Большой передел мира

Снаружи звон колоколов Вестминстерского аббатства дополняли возгласы протестующих. Некоторых из нас попросили зачитать имена тех, кто погиб. В моем списке были имена нескольких солдат из корпуса «Красных беретов», которых толпа повстанцев линчевала на юге Ирака в июне 2003 года. Солдаты были удручающе плохо экипированы и не были способны сдержать гнев людей — их просто растоптали из чувства мести. Я медленно зачитывают имена: сержант Саймон Хэмилтон Джевелл (Simon Hamilton-Jewell), капрал Рассел Астон (Russell Aston), капрал Пол Лонг (Paul Long), капрал Саймон Миллер (Simon Miller), младший капрал Бенджамин Хайд (Benjamin Hyde). Я схожу с трибуны, и другой человек занимает мое место — он тоже зачитывает имена, одно за другим, имена как британских, так и иракских солдат. И в этот день высокой политики я был доволен тем, что находился на уровне конкретных вещей. Скорбь всегда конкретна.

«Я верил в то, что поступаю честно», — сказал в ответ Блэр. Я не думаю, что он сегодня должен говорить о вере и честности. Доклад Чилкота по объему в три раза больше Библии. И пока никто не знает, может ли первый из фолиантов послужить основанием для обвинения Блэра в военных преступлениях. Но Библия, несомненно, способна это сделать. Вот как звучит основной вывод: все должны отвечать перед законом — даже мертвые.
Полли Тойнби: Недоверие растет с каждым годом, а Тони Блэр — символ этого недоверия


Точные и убийственные аргументы Чилкота обрушиваются, как надгробные плиты. Каждый ничтожный обман и провал в ходе войны в Ираке предстают в обнаженном виде, и становится ясным, каким образом был подожжен этот большой пожар на Ближнем Востоке.

Худшая ошибка со времени Суэцкого кризиса? Намного, намного хуже. Джордж Буш-младший и Тони Блэр были одурманены своей самоуверенностью, своими фантастическими представлениями относительно «зажигания маяка демократии», когда они полили этот регион бензином, а затем подожгли его. А Блэр и сегодня отрицает, что его иракские эскапады привели к взрыву всего региона.

Это не должно больше повториться, говорится в подобного рода расследованиях, однако события никогда полностью не повторяются. В следующий раз место, цели, союзники и враги будут другими. Президент Путин? Некоторые из нас резко осуждают фолклендскую авантюру и считают ее крайне опасной: как и Блэр, Тэтчер игнорировала большинство советов военных, и корабли направились в другую часть мира, несмотря на серьезные предупреждения. Ей повезло. Блэру повезло — и он был прав — в случае с небольшим Косово и при проведении спасательных действий в Сьерра-Леоне, и это лишь укрепило его военную самонадеянность — он полагал, что интервенции могут приносить пользу.

Внутри Британии Ирак стал причиной уничтожения доверия между людьми и политиками. Возникшее недоверие с каждым годом становится все сильнее, а его символом стал Тони Блэр. Военный преступник? На мой взгляд, суды должны оставаться в стороне от большей части демократической политики, а преследовать политиков по суду нужно только за их продажность. Люди являются их судьями — и они крайне сурово осуждают Блэра.

Он мог бы давно уже принести свои извинения и искупить вину, посвятив свою жизнь исправлению содеянного — вместо того, чтобы получать большие деньги от кровавых диктаторов. Вызывает недоумение то, что он ведет себя безрассудно в отношении своей репутации. Однако своим послевоенным поведением он навредил не только себе. Он не только разрушил свое наследие — он потянул вместе с собой на дно и Лейбористскую партию. Он разрушил память относительно всех тех добрых дел, совершенных лейбористским правительством Блэра/Брауна. По крайней мере, он мог бы сегодня отказаться от любых публичных заявлений, поскольку каждое его выступление — как удар ножом, усугубляющий конвульсии Лейбористской партии.

