Большой передел мира

Формально такие государства имеют верховенство на своей территории, они принимают законы, вершат правосудие, определяют свои экономические стратегии. В избрании высших органов власти не присутствует воли или диктата третьих стран. Однако в их действиях проявляются остаточно сомнительные аспекты, заставляющие задуматься, а насколько то, что сделано или заявлено такими государствами является интересом этого государства и его населения, а не третьих сил?

Реальный план суверенитета подразумевает самостоятельные действия в собственном интересе. Невозможность обеспечить это интерес и работа на третьи силы является показателе отсутствия реального суверенитета. В настоящее время реальный суверенитет является очень дорогим удовольствием, которое могут позволить себе только немногие государства. При этом есть существенное отличие между формами отсутствия реального суверенитета. По большому счету таких форм две.

Государства могут действовать вне собственной системы интересов (в интересах третьих лиц) либо в силу наличие постоянной зависимости, либо вследствие текущей конъюнктуры. Первая подразумевает, что если политическая сила, которая контролирует то или иное государство не прекратит существование, или не подвергнется критическому ослаблению, то она продолжит контролировать данное государство. Вторая, подразумевает возможность зависимого государства следовать собственному видению выгоды текущего политического момента, то есть возможность менять «хозяина» в связи с изменением ситуации. Таким образом, неуверенные страны можно классифицировать на формально не суверенные (например, Пуэрто-Рико) и реально не суверенные государства системного и конъюнктурного типа. Первый тип определяет, что данное государство находится в десуверенизированном состоянии и не может изменить данное состояние вследствие либо сильного внешнего влияния, либо собственной слабости. Вторая, подразумевает достаточное наличие политической воли и возможностей у государства, чтобы участвовать в выборе тех сил к которым есть стремление присоединится и в интересах которых осуществлять определённые политические и экономические действия. Грань между суверенитетом и его отсутствием таких государств крайне слаба, она заключается, пожалуй, только в нежелании подвергать себя дополнительным трудностям «самостоятельного плавания» и испытания конкуренцией, поскольку в случае заявления суверенной позиции они вынуждены будут конкурировать по тем или иным вопросам с суверенными государствами, что чревато дополнительными материальными и иными потерями. Да и ресурсов и возможностей у них для реальной конкуренции не очень то и много. А это чревато негативными последствиями.

Канада может быть названа одной из реально не суверенных стран, которые при этом в силу изменения политической и экономической ситуации в определенное время сменили суверенного обладателя. Являясь британским доминионом и, одновременно, имея значительные привязки к экономике США Канада фактически сохраняла черты реальной десуверенизации, основанной на подчинении интересам правящих элит Великобритании. Если б не действие сразу двух факторов.

С одной стороны, Канада прибывала в состоянии все более нарастающего экономического давления со стороны США, приводившего, в том числе, к экспорту капиталов из США в Канаду (в первую очередь в горнорудную и лесоперерабатывающую промышленность), а с другой в состоянии утраты собственного реального суверенитета Великобританией, которая, не имея возможности вести в полной мере самостоятельную политику (в тех параметрах, которые бы хотела) вынуждена была постепенно терять имеющиеся позиции, в том числе и в плане контроля элит своих бывших доминионов.

В результате Канада с точки зрения механизма ее внутреннего управления фактически оказалась срощенной с отдельными элитами США, близкими к республиканской партии (поддерживающих президента США Трампа). Эта близость превратила Канаду в фактический политический придаток американских элитарных групп с возможностью периодических самостоятельных телодвижений и остаточным влиянием иных групп, например, глобалистов (которые также имеют некоторое финансовое влияние в Канаде), или британских политических кругов (в силу сохранения старых связей между элитами Британии и ее бывшего доминиона).

В сложившейся ситуации Канада вынуждена играть незавидную роль игрока, выполняющего чужие указания. В частности, портить свое внешнеполитическое реноме в угоду чужим интересам.

Наиболее показательно это проявляется в игре США против Китая в текущей экономической войне. Канада, согласилась сделать шаг, который серьезно отражается на ее экономических и политических связях, а именно, арестовать финансового директора китайской компании Хуавэй. Данный арест стоил Канаде уже десятка арестованных граждан Канады в Китае, срывом нескольких контрактов, снижением туризма и т.д. Однако десуверенизация предполагает игру в пользу хозяина даже в ущерб своим интересам.

