а восставшие — около 300 человек^[5].
После подавления восстания жестокие репрессии в отношении рядовых участников восстания, в соответствии с рекомендациями Ленина^[16][17], не проводились: те повстанцы, которых приговорили к заключению, имели сроки лишь до 5 лет^[18], а многие и вовсе были отпущены на свободу: как следовало из архивных документов, «боевое командование было со стороны офицеров. Активными участниками были кулаки, оказавшие саботаж против сдачи хлеба. Бедняки были втянуты в восстание насильно офицерами и кулаками». Только в 1937 году часть бывших мятежников была репрессирована, многие были расстреляны^[10].

Интернационалистами руководили член губисполкома Мирон Абрамович Переславский и комиссар Фред Густавович Ионелейт («товарищ Эго»), а одним из интернациональных батальонов командовал венгр Франц Мондре^[13]. В ходе этой операции интернациональные части сыграли роль главной ударной силы, авангарда, представляя собой одни из наиболее надёжных формирований^[5].

• -0.04 / 15