Большой передел мира

Страшно представить, что минуло уже целых десять лет... Еще не было ни Сирии, ни Украины — не настало время тысяч новых смертей на Донбассе, на их фоне 20-летний Дмитрий Ганин, единственный убитый в центре Таллина весной 2007-го, теряется, уходит в небытие.
«Бронзовая ночь» на площади Тынисмяги, тысячи русских школьников и студентов, как один вставших на защиту знаменитого монумента Бронзовому солдату, который снесли эстонские власти.
«МК» принимал непосредственное участие в событиях вокруг Бронзового солдата и перезахоронении останков павших воинов, покоящихся под ним.
Но пусть лучше расскажут об этом герои тех дней, постаревшие на 10 лет.


Самый первый почетный караул. 2008 год.


«Первые годы после смерти сына не знаю, как я прожила. И сейчас как вспомню о Диме, сердце щемит, и терпеть боль нет мочи. Говорят, что время лечит, да, лечит, наверное, если не вспоминать...» — не сдерживает слез Вера Яковлевна Ганина, мать 20-летнего Димы Ганина, российского гражданина, зарезанного в Таллине неизвестными ровно десять лет назад, во время массовых беспорядков, вызванных протестами русскоязычного населения против сноса главного советского символа эстонской столицы.
О трагедии с переносом Бронзового солдата с площади Тынисмяги писали все мировые СМИ.
«Мне уже 28. Много это или мало? Пока не думал об этом», — говорит Марк Сирык, один из главных героев тех событий. Тогда Марк был признан самым молодым политическим арестантом Европы. За решетку бывший комиссар молодежного движения «Наши» попал по дороге на выпускной экзамен за 12-й класс.
Дмитрий Линтер, Марк Сирык, Максим Рева и Димитрий Кленский.
Четыре символа «бронзовой революции» в Таллине. Четверо подсудимых. От 18 до 62. Их обвиняли в организации массовых беспорядков и в том, что, спасая этот советский обелиск, они посягнули на государственный строй независимой Эстонской Республики.
...Казалось бы, просто памятник. Тринадцать человек, двенадцать советских солдат и одна девушка-медсестра, погребенные под ним.
Их похоронили с почестями в сквере у холма Тынисмяги в сентябре 44-го. Три года спустя, в 1947-м, над погостом встал Бронзовый солдат. Он простоял на этом месте долгих шесть десятилетий. Пережил распад Советского Союза, как потушили у его подножия Вечный огонь. По мнению официального Таллина, тут покоились герои не войны, а советской оккупации.
Россия же смолчала. Отдавая пядь за пядью земли и славы. Мы до последнего старались не замечать, что происходило в маленьком скверике маленького города маленькой страны на севере Европы. Пока не осталось ничего, что можно было бы еще отдать.
К началу 2007 года бронзовый «Алеша» стал последней разменной монетой эстонских политиков. «Снести нельзя оставить». И обязательно до 9 мая.




Я прибыла в Эстонию инкогнито, через Финляндию, а оттуда на пароме — долгий путь, зато безопасный, десятки моих коллег были депортированы при попытке напрямую пересечь границу суверенной прибалтийской страны. Приходится действовать на свой страх и риск...
Будничный день 9 мая — все на работе, для Эстонии разгром Советским Союзом фашистской Германии не праздник.
И лишь одно место в Таллине в этот день переполнено народом. Военное кладбище в 500 метрах от окружной магистрали Ярвевана — местного аналога МКАД. Льющееся через край человеческое море... Старые, молодые, детские лица...
Так вот ты теперь где, Бронзовый солдат.
Серый монумент утопает в пурпурных букетах, ярким ковром расстилаются они по земле... Тысячи поминальных свечей — солдатских душ, как стемнеет, загораются у каждого могильного камня.
«Раньше коммунальщики увозили едва подвядшие гвоздики на свалку, но мы своим упрямством отвоевали, чтобы цветы не трогали, мы сами за ними ухаживаем», — рассказывают местные женщины с георгиевскими ленточками на платьях.
Местной полиции на военном кладбище нет. Уже несколько лет как они демонстративно самоустранились отсюда — фактически на 9 мая это теперь русская земля.