Еще одним реально не суверенным государством является Швеция. Суверенитет Швеции, еще в XVIII веке не подлежавший сомнению (данное государство было равноправным участников практически всех европейских дел, касавшихся в первую очередь Северной Европы) уже в начале XIX века лишилась своего реального суверенитета, причем, лишилась системно. Это было связано с крайне неудачно геополитической игрой, которые шведские элиты провели в начале XIX века, желая возродить «былое величие» своего государства (Совершенно, кстати говоря, идиотская затея, потому, как старое величие возвратить невозможно, можно создать новое, но делается это не через сомнительные авантюры и неоднозначные альянсы с теми, кто в любой момент может изменить свое отношение к вопросу). Фактически они стали участниками меняющихся альянсов, следствием которых стала и утрата территорий, и фактическая десуверенизация.

Именно благодаря неудачной попытке укрепиться за счет третьих стран шведы сначала лишились Финляндии (которую у нее успешно забрала Российская империя в результате русско-шведской войны 1808-1809 года и главным образом вследствие отсутствия на это какой-либо реакции от иных европейских игроков, где на стороне России была наполеоновская Франция и датско-норвежская уния, боровшиеся с Британским влиянием, а на стороне Швеции Великобритания, которая особо и не стремилась как то противодействовать захвату Финляндии, полагая, что Швеция уже так делает достаточно отвлекая на себя силы третьих государств.) а затем и собственно суверенитета, благодаря «пересадки» на шведский престол бывшего наполеоновского маршала Жана-Баптиста Жюля Бернадота, ставшего в 1810 году кронпринцем Швеции, а в 1818 году королем Карлом XIV Юханом, при этом, фактически предав интересы Наполеона и став зависимой персоной от победителей. Швеция при этом на время получила (вместе с новым королем) еще и Норвегию.

Сейчас эта зависимость фактически превратилась в игру в чужих интересах, причем весьма интересную. Шведы за последние несколько лет проявили такое неописуемое рвение в удовлетворении чужих интересов, что просто дух захватывает. Они искали российские подлодки, там, где их нет, они начали обсуждать возможность вступления в НАТО и фактический отказ от нейтрального статуса спасавшего из в XX веке от мировых войн.

Наконец они стали работать в интересах глобалистской группы против США (Трампа) то выступая в пику США по вопросу выдачи Ассанджа, то арестовывая американского рэпера, то делая заявления откровенно в пику США. В общем делая показательные выступления против (в настоящее время) позиций протрамповской группы. Какой-либо надежды на возврат суверенитета у Швеции нет. Более того, сил сменить патрона тоже не имеется, слишком глубоко увязла ее зависимость.

Турция является страной, которая смогла в сое время выбраться из тисков системной реальной десуверенизации и перейти к десуверенизации конъюнктурного типа. Имея «особые» отношения с США Турция на протяжени 80-х и 90-х догов двигалась в русле американской политической парадигмы, выступая в качестве одного из сателлитов в Передней Азии.

Лишь с укреплением Эрдогана в качестве главы государства Турция начала попытки обретения реальной суверенизации. Однако эти попытки оказывались тщетными из-за нахождения Туркции в точке пересечения стратегических геополитических интересов различных политических сил, обширной пятой колонны внутри самой Турции и слабости экономических позиций страны от которых избавится оказывается крайне сложно.

Попытка государственного переворота оказалась последним камнем в проамериканской десуверенизации Турции. Однако попытка попасть под другой «зонтик», евроглобалистский, опять же не удалась. Объем требований к Турции казался выше любых результатов, которые Турция получит в результате такого союза, а на турецких условиях, предполагавших скорее партнерство, чем зависимость не желали уже евроглобалисты. Се переговоры о присоединении Турции к ЕС оказались проваленными.

В настоящее время Турция предпринимает попытки поучить экономические основания для совей реальной суверенизации. Это и проекты газо и нефтепроводов через свою территорию и попытка добывать энергоносители на шельфе Средиземного моря (в жесткой конкуренции с другими игроками), повышение обороноспособности.

Но есть один фактор, который играет против Турции. Это фактор времени. Для того, чтобы получить необходимую экономическую и венно-политическую основу для завершения процесса суверенизации Турции необходимо комплексное развертывание целого ряда производств и основательное переустройство государственного аппарата и завершение процесса «чистки» правящих кругов и т.д. Но конкуренты безучастно наблюдать за укреплением самостоятельности Турции так же не будут. Очередной переворот в ближайшие два года не просто представляется обоснованным, но и практически неизбежным, тем более, что и центр такого переворота практически очевиден, г. Стамбул где к руководству пришла конкурирующая с эрдогановской партия. Переворот, вероятно может быть в форме «цветной революции» по западным оекалам.

Попытка сделать технологический прыжок это в кооперации с Россией имеет два существенных затруднения. Первое, это то, что в настоящее время сама Россия пытается сделать очередной шаг к технологической самодостаточности. На первом этапе мы получили развитие в сфере энергетики, военно-промышленном комплексе, сельском хозяйстве. На втором тапе, через замещение зарубежных товаров большую независимость в ряде областей машиностроения. Сейчас приходит время третьего этапа. Более масштабного и крайне важного. На который России нужны время, деньги, кадры. На очереди информационная сфера, разработки в области искусственного интеллекта, агрегатное производство, развитие машиностроения и станкостроения, робототехника (речь не о пресловутом Федоре, а о промышленных роботах), полимерное производство, модернизация нефте и лесохимии, очередной этап в развитии авиационной промышленности, судостроении и многое-многое другое. В такой ситуации России очевидно не до того, чтобы стать технологической платформой для Турции. Только отельные проекты в узких областях. Но и это не главное.

Главное то, что Турция намереваясь стать суверенной державой в реальном плане желает и получать плоды такого суверенитета, через взаимодействие с собственными сателлитами и формированием собственной зоны влияния. А тут Турция сталкиваются в том числе и с пересечением с интересами России. Черное море, Кавказ, Сирия все это точки где интересы России и Турции уже пересекаются, а в будущем данное пересечение будет только усиливаться, за счет развития процессов в Ливане, Ираке, российско-иранского взаимодействия. Так что геополитической конкуренции не избежать. И в такой ситуации шансы турецкого суверенитета выглядят не слишком обнадеживающе.

Великобритания является удивительным конгломератом суверенных и не суверенных аспектов в своем «политическом поведении». Дело в том, что на протяжении многих столетий Великобритания была суверенным государством, которое. Однако, подвергалось периодическим испытаниям на прочность и способность к суверенитету.

Одним из первых таких испытаний оказалась английская буржуазная революция, которая привела к физическому устранению части правящих элит, а на следующем шаге к подпаданию в зависимость от капиталов Северной Европы, в первую очередь Нидерландов. Однако в силу естественных причин (масштаб Великобритании с экономической и политической точки зрения) уже вскоре Великобритания вновь обрела полный суверенитет, который доблестно утратила уже в XX веке.

Но десуверенизация Великобритании имеет свои специфические черты. Она никогда не была полной, а строилась по принципу «партнерства элитарных групп». Таких групп в Великобритании собственно три.

Первая, рассматривает цель Великобритании в опоре на США с возможностью активной самостоятельной (как им кажется) игры в Европе. Их основной лозунг «отдайте мир американцам, для себя оставив Европу». К этой группе принадлежит часть консервативной партии Великобритании, для которой основными противниками всегда были и будут континентальные европейцы. Сейчас эта группа работает в тесной связке с США и представлена правительством Б. Джонсона.

Другая группа рассматривает Великобританию как часть общеевропейского политического пространства и положительно относится к трансъевропейским проектам в том числе, сопряженным с частичной утратой самостоятельности Великобритании за чет создания общеевропейской субъективности. Эта группа опирается на лейбористов и сейчас изо всех сил пытается предотвратить скорейший вход Великобритании из ЕС. В последние десятилетия многие их интересы были продиктованы сменой британской субъекности на общеевропейскую в которой они хотели бы играть первые роли. Но выход из ЕС фактически полностью девальвирует ставки в их игре. В перспективе приводя к их полному обрушению.