Фраза Джереми Корбина (Jeremy Corbyn) «Я же говорил вам это» заставила большинство членов парламента за его спиной стиснуть зубы — так же как парламентарии от Консервативной партии рассвирепеют, когда услышат антивоенные призывы Кена Кларка (Ken Clarke) по поводу коллективной ответственности кабинета. Один урок Чилкот довел до сознания людей — мы больше не должны допускать полного подчинения лидеру. Но все это лишь второстепенные события на фоне великих глобальных потрясений, вызванных иракской войной.

Мэри Дежевски: Раздутые идеи относительно влияния Соединенного Королевства не перестали существовать после ухода Блэра

Ну, вот теперь у нас появились доказательства. Тони Блэр поддержал план Джорджа Буша-младшего относительно свержения Саддама почти за девять месяцев до того, как соответствующее предложение было внесено в Парламент, а утверждения о том, что разведывательные данные были подкорректированы в соответствии с имевшимся планом, а не наоборот, оказались скандально близкими к истине. За этим сотрудничеством скрывается и нечто другое, что всплывает в качестве одной из тем в докладе Чилкота: раздутое чувство относительно мощи и влияния Соединенного Королевства, которое не перестало существовать и после ухода Блэра.

По данным Чилкота, Блэр переоценил свою способность оказывать влияние на американского президента. Его единственное достижение, судя по всему, состоит в том, что он смог убедить его — когда уже стал разваливаться "сценарий относительно дня после«— в необходимости получить одобрение ООН на проведение операций после вторжения. И это все. Однако раздутые идеи относительно влияния Соединенного Королевства заразили достаточно многих представителей бюрократического аппарата — почти без исключений.

Военные сильно переоценили свою способность провести два крупные военные интервенции одновременно, и оказались в ситуации, которую Чилкот назвал «унизительной» — они были вынуждены начать переговоры с теми боевиками, против которых они должны были воевать, — и все это происходило в тот момент, когда они несли ответственность за оккупацию юго-восточной части Ирака.

Соединенное Королевство — будь то Даунинг-Стрит или Форин офис — переоценило свою способность убеждать других членов ООН, и, в конечном счете, руководители страны «подорвали» влияние Совета Безопасности ООН, когда они обвинили его в занятии неправильной позиции, когда как раз противоположное мнение и было правильным. Масштабы предполагаемой угрозы со стороны Ирака были значительно преувеличены разведывательными службами, а затем были еще и раздуты Блэром в его печально известном досье. Существовало уже «устоявшееся представление», которое следовало бы оспорить.

В результате в истеблишменте Соединенного Королевства сложилось такое преувеличенное мнение о себе и своих возможностях и своем международном весе — особенно вместе с Соединенными Штатами. Так было раньше, и так происходит сегодня.

Защищая столь активно решение относительно интервенции в Ливии, а также оценку по другим вопросам со стороны разведывательных служб, Дэвид Кэмерон предположил, что все еще существуют элементы политического истеблишмента, не осознающие ограниченности возможностей Соединенного Королевства в 21-ом веке. По крайней мере, мнение по Ираку Джереми Корбина — как оно было сформулировано в Палате общин — оказалось более скромным и более реалистичным.

Энн Перкинс: Тони Блэр разрушил политику

«Смерть моего сына была напрасной». Мрачная реакция Рега Киза (Reg Keys) перевела длинную и холодную оценку иракской трагедии в область суровой и мрачной реальности. Его слова стали отрезвляющим напоминанием о тех последствиях для людей, затронувших сотни британских семей, тысячи американских семей и миллионы иракских семей; это было напоминанием об ужасной ошибке, которую совершил Тони Блэр, втянув Британию в войну в 2003 году.

Чилкот не оставил места для разного рода увиливаний и маскировок. Он закрыл те лисьи норы, в которых могли бы скрыться политики, представители разведывательных служб и — пока не названные по имени — высокопоставленные военные, не остановившие Блэра. Стыдно за бывшего премьера (по крайней мере, так должно быть), который проводил не имевшую никакого оправдания политику, полагаясь на свое самонадеянную уверенность.

Но все это было уже нам известно. И что теперь? Ну, возможно, будут судебные иски — скажем, со стороны семей, если будут представлены необходимые доказательства после того, как 2,6 миллиона слов из доклада будут соответствующим образом переварены. Должны быть проведены реформы в области правительственных процедур для совершенствования процесса принятия решений, говорит бывший высокопоставленный чиновник Чилкот. Подобное не должно больше повториться — с этим согласны все они.

