Большой передел мира

— договор между Россией и Вьетнамом о передаче лиц, осужденных к лишению свободы;

— соглашение между правительствами о военном сотрудничестве;

— соглашение между правительствами об обучении вьетнамских граждан в федеральных государственных образовательных организациях высшего образования РФ;

— меморандум о взаимопонимании между министерством образования и науки России и министерством науки и технологий Вьетнама о сотрудничестве в области науки, технологий и инноваций;

— меморандум о взаимопонимании между министерством природных ресурсов и экологии России и министерством природных ресурсов и окружающей среды Вьетнама о сотрудничестве в области геологии и недропользования;

— меморандум о сотрудничестве в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения между Федеральной службой по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека РФ и министерством здравоохранения Вьетнама;

— программа сотрудничества между министерствами здравоохранения РФ и Вьетнама в области здравоохранения и медицинской науки на 2014-2016 годы;

— меморандум о взаимопонимании между Федеральной службой по аккредитации РФ и Бюро по аккредитации Вьетнама;

— соглашение по вопросу создания Российско-вьетнамского гуманитарного университета между Московской академией экономики и права и Ханойским университетом предпринимательства и технологий;

— договор о передаче технологии производства прорезиновой ткани на основе вьетнамского шелка и специального комбинезона из неё между ОАО «Научно-исследовательский институт резиновой промышленности» и Комитетом по управлению мавзолеем президента Хо Ши Мина;

— меморандум между ОАО «НК «Роснефть»« и Корпорацией нефти и газа Вьетнама «Петровьетнам» о взаимопонимании в отношении возможного приобретения доли участия в Договоре о разделе продукции в отношении блока 15-1/05 на континентальном шельфе Социалистической Республики Вьетнам;

— договор между ОАО «НК «Роснефть»« и Корпорацией нефти и газа Вьетнама «Петровьетнам» об основных условиях сотрудничества при геологическом изучении, разведке и добыче углеводородов в Печорском море;

— соглашение между ОАО «Газпром» и Корпорацией нефти и газа Вьетнама «Петровьетнам» об учреждении совместной компании по производству газомоторного топлива на территории Социалистической Республики Вьетнам;

— меморандум о развитии сотрудничества в рамках проекта ООО «СК «Русвьетпетро»« между ОАО «Зарубежнефть» и Корпорацией нефти и газа Вьетнама «Петровьетнам»,

— рамочный договор между ОАО «Газпром нефть» и Корпорацией нефти и газа Вьетнама «Петровьетнам» по проекту нефтеперерабатывающего завода «Зунгкуат» об инвестировании в компанию «Binh son refining and petrocemical Co Ltd» и расширении и модернизации нефтеперерабатывающего и нефтехимического завода «Зунгкуат»;

— кредитное соглашение между Международным инвестиционным банком и Вьетнамским банком инвестиций и развития;

— меморандум о сотрудничестве российского предприятия «Уралвагонзавод» с Вьетнамско-российским совместным банком;

— меморандум о сотрудничестве между вьетнамско-российским совместным банком и СП «Вьетсовпетро»;

И наконец, совместное заявление о дальнейшем укреплении отношений, всеобъемлющего стратегического партнёрства между Россией и Вьетнамом. В заключении встречи президент России пригласил президента Вьетнама посетить Россию.

На женевских переговорах «шестерки» и Ирана переговорщикам удалось сузить круг разногласий и выделить проблемы, решения по которым предстоит принимать уже 20 ноября, в ходе следующего раунда диалога. Стороны надеются найти выход из переговорного тупика длиною в десять лет, однако препятствием к компромиссу неожиданно стали различия в позициях западных союзников. Франция не поддержала других членов «шестерки», заявив, что предложения Ирана не исключают разработки им ядерного оружия… Особая французская позиция поставила под сомнение возможность быстрого решения ядерной проблемы.

