Большой передел мира

Так по­лу­чи­лось, что по­след­ний свой хо­ро­вод водил в Бе­ла­ру­си. Есть там в вол­шеб­ной Бе­ло­веж­ской Пуще ре­зи­ден­ция Деда Мороза. Хотя многие другие страны при­пи­сы­ва­ют себе по­сто­ян­ную про­пис­ку де­душ­ки. Финны, на­при­мер, кля­нут­ся, что он на по­сто­ян­ке оби­та­ет где-то в Ла­план­дии. Мой юный друг Родион убеж­да­ет, что Дед — чисто рус­ский, на угро-фин­ском не ботает и кан­ту­ет­ся в меж­се­зо­нье в Ве­ли­ком Устюге. Но мне ближе бе­ло­рус­ская версия. По трем при­чи­нам.
Во-первых, в Пуще у Мороза при­лич­ная ре­зи­ден­ция, где и при­лич­но на­ли­ва­ют. Со мной лично ста­ри­на принял стакан зуб­ров­ки, де­мо­кра­тич­но за­ню­хав крас­ным ру­ка­вом. Ду­шев­но так. Во-вторых, Сне­гу­роч­ка у него еще та штучка, в смысле внучка. Мороз по коже... Ладно. В-тре­тьих, и это глав­ное, прямо около его терема растет гро­мад­ная ель. Вроде самая боль­шая в Европе. Вот вокруг нее и за­ста­ви­ли меня после зуб­ров­ки водить хо­ро­вод ре­бя­тиш­ки из Ад­ми­ни­стра­ции пре­зи­ден­та и охраны. Все было на­сто­я­щее: ночь, лес, сне­жин­ки, факелы, укра­ше­ния на сто­мет­ро­вом дереве, тосты за дружбу и вера в такое близ­кое новое сча­стье... Бе­ла­русь моя. Страна ухо­дя­ще­го на­сто­я­ще­го...
А на­чи­на­лось все про­за­ич­но. Просто тре­нин­ги с пре­зи­дент­ским кад­ро­вым ре­зер­вом. Умные и свет­лые мо­ло­дые люди. Все ловили на лету. За­пом­ни­лась их бурная ре­ак­ция на один сюжет. Спро­си­ли меня насчет бу­ду­ще­го их со­ци­аль­но-эко­но­ми­че­ской модели. Я пред­ло­жил им про­ду­мать ва­ри­ан­ты бу­ду­ще­го самим при сле­ду­ю­щих ввод­ных.
На въезде в сто­ли­цу справа и слева от ма­ги­стра­ли вид­не­ют­ся ча­со­вой завод и ки­но­сту­дия. Завод — «ля­леч­ка». Ухожен, обу­стро­ен, с ки­пу­чей жизнью. Ки­но­сту­дия мрачна, за­пу­ще­на, необи­та­е­ма. (Так по край­ней мере было в то время.) Спра­ши­ва­ет­ся, что про­из­во­дят эти объ­ек­ты? Завод — штам­пов­ку по ки­тай­ской ли­цен­зии. Ки­но­сту­дия — смыслы бытия для своей страны. На­вер­ное, по их со­сто­я­нию и можно про­гно­зи­ро­вать пер­спек­ти­вы страны. Долго мол­ча­ли и долго ап­ло­ди­ро­ва­ли...
Вообще, за­ме­ча­тель­на бе­ло­рус­ская мо­ло­дежь. Рас­тро­га­ла оча­ро­ва­тель­ная де­вуш­ка-экс­кур­со­вод в музее Брест­ской кре­по­сти. Рас­ска­зы­ва­ла по­дроб­но о за­щит­ни­ках. (Именно от нее я впер­вые узнал, что среди героев кре­по­сти было много моих зем­ля­ков — че­чен­ских воинов.) И вдруг раз­ры­да­лась. Вы­ти­рая слезки объ­яс­ни­ла, что не может об этом спо­кой­но го­во­рить. Вот опять в сотый раз раз­ре­ве­лась. А я по­ду­мал, что в по­след­ний раз видел столь кра­си­вую пла­чу­щую диву у себя дома, когда она на пар­ков­ке по­ца­ра­па­ла свою «Бентли».
