бывший главный экономист МВФ, ныне профессор школы менеджмента Слоан Массачусетского технологического института
Саймон Джонсон:По своей глубине и непредсказуемости кризис в США
поразительно напоминает ситуации, которые мы наблюдали
на развивающихся рынках.
Сходство очевидно: внушительный приток иностранного капитала, кредитный бум, неумеренное использование заемных средств при сделках, пузырь на рынке активов (особенно в недвижимости) и, наконец, обвал цен и финансовая катастрофа.
Но есть куда более глубокое и тревожное сходство: интересы бизнес-элит (в случае США — финансистов) сыграли решающую роль в формировании кризиса.
Огромные богатства, которые создал и накопил американский финансовый сектор, придали банкирам чудовищный политический вес. Они вели все более рискованную игру при негласной поддержке правительства, пока неизбежный коллапс не положил всему конец.
Влиятельность финансового сектора мешает окончанию кризиса.
Банки не хотят признавать в полном объеме свои потери, ведь это с большой вероятностью сделает их банкротами.
Это похоже на коррозию: проблемные банки не выдают кредиты, зато в отчаянии вкладывают деньги в высокорискованные бумаги, которые теоретически могут принести огромный доход, но скорее всего не принесут ничего.
В любом случае страдает экономика, а качество активов всей банковской системы продолжает ухудшаться.
И так по кругу.
Операции по превращению долгов в доходы опасны:
может оказаться, что вся прибыльность
финансового сектора иллюзорна.
Экспансия финансового сектора обращается вспять, по крайней мере в США: за ростом кредитного портфеля и операциями на заемные средства скрывались низкоприбыльные или вообще неприбыльные операции, которые сойдут на нет.
Часть долгов вообще будет списана.
Золотые времена Уолл-стрит прошли, причина и следствие этого — возвращение на сцену регуляторов.Нежелание влиятельных финансовых институтов признать убытки (чему немало способствует идущее на поводу у «менял» правительство) делает выход из кризиса вообще невозможным. Мы сейчас наблюдаем серию действий или, точнее, сделок, главная цель которых — спасти как можно больше участников финансовой системы на максимально льготных условиях, какие только могут позволить себе политики.
Пока Америка пользуется привилегией занимать в собственной валюте, ей куда проще, чем обычным развивающимся странам, замазывать трещины, превращая кризис в длительную экономическую болезнь. Вера в то, что Уолл-стрит должен в общем и целом остаться таким, как сейчас, объясняется в основном страхом.
Ошибочно считать, что крупные и сложные финансовые институты слишком велики, чтобы их постиг крах.
Но нетрудно понять, почему разумные политики не стремятся это опровергнуть.
Политики боятся народного недовольства из-за слишком большой траты средств налогоплательщиков.
США оказались зажаты между страхом элит перед банкротством и народным недовольством дорогостоящими планами по спасению финансовых институтов.
Нужна решительная реструктуризация в двух направлениях.
Во-первых, основные финансовые институты должны стать кредитоспособными.
Во-вторых, ни одна частная компания, цель которой — прибыль, не может оставаться слишком большой, чтобы быть застрахованной от разорения.
Иначе это уже не капитализм, а социализм.Это один из пунктов, на котором сходятся правые и левые.
Банкротство, как и убытки тех, кто выдал негарантированные кредиты, должно статью частью любого решения.
Без этого любая попытка выхода из кризиса может быть только предвестником следующего.
Вывод: фактически Саймон произнёс крамольную фразу, точно описывающую истоки нынешнего кризиса:
вся прибыльность финансового сектора иллюзорна
Отход
политики накопления, к политике безудержного кредитования, подорвал не только промышленный и потребительский рост, но и вернул нас к истокам -
прибыль возникает только в реальном секторе, а не в игре на биржах.
Поэтому попытка сравнения Джонсоном российской коррупции с доходами финансистов, хоть и робка, но точно описывает систему перераспределения, а не получения прибыли