Большой передел мира

В политике важен потенциал, но ещё больше — воля к действию
Горбачёв, на мой взгляд, виноват не в том, что не потребовал от Запада неких письменных гарантий неущемления стратегических интересов нашей страны — они тогда уже были для СССР как аспирин для больного, умирающего от воспаления лёгких. Даже если бы президент СССР получил от США и их союзников такие письменные обязательства, что помешало бы западникам отказать «новой», как тогда кичливо твердили в Москве, России в их выполнении?
Как известно, главное в международной политике не намерения, а потенциал. Но кроме этого — ещё и воля к действию. В первой половине 1990-х годов у Российской Федерации недоставало ресурсов, чтобы остановить продвижение НАТО на восток, это так. Однако воли делать это было ещё меньше.
Напомню, что в 1993 году Службой внешней разведки, которую тогда возглавлял Евгений Максимович Примаков, был подготовлен доклад по вопросу о негативном влиянии планировавшегося уже тогда расширения НАТО на интересы России. В нём было немало полезных оценок, выводов и предложений. СВР удалось заложить в сознание Бориса Ельцина понимание, что расширение альянса при игнорировании российских интересов, а именно к этому шло дело, способно нанести существенный вред интересам нашей страны.
Принципиальных изменений в политику России на европейском направлении этот доклад, однако, не внёс.
Политика Москвы перед лицом натовской экспансии: непоследовательность и противоречия
Потом Примаков стал министром иностранных дел, затем премьер-министром. Его стараниями были созданы механизмы, призванные свидетельствовать, что, осуществляя свою экспансию в восточном направлении, НАТО будет учитывать интересы безопасности России.
Эти механизмы, однако, были неспособны оказать реальное воздействие на процесс расширения, действительно свести к минимуму его угрожающие безопасности нашей страны и её внешнеполитическим интересам последствия. Констатируя это, я в то же время хочу отдать должное Примакову за политическую последовательность в отрицательном отношении к расширению НАТО. Уже это в те годы было важным шагом в восстановлении правильного понимания национальных интересов России.

Иллюстрация: White House Photograph Office
Билл Клинтон и Борис Ельцин
Критика натовской установки на экспансию, однако, совмещалась тогда с активным участием в различных инициативах и структурах альянса типа программы «Партнёрство ради мира» или Совета евроатлантического сотрудничества. И в этом, и в деятельности двустороннего Совета Россия — НАТО уже была заложена готовность принять и само расширение, и его последствия. Более того, страны Центральной и Восточной Европы и наши непосредственные соседи в Прибалтике, а потом и на Украине восприняли развитие Россией отношений с НАТО как вызов и, соответственно, стали прилагать дополнительные усилия, чтобы «опередить» нас в статусе своих отношений с альянсом.
Именно поэтому попытки блефовать по поводу нашей якобы готовности самим вступить в НАТО, о которых в том же фильме, насколько я понимаю, вспоминает Владимир Путин, мне всегда представлялись контрпродуктивными. Они предпринимались с прицелом на некий пропагандистский эффект, но, на самом деле, играли на руку и натовскому руководству, и натовским неофитам. Я уже не говорю о том, что они выглядели как минимум странно с точки зрения отрицательного отношения граждан России к этому агрессивному военному блоку.
Что же касается вопроса о возможности или невозможности такого вступления в принципе, то наиболее ясно здесь расставил точки над «i», к сожалению, не кто-то из российских руководителей, а министр обороны ФРГ Фолькер Рюэ. Вот как его в своей книге воспоминаний «Встречи на перекрёстках» цитирует Евгений Примаков: «Россия никогда не сможет стать членом НАТО. Она сама — мировая держава, причем и европейская, и азиатская одновременно…»
Пустым с точки зрения реальной политики документом оказалась принятая в декабре 1996 года декларация «О модели общей и всеобъемлющей безопасности для Европы XXI века». В ней говорилось о недопустимости попыток укрепления безопасности одних государств за счет других, об обязательном учете интересов безопасности государств, не входящих в военно-политические союзы, о неприемлемости доминирования одной организации государств или группы государств… В Москве тогда заявили, что к голосу России прислушались. Кого мы хотели в этом убедить и, главное, зачем?
Чем запомнилось «сотрудничество» с НАТО
Далее Россия и НАТО заключили Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности. Насколько действенным для защиты интересов нашей страны оказался этот документ? Давайте опять же судить не по намерениям, а по последующим реалиям европейской и мировой политики — от войны НАТО против Югославии в 1999 году, начавшейся, кстати говоря, сразу после так называемой первой волны расширения, до участия стран НАТО в подготовке и проведении государственного переворота на Украине, которую натовцы начали переформатировать во враждебном России духе задолго до этого. Сегодня войска и военная инфраструктура альянса придвинулись ещё плотнее к нашим границам.
Хочу обратить внимание ещё на один, на первый взгляд, менее значимый, но, как мне представляется, весьма показательный момент. В 2008—2009 годах наша страна предоставила, соответственно, Германии и США возможность транзита через свою территорию военных грузов для их войск и самих военнослужащих, участвовавших в Международных силах содействия безопасности в Афганистане. Сделали мы это после того, как в 2003 году Литва отказалась предоставить России удовлетворяющие её условия транзит военных грузов в Калининградскую область. В 2004 году Литва стала членом НАТО. Казалось бы, вот тот момент, когда благодаря «добрым» отношениям с альянсом надо решить вопрос об этом аспекте калининградского транзита. Нет, натовцы пользовались транзитом через территорию России несколько лет, а вопрос о транзите военных грузов в Калининград так и не был решён должным образом.
Другими словами, в отношениях с НАТО принцип «зафиксировать те или иные обещания на бумаге» вовсе не гарантирует, что и сам альянс, и его отдельные члены будут выполнять обещанное. Не стоило ли в начале 2000-х пойти по другому пути? Не соглашаться с расширением в принципе, особенно с его «второй волной»? Сделать прибалтийские страны неприемлемым по тяжести бременем для Североатлантического блока? На мой взгляд, это было реально — и экономически, и за счёт более напористого влияния на внутреннюю политику в Прибалтике.
Вместо этого и после 2004 года, когда Латвия, Литва и Эстония стали членами НАТО, Россия продолжала проявлять дружелюбие и так называемую открытость по отношению к тем, для кого членство в альянсе было не гарантией некой «безопасности от угрозы с востока», а инструментом для осуществления ещё более враждебной нашей стране политики, чем та, что осуществлялась до вступления. Демонстрируя готовность наращивать транзит и торговлю, мы тем самым мы лишь усилили аппетиты прибалтийских евроатлантических и реваншистских элит. Закрывая глаза на потакание им со стороны Вашингтона и Брюсселя, дали западникам основания рассчитывать, что пропустим очередной удар — на этот раз, на Украине.
Кризис в отношениях с Западом как пролог к новому мироустройству
Именно в нашей готовности в те годы закрывать глаза на очевидные проявления враждебности ради «хороших отношений» с Западом лежат причины сегодняшней оголтелости антироссийски настроенных прибалтов, поляков, англичан, американцев и прочих, их продолжающихся нападок на нашу историческую память, попыток выдвигать нам требования «покаяний» и «компенсаций», давить на нас разного рода обвинениями, разговаривать языком угроз и санкций. В этом же в значительной мере лежат и причины произошедшего в 2012—2013 годах и далее на Украине.

