Молдавия

Цитата: ЦитатаВ пятницу, 4 ноября, президент России Владимир Путин вручил орден Дружбы директору Русского Государственного драматического театра имени Чехова Константину Харету.

Цитата: ЦитатаЕжегодно 27 января отмечается Международный день памяти жертв Холокоста (International Holocaust Remembrance Day). Генассамблея ООН учредила его в 2005 году: 27 января 1945 года советские войска освободили узников нацистского концлагеря Освенцим, за время его существования там погибли от 1,5 млн до 2,2 млн человек.


С 2015 года Международный день памяти жертв Холокоста отмечают и в Молдове. 27 января — памятная дата, связанная с уничтожением евреев в лагерях смерти, одним из которых был лагерь в Освенциме. Дата связана с «Большим Холокостом». Но массовое истребление евреев и представителей других этнических и социальных групп (советских военнопленных, поляков, цыган, гомосексуалов, масонов, безнадежно больных,  инвалидов и др происходило не только в лагерях смерти, но и в деревнях, селах, местечках, городах всей Европы.

В этих массовых убийствах участвовали соседи, односельчане, бывшие коллеги по работе, партнеры жертв по бизнесу. Молдова (Бессарабия) имеет отношение именно к этому Холокосту — уничтожению, происходившему на периферии «Большого Холокоста».

Об этом замалчиваемом Холокосте две последние книги известного польского историка Яна Томаша Гросса «Соседи» и «Золотая жатва». В первой рассказывается об уничтожении всей еврейской общины польского городка Едвабне, в котором евреев убивали не эсэсовцы, а местные жители, соседи жертв. Такое повсеместно происходило в Польше и в Восточной Европе. Во второй книге говорится о том, что уничтожение людей по всему старому континенту сопровождалось массовыми грабежами жертв Холокоста.

В «Золотой жатве» Гросс пишет: «... евреи — с точки зрения тех, кто сталкивался с ними во время оккупации — отождествлялись с вещами. А ведь человек — это нередуцируемый объект, сам себе цель, и любая инструментализация отношений между людьми — это злоупотребление. В отношении евреев во время Второй мировой войны процесс обесчеловечивания достигает своего апогея».

Евреи были исключены из числа людей. Живые евреи для «соседей» стали «покойниками в отпуске» (определение из книги «Золотая жатва»). Жили, пока это было экономически выгодно тем, кто «спасал». Заканчивались деньги — заканчивался «отпуск», то есть жизнь.

Убивать и грабить евреев было социально санкционированным действием. И этим занимались не только «отбросы общества»: убивали и грабили, в том числе, «столпы» местных сообществ. Убивали и грабили открыто, что делало соучастниками всех. Это было социальной катастрофой, поразившей местные сообщества на десятилетия вперед.

Помогавших бескорыстно, — это, наверное, потрясает больше всего, — было очень мало. Факт помощи скрывался не только во время войны, когда это было смертельно опасно, но и после. Скрывался даже факт получения звания «Праведника мира». Люди боялись, что никто не поверит в бескорыстность помощи — настолько массовым и «естественным», с точки зрения местных сообществ, был феномен обогащения за счет «покойников в отпуске».

Что случилось с нееврейским населением Европы, как зверские массовые убийства и безудержный грабеж евреев могли стать «общественной нормой», каким образом стало возможным такое массовое выпадение из человечества такого огромного числа людей? — вопросы, на которые нам еще предстоит ответить.

История Бессарабии периода Второй мировой войны — типичный пример замалчиваемого Холокоста. В советский послевоенный период истребление евреев растворилось в более широко сформулированной теме преступлений немецко-фашистских оккупантов против советских граждан. После объявления независимости Молдовы Холокост просто замалчивали. В крайних проявлениях — отрицали.

Правда же в том, что Бессарабия была еще одной европейской территорией, на которой разворачивалась драма Холокоста. Истребление евреев, в особенности в сельской местности, началось с самых первых дней оккупации Бессарабии.