«Скоро взяли город Брянск, по городу прошли...» — из репродуктора несутся русские песни. Подростки в полном обмундировании в почетном карауле у Бронзового солдата. Жара. Тонкая струйка пота стекает по лбу 16-летней постовой с редким именем Констанция.

Фотография 16-летней Констанции стала символом Дня Победы в Таллине.


Портрет Констанции, сделанный на прошлый май, появился на ежегодной фотовыставке Союза пресс-фотографов Эстонии, но затем его изуродовал маркером бывший депутат эстонского парламента, и этот скандал превратил лицо Констанции в бренд, символ победы. Как памятник, который охраняет девочка.
Десять лет назад такие же старшеклассники, дети так называемых «русских оккупантов», добровольцами вышли на защиту Бронзового солдата на Тынисмяги. «Ночной дозор» называлось их движение. В любую погоду ребята целыми классами дежурили у обелиска. Кто-то считал их идеалистами и романтиками. Кто-то крутил пальцем у виска...
А затем наступила «бронзовая ночь». И о Тынисмяги и его защитниках заговорил весь мир.
В терминале Д местного аэропорта были заранее подготовлены помещения для будущих задержанных, подростков держали здесь до суда, заставляя сидеть на корточках, так как стоя, плечом к плечу, они просто бы все не поместились.
«Это был эксперимент американских спецслужб — на примере Эстонии посмотреть, как отреагируют русские, если попытаться отнять у них самое святое», — размышляет Олег Беседин, тележурналист, он живет в Эстонии, и именно через него идут сегодня, в условиях информационной блокады, почти все сюжеты в Россию. Последние недели Олег спит по два часа — монтирует фильм о событиях 10-летний давности. Надеется успеть. Это его второй фильм на заданную тему. Первый был снят в том же 2007-м.

Так получилось, что и «МК» оказался в самой гуще событий. Останки тринадцати людей, погребенных под памятником, имели право обрести покой — для этого нужно было найти родственников погибших солдат, готовых доказать свое родство анализом ДНК и забрать прах родных на родину, не отдать его на поругание.
Именно наша газета попыталась разыскать хоть кого-нибудь из тех тринадцати.
Поиски шли долго. Но удалось обнаружить след лишь одного из похороненных на Тынисмяги. Капитан Иван Сысоев, уроженец села Рочегда Архангельской области, две дочки его, Эзмиральда-Эмма и Светлана, сами пенсионерки, очень обрадовались неожиданному приезду журналистов «Московского комсомольца».
На линованном листе из обычной ученической тетради Эзмиральда Ивановна написала письмо Путину с просьбой помочь переправить останки капитана Сысоева в Россию. «Я уже стара, — призналась она и мне. — И хотелось бы уйти, зная, что кости отца покоятся на родной земле».
Из приезда сестер Сысоевых в Эстонию устроили шоу. Местные СМИ утверждали, что якобы старушки, требуя вернуть им прах, подали в суд на министерство обороны Эстонии. Минобороны в ответ ядовито заявило, что чьи кости лежат в земле, еще неизвестно... Может, и не Сысоева вовсе...
Две бабушки в поле не воины.
Нужен был кто-то еще, кто заставил бы эстонцев зашевелиться.
«Меня зовут Владимир Парнес, я двоюродный брат медсестры Ленины Варшавской, похороненной под Бронзовым солдатом», — он позвонил в редакцию накануне отъезда старушек Сысоевых в Таллин.
«Старик Варшавский» — так я его нарекла, был практически слепой, он передал мне уцелевшие снимки сестры.
История ее короткой жизни могла бы стать сериалом. В десять лет Ленина (в честь Ленина) Варшавская познакомилась со Сталиным. Сыграла перед вождем на виолончели, Иосиф Виссарионович велел вручить маленькой музыкантше новый инструмент, а родителям Лены выделил комнату в большой коммунальной квартире на Лубянке. Лена написала книгу о встрече с вождем, хранящуюся в Ленинке.
«Ее все любили — родители, друзья, все, — и никто не хотел поверить в ее смерть, — «невидящими» руками перебирал «старик Варшавский» семейные архивы. — Мои дядя и тетя почти каждый год до смерти ездили на ее могилу на Тынисмяги, их встречали пионеры из школы, носящей имя Лены...»
На последнем снимке 19-летней Ленины в белоснежной сестринской форме надпись: «Родная, ты меня поймешь. Сейчас не время жить спокойно. Убегаю на фронт. 22.12.1944 года».
Если верить цифрам, то Лена написала это письмо спустя три месяца после своей смерти — 22.09.1944. Именно эта нестыковка, описка, и заставляла родных сомневаться в том, что дочери больше нет. Она погибла случайно, сорвавшись с подножки многотонного грузовика, в колонне других машин под налетом немецкой авиации входившего в уже освобожденный от фашистов Таллин. Гвардии старшину Е.М.Варшавскую, 1925 года рождения, награжденную медалью «За боевые заслуги» и орденом Отечественной войны I степени, похоронили на площади Тынисмяги первой из тринадцати.
В 2007 году родителей Ленины Варшавской в живых уже не было. Но ее брат готов был сдать свою кровь, чтобы идентифицировать останки: «Я совсем слепой и очень болен, — закончил старик печальную повесть. — Было бы справедливо, если бы благотворители отправили меня лечиться в Израиль, ведь моя двоюродная сестра отдала жизнь ради мира во всем мире. Да и саму Леночку, неплохо бы, если бы тоже похоронили на Святой земле, на Масличной горе».
Пока старик мечтал о будущем для себя и о новой могиле для Лены, в Таллине разворачивались события иной войны...