По логике ведения диалога с Тегераном особых позиций у представляющих международное сообщество стран «шестерки» быть не должно. Ведь речь идет о выполнении Тегераном требований, содержащихся в резолюциях СБ ООН и решениях МАГАТЭ, которые должны трактоваться всеми, в том числе Ираном, одинаково, без собственных интерпретаций (иначе Ирану придется выполнять односторонние условия Франции). Ядерная проблема Ирана по сей день крайне политизирована, и претензии отдельных стран в отношении Тегерана вполне могут вернуть переговоры на нулевой уровень. К этому ведёт и появившаяся опасность коммерциализации переговоров. Не случайно на первые полосы сообщений о переговорах в Женеве были вынесены заголовки об ожидаемой «сделке века»: внимание фокусируется на условиях сторон в торге, на отмене санкций в обмен на иранские уступки, при этом Запад начал торговаться с Ираном, стремясь к сепаратным договоренностям и получению односторонних выгод.

Решение Ирана о проведении отдельных переговоров с каждым из участников «шестерки» представляется в связи с этим контрпродуктивным. Кстати, такой подход иранской дипломатии не является чем-то новым, здесь иранцы повторили тактику ведения ядерных переговоров Северной Кореей, которая еще в 1989 году в сходной ситуации прибегла к тактике «многослойного диалога», проводя отдельные встречи с представителями США, Южной Кореи и МАГАТЭ. В сфере ядерного нераспространения подобная политика чревата опасными «сюрпризами»: вспомним, как на фоне многолетних  переговоров Пхеньян в начале 2005 года поставил весь мир перед фактом наличия у него собственного ядерного оружия. Северокорейский опыт может быть привлекательным для Ирана, хотя его копирование в условиях Ближнего Востока вряд ли возможно.

Министр иностранных дел Франции Лоран Фабиус отверг обвинения в попытках воспрепятствовать заключению соглашения с Ираном, заявив, что «Франция не находится в изоляции, но и не следует за толпой. Франция независимая страна, которая трудится над установлением мира».  Если смотреть на дело именно так и исходить из требования надежного обеспечения нераспространения ядерного оружия,  позиция Парижа должна, видимо, устраивать и других членов Совета Безопасности ООН, а также Германию. Самоизоляция французской делегации от союзников может быть оправдана и направлена на предотвращение коллективной ошибки, о которой неустанно предупреждает Израиль, проводя параллели между нынешней Женевой и Мюнхеном накануне Второй мировой войны. С призывом к «шестерке» не верить иранским обещаниям выступает и Саудовская Аравия, шантажирующая переговорщиков угрозами закупить ядерное оружие в Пакистане… Тель-Авив и Эр-Рияд объединяют свои усилия в антииранском давлении на Вашингтон, грозят разрывом союзных отношений с Белым домом, пытаются склонить на свою сторону и европейских участников переговоров с Ираном. В связи с этим и появилось мнение о том, что Франция встала на их сторону в целях недопущения усиления влияния Ирана в регионе.

В Тегеране  считают, что новая позиция Парижа связана с ирано-французскими противоречиями на региональной площадке соперничества. По мнению иранцев, Франция заинтересована в сохранении конфронтации Ирана и Запада по ядерному вопросу для ослабления иранского влияния в своей традиционной зоне интересов - в Сирии и Ливане. Здесь Иран – стратегический соперник и для Франции, и для Израиля, и для Саудовской Аравии. Ни одна из этих стран не имеет геополитических оснований способствовать скорейшему разрешению Ираном своих противоречий с Соединёнными Штатами. Дипломатия Франции на переговорах в Женеве направлена на затягивание переговоров, а иранцам придется торговаться с Парижем по сирийским проблемам, не имеющим прямого отношения к диалогу в Женеве. Такова цена затеянного Тегераном «многослойного диалога», в котором не только Франция, но и другие западные участники группы «5 + 1» могут при желании легко найти поводы для новых претензий к иранской ядерной программе, остающейся все еще в значительной части под покровом секретности.