Иллюстрация: U.S. Navy
Солдаты НАТО
В начале 2010-х кое-что в нашей политике в отношении прибалтийских стран — членов НАТО и не только их, но и Запада в целом стало меняться. Тяжёлым, но неизбежным и нужным уроком стала украинская драма… Но подумать только: после всего того враждебного, что нам сделали прибалты и в двустороннем плане, и участвуя в натовском вмешательстве во внутренние дела Украины, Москва в 2015 году пригласила их президентов на празднование священного для нас праздника — Дня Победы! И дождалась пренебрежительного отказа.
Вернёмся, однако, к «ошибке» Михаила Горбачёва. Главная претензия, которая, на мой взгляд, должна быть ему предъявлена, — это претензия не за то, что что-то там не было зафиксировано на бумаге, а за целенаправленную сдачу международных позиций нашей страны и самой её внутренней сути нашим основным противникам — США, Германии, Великобритании. Речь, на мой взгляд, идёт о должностном и политическом преступлении, но процентное соотношение в этом преступлении злого умысла и глупости надо определить через суд.
Думается, однако, что такого суда мы не дождёмся. Разве что дела в стране пойдут из рук вон плохо и надо будет отвлечь внимание народа на такой процесс.
Итак, перечислим всё ещё раз по порядку. Сначала ослабление и распад СССР; потом наш бездарный отказ от самостоятельного пути развития, далее утрированно прозападный курс руководства России в 1990-е годы и, наконец, сохранение необоснованной западоцентричности российской политики в начале 2000-х годов, — вот истинные причины сегодняшних проблем в отношениях с Западом в целом и с НАТО в частности. Россия в момент развала СССР и на рубеже 2000-х была такой, какой она была. И, повторю это ещё раз, никакое оформление Михаилом Горбачёвым тех или иных договорённостей с Западом этого её качества не изменило бы.
Соответственно этому пониманию мы и должны действовать сегодня. Вернём России идейную и культурную суверенность; политическое, экономическое и военное могущество — вот тогда и сможем остановить натовский экспансионизм и беззаконие, сможем заставить Запад пойти на новые и действительно прочные договорённости относительно справедливого европейского и мирового устройства. Не менее важна эта наша внутренняя работа и для выстраивания правильных отношений с Китаем.