А вот что не сказал Чилкот:

Тони Блэр разрушил политику. Он был политиком, самоуверенность которого выходила далеко за рамки нормальной уверенности и решительности успешного политика. И это качество дополнялось еще незаурядной способностью очаровывать и убеждать.

Вооруженный таким образом, он разорвал хрупкие связи между обычаями и практикой, выполнявшие роль сдержек и противовесов, на основе которых управляется Британия.

Руководствуясь острой потребностью и пытаясь реализовать свои личные убеждения, он ускорил начатое Маргарет Тэтчер разрушение негласного соглашения между людьми и политиками, по которому политики не должны считать разрешение избирателей само собой разумеющимся. Он игнорировал марш с участием миллиона протестующих, поддержанный голосующими за консерваторов избирателями, он игнорировал 139 бунтовщиков из числа лейбористов, 53 из числа либеральных демократов, а также небольшую группу консерваторов.

Все те, кто могли бы его остановить, но не сделали этого, несут ответственность, как это признала Маргарет Бекетт (Margaret Beckett), один из членов его кабинета министров.

Дэвид Кэмерон, не сделавший ничего для восстановления отношений между избирателей и избираемыми, был прав, когда сказал следующее: военные интервенции иногда бывают необходимыми, однако их планирование никогда не бывает достаточно хорошим. Но тем важнее убедиться в том, что все делается правильно.

Рафаэль Бер: Неправильная война, неправильные причины, неправильный план

Тяжеловесные попытки приуменьшить значение обсуждаемых вопросов, способные породить больше насилия, чем любая гипербола, являются особым стилистическим даром авторов представленного доклада. Сэр Джон Чилкот использует лаконичную юридическую осторожность для уничтожения любых оставшихся сомнений относительно того, что решение об участии Британии в войне в Ираке в 2003 году было пагубным провалом и чудовищной ошибкой.

«Мы не согласны с тем, что нужно судить задним числом», — сказал Чилкот во время завтрака. В этом коротком и кажущимся утешительным предложении больше содержания, чем в двух миллионах осуждающих слов. Оно свидетельствует вот о чем: с самого начала имелись все данные, которые требовались Тони Блэру для понимания того, что не в интересах Британии присоединяться к скоропалительной операции Соединенных Штатов, направленной на смену режима в Ираке.

Разведывательные данные могли быть интерпретированы таким образом, чтобы показать наличие у Саддама Хусейна оружия массового уничтожения и готовности его использовать, однако противоположная интерпретация «не была должным образом представлена или изучена» (вновь за мягкой формой скрывается удар кинжалом).

В своем парламентском ответе по поводу представленного доклада Джереми Корбин был прав, когда он с похвалой отозвался о покойном Робине Куке (Robin Cook), который более ясно видел суть вещей и покинул правительство Блэра, желая таким образом выразить то, что, как подтверждает Чилкот, оказалось правдой. Он получил полное посмертное оправдание. Формальная цель этого доклада состоит в формулировании уроков, которые должны быть усвоены. Таких уроков тысячи, и многие из них стали очевидными уже давно. Дэвид Кэмерон в упреждающем порядке предостерег от реакции, которая превращает возмущение по поводу одной внешнеполитической катастрофы и в идеологический сдвиг в сторону изоляционизма и антиамериканизма — это разумное предупреждение, которое, конечно же, забудется в ближайшие дни.

Иногда создавалось впечатление, что Кэмерон суммирует выводы Чилкота, оглядываясь иногда на свое собственное наследие и проявляя определенное сочувствие к усталому самооправданию Блэра — к утверждению о том, что он действовал «честно», а не о том, что он умышленно обманывал нацию. Эпитафия для Кэмерона была написана поздно вечером 23 июня: он стал человеком, который по ошибке потерял Европу, а эпитафия для Блэра была составлена сегодня. Он — человек, который втянул Британию в неправильную войну по неправильной причине и с неправильным планом.