Иранская скрытность настораживает Запад и рассматривается им как стремление сохранить в тайне истинные цели ядерной программы. Значительная её часть по-прежнему скрыта от глаз, слишком многое в атомной деятельности Ирана остается неизвестным. На этом фоне вполне логично французское требование о прекращении Ираном строительства завода по производству тяжелой воды в Араке, где уже производится дейтерий, который можно применять не только для выработки атомной энергии, в реакции ядерного синтеза, в ядерной медицине и ядерном сельском хозяйстве. Дейтерий пригоден для создания водородных и нейтронных бомб. Опасения на тот счёт, что объект в Араке может быть использован для производства плутония, необходимого для создания ядерного оружия, выражались неоднократно. Руководство Ирана и МАГАТЭ сразу же после завершения переговоров в Женеве 11 ноября договорились о расширении технического сотрудничества, ключевым моментом которого должна стать проверка ядерного реактора «Арак». Насколько на согласие Ирана повлияла французская несговорчивость, судить сложно, но эта договоренность Тегерана с МАГАТЭ, несомненно, может считаться существенным успехом «шестерки» на пути достижения большей прозрачности ядерной программы Ирана, который наконец-то пошел на согласование дорожной карты мероприятий с главой МАГАТЭ Юкия Амано.

Техническое сотрудничество Ирана с МАГАТЭ может стать убедительной базой для достижения договоренностей с международным сообществом, и для этого Тегерану совсем необязательно стремиться к «сепаратным» сделкам с отдельными членами «шестерки». Нюансы иранской позиции на новом этапе переговорного процесса, ориентированные на получение односторонних уступок, непременно скажутся и на процессе отмены санкций. Есть вероятность того, что у стран Евросоюза на первый план выйдут собственные экономические интересы в Иране, а главным станет вопрос получения преференций после снятия банковской и нефтяной блокад.

Американские и европейские компании крайне заинтересованы в выходе на иранский нефтегазовый рынок и готовы действовать в этом направлении сразу после отмены санкций. Уже сейчас они предпринимают попытки наладить контакты с Министерством нефти Ирана, лукаво отмечая, что эмбарго не распространяется на деловые переговоры. Старт дан, впереди ожесточенная конкурентная борьба, в которую активно вмешаются американские Chevron, Exxon Mobile, Conoco, Anadarko, отсутствующие в нефтегазовом секторе Ирана более 30 лет. Останется ли место для французской компании Total, ушедшей из Ирана после введения Евросоюзом нефтяного эмбарго? Похоже, этот вопрос Франция и пытается решить сейчас в свою пользу на площадке ядерных переговоров. А ведь есть еще и автомобильный сектор иранской промышленности, где все последние годы доминировала Peugeot, а сейчас в Иране стали всерьез рассматривать возможность возвращения американских автогигантов. Франции предстоит столкнуться в Иране с жесткой экономической конкуренцией со стороны США и других европейских партнеров. Пока санкции не отменены, у тормозящего переговорный процесс Парижа остаются шансы на получение определенных гарантий от иранской стороны, которая может пожертвовать малым ради достижения главной своей цели – добиться отмены нефтяного и финансового эмбарго.

Насколько Франция готова отказаться от скоординированной со своими западными союзниками позиции, теперь будет зависеть от результатов её переговоров с Ираном. Влияние Вашингтона на французскую позицию не станет определяющим, проамериканская политика Саркози снова уступила место стратегическому соперничеству с Белым домом. Схожесть позиции Парижа по ядерной программе ИРИ с позицией Тель-Авива дает основания полагать, что еврейское лобби в США не допустит резких шагов против Франции, как и не позволит американской администрации отказаться в скором времени от действующих против Ирана санкций. В монархиях Персидского залива французская «негибкость» получит безоговорочную поддержку, а с учетом враждебного отношения Парижа к Дамаску Франция даже сможет рассчитывать на расширение своего экономического присутствия в этом регионе, в том числе и в нефтегазовом секторе, потеснив американцев.

Сейчас же, оценивая роль Парижа в Женеве, госсекретарь США Джон Керри публично возложил вину за провал переговоров опять на иранскую сторону, а не на Францию. Это заявление он сделал с явным акцентом на арабскую аудиторию в Абу-Даби, куда отправился из Женевы в рамках своего ближневосточного турне. Не заиграются ли западные дипломаты, позволив наметившемуся прогрессу на переговорах с Ираном снова зайти в тупик, уткнувшись на этот раз во французский барьер?

Как сообщил Тарасов, мать Ярошенко рассказала ему, что ее сын в американской тюрьме жалуется на сильную зубную боль, но "на его запросы администрация тюрьмы не реагирует, и это сильно сказывается на его эмоциональном настрое". Вместе с тем, адвоката неоднократно заверяли в том, что Ярошенко будут помогать относительно его здоровья, однако этого пока не происходит.
Что касается сроков экстрадиции, то этим занимается министерство юстиции России, отметил Тарасов. "Насколько мне известно, запрос был подан несколько недель назад, а срок рассмотрения его составляет три месяца", — сказал он.
Ярошенко был задержан в Либерии в мае 2010 года в результате спецоперации вместе с другим фигурантом этого дела — нигерийцем Чигбо Питером Уме. Вскоре после этого оба были вывезены в США. Уме в июле 2011 года был приговорен к 30 годам заключения, Ярошенко осужден по обвинению в сговоре о контрабанде наркотиков на 20 лет лишения свободы. В отличие от Ярошенко, как напомнил Тарасов, Уме обращался в Верховный суд с апелляцией его приговора, но его дело было отклонено.

Но странное дело. Буквально на днях министерство иностранных дел Китая потребовало от Вашингтона объяснить сообщения СМИ, согласно которым американские спецслужбы при помощи посольств ведут разведывательную деятельность в странах Азии. Стало известно, что в посольствах и консульствах США по всему миру, в том числе и в странах Юго-Восточной Азии развернута сеть радиоэлектронной разведки, позволяющая вести наблюдение «практически за всем, что делает в интернете обычный пользователь», включая переписку по электронной почте, а также прослушивать переговоры местных жителей по мобильным телефонам. При этом, есть еще резервный вариант, в шпионскую деятельность американцев вовлечены и посольства Австралии по всему миру, которые финансируются полностью за счет американского бюджета.

В самом разгаре и скандал в Берлине, поскольку, как выяснилось, американские спецслужбы прослушивали мобильный телефон канцлера Германии Ангелы Меркель прямо из посольства США. Кто же оказался в итоге прав? На чьей стороне в исторической перспективе была правда? А потому трудно не согласиться со словами Али Хаменеи о том, что  «в тот день наша молодежь назвала американское посольство шпионским гнездом. И сегодня, по истечении более трех десятков лет, американские посольства в европейских странах, являющиеся американскими партнерами, называют шпионскими гнездами. Это свидетельствует о том, что наша молодежь лет на  тридцать опередила свое время и исторический календарь».

«Ядерный вопрос не больше, чем предлог и повод»

Политическая ангажированность вопроса об иранской ядерной программе очевидно для любого беспристрастного исследования. Столь же очевидно, что режим «калечащих санкций», экономическая петля на горле Исламской республики, не имеет ничего общего с так называемым «ядерным досье», поскольку вводится они начали задолго до того, как исследования Ирана в области мирного атома стали воплощаться в центрифугах и промышленных предприятиях. Более того, именно США санкционировали атомную программу шаха, и именно западные специалисты первыми начинали строительство АЭС в Бушере.

«Стояла ли на повестке дня в начале революции ядерная тема, когда американцы ввели против Ирана санкции и продолжали их? Существовал ли предлог под названием ядерный вопрос, когда американцы сделали мишенью иранский пассажирский самолет, уничтожив двести семьдесят его пассажиров?» Обсуждался ли ядерный вопрос в первые годы революции, когда американцы пытались осуществить переворот с базы «Шахид Ножех»? Разве оказываемая антиреволюционным группировкам после победы Исламской революции политическая и военная поддержка Америки происходила по причине деятельности Ирана в ядерной сфере?» - задал вопрос Рахбар в своем выступлении. Собственно, это вопросы, на которые Запад никогда не даст правдивого ответа, потому как тогда пришлось бы признать, что стратегической целью Вашингтона является отнюдь не борьба с мифическим «созданием иранского ядерного арсенала», а свержения иранского режима и уничтожение Исламской республики, как главного препятствия западной политики гегемонии в регионе.