Бе­ла­русь моя... Такая близ­кая и такая за­га­доч­ная. Хотя люблю раз­га­ды­вать ребусы. Осо­бен­но по­ли­ти­че­ские. На­при­мер, за­гад­ку на­ме­ча­ю­щей­ся дружбы юного и на­ив­но­го укра­ин­ско­го пре­зи­ден­та Зе и такого ма­те­ро­го зубра, как Батька. Была у меня эк­зо­тич­ная версия, что их сбли­жа­ют общие ал­лю­зии. Как ни па­ра­док­саль­но, оба они ощу­ща­ют себя ре­ин­кар­на­ци­ей бы­лин­ных рос­сий­ских им­пер­ских пра­ви­те­лей. (Вообще, чем силь­нее ру­со­фо­бия, тем острее но­сталь­гия по рус­ско­сти.)
Зе явно «косит» под им­пе­ра­то­ра-ре­фор­ми­ста Петра I. Такое же ра­ди­каль­ное об­нов­ле­ние элиты, рубка «окна» на Запад. Опять же, ха­рак­тер типа нор­ди­че­ский. Правда, без пет­ров­ско­го вы­со­ко­го роста, боль­шой силы и ис­крен­ней веры. И ко­неч­но, умения пить. А так вы­ли­тый Петр. Ну или Пет­руш­ка...
Батька тя­го­те­ет к образу Ивана Ва­си­лье­ви­ча Бунши... Тьфу, Ивана Гроз­но­го. Такой же дерз­кий, неумо­ли­мый, бес­по­щад­ный. Правда, Иоанн сына своего по­ре­шил ради го­су­дар­ства. А Батька ради сына готов свое го­су­дар­ство... Ну, вы по­ни­ма­е­те. А так вы­ли­тый Иван. Ну или Ванька-встань­ка...
Хотя в по­след­нее время их все же больше сбли­жа­ет, на­вер­ное, явное раз­дра­же­ние рос­сий­ской со­сед­кой. То, что «Укра­и­на не Россия», мы уже читали. А Бе­ла­русь? Или Белая, как рос­сий­ские флаги на бу­ду­щей Олим­пиа­де, Русь? Те, кто го­во­рит о почти тож­де­стве Ве­ли­кой Руси и Белой, явно выдают же­ла­е­мое за дей­стви­тель­ное. И дело здесь не только в том, что за «про­рус­ские на­стро­е­ния» можно огре­сти по фи­зио­но­мии от бе­ло­рус­ской как бы оп­по­зи­ции прямо на цен­траль­ной улице Минска. И не только в по­та­ка­нии как бы власти на­ци­о­на­ли­сти­че­ским круж­кам, со­об­ще­ствам, движам. Все глубже. Зна­чи­тель­но глубже...
Ко­неч­но, сби­ва­ет с толку то, что бе­ло­ру­сы, в от­ли­чие от укра­ин­цев, ценят наше общее про­шлое. Но это совсем не значит, что они так же ценят наше общее бу­ду­щее... На­сколь­ко все же проще с Укра­и­ной. Здесь столь­ко под­ска­зок от самого бытия. Смотрю, на­при­мер, на новые рус­ские и укра­ин­ские дороги. Все сразу ста­но­вит­ся ясным. Укра­ин­ские шляхи — это убитое до­рож­ное по­лот­но, но пре­крас­но обу­стро­ен­ные обо­чи­ны. Осо­бен­но у сель­ских домов. Тут все по­нят­но. При всей своей ге­не­ти­че­ской бли­зо­сти или даже тож­де­стве рус­ский мен­таль­но стре­мит­ся вло­жить­ся в общее, ко­то­рое может стать личным. А укра­и­нец — только в личное, ко­то­рое ни­ко­гда не станет общим.
А ре­сто­ра­ции на тех же обо­чи­нах? Рос­кош­ные шинки на укра­ин­ских до­ро­гах и си­рот­ли­вые со­си­соч­ные на рус­ских. Тоже по­нят­но. Для укра­ин­ца дорога — неудоб­ный подъ­езд к за­ве­де­нию. Для рус­ских за­ку­соч­ная — до­сад­ная пауза в вечном пути. Иначе говоря, Укра­и­на в кон­тек­сте этих ана­ло­гий — сплош­ной за­тей­ли­вый пикник на обо­чине. Россия — неуем­ное стрем­ле­ние нестись в какую-то за­об­лач­ную даль. Страна — обо­чи­на. Страна — ма­ги­страль.
А Бе­ла­русь? Их шашы (шоссе) совсем непло­хи. И хле­бо­соль­ны обо­чи­ны с дра­ни­ка­ми, ка­пыт­ка­ми и кол­ду­на­ми. И ехать быстро хо­чет­ся, и за­сесть плотно в при­до­рож­ном шалаше. И есть пока еще по­ни­ма­ние, что любая от­стой­ная обо­чи­на пре­вра­ща­ет­ся в майдан...
А во­доч­ка? Вроде общий на­ци­о­наль­ный про­дукт. Но как она выдает уже по на­зва­нию раз­ли­чие мен­таль­но­стей. Лучшая укра­ин­ская водка на­зы­ва­ет­ся «Гет­ман­ская». В на­зва­нии за­ко­ди­ро­ва­на из­веч­ная ху­тор­ская мечта по «пан­ству» — быть выше, богаче, круче других. В этой мечте и лычка на по­го­нах, и по­кла­ди­стые на­лож­ни­цы, и холопы у ног. Лучшая рус­ская водка — «Белуга». Здесь ор­га­ни­че­ская Еме­ли­на мечта о чуде: мор­ское чудо-юдо, черная икра, го­во­ря­щая щука, празд­ник без по­хме­лья. А вот лучшая бе­ло­рус­ская водка «Пре­зент». Это что, мечта дарить всем ра­дость широко, ду­шев­но, по-русски, но с ев­ро­пей­ским же­ман­ством? («Выпьем?» — «Чиз!»)
Видимо, пока Бе­ла­русь — это белая стра­ни­ца. На ней еще не на­пи­са­ны все знаки судьбы, ко­дек­сы, и сим­во­лы. России просто. Ее душа рас­ки­ну­та по немыс­ли­мым про­сто­рам. Где-то ей колко лежать на острых хреб­тах, гряз­но­ва­то на нечер­но­зем­ной хляби, стыло на по­ляр­ных ост­ро­вах... Но не тесно! Точнее, тес­но­та «квар­тир­но­го во­про­са» здесь всегда ком­пен­си­ро­ва­лась без­бреж­но­стя­ми путей. Отсюда и щед­рость души, и ее рас­хля­бан­ность, и бес­край­няя отвага, и без­гра­нич­ный по­фи­гизм.
Бе­ла­русь, сжатая пот­ны­ми пле­ча­ми и ост­ры­ми лок­тя­ми со­се­дей, рвется на про­стор, то спасая свою душу неза­у­ряд­ным про­стран­ством про­шло­го, то вверяя ее уны­ло­му и за­уряд­но­му про­стран­ству ме­стеч­ко­во­го на­ци­о­на­лиз­ма. (Любой на­ци­о­на­лизм — самая душная и тесная обо­лоч­ка любой на­ци­о­наль­ной души.) И здесь помочь и по­со­ве­то­вать ничего нельзя: можно не понять и не про­стить. Сама, детка, сама... Бе­ла­русь моя. Белая-белая...