«Теракты, вдохновленные или организованные ИГ, унесли жизни невинных людей в странах НАТО, от Орландо до Парижа, Брюсселя и Стамбула. Конфликты от Африки до Сирии и Афганистана отослали волны мигрантов, ищущих убежища, в Европу. Российская агрессия против Украины угрожает нашему видению Европы как единой, свободной и мирной. Голосование Британии в пользу выхода из ЕС поднимает важные вопросы о будущем европейской интеграции», – написал Обама в своей статье в газете Financial Times.


«По моему приезду в Варшаву для встреч с лидерами НАТО и ЕС я думаю, что нашим странам надо мобилизовать политическую волю и взять на себя конкретные обязательства для того, чтобы противостоять этим срочным вызовам», – добавил Обама, передает РИА «Новости».

Напомним, осенью 2014 года президент США Барак Обама дважды (в том числе с трибуны 69-й сессии Генассамблеи ООН) назвал главными мировыми угрозами три фактора: вирус Эбола, активизацию террористов в Сирии и Ираке, а также действия России в Европе. Тогда глава МИД России Сергей Лавров сравнил речь президента США с докладами «министерства правды» из романов Оруэлла. А председатель кабинета министров России Дмитрий Медведев назвал слова Обамы «аберрацией в мозгах». 

Газета ВЗГЛЯД уже сообщала, что начинающийся в пятницу саммит НАТО в Варшаве будет иметь ярко выраженный антироссийский оттенок. Об этом свидетельствует тот факт, что перед началом саммита НАТО сразу несколько европейских лидеров выступили с резкими заявлениями в адрес Москвы, оправдывая планы по размещению в Восточной Европе батальонов альянса и призывая НАТО сдерживать Россию реальной военной мощью, а не словами.

Саммит НАТО пройдет в Варшаве 8–9 июля. Как ожидается, одним из решений, которые будут приняты на этом форуме, станет размещение в Польше и трех странах Балтии четырех многонациональных батальонов численностью до 1 тыс. солдат каждый.

У каждого батальона будет свое так называемое рамочное государство, отвечающее за формирование и командование вверенными им силами. Этими странами станут США, Великобритания, Германия и Канада. Дислокация батальонов, как ожидается, начнется в январе 2017 года.

30 июня глава российского государства Владимир Путин заявил, что антироссийская направленность НАТО искусственно выпячивается, Россия не собирается поддаваться милитаристскому угару. Путин также подчеркнул, что НАТО усиливает свои позиции на востоке Европы, все это направлено на подрыв военного паритета.

В Польше 8 июля открывается саммит стран НАТО, который может стать переломным, если верить заявлениям представителей альянса. У стран-участников большие ожидания от этой встречи: должны быть озвучены официальные решения по поводу усиления присутствия сил НАТО в таких странах, как Латвия, Литва, Румыния и собственно Польша.

Ждут добрых вестей и неприглашенные, но очень заинтересованные лица: так, президент Украины Петр Порошенко рассчитывает на бодрые слова по поводу вступления его страны в блок.

Ждут итогов саммита и в России, где идея размещения дополнительных контингентов, пусть даже временных, близ государственных границ вызывает вполне обоснованные опасения. О перспективах саммита, а также рисках и угрозах в отношениях Россия – НАТО газете ВЗГЛЯД рассказал научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, доцент факультета мировой политики МГУ Алексей Фененко.

ВЗГЛЯД: Генсек НАТО назвал предстоящий саммит «переломным». Что Россия может ждать от саммита?

Алексей Фененко: Ничего позитивного. Стратегически важные решения уже были приняты странами НАТО ранее. Сразу после воссоединения Крыма с Россией последовала Бухарестская речь вице-президента США Джозефа Байдена, где он заявил о необходимости противостоять растущей российской мощи на Черном море. Одну из контрмер Байден опередил как «наращивание адекватного давления на Россию на Балтийском море», где пока позиции нашей страны слабее, чем в Причерноморье. Потом последовала Варшавская речь президента Барака Обамы, в которой он заявил о намерении США разместить американскую военную инфраструктуру в Восточной Европе. Обама указал на три опорных союзника США в регионе: Румынию, Польшу и Эстонию – и призвал расширять партнерство НАТО с нейтральными странами – Швецией и Финляндией.