Ответы на поставленные Рахбаром вопросы поднимают и другую тему – кто в действительности тормозит процесс объявления Ближнего Востока зоной, свободной от ядерного оружия. Почему Израилю, который с 1979 года (будем корректно сравнивать с периодом существования Исламской республики) развязал несколько агрессивных и захватнических войн в регионе, иметь ядерное оружие можно, а Ирану, ни разу не применявшему вооруженные силы во внешних конфликтах, вести мирные ядерные исследования нельзя? Двойные стандарты во всей своей фееричной красе. Но еще более фееричными выглядят заявления отечественных защитников израильских ядерных арсеналов о том, что  «Израиль является ответственным правительством», а потому, якобы, имеет право на собственную бомбу. В Сирии, Ливане и на западном берегу Иордана этим «аналитикам» могли бы многое рассказать об «ответственности израильского правительства», но ведь они туда не ездят… Рахбар совершенно точно констатирует, что «ядерный вопрос не больше, чем предлог и повод. Если в один прекрасный день этот вопрос найдет свое решение, то наши противники найдут десятки других поводов для вражды и санкций, от достижений в ракетной сфере до несогласия иранского народа с существованием сионистского режима».

«Все они являются детьми революции»

Понимание данных обстоятельств – того, что иранская ядерная программа не более чем предлог, что причины противостояния Исламской республики с США и Западом кроются гораздо глубже, определяет особую позицию иранского руководства в переговорном процессе. Али Хаменеи говорит об этом прямо и открыто: «Америка не согласна с самим существованием Исламской Республики, с авторитетом и могуществом избранного иранским народом режима. И недаром недавно один американский политик и интеллектуал откровенно признался в том, что будет у Ирана атом или нет, при любом раскладе он представляет опасность, поскольку обладает авторитетом и могуществом в регионе».

Такой подход определяет тактический рисунок действий иранского руководства на переговорах с Группой 5+1. Сам Рахбар признает: «Я не питаю оптимизма по поводу происходящих переговоров, потому что не ясно, будут ли достигнуты результаты». Следовательно, переговоры бесполезны? Нет, считает верховный Лидер, поскольку участие в переговорах – дополнительная возможность продемонстрировать миролюбие и добрую волю Исламской республики.  Это вообще свойственно иранской дипломатии – даже при минимуме шансов на положительный результат использовать любую трибуну для того, чтобы проинформировать мировое сообщество о своей действительной позиции. Кто-то может назвать это политической наивностью и пустой тратой времени и сил. Но факты – упрямая вещь, и прошедшая в 2012 году конференция Движения неприсоединения показала, что право Ирана на мирный атом признает подавляющее большинство стран-членов ООН. Другое дело, что в самой ООН, большую долю бюджета которой составляют взносы США и их союзников, активно работают антииранские механизмы, но ведь время не стоит на месте и правда все равно находит себе дорогу к умам и сердцам людей.

Вполне понятно поэтому необходимость чуткого отношения к тем, кто на международных трибунах и в схватках за столом переговоров отстаивает позицию Ирана. «Все они являются детьми революции и ответственными руководителями Исламской Республики, которые выполняют сложные задачи. И никто не должен их оскорблять или считать соглашателями» - говорит об этих людях Рахбар.

Но главное в выступлении верховного Лидера, пожалуй, открытый и честный призыв к иранскому обществу надеяться не на добрую волю кого-то извне, а на собственные силы, на свой труд во благо собственной страны: «Некоторые, ориентируясь на иностранные средства массовой информации, стремятся ввести в заблуждение общественное мнение и внушить, что, если в ядерном вопросе мы пойдем на попятную, то все экономические и не экономические проблемы будут решены… Так ли это? Нет. Если  наш народ будет делать упор на свою силу и возможности, то его не смутят санкции и недовольство врагов». Право же, к этим словам стоит прислушаться не только иранцам…

* * *

Революции и Республике – 34 года, а это срок, когда приходит время смены поколений в политическом руководстве. «Отцы-основатели», люди, которые творили революцию рядом с аятоллой Хомейни, все еще составляют влиятельнейшую часть иранской политической элиты, но их время проходит в силу даже не политических, а физических причин. А потому преемственность руководства является сегодня одной из главных забот Рахбара. Вопреки мифам о тоталитарной структуре Исламской республики, об отборе только по принципу личной преданности, новое поколение иранских политиков не боится дискуссий, имеет свой взгляд на перспективы развития и отстаивает его не взирая на авторитеты. К ним, к тем, кто придет к власти завтра, были обращены заключительные слова Али  Хаменеи: «Мы надеемся, благодаря милости и воле Всевышнего, молодое поколение своей жизнерадостностью и энтузиазмом примет эстафету по управлению страной и своими инициативами доведет ее до вершин прогресса».