Большой передел мира

12 марта 1947 года президент США просил у своего парламента выделить несколько сот миллионов долларов для помощи Греции и Турции. Но деньги были лишь поводом для обоснования новой геополитической доктрины:

«Одна из главных целей внешней политики Соединенных Штатов – создание необходимых условий, в которых мы и другие народы мира будем в состоянии защитить образ жизни людей, свободный от любого принуждения. Это было решающей причиной войны с Германией и Японией. Наша победа была одержана над странами, которые стремились навязать свою волю и свой образ жизни другим нациям...

Народам многих стран мира недавно навязали тоталитарные режимы против их желания... Я полагаю, что Соединенные Штаты должны поддерживать свободные народы, которые сопротивляются агрессии вооруженного меньшинства или внешнему давлению. Я полагаю, что мы должны помочь в освобождении народов, чтобы они сами могли решать свою собственную судьбу».

Это был исторический момент: Штаты перешли Рубикон, однозначно высказали свои претензии на мировое господство. И озвучил это тот же человек, который за полтора года до этого отдал приказ о применении ядерного оружия.

Гарри Трумэн стал президентом США во многом случайно: бывшего артиллерийского капитана в начале 20-х заметил политический хозяин штата Миссури. Трумэна взяли в оборот, и уже в середине 30-х он стал сенатором. В конце июня 1941 года он сформулировал истинное отношение американской элиты к мировой войне:

«Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях».

В 1944-м Трумэна неожиданно поставили в пару на выборах к переизбиравшемуся в четвертый раз Франклину Рузвельту, чтобы убрать популярного и конфликтовавшего с истеблишментом вице-президента Уоллеса. И когда спустя полгода президент внезапно умер, Трумэн въехал в Белый дом. До победы над Германией оставалось меньше месяца, а до Хиросимы – еще три. Трумэн встретился со Сталиным, «победил» Японию – и оказался руководителем страны, которая являлась самой сильной в мире.

Европа лежала в руинах, Англия отправила на покой Черчилля, в Китае шла гражданская война. США смотрели на мир, в котором единственным их соперником был Советский Союз, – и не знали, что же им делать. Их войска стояли в Берлине, в Париже, в Токио, но еще не было понятно, надолго ли. Именно при Трумэне США решили, что навсегда: выбор в пользу мировой гегемонии был сделан 12 марта 1947 года.

Нужно понимать, что в США всегда были сильны изоляционистские тенденции, то есть нежелание заниматься чужими делами. Европейская политика не нравилась американцам, да у них и не было на нее сил – они не хотели, чтобы Европа лезла в дела «их» Латинской Америки, а весь остальной мир предоставляли заботам англичан и французов. Колебаться они начали только на рубеже ХХ века – после войны с Испанией. Президент Теодор Рузвельт заинтересовался большой политикой – и был, например, посредником на русско-японских переговорах. И хотя в Первую мировую США вступили лишь в 1917-м, именно они стали ее главным победителем. Даже не государство США, а тот наднациональный капитал, который двигал Штаты вперед, к борьбе за мировое лидерство.

Впрочем, в полной мере воспользоваться итогами Первой мировой США не смогли: мощь Великобритании и Франции была все еще такова, что ни о каком признании Америки даже первой среди равных речи не шло. У американцев были очень большие финансовые интересы в Германии, но ключевые элитарии были завязаны все-таки на Лондон – и когда на континенте началась большая война, оставаться в стороне Вашингтон не собирался. После вступления США в войну с Японией и Германией стало понятно, что в случае победы Америка однозначно станет самой сильной страной в мире. Так и произошло. Вот только никто не ожидал, что возглавлять страну в этот момент будет Трумэн.

Холодная война между СССР и США на самом деле не была предрешена. Хотя Черчилль и рассматривал СССР как исторического врага и подумывал о том, как бы нанести удар по русским уже весной 1945-го, Рузвельт никогда бы не пошел на это. Трумэна оказалось проще правильно сориентировать – фултонская речь Черчилля, произнесенная им в присутствии американского президента в 1946-м, стала репетицией начала холодной войны. Официально ее объявил Трумэн – именно речь 12 марта 1947 года является началом американского похода за мировым господством, обоснованием их права вмешиваться в дела иностранных государств. Новым врагом был назван «тоталитаризм» – и все понимали, что речь идет о СССР.

Понятно, что Запад боялся коммунизма, который как антикапиталистическая и антиимпериалистическая идеология наступал тогда и в Европе, и в Азии. Но было несправедливо объяснять успехи коммунистического движения происками СССР и уж тем более обвинять Москву в том, что «подрывной идеологией» она маскирует свое намерение поработить «свободные народы». Это обвинение нужно было США для оправдания своего права вмешательства во внутренние дела других стран.

А для того чтобы получить добро на это право от американской элиты, Трумэн (и экспансионистская часть американского истеблишмента) и использовал «красную угрозу». Необходимость скорее вывести США на первые роли была вызвана еще и тем, что в это время уже шел ускоренный демонтаж Британской империи, Лондон не мог контролировать ситуацию даже в своих частях Европы (в частности, в той же Греции). Отныне управление Старым Светом брали на себя Штаты: появляется план Маршалла, НАТО, начинаются тайные операции по недопущению прихода к власти в странах Европы левых, то есть симпатизирующих Москве сил.

Кстати, с той же Грецией, попаданием которой в руки красных партизан пугал Конгресс Трумэн, все было очень показательно – в стране шла гражданская война между красными и белыми, в которую Сталин категорически не желал вмешиваться. СССР подыгрывал коммунистам только в тех странах Европы, где стояли наши войска, и не вел подрывной работы на «чужой», то есть западной территории. Штаты же умудрялись вести подрывную работу и на востоке Европы, и на занятой ими же территории – об операциях ЦРУ «Гладио», направленных на дискредитацию левых сил в Западной Европе, станет известно только в 90-е. И это была не кампания в прессе, а, например, теракты, проводимые якобы от лица левых.

Но США запугивали не только европейцев – следствием 12 марта 1947-го стал и маккартизм, то есть шпиономания и разгром левых в США. Да и просто изоляционистские настроения оказались в США в загоне – всякое сомнение в том, что на Штатах лежит святая обязанность поддерживать порядок во всем мире, бороться со злом тоталитаризма (очень дальновидно тогда Трумэн не употребил слово «коммунизм»), трактовалось в идейном плане как непатриотическое, едва ли не как предательство национальных интересов.

Ближайшими последствиями доктрины Трумэна стали не только холодная война с СССР и создание НАТО, но и более чем горячая война в Корее (куда США пришли защищать «право» корейцев быть разделенной нацией). А в последующие десятилетия – и десятки военных интервенций и переворотов, как результат – масштабнейшая сеть военных баз по всему миру.

Все это сначала оправдывалось необходимостью сдерживания советской угрозы, а потом, с распадом СССР, просто обязанностью по поддержанию мира, ликвидации «режимов – спонсоров терроризма» и продвижению демократии. Освобождение афганских женщин от «средневековых ужасов» длится уже 16-й год, Ирак разнесен подчистую, Ближний Восток пылает – и сами США не знают, как им выбраться из горячих точек.

Понадобилось семь десятилетий, чтобы в Белом доме появился президент, ставящий под сомнение американское право руководить миром, – одно уже использование Трампом лозунга «Америка прежде всего» приводит в бешенство глобалистов-интервенционистов, прекрасно знающих об изоляционистских корнях этой фразы. Конечно, Дональду Трампу будет чрезвычайно сложно изменить направление движения американского корабля, все еще продолжающего плыть курсом Гарри Трумэна. На скалы, о которые он неминуемо разобьется.