Эти решения были закреплены Уэльским саммитом НАТО в сентябре 2014 года. Именно там было принято решение о намерении усилить обороноспособность восточноевропейских стран и расширить партнерство со Стокгольмом и Хельсинки. Говорилось и о необходимости расширить партнерство с «угрожаемыми» республиками бывшего СССР: Украиной, Молдавией и Грузией. Интересно, что накануне Уэльского саммита ряд бывших министров обороны Швеции и Финляндии заявили о намерении подписать специальные договоры с НАТО, дающие правовые основания для развертывания контингентов альянса на их территории. В Уэльсе этот вопрос обошли стороной, хотя комитет Риксдага по международным делам рассмотрел возможность отказа Швеции от политики нейтралитета – в будущем. Так что задел создан. Кто помешает НАТО запустить программу расширенного партнерства с Финляндией и Швецией для реализации «уэльской инициативы»?

Следующий шаг был сделан на неформальном саммите в Ганновере в апреле 2016 года, где было объявлено о переходе к размещению в странах Прибалтики, Польше и Румынии подразделений ведущих стран НАТО, которые будут проходить периодическую ротацию. Обама тогда заявил, что США рассчитывают на то, что Германия и Британия предоставят для этой цели солдат и военную технику. Последнее означает, что в этих государствах возникнет постоянная военная инфраструктура и логистика для размещения и ротации соответствующих подразделений ведущих стран альянса. Отсюда один шаг до наращивания подразделений в Восточной Европе. Варшавский саммит, по всей видимости, закрепит стратегически важные решения Уэльса и Ганновера.

ВЗГЛЯД: Последнее время самая агрессивная риторика в сторону России звучит не от ведущих стран НАТО, а от представителей стран Восточной Европы. Действительно ли они пытаются нагнетать обстановку накануне саммита НАТО?

А.Ф.: Подготовка к саммиту и правда проходила в условиях конфронтационной риторики в отношении России. В экспертном сообществе популярен миф, что виной всему – некая «стратегия провоцирования», которую якобы используют страны Восточной Европы для разжигания российско-американской конфронтации. Но кто заставляет ведущие страны НАТО: США, Великобританию и Германию – идти на поводу у восточноевропейских государств? В случае необходимости не только Вашингтон, но даже Лондон и Берлин могут быстро пресечь антироссийскую риторику Варшавы и Вильнюса. Но этого никто не делает: видимо, такая ситуация устраивает лидеров НАТО. Это обычная игра в «доброго и злого полицейского»: любое антироссийское решение можно будет выдать за вынужденную помощь «испуганным восточноевропейцам».

ВЗГЛЯД: Могут ли восточноевропейцы продавить свои интересы в вопросах относительно Основополагающего акта Россия – НАТО?

А.Ф.: Тут есть интрига. Через год, в мае 2017-го, истекает 20 лет с момента подписания этого акта. Польша уже заявила, что будет категорически против продления этого документа в его прежнем виде. Значит, возникает два варианта действий. Первый: НАТО не делает никаких заявлений по проблеме продления Основополагающего акта, что означает переход к «игре без правил» в Восточной Европе. Второй: НАТО оговаривает, чем хотело бы заменить это соглашение. Тогда у России и альянса появится какой-то диалоговый механизм. Будет ли он успешным – другой вопрос.

ВЗГЛЯД: С определенной уверенностью можно говорить об усилении присутствия НАТО в двух регионах: Черноморском и Балтийском. С чем это связано? Имея в виду особые геополитические интересы России в этих регионах, чего мы можем ожидать от процесса усиления НАТО на данных направлениях?