В конце апреля 2007 года стало понятно, что Солдата отстоять не удастся.
Но его защитники лишь теснее сомкнули свои ряды. Чистые книжные дети, не признававшие компромиссов.
«Я начал кричать 14-летним школьникам, чтобы немедленно уходили домой, потому что в ход уже шел слезоточивый газ, резиновые пули, светошумные гранаты», — вспоминает Максим Рева, один из организаторов «Ночного дозора». В апреле 2007-го он один криком сдерживал толпу в несколько сот человек, чтобы те не поддавались на провокации.

Максим Рева 10 лет спустя у стенда Бессмертного полка.


Максим был арестован, несколько месяцев провел в застенках и тоже почти ослеп.
«Нет, меня не били, но нервы, плохое питание, камера восемнадцать метров на шесть человек, из которых двое с ВИЧ, все это подорвало здоровье», — вспоминает он.
Вот уже несколько лет как Максим — гражданин России. В Санкт-Петербурге, где теперь живет, занимается финансовым и политическим консалтингом.
«Хотя вид на жительство в Эстонии у меня есть. Это не сильно радует эстонские власти, так как все время встает вопрос — впускать меня или нет, но там родители, дочь, в прошлом году она впервые отстояла в почетном карауле у Бронзового солдата на 9 мая», — рассказывает Максим.
...На протяжении почти всей «бронзовой ночи», самых страшных и разгульных ее часов, город был отдан на откуп негодяям и провокаторам, кое-кто фиксировал бесчинства на камеру, чтобы потом представить Совету Европы: смотрите, что творят эти русские варвары...
Наутро перепуганные родители искали своих детей по полицейским участкам.

Вера Ганина на могиле сына.


