Иран и Ближний Восток.

Иса Кялантари на  протяжении 12 лет возглавлял Министерство сельского хозяйства Ирана и в настоящее время руководит исследовательской группой по аграрным вопросам в Центре стратегических исследований при Совете целесообразности Исламской республики. Экс-министр убежден, что сейчас стране угрожает опасность гораздо более серьезная, чем Израиль, США или международные санкции. Речь идет об исчезновении подземных вод. Бывший министр утверждает, что если этот процесс продолжится, через три десятилетия Иран станет пустыней, потому что никто больше не сможет там жить. Калянтари считает этой самой серьезной проблемой для Ирана и сожалеет, что из-за политических проблем ей не уделяется должного внимания. Являясь членом совещательной рабочей группы недавно избранного президента по формированию нового кабинета министров, Кялантами многократно говорил об угрожающем Ирану водном кризисе и опустошении водных ресурсов страны. По его словам, исчезновение подземных вод через 30 лет превратит Иран в пустыню. «Не думайте, что растворение в почве подземных вод ждет только в будущем, –  заявляет Кялантари. –  Это происходит уже сейчас и мы живем в кризисный период». Ниже приводится полное интервью бывшего министра корреспонденту газеты Ghanoon.

Ghanoon: Вы являетесь членом совещательной рабочей группы по формированию нового правительства. Что вы можете сообщить о выборе новых министров?

– Как продвигается работа?

– На мой взгляд, выбор министров – дело довольно трудное. Для каждого министерства очень много кандидатур, но окончательно решение по каждому вопросу должен принять сам избранный президент Хасан Роухани.
Вид на город Бандар Аббас в Иране

– Судя по заявлениям разных представителей, создается впечатление, что кабинет Роухани будет воплощением национального единства, не так ли?

– В общих чертах правительство Роухани будет напоминать кабинет министров президента Хашеми-Рафсанджани в 1989-1997 годах. Тогда в него входили представители разных политических течений. На мой взгляд, в состав кабинета нового президента могут войти участники самых разных групп и фронтов. Перед нами строит трудная задача. Если бы мы выбирали министров только из одной политической группы, было бы все просто, однако нам приходится задействовать целый спектр самых разных политических течений, поэтому сделать выбор очень трудно. На каждое министерское кресло претендуют 50 кандидатов и от нас требуются серьезные усилия.

– Как вы считаете, когда определится состав правительства?

– Я надеюсь, что Роухани представит состав правительства на церемонии инаугурации, назначенной на 3 августа. Сейчас пока приходится следить за тем, как продвигается процесс определения кандидатур. Как бы то ни было, страна находится в непростой ситуации. Правительство не сможет решить всех проблем. Помимо решения внутренних проблем, необходимо восстанавливать международные отношения, в которых, к счастью, Роухани имеет огромный опыт. Думаю, что самой легкой задачей для нового президента является выбор министра иностранных дел.

– Обратимся к конкретным вопросам, которые составляют область вашей специализации. Скажите, пожалуйста, в каком состоянии получит правительство Роухани аграрный сектор страны?

– В этом приходится рассчитывать на милость божью.

– Почему вы так говорите? Правительство  Ахмадинежада доложило о сравнительном улучшении дел в этой области.

– Я приведу один пример. Правительство заявило, что урожай пшеницы составил 14,3 миллиона тонн. По импортным поставкам ее завезли в количестве 6,7 миллиона тонн. Итого получается 21 миллион тонн. Сам президент Ахмадинежад заявил, что по причине целевого использования субсидий внутри страны потребление пшеницы не превышает восьми миллионов тонн. Помимо этого, один миллион идет на посев и еще один на корм птицефабрикам ( правда, для них уже импортировано около 9,3 миллиона тонн кормовой пшеницы). По его собственному признанию, от 700 тысяч до одного миллиона тонн пшеницы было вывезено из страны контрабандой. Теперь подсчитаем все эти цифры и зададимся вопросом: где оставшиеся десять миллионов тонн?

– Как вы сами думаете, где они?

– Я думаю, что они вовсе не была произведены.

– Действительно?

– Да. Разве можно потерять 10 миллионов тонн пшеницы?
Иранский город Шахмирзад

– Почему тогда нам приводят такие ошибочные данные?

– Те, кто дает лживую статистику, повязаны с иностранными посредниками. Эта статистика вносит путаницу. Согласно ее же данным, правительство не предприняло своевременных мер и пшеница была закуплена не в апреле, а в июле, когда она подорожала на 150 долларов. Таким образом стране был нанесен ущерб в размере одного миллиарда долларов. Тогда мы сообщали Министерству промышленности, рудников и торговли, что урожай пшеницы составляет максимум восемь миллионов тонн. Мне позвонили из Государственной торговой корпорации Ирана и сообщили, что им была дана команда на экспорт 3,5 миллиона тонны пшеницы. Я же им ответил, чтобы они лучше подумали, где самим импортировать 4 миллиона. Так и произошло. Теперь кто будет отвечать за ущерб в размере одного миллиона долларов, нанесенный из-за лживой статистики? Кто выиграл от этого? Естественно, иностранные посредники. Если соотнести лживую статистику с прибылями иностранных посредников, станет ясно, кто виноват.

– Как вы прокомментируете эту ситуацию?

– Мне действительно стыдно, что самый высший чиновник, отвечающий за сельскохозяйственные дела, не имеет ясного представления о фактическом количестве урожая пшеницы в стране.

– Как обстоят дела в других областях сельского хозяйства?

– Знаете, еще когда президентом был Хатами, я говорил ему, что вне зависимости от того, кто сменит его в 2005 году, нам необходимо подготовить программу, чтобы будущее правительство не столкнулось с сельскохозяйственным кризисом. Что бы ни делало в аграрной сфере старое правительство, плоды будет пожимать новое, потому что к следующему сельскохозяйственному году надо готовить уже в этом. Когда в 1989 году последний премьер-министр Мусави передавал свои полномочия президенту Хашеми Рафсанджани, не было никаких проблем, и новое правительство усвоило этот принцип. Все было нормально и в 1997 году, когда Хашеми Рафсанджани передал власть новому президенту Хатами, который, в свою очередь, тоже сделал все необходимое для аграрной сферы. Что же касается мероприятий правительства Ахмадинежада, что нам всем еще предстоит испытать на себе их горькие последствия.

– В этом году ежемесячно для удовлетворения потребностей страны необходимо импортировать от 830 до 850 тысяч тонн корма для скота. Имеющегося корма хватит на 150 дней. Что должен сделать новый президент в первые 100 дней своего правления?

– Приведу другой пример. Стране необходимо пять миллионов тонн кукурузы и три миллиона тонн жмыха. Их импорт должен осуществляться таким образом, чтобы к октябрю-ноябрю страна получила порядка пяти или пяти с половиной миллионов тонн того и другого. В настоящий момент объем импорта пшеницы составляет 860 тысяч тонн, а жмыха – 540 тысяч, что составляет 25% от потребностей страны. В чем же выразится эта нехватка? А выразится она в проблемах с поставками курятины и куриных яиц. 3 августа новый президент Хассан Роухани официально вступает в должность. В первые 100 дней своего правления он не может заниматься организацией импорта этого вида продукции, ведь в стране должны быть какие-то резервы. В плане семян наблюдается аналогичная ситуация. Нам необходимо 270 тысяч тонн семян злаковых растений, то есть 230 тысяч тонн пшеницы и 40 тысяч тонн ячменя, но по прогнозам мы получим меньше 50 тысяч. Разве такие предварительные меры для обеспечения работы будущего правительства можно назвать адекватными? Вот еще один более яркий пример. Во время весеннего посева картофеля площадь засеянных полей снизилась на 50 тысяч гектаров, то есть на 32%, тогда как до этого она составляла 160 тысяч. Причем картофель это такой продукт, что если его урожай увеличится или уменьшится только на 5%, это сразу же отразится на его цене. Учитывая уменьшение посева, мы столкнемся с нехваткой картофеля на рынке уже в начале осени. Когда граждане начнут покупать килограмм картофеля за пять тысяч туманов (125 рублей), они станут винить во всем Роухани. Напомню, что картофель в Иране не импортируется. Осенью нас ждет дефицит одного миллиона тонн картофеля. Из Пакистана и других стран мы можем импортировать максимум 30-40 тысяч тонн этого продукта, а что дальше?
Тегеран столица Ирана

– Ситуация с другими видами продовольствия такая же?

– Да. Вернемся к той же курятине и куриным яйцам. Правительство прекратило ассигнование валюты по курсу 1226 туманов за один доллар, поэтому сейчас приходится импортировать тушку курицы за 2500 туманов (62 рубля). Если разницу покроет государство, тогда ничего. Но у него нет лишних денег, и если разница не будет компенсирована, то цены должны подняться на 70%. Что вы тогда будете делать? Импортировать курятину? Как тогда быть с отечественными производителями? Правительству Роухани предстоит решать непростые задачи. Уходящее правительство не позаботилось о том, чтобы наполнить продовольственные склады страны. О передачи властных полномочий никто не позаботился и новый президент, к сожалению, получает страну с пустыми складами, казной, портами и Центральным банком.

– Что же делать?

– Я говорю это для того, чтобы народ запасался терпением. Когда осень начнется дороговизна, не надо во всем винить правительство Роухани.

– За какой срок можно все наладить?

– Чтобы вернуться на восемь лет назад, до начала президентства Ахмадинежада, необходимо как минимум два года.

– Вернемся к статистике, представленной уходящим главой правительства. По словам Ахманидежада, объем сельскохозяйского производства составил 118 миллионов тонн. Как вы оцениваете эти данные?

– Если бы эта статистика соответствовала действительности, мы были бы одним из самых счастливых народов во всем мире. Кстати, можно было даже в год экспортировать продовольствия на сумму 20 миллиардов долларов. Однако следует сказать несколько слов о том, что понимается под термином «сельскохозяйское производство». Обычно это понятие используют для наименования продуктов, которые потребляются человеком в пищу, или сырья, поставляемого в промышленность. Так вот, таких именно продуктов в Иране не более 68 миллионов тонн. Корм для скота не берется в расчет, а в статистике, представленной правительством, его учитывали. Разве можно прибавлять 40 миллионов тонн промышленных кормов к продуктам сельскохозяйственного производства? Разве же люди питаются кормом для скота, как животные?

– Как вы сейчас оцениваете ситуацию со снабжением продовольствия в Иране?

– Я приведу данные иранской таможни. В прошлом году в страну было импортировано 6,7 миллиона тонн пшеницы, 9,3 миллиона тонн кормов для животных, 1,6 миллионов тонн растительного масла, 1,3 миллиона тонн риса, 1,2 миллиона тонн сахарного песка и 150 тысяч тонн мяса. Если это перевести в калории и поделить на численность населения страны, то это 1350 килокалорий. По данным Министерства здравоохранения, для нормального питания человеку необходимо в сутки 2300-2400 килокалорий. Конечно, это при условии нормального питания, а в Иране проблема недоедания существует уже пять десятилетий. Отнимем от 2400 килокалорий 1350 и переведем в проценты – получается 56. То есть только 44% необходимого продовольствия производится внутри страны.

–  А как обстоят дела в других странах?

– Такого нет ни в одной стране, кроме карликовых государства, эмиратов на юге Персидского залива и ограниченного числа стран в южном Средиземноморье и нескольких островов Карибского моря. Мы отстаем от всего мира. В самую сильную засуху в 1998 – 2001 годах самообеспечение продуктами питания не опускалось ниже 55%. Почему сейчас мы вновь вернулись к этим цифрам?
Тегеран
– Как вы думаете, что необходимо делать в этой ситуации? Сельское хозяйство является одной из самых важных областей. По статистике, в аграрную сферу не вкладывают большие капиталы, но ждут от нее всегда большего.

– Реальность такова, что если иранские порты закроют на месяц, народ начнет голодать, а правительство  тем временем публикует вымышленную статистику. Перед нами стоят еще более серьезные проблемы. Сейчас стране угрожает опасность гораздо более серьезная, чем Израиль, США или международные санкции. Она состоит в том, что Иранское плато, на котором находится большая часть Ирана, становится непригодным для жизни, но никто об этом не думает. Подземные воды истощились, и стране катастрофически не хватает водных ресурсов. Стране угрожает сильное обезвоживание. В начале революции в 1979 году стране не хватало 100 миллионов кубометров воды в год, сейчас же нехватка выросла в 110 раз и оценивается в 11 миллиардов кубометров. Я очень беспокоюсь за будущие поколения. В Иране человеческая цивилизация зародилась семь тысячелетий тому назад. Мы не имеем права из-за своей халатности подвергать страну столь сильной опасности.

– Осознают ли чиновники ту опасность, о которой вы говорите?

– Я говорю об этом везде. Если ситуация не исправится, то через три десятилетия Иран станет «страной духов», превратившись в пустыню. В пустыне хотя и выпадают осадки, но ничего не растет, потому что подземные воды пересохли, вода же, оставшаяся на поверхности, быстро испаряется. Сейчас в Иране пересыхают все озера: Урмия, Бахтаган, Тешк, Паришан, Кафтар, Гавхуни, Хур-аль-Азим, Хамун, Джазмуриян и другие. Ничего не остается. Я говорю о начале кризиса. Жизни народа угрожает опасность. Мальдивам в Индийском океане постоянно угрожает затопление. В этой стране проживает население размером в 300-400 тысяч человек. Уже много лет ООН занимается вопросом о том, куда переселить этих людей. Куда же деваться нам с 75 миллионами человек?

В Брюсселе страны «шестерки» вновь обсуждали иранскую ядерную проблему. Западные державы рассчитывают, что с приходом к власти нового президента Иран станет более сговорчивым: во внешней политике ИРИ якобы готовится прагматичная революция, которая подразумевает «сближение с Западом» и отказ от ядерных амбиций. Однако в действительности в тегеранской элите давно сложился консенсус по вопросам международной политики, и даже если новый лидер сделает какие-то символические шаги навстречу США, курс страны от этого вряд ли изменится. И Иран по-прежнему будет заинтересован в тесных отношениях с Россией, в первую очередь в Прикаспийском регионе.

В начале июля два иранских военных катера впервые в истории посетили с дружественным визитом Астрахань. Этот визит состоялся как раз в те дни, когда уходящий президент ИРИ Махмуд Ахмадинежад находился в Москве на форуме стран — экспортёров газа. Одновременно появилась информация о том, что российские военные корабли намереваются посетить Иран с ответным визитом. Причём произойдёт это в рамках российско-иранских военно-морских учений, которые также будут проходить впервые в истории Каспия. Активизация контактов России и Ирана вызвала рост интереса к ситуации, которая складывается в Прикаспийском регионе. Одни говорят об этих контактах с надеждой, у других они явно вызывают опасения.

Доказательством может служить, к примеру, ситуация, которая складывается на данный момент в Азербайджане, где в октябре этого года состоятся очередные выборы президента. США публично посоветовали действующему главе государства Ильхаму Алиеву не выдвигать своей кандидатуры. А надо сказать, что западные НПО работают в стране много лет и весьма эффективно формируют общественное и экспертное мнение. Алиев, несмотря на более чем лояльное отношение к Западу и его проектам, а также тесную дружбу с Турцией, которая является ключевым союзником США на Ближнем Востоке, уже не устраивает американцев. Им хочется двигаться дальше, а с Алиевым это крайне затруднительно. Баку предпочитает разговаривать с Вашингтоном только о нефти и трубах. Но, на самом деле, нефть и трубы для США — это чушь, они их интересуют лишь как «крыша» для продвижения в регион.

Каспийские нефть и газ на данном этапе американцам практически не нужны. Может быть, они не будут им нужны и в дальнейшем. У них другие источники горючего. США лишь используют болтовню о необходимости диверсификации поставок в Европу для совершенно очевидных политических целей — вытеснение России, давление на Иран и собственное продвижение в регион под любым предлогом. То, что вследствие такой политики Азербайджан и другие государства региона могут втянуться в серьёзный конфликт, их не волнует, ведь главным принципом современной внешней политики США является вынос решения всех проблем за пределы Северной Америки. Умирать должны другие. Американцы же могут управлять их смертью в своих интересах, минимизируя собственные издержки и решая тактические задачи.

КОМПЛЕКС МИРОВОЙ ПЕРИФЕРИИ

В итоге многие местные лидеры могут повторить судьбу экс-президента Киргизии Аскара Акаева, который изо всех сил старался быть лучшим другом Запада и самым демократичным президентом Средней Азии, но в итоге вынужден был бежать из родной страны. Впрочем, Акаев ещё неплохо отделался — благо Россия помогла. Современная история демонстрирует нам и куда более брутальные варианты.

Кстати, база НАТО, появившаяся вначале на территории Киргизии под вполне благовидным предлогом — борьба с терроризмом в Афганистане, сыграла чуть ли не основную роль в этой драме. Существует достаточно оснований утверждать, что давление на режим Акаева стало лавинообразно нарастать после того, как киргизский экс-президент отказался от настойчивого предложения американцев разместить на базе Манас самолёты дальней радиолокационной разведки. По слухам, американский посол тогда прямо сказал Акаеву: «Вы об этом ещё пожалеете, господин президент». И господин президент, действительно, вскоре получил веские поводы для сожаления. А ведь начиналось всё с логистического центра по поддержке антитеррористической операции.

Но даже недавняя история, к сожалению, ничему не учит, и постсоветские страны Каспия выступают в унисон с Западом, выражая озабоченность по поводу российско-иранского сближения. По каким-то причинам эти государства решили, что Запад является гарантом их независимости, тем самым добровольно поставив себя в зависимость от него. Хотя, стоит напомнить, что в реальности независимость они получили из рук Москвы, а отнюдь не из рук Вашингтона или Брюсселя, который в те времена вообще ещё ничего не значил. Игра в соблюдение некоего иллюзорного «баланса сил», а также игнорирование многолетних предложений России по поводу сотрудничества на Каспии приводит к тому, что Каспий из внутреннего моря, где все проблемы можно было бы легко решить в пятистороннем формате, без чужих, начинает превращаться в потенциальную зону конфликта.

Возможно, постсоветские страны до сих пор мучает комплекс мировой периферии. Но не лучше ли спокойно жить и развиваться на периферии, нежели оказаться в самом центре нового глобального конфликта, постоянно претендуя на «особую роль» в деле «соблюдения баланса сил»? Впрочем, это вопрос риторический.

Да, несомненно, новый президент Ирана Хасан Рухани будет исповедовать более мягкий и гибкий стиль руководства, нежели у Ахмадинежада. Возможно, он даже вступит в некие переговоры с Западом. Слухи о том, что западные страны пытаются договориться с иранцами на нейтральных площадках ходят давно. Однако, как это ни парадоксально, представляется, что на данный момент в Иране сложилась ситуация, чем-то напоминающая ситуацию в США. Существует консенсус правящих элит по ряду принципиальных вопросов внутренней и особенно внешней политики, в которых радикальные подвижки маловероятны. А вот в вопросах тактики, как говорится, возможны варианты.

Это то, что в Америке называют «истеблишмент». Примерно такой же консенсус по ряду принципиальных вопросов внешнего позиционирования, по всей видимости, существует и в иранском обществе. Данная ситуация даёт очень неплохие возможности для уверенной внешней политики и стимулирует волю к принятию важных решений без мучительных дискуссий и разногласий, в других странах порой выливающихся в уличные протесты. Плюс ко всему Иран не испытывает существенного внешнего влияния, чего не скажешь сейчас о большинстве других стран мира.

«Визит намечен на 12-13 августа»,— сообщил источник, близкий к МИД Ирана. В Кремле подтвердили информацию о готовящейся поездке, оговорившись, что пока не решено, будет она однодневной или двухдневной. Это, по его словам, зависит от повестки визита, которая «еще формируется». Владимир Путин станет, судя по всему, первым иностранным лидером, посетившим Иран после намеченной на 3 августа инаугурации нового президента Хасана Роухани.

Одной из его ключевых тем будет конфликт вокруг иранской ядерной программы. В июне Владимир Путин объявил: «Иран соблюдает правила в ядерной сфере. Нет доказательств, которые бы говорили об обратном (военном характере его программы.— «Ъ»)". Впрочем, президент РФ оговорился, что «незакрытые вопросы есть», но «если набраться терпения и доброжелательно работать друг с другом, то выйти на ответы можно».

В Москве, похоже, рассчитывают, что «реформатор Роухани» проявит при обсуждении ядерной программы своей страны большую гибкость, чем его предшественник. «Надо использовать момент — приход к власти нового президента, чтобы подтолкнуть переговоры. Визит даст возможность прощупать новое руководство Ирана и понять, готово ли оно сдвинуться в сторону большего учета требований мирового сообщества»,— пояснил источник в российских дипломатических кругах.

В то же время, ситуация усложняется тем, что у президента Ирана ограниченные полномочия: решающее слово остается за аятоллой Хаменеи. Чтобы склонить его к компромиссу, нужны гарантии Запада по снятию санкций. С предложением по урегулированию иранской ядерной проблемы через пошаговые взаимные уступки Москва выступила два года назад. Реализовать инициативу пока не удалось. Визит президента РФ может ее реанимировать. Тем не менее, считает эксперт, «Путину важно, чтобы российская внешняя политика была максимально независимой, а Иран остается самостоятельным центром силы, одним из ключевых игроков на Ближнем Востоке и в мире».

Ожидается, что Владимир Путин обсудит в Тегеране и двусторонние вопросы, прежде всего сотрудничество в атомно-энергетической и военно-технической сферах. Находясь с визитом в Москве в начале июля, уходящий иранский президент Махмуд Ахмадинежад говорил о строительстве Россией в Иране новых энергоблоков АЭС «Бушер» фактически как о решенном вопросе.

В сфере военно-технического сотрудничества Москва уже пошла навстречу Тегерану, предложив вместо С-300 превосходящие по характеристикам комплексы «Антей-2500». Власти РФ надеются с помощью такого компромисса во внесудебном порядке убедить Иран отозвать иск против «Рособоронэкспорта» на $4 млрд за срыв контракта по С-300 . Тегеран еще не дал ответа на это предложение. Источник, близкий к российской системе ВТС, заверил,  что Владимир Путин в ходе визита «непременно» затронет эту тему.