А.Ф.: Американский истеблишмент давно не разделяет Балтийский и Черноморский регионы. Их объединяют в единое целое – так называемое междуморье, единое геополитическое пространство между Балтийским и Черным морями. Этот термин, предложенный в свое время первым президентом Польши Юзефом Пилсудским, в последние 20 лет переживает второе рождение. С началом расширения НАТО Балто-Черноморское междуморье стало объектом соперничества России и США. Это конфликтное пространство включает в себя Финляндию и Швецию, где идут дискуссии относительно целесообразности сохранения нейтрального статуса, прибалтийские страны, выступающие за максимальную конфронтацию НАТО и ЕС с Россией, Польшу, претендующую при поддержке США на роль регионального лидера, Венгрию и Словакию, в которых Россия видит противовес польскому доминированию, а также расколотые страны, на территории которых есть «замороженные конфликты»: Украину, Молдавию и Грузию. Входит сюда и Турция, стратегически закрывающая проход из Черного в Средиземное море.

Примерно с 1995 года в американском экспертном сообществе разрабатывается новая концепция сдерживания России и КНР. Мы все еще представляем сдерживание по лекалам холодной войны: взятие в заложники стратегических объектов оппонента с целью принудить его совершать определенные действия. Но американцы возвращаются к более раннему варианту сдерживания, который по-английски называется containment: блокировка влияния оппонента США в определенных территориальных границах. Для этого необходимо создать вдоль границ оппонента Америки (России или Китая) пояс враждебных ему стран. Элиты этих стран должны отвергать соответствующую страну как таковую, предоставлять свою территорию под военные базы, нагнетать напряженность на границах, а в случае необходимости и спровоцировать военный кризис, поставив оппонента Вашингтона в неудобное положение. Задача таких стран – блокировать и ослаблять ресурсы оппонента Соединенных Штатов.

Однако не каждая страна пойдет на роль центра сдерживания. Такой партнер США должен иметь относительно мощный силовой потенциал, дипломатический ресурс в региональной политике, традиции исторической враждебности с Россией или с Китаем, желательно и территориальные претензии к ним. Польша, страны Прибалтики, Грузия, Украина на эту роль не подходят: слишком очевиден исход любого их конфликта с Россией. Иное дело Турция, Швеция или Германия. У этих стран серьезные военные потенциалы для своего региона; их экономический ресурс несомненно выше, чем у Румынии или Литвы. У них устойчивая историческая традиция конфликтов с Россией. И у них выгодное для США стратегическое положение, способное создать России серьезные проблемы: Турция – это черноморские проливы, Швеция – это выход из акватории Финского залива, а Германия – это экспорт российского газа в страны ЕС.#{interviewpolit}

При необходимости России можно будет подбрасывать дипломатические кризисы, а в крайнем случае и военно-политические конфликты с этими странами: в Вашингтоне уверены, что в ходе таких гипотетических столкновений Россия не пойдет на применение ядерного оружия. Зато локальное столкновение Москвы с вооруженными силами этих стран в некой горячей точке вполне может произойти.

Американская дипломатия пытается создать два кордона по сдерживанию России. Первый – страны, ценные территорией и дипломатическим ресурсом, такие как Польша, Прибалтика, Украина, Грузия, Молдавия, Румыния. Второй – региональные державы, несущие на себе основные функции по сдерживанию России: Швеция, Германия, Турция.

ВЗГЛЯД: Не раз говорилось, что увеличение контингента НАТО в Польше и других странах, близких к России, будет на самом деле незначительным. Почему же ему придается такое большое значение?

А.Ф.: На протяжении последних двух лет США активно формируют новый расклад сил в междуморье. Главное для американцев сейчас не количество конкретных бригад в Польше или Румынии, а создание нового стратегического баланса.

Главная же цель – окончательное размывание российско-германского партнерства. Германию пытаются превратить в лидера антироссийски настроенных стран Восточной Европы. Напомню, что Германия – страна, суверенитет которой до сих пор ограничен Московским договором 1990 года, включая развитие ее вооруженных сил. На Мюнхенской конференции 2014 года американцы недвусмысленно дали понять: США согласны на расширение военной самостоятельности Германии в обмен на ее превращение в ведущего американского партнера в Европе. Ганноверский саммит доказал, что задача этого партнера – возглавить политику сдерживания России. В конце концов именно немецкие подразделения должны будут совершать основную ротацию на территории восточноевропейских членов НАТО.

ВЗГЛЯД: Что касается конфликта России и Турции, какую роль в нем могли сыграть США?

А.Ф.: Мы часто забываем о подоплеке российско-турецкого конфликта. Между тем начиная с саммита в Анталии в 2015 году страны НАТО обсуждали возможность введения бесполетной зоны над Сирией, чему помешало участие РФ в антитеррористической операции. Тогда страны НАТО стали прощупывать возможность частичного ограничения неба над Сирией для российской авиации. Сначала следовали призывы Турции прекратить нанесение российских авиаударов по районам, где проживают туркоманы. И российский самолет был сбит как задел для введения подобной зоны. В дальнейшем американцы широко обсуждали возможность начала вооруженного конфликта России и Турции над территорией третьего государства, где не действуют гарантии НАТО.

Госдепартамент приветствовал начавшиеся в феврале нынешнего года консультации Турции с Азербайджаном, Грузией и Украиной, видя в них возможность воссоздания блока ГУАМ. В идеале задача Турции – «запечатать» Россию в Черном море. Враждебные Россия и Турция по замыслу будут, как в XIX веке, бессмысленно тратить свои силы на борьбу друг с другом. Дружественные Россия и Турция – это возможность выхода России в Средиземное море. В Вашингтоне это понимают хорошо.

На Балтике подобная роль, видимо, отводится Швеции. За минувшие три года в русско-шведских отношениях происходит серия локальных военно-политических кризисов, и логическим завершением станет окончательный отказ Стокгольма от политики нейтралитета с подписанием соглашения о привилегированном партнерстве с НАТО. Втягивание Швеции в конфронтацию с Россией должно, видимо, решить две задачи американской дипломатии: закрытие акватории Финского залива и поощрение военных связей Швеции со странами Прибалтики.

ВЗГЛЯД: На каком уровне находятся российские позиции в этих регионах, как политические, так и военно-политические? Сможем ли мы противостоять усилению НАТО в Черноморском регионе и Балтике?

А.Ф.: Позиции России на Балтийском и Черном море различны. В Черноморском регионе Москва достигла серьезных успехов, о чем не перестают говорить американцы. Много лет у нас был только маленький кусочек черноморского побережья от Анапы до Адлера. Теперь у России снова есть Крым – ключевая позиция на Черном море, плюс еще союзный договор с Абхазией. У США задачи на Черном море пока ограниченные: сохранить за Украиной последний крупный порт – Одессу, укрепить Румынию с ее единственным портом Констанца. Отсюда стремление создать противовес России в виде Турции, столкнуть их в крупном дипломатическом противостоянии на Черном море.

В Балтийском море позиции России слабее. Во-первых, Калининградская область – анклав, отделенный от остальной России территорией Литвы и Белоруссии. Можно поддерживать с ним связь морем. Но это зависит от свободы выхода российского флота из Финского залива, то есть от позиции Финляндии и Швеции. Во-вторых, России в случае кризиса будет трудно заступиться за русское население Эстонии и Латвии, коль скоро они – члены НАТО. В-третьих, не все ясно с Белоруссией – попытки организовать там «майдан», скорее всего, будут. А Белоруссия исключительно важна и для Балтийского флота, и для Калининграда.

Американцы это понимают, отсюда и решения Уэльского саммита НАТО – развернуть силы быстрого реагирования в Прибалтике. Для России группировка в 10–30 тысяч человек не опасна, но она опасна для русского населения Эстонии и Латвии. Имея такой «щит», их элиты могут попытаться решить «русскую проблему». Если Москва захочет заступиться, ей доходчиво объяснят, что это будет конфликт со всем НАТО. Вот вам и дипломатический кризис для России: наблюдайте за гонениями на русских, не имея возможности предпринять ничего. Это негативный сценарий, но подумать о нем тоже стоит.

Ситуация может стать даже хуже, чем она была до 1939 года. Тогда Эстония и Финляндия закрывали Балтфлоту выход из Финского залива. Но у СССР не было Калининградской области, с которой надо поддерживать связь. Для России исключительно важен нейтралитет Стокгольма и Хельсинки. Вот это – действительно тот вопрос, который надо решить любой ценой. Борьба за сохранение нейтралитета Финляндии, видимо, станет стержнем региональной политики.