Живыми нашлись все. Кроме одного. 20-летнего Димы Ганина, российского гражданина, жителя городка Муставеэ на Чудском озере. Его зарезали неизвестные. «Убитым в ту ночь мог быть я, да любой из нас», — считает Максим Рева.
Случайная жертва, выхваченная из толпы.
«Нас четверых обвинили в организации массовых беспорядков, это два или три года лишения свободы, — вспоминает и экс-комиссар «Наших» Марк Сирык. — Когда мы с ребятами были арестованы, срок по статье изменили на пожизненный... Хотя мы попали на скамью подсудимых по старому Уголовному кодексу».
Подростки, принявшие участие в массовых беспорядках во имя великой идеи... В другом месте и в другое время, возможно, они получили бы по полной. Но Эстония — это Европа. В ситуацию вмешался Евросоюз. Комиссия Европарламента тщательно контролировала расследование, выявила случаи избиения протестовавших и применения к ним пыток и потребовала не допускать подобного впредь. Эстония — свободная страна.
«Если бы не было тогда такого информационного подъема, мы бы точно не вышли на свободу», — полагает и сегодня Марк Сирык.
И 5 января 2009-го со всех четверых подсудимых были сняты все предъявленные им обвинения, их полностью оправдали.
Но Марку Сирыку все равно пришлось покинуть родину. «Куда бы я ни устраивался на работу, звонили из полиции и предупреждали насчет моего прошлого, я потерял многих друзей», — разводит руками он.
Марк уехал за границу. Сейчас, как и Максим Рева, живет в Питере. Вместе с мамой делает венецианские карнавальные маски, у него свой сайт, говорит, что о политике больше не думает. Кончено и забыто.
Дмитрий Линтер — пожалуй, самый распиаренный в СМИ активист «Ночного дозора». В прошлом году он впервые провел акцию «Бессмертный полк» в Таллине — путь шел мимо натовской базы на кладбище к Бронзовому солдату, этот маршрут власти запретили, но люди (самого Дмитрия на месте не было, его задержали для допроса) не слушали требования полиции остановиться, и та в итоге отступила. Я была там сама и видела это.

Да, «бронзовый апрель» навсегда изменил судьбы тех, кто его пережил. Уехал в Израиль вместе с прахом сестры «старик Варшавский», Ленина обрела свой покой на солнечном склоне Масличной горы, где покоятся праведники, а ее брат, я надеюсь, вылечил свои больные глаза.
Пожилые сестры Сысоевы, с которых все и началось, вернулись домой ни с чем. И я так и не смогла попросить у них за это прощения. И никогда не смогу сама себе этого простить. Их отец, капитан Сысоев, единственный, кто так и не был обнаружен среди похороненных на Тынисмяги. Мелькнула даже мысль, что это происки эстонских властей, в отместку за то, что русские бабушки подняли кипеж на весь мир.
Но все разъяснилось страшнее и проще. В 90-е годы памятник был подвергнут реставрации, рабочие повредили домовину, где лежали кости, и куда-то их выбросили....
Прах еще троих солдат с Тынисмяги увезли их нашедшиеся родственники в Россию и на Украину. Оставшиеся восемь перебрались вместе с памятником на военное кладбище.
Но, видимо, все же нельзя безнаказанно беспокоить останки умерших. И Эстония жестко расплатилась за то, что совершила.
Прерывались прибыльные контракты, резко сократился импорт, почти наполовину уменьшился поток прохождения российских грузов и транзита через таллинские порты, ежегодные потери эстонской экономики после событий десятилетней давности составляют порядка 8 миллиардов евро в год — эту цифру недавно озвучил экс-премьер Тийт Вяхе.
Что ж, каждый должен платить по счетам.
Русскоязычное же общество Эстонии раскололось и... воскресло. Именно перенос памятника сплотил наших. Показал властям, что с нашей памятью и с нашим прошлым играть не стоит. Русские, еще вчера стремившиеся получить европейское гражданство и ради этого зубрившие эстонский язык, вдруг бросили это дело — поток подававших документы поредел — в глазах Евросоюза, стремящегося к толерантности, это минус для Эстонии. А сами эстонцы вспомнили, что русские могут быть и такими, как в мае 45-го.
«То, что казалось поражением, стало нашей победой. Если бы Бронзовый солдат остался на Тынисмяги, ничего бы этого не было», — рассуждает Максим Рева.
Но сам Бронзовый солдат все дальше удаляется в прошлое... Новые времена, новые инфоповоды...
И лишь где-то в Муставеэ на берегу Чудского озера по-прежнему не спит ночами Вера Яковлевна Ганина...
В этом году убийству ее сына тоже 10 лет. Срок давности истек. «Мне не верится, что преступники будут найдены», — честно призналась «МК» несчастная мать.
Только для нее все это как вчера, и всегда будет вчера.
Ей 63, а Диме в этом году исполнилось бы 30. Бывшая учительница истории, в трудные времена, чтобы прокормить двоих детей, устроившаяся на рыбный завод простой работницей. Сегодня она ни в чем не нуждается. По решению Президента России Вере Ганиной выплачивается специальная пенсия, она ездила поправлять здоровье в санаторий Управделами Президента РФ в Юрмале. Посольство и генконсульство в Нарве полностью взяло на себя заботу по уходу за могилой Дмитрия Ганина.
Памятник там отличный, вот только, как говорят, Дима на нем намного старше, чем был в жизни, такой, каким бы он, наверное, стал сейчас.

Денис МОСЮКОВ, пресс-атташе посольства России в Эстонии:
— К годовщине «бронзовой ночи» был приурочен ряд мероприятий, в том числе организуемых посольством России в Таллине. На сайте посольства по адресу estonia.mid.ru открыт специальный раздел, где можно ознакомиться с хронологией случившегося и достоверными сведениями о расследовании убийства молодого россиянина в центре эстонской столицы. Там же доступен для просмотра фильм «Бронзовый апрель глазами русских» — события 2007 года в объективе кинодокументалиста Олега Беседина.
Кроме того, посольство при поддержке информационного агентства Sputnik-Эстония и портала BaltNews.ee призывает всех неравнодушных почтить память Дмитрия, используя хэштеги #ПомнимГанина и #RememberGanin в Твиттере и Фейсбуке. Акция призвана вновь обратить внимание эстонских властей на необходимость расследования резонансного преступления.

Строго говоря, СССР вполне мог бы праздновать День Победы над фашистской Германией 2 мая. Потому что к этому дню уже покончил с собой Гитлер, мы отклонили предложение сменившего его рейхсканцлера Геббельса о заключении сепаратного мира, после чего он также покончил с собой; был взят Рейхстаг; в 6 часов утра 2 мая командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг с тремя генералами перешел линию фронта и сдался в плен. Через час была подписана капитуляция берлинского гарнизона, и война как таковая была окончена. Потом были стратегическая Пражская операция и ликвидация тех или иных немногочисленных очагов сопротивления вермахта.
Таким образом, если считать окончанием войны падение Берлина и ликвидацию организованного сопротивления, это именно 2 мая. Если же считать окончанием войны окончание всех боевых действий, то они длились до конца мая; даже Пражская операция была начата советскими войсками 9 мая, после капитуляции Германии, и завершилась к 12 мая. То есть, в общем-то, возможно разное определение торжественной даты. Бывшие союзники СССР на Западе, как известно, празднуют окончание войны 8 мая, когда немецкое командование подписало капитуляцию перед ними без нашего участия. Мы могли бы праздновать 2 мая, когда разгром Германии был нами реально осуществлен.
Но мы празднуем День Победы 9 мая. И не только потому, что в этот день Кейтель переподписал Акт о безоговорочной капитуляции в нашем присутствии. Это была лишь форма. Подлинный смысл был глубже самой по себе капитуляции. В первую очередь значение имело то, что было показано и доказано: война будет окончена не тогда, когда Германия и кто-либо еще захочет ее прекратить, а лишь тогда, когда мы сочтем ее законченной.
У СССР были возможности заключить сепаратный мир с Германией уже в 1944 году, затем – весной 1945 года, 30 апреля, когда этот мир предложил ненадолго возглавивший страну Геббельс. Конечно, мы не заключили его потому, что приняли перед союзниками обязательство не заключать такой мир, но еще и потому, что демонстрировали немцам: «Вы разорвали мирный договор 1939 года. Вы вышли из доверия. С вами говорить не о чем. Никакой пощады».
 
Мы не только отражали агрессию врага: мы уничтожали и наказывали неспособных выполнять принятые обязательства. И демонстрировали всем, в том числе и тогдашним союзникам: так будет со всяким. За клятвопреступление – не просто наказание, а уничтожение. Мы ясно дали понять: на половине пути мы не остановимся. В восточной политической культуре, на стыке границ Турции, Ирана и Грузии, за клятвопреступление в рот заливали кипящее масло или расплавленный свинец. Сталин об этом помнил.
Но СССР тогда не мстил Германии: он именно показывал, ЧТО будет с каждым, кто… Возможно, именно эта демонстрация сыграла свою роль потом, когда новые соперники и противники СССР так и не решались начать с нами войну, даже тогда, когда им казалось, что они сильнее.
К 9 мая 1945 года Сталин больше уже не думал о лидерах рейха: они уже не существовали для него. Он думал о союзниках и предупреждал их будущую измену. В Карлсхорсте он показывал США и Великобритании и их политическим элитам: «Если что, следующими здесь будете вы. Смотрите: вот так вы подпишете вашу будущую безоговорочную капитуляцию в пригороде взятых штурмом Лондона и Вашингтона. И промежуточных решений, перемирий, уступок не будет».
Точно так же и потом Нюрнберг был нужен не столько для того, чтобы повесить Геринга, сколько для того, чтобы продемонстрировать лидерам Запада: если что – мы так же будем вешать и вас.
Мир всегда строится на табуировании войны. Мир прочен тогда, когда желающего его нарушить, даже при 99-процентной уверенности в своем превосходстве, само напоминание об этом самом одном-единственном последнем проценте уже ввергает в состояние панического ужаса.
После 1945 года так происходило не раз, и когда во время Карибского кризиса американское командование уверяло президента Кеннеди в том, что сможет обеспечить победу и отражение нашего удара, он спросил: «Ну а если нет?», и генералы, вспомнив Карлсхорст и Нюрнберг, не нашли что ответить.
9 мая в Карлсхорсте Сталин продемонстрировал великим державам-победительницам их будущее, ожидающее их в том случае, если они решатся на нарушение принимаемых правил игры, и они так никогда и не решились их нарушить. Более того, именно настаивая на переподписании Акта безоговорочной капитуляции, он заставлял в скрытом виде капитулировать и их самих. Он заставлял их играть по нашим правилам и утверждал, что правила будут такими, на какие согласится он. Они пытались объяснить, что капитуляция, мол, уже подписана, и даже представитель СССР – генерал Суслопаров, представлявший Ставку Верховного Главнокомандования, на ней присутствовал, и проводить церемонию еще раз необходимости нет. Но в ответ получали: «А теперь – еще раз и вприсядку». Причем «вприсядку» – не только Германия, но и все остальные.
То есть 9 Мая – это не только День Победы над Германией, но еще и день принуждения союзников к исполнению взятых на себя обязательств, к выполнению установленных правил игры. Это день их малой, внутренней и не в полной мере афишируемой, но капитуляции перед СССР, определившей все последующее развитие событий.
По идее, как должны были бы развиваться события, откажись союзники от повторного подписания Акта? СССР бы по-прежнему рассматривал Германию как воюющую сторону и приступил бы (после, возможно, краткой передышки) к уничтожению подразделений вермахта. Последние уходили бы в Западную зону. СССР сначала потребовал бы от союзников их уничтожения, а затем, после естественного отказа «союзников» (теперь уже точно в кавычках) уничтожать капитулировавших, просто начал бы сам их уничтожать на территории, занятой войсками США и Англии.
Принятие же капитуляции Германии лишь этими странами, без признания ее СССР, означало бы сепаратный мир, то есть нарушение ранее взятых на себя обязательств и аннулирование всех остальных. Союзные армии должны были бы противодействовать движению советских войск к Атлантике и уничтожению остатков вермахта, то есть вступать в войну с СССР. Насколько они были готовы к серьезной войне, показало их бегство в Арденнах. При этом у них в тылу были бы партизанские армии французских и итальянских коммунистов, плюс как минимум армия де Голля, постоянно третируемого Черчиллем и на тот момент склонного к союзу с СССР. В довершение сами английские и американские солдаты в том своем состоянии просто не поняли бы, чего от них хотят генералы. Скорее всего, союзные армии были бы частью уничтожены, частью изгнаны из Европы. И это не говоря о таких вещах, как необходимость воевать с Японией, которая при таком развитии событий оказывалась невольной союзницей СССР. По сути, США и Великобритания должны были бы, как только что Германия, воевать на два фронта. Причем СССР воевал бы с ними так, как воевал с вермахтом, а Япония – не так, как они воевали с Германией.
Все всё понимали, и союзники капитулировали вслед за Германией. Хотя формально СССР находился в состоянии войны с Германией до 25 января 1955 года, когда был принят Указ Верховного совета СССР о прекращении войны. (Вот, кстати, еще одна дата, которую можно отмечать.)
Но 9 Мая осталось 9 Мая – днем, когда на Западе признали, что противостоять СССР они теперь могут только в рамках правил, которые определяет СССР...
 