Приказ об уничтожении части евреев Бессарабии и Буковины и о депортации остальных Ион Антонеску отдал по собственной инициативе, без какого-либо давления со стороны немцев. В докладе Международной комиссии по изучению Холокоста в Румынии говорится, что для достижения этой цели Антонеску выбрал жандармерию и армию, в чьи задачи входило и создание специальных команд, которые, опережая армию, «создавали в селах неблагоприятную для евреев атмосферу, чтобы население само желало  избавиться от иудейского элемента» средствами, наиболее соответствующими обстоятельствам. К приходу войск необходимо было создать такую атмосферу.

Приказы о «зачистке территорий» в Бессарабии и Северной Буковине, полученные румынской жандармерией еще до начала военных действий на территории СССР, не оставляют места для интерпретаций. Специальные приказы от 18 и 19 июня 1941 года предусматривали разворачивание в этих двух провинциях легионов жандармов. Генерал Константин (Пики) Василиу, генеральный инспектор Жандармерии в городе Роман инструктировал офицеров: «Первая мера, которую надо предпринять — это зачистка территории».

Под зачисткой территории подразумевалось уничтожение на месте всех евреев, находящихся в сельской местности; закрытие в гетто всех городских евреев; арест всех «подозрительных», партийных активистов, тех, кто занимал ответственные посты при советской власти и их конвоирование в расположение легиона. Как вспоминал позже один из подчиненных, командир Оргеевского жандармского легиона говорил своим подчиненным, что необходимо убивать всех евреев, от младенцев до беспомощных стариков, поскольку все они угроза для румынской нации.

В своей книге «Purifying the Nation: Population Exchange and Ethnic Cleansing in Nazi-Allied Romania» (Вашингтон, 2009) молдавский и американский историк Владимир Солонарь говорит о более или менее общем сценарии атак на евреев: «Первые убийства совершали румынские военные и жандармерия с участием местных экстремистов (как правило, бывших членов фашистских партий) и оппортунистов. Затем главную роль начинали играть местные жители, которые выявляли, собирали и сопровождали евреев к месту казни. Они же иногда принимали участие в расстрелах, добивали раненых и грабили мертвых. Надо отметить, что советских активистов не евреев румынские власти, зачастую, несмотря на требование односельчан, как правило, оставляли в живых, осуждая на различные тюремные сроки или каторжные работы».

У евреев, не успевших эвакуироваться до прихода румынских войск и жандармов, шансов на спасение было очень мало. Спасение могло прийти только от односельчан христиан, но случаев помощи со стороны не евреев в Бессарабии было очень мало. Исследователям известен один пример, когда местное христианское население открыто вышло в защиту своих односельчан евреев. Единственный пример. И это случилось не в Бессарабии, а в буковинском селе Выртекэуць, где люди стали на колени перед румынскими жандармами, ведущими 12 семей местных евреев на расстрел за окраину села, умоляя карателей отпустить односельчан. Жандармы всех освободили.

Этот случай указывает на то, что в случае активной защиты со стороны христиан, сотни и тысячи жизней невинных людей могли быть спасены. Румынские войска и жандармы в Бессарабиии и Буковине не считали себя оккупантами и не могли не прислушиваться к мнению местного христианского населения.

Но защиты практически не было, было активное и массовое участие в убийствах и грабежах. Большинство таких случаев хорошо изучено и задокументировано.

В селе Чепелеуць, Бричанского района, Бельцского уезда были убиты около 190 местных евреев и беженцев из других населенных пунктов. По информации из Национального архива Республики Молдова (Фонд 1026, Опись 20), в убийствах участвовали 14 местных жителей, имена которых установлены. Среди убийц были и две женщины, проявившие особую жестокость к своим жертвам: «Корорарь, жена Корораря Василия Ивановича, добивала раненых свинцовым нарукавником... Рокимчук Евгения выбивала изо рта золотые зубы у еще не умерших от ран и обрезала пальцы с золотыми кольцами».

Молдавский исследователь Диана Димитриу установила и описала другие подобные случаи в книге «The State, Antisemitism, and Collaboration in the Holocaust. The Bordelands of Romania an the Soviet Union» (Cambridge University Press, 2016). Так, в селе Цыганешть местные жители помогли жандармам идентифицировать и собрать евреев села, которых сразу же повели на край села для казни. Некоторые вызвались участвовать в расстреле. После расстрела участвовавшим в нем местным жителям разрешили взять одежду убитых.