Наконец, третья группа, собственно выступает за сохранение независимого характера политики Великобритании и неготовности следовать ни в фарватере интересов глобалистов или группы трампа. Эта группа имеет проявление как в консервативной партии, так и в среде лейбористов, имеет своих представителей в британской аристократии. Обладая определенными аппаратными возможностями, они, тем не менее, не имеют ресурсов к тому, чтобы обеспечить себе успешное достижение целей суверенизации. Даже попытки отстоять интересы Великобритании в спорах вокруг Фолклендских островов, Гибралтара или Кипра наталкиваются на понимание практической невозможности сделать это без опоры на иные силы (что подразумевает же частичную трату суверенитета). Эта группа строит Великобританию XIX века (а лучше вообще XVIII) которая, однако уж умерла и более никогда не возникнет. Этой группы хватает на то, чтобы удержать Шотландию, н не хватает, чтобы предотвратить скатывание Великобритании в состояние сателлита мировым центрам политического влияния.

Однако такая раздельность британского политического класса на три группы приводит к ситуации которую смело можно назвать «политической шизофренией». Пока одна группа «успешно травит» Скрипалей, другая сбрасывает информацию о фейковости данного отравления. Пока одна группа пытается оказывать давление на европейские круги в вопросах Брекзита, другие активно продвигают тему катастрофического характера этого Брекзита со страшилками о нехватке продовольствия и лекарств и военными патрулями на улицах городов, пока одна группа пытается встроится в американскую политику на Ближнем Востоке, другие пытаются показать невозможность для Великобритании какой-либо активности, пока одна группа вместе с США пытается ограничивать возможности Хуавэй, другие успешно это торпедируют и сливают информацию о противоречия в таких ограничениях. Без прекращения этого спора трех голосов в одной олове Великобритания не только не сможет вернуть остатки суверенитета, но и вообще показывать сколь-нибудь внятную позицию по любому вопросу. Плохо быть разделенным государством. Еще хуже, когда это разделение является разделением твоего сознания.

Наконец еще одно формально суверенное, но реально неуверенное государство, которое, однако, имеет шанс перейти от системной десуверенизации к конъюнктурной, однако сделать это ей становится неимоверно сложно.

После окончания второй мировой войны Япония перманентно прибывала под влиянием (а иногда и откровенным контролем) с стороны США. В Японии размещены крупные американские военные базы, между США и Японией налажены серьезные деловые отношения, которые иногда приводят к чрезвычайно забавным химерам, как, например, использовании японской Тошибы для спасения американского Вестингауза, или экспортные ограничения для поставок чего-либо в Россию (композиты для крыла МС-21) или Китай (полупроводниковая продукция). Однако, данное положения с одной стороны претит японскому духу (периодически видящего себя господствующим над Азией), а с другой становится чрезвычайно токсичным, поскольку на фоне растущего Китая, активной Юной Кореи, развивающей восточный вектор России и новых экономических успехов стран Юго-Восточной Азии Япония рискует со своей экономикой, и без того имеющей ряд негативных макроэкономических черт вообще оказаться за бортом глобальной политики и экономики в обозримом будущем. А это для Японии означает сползание в средневековье.

При этом новая политика с возможностью экспорта вооружений и возобновления активности Японии в военной сфере, делающаяся с одобрения США (для которых это аргумент в борьбе против Пекина) становится для Японии смертельно опасной, поскольку если в Азии и есть кто-то кого хотел бы наказать любой из соседей, то это как раз Япония.

При этом в последнее время Япония пытается получить больше суверенитета, хотя бы за счет взаимодействия с Россией и весьма вероятно с Китаем. Однако это противоречит интересам США.

Для Японии сотрудничество с Россией лежит в плоскости подписания мирного договора (который торпедируют американцы заявлениями об обязательности возврата островов южно-курильской гряды, с возможным размещением на них американских военных объектов, что для России совершенно не приемлемо) и проведения комплекса экономических проектов п железнодорожному транзиту между Россией и Японией, освоением нефтегазовых запасов Охотского моря и Арктики, ряда других проектов. Это был бы шаг в сторону хотя бы конъюнктурной десуверенизации, при которой Япония могла бы работать и с США и с Россией и с Китаем реализуя собственные интересы. Но увы. Японская политическая система скроена таким образом, что она, фактически в любой момент может быть перезагружена американскими кругами, а политический класс настолько вскормлен американскими фондами и советами, что не мыслит своего существования в отрыве от США. А это практически приговор для Японии, которая рискует оказаться на задворках нового азиатско-тихоокеанского пути развития.