Правда, стремительный прорыв был палкой о двух концах. В тылу наступающих осталось множество крупных и мелких групп, даже отдельных немецких солдат.
На компункт Уральского танкового корпуса случайно вышел немецкий офицер, который принялся стрелять по комкору и офицерам. Пока генералы и полковники нашаривали пистолеты, немца выстрелом навскидку в стиле ковбоев с Дикого Запада уложил 12-летний сын полка Толя Якушин.
Резервы вермахта быстро исчерпывались. Так, навстречу танкам Первого украинского фронта бросили поразительное формирование. Дивизия "Фридрих Людвиг Ян" была буквальным воплощением оборота "одна винтовка на троих". В её составе насчитывалось 10,5 тысячи солдат и офицеров, но всего две тысячи стволов огнестрельного оружия. Почти полное отсутствие артиллерии окончательно превращало дивизию в комплект пушечного мяса. Дивизия пыталась выдвинуться навстречу армиям Конева, но была разгромлена в течение всего нескольких часов. 






В этот момент оказалось, что он угадал: спрятанные пушки открыли огонь, подбив несколько танков. Около Хальбе управление немецкими войсками развалилось. Красноармейцы, занявшие удобные позиции для отстрела, изо всех сил рассчитывались за 41-й год. Те, кто не желал умирать, толпами сдавались в плен.
Окруженцы возлагали надежду на 12-ю армию Венка. Это формирование, считавшееся последней надеждой Рейха, наступало на Берлин с юго-запада, то есть, перпендикулярно дорогам, по которым из последних сил бежали остатки Девятой армии. Однако до её позиций ещё надо было дойти. Дороги были забиты налезающими друг на друга танками, автомобилями, автобусами, тягачами. И между этих груд железа лежали мёртвые и ещё живые. 




Избиение у Хальбе поразительным образом стало не слишком известным в нашей стране сражением. Но эта эпопея достойна изучения и памяти: катастрофа армии Бюссе стала одним из крупных окружений Второй мировой, она не позволила немцам отвести в Берлин крупные силы и затянуть войну. 

В этой связи, после значительного провала «цветных революций», подготовленных и инспирированных Вашингтоном, в том числе и при активном участии USAID, скорее всего, Соединенные Штаты, по мнению автора, будут пытаться использовать в своей подрывной работе с неугодными режимами религиозный фактор, что не исключает появления при подстрекательстве Вашингтона и курируемых им НПО «религиозного ренессанса», в том числе и на постсоветском пространстве. А с подачи USAID — новых политических игроков: религиозных лидеров, вскормленных на гранты американских НПО. Ведь США, по убеждению автора, никуда не уходят, они лишь конструируют новые «тенденции» и перераспределяют свои силы, делая акцент на наиболее «выигрышных» для них направлениях.