А в Хынчештах, когда румынские военные согнали евреев города к месту расстрела, один солдат, сославшись на плохое самочувствие, отказался стрелять. Тут же двое местных жителей пожелали участвовать в казни. Они же после расстрела добивали раненых контрольными выстрелами.

В Думбрэвенах — крупнейшем еврейском поселении на севере Бессарабии — после появления там румынских войск, местное нееврейское население, поддержанное крестьянами соседних сел Дубно, Вэдень и Паркань, начало массовые расправы над евреями. Погромщики разграбили все дома, растащили имущество, включая мебель, угнали домашний скот. Погрома длился несколько дней, и «соседи»все это время зверски избивали и расстреливали евреев.

Похожий сценарий и у погрома в городке Згурица. Ефим Френкель, выживший в этой резне, вспоминал: «Молдаване начали забирать все, начали насиловать, молдаване начали бить людей, молдаване отрезали еврею голову косой».

Кишинев, Бельцы, Единцы, Оргеев, Бричаны, Кагул, Котовск (сегодня — Хынчешты), Ниспорены, Пепены, Скулень, Тэтэрешть, Черновцы, Херца, Хотин, Чудей, Сторожинец, Ропча, Иордэнешть, Пэтрэуць, Панка, Броскэуць, Липкань, Стэнешть, Жадова Веке, Костешть, Хлиница, Будинешть, Чиреш Ноуа Сулицэ и т.д. — погромы, убийства и грабежи были на всей территории Бессарабии и Северной Буковины.

Диана Димитриу, анализируя материалы расследования преступлений и личностей, в них обвиняемых, дает обобщенный образ местных жителей, которые убивали и грабили евреев: «С небольшими исключениями, это были этнические молдаване, мужчины в возрасте от 30 до 40 лет (иногда от 20 до 30), женатые, имеющие детей. Большинство — так называемые середняки, почти половина — грамотные».

И здесь мы видим то, что Гросс в своей книге называет «социально приемлемыми действиями», овеществление евреев, их исключение из числа человечества.

Тех, кого не убили в первые дни и недели войны, согнали во временные концентрационные лагеря, а в городах — в гетто. До конца 1941 года практически всех евреев Бессарабии, не погибших во время погромов, расстрелов, от голода, холода, болезней и истязаний, депортировали за реку Днестр, в Транснистрию, вновь созданную провинцию под управлением румынской администрации со столицей в Одессе. В лагерях Транснистрии выжили очень немногие.

В Северной Буковине тоже происходили массовые депортации евреев в Транснистрию. Однако там ситуация развивалась несколько иначе. По настоянию мэра города Черновцы Трэяна Поповича тысячи евреев были оставлены в Черновцах (частью и в других населенных пунктах провинции) для, как аргументировал мэр, обеспечения бесперебойного функционирования городского хозяйства и экономики провинции. «Экономическая полезность» евреев спасла тысячи от депортации и  неминуемой смерти в лагерях Транснистрии.

Евреев других румынских провинций спасло изменение ситуации на восточном фронте. После Сталинградской битвы Антонеску отказался от «зачистки территории» по всей Румынии. Полное уничтожение евреев ему удалось только в «провинциях-моделях» — Бессарабии и Северной Буковине.

«Перехват» еврейского имущества в Румынии (в том числе, в Бессарабии и Северной Буковине) шел по тем же схемам и сценариям, как и в других регионах Европы, оказавшихся под властью нацистских (своих или чужих) режимов. Все начиналось с дискриминационного законодательства, выдавливания евреев из экономики, образования, торговли — из всех публичных сфер жизни. А заканчивалось массовым убийством, отрезанными пальцами с золотыми кольцами, вырванными золотыми зубами у еще не умерших от ран и убитых.

Забирали жизнь за одежду, за вещь. Евреи в Бессарабии стали в глазах своих «соседей» носителями вещей. Не людьми. И эта новая социальная «норма» была принята подавляющим большинством.

Молдова — восточноевропейская страна, где о Холокосте, об участии в нем местного, в основном молдавского, населения предпочитают не говорить. Школьная учебная программа тему Холокоста в Бессарабии, которой отведено несколько часов, игнорирует или профанирует. Системного научного исследования темы нет, и государство их не стимулирует. Нет и государственной политики сохранения памяти жертв Холокоста.

Официальный Кишинев проводит историческую политику, суть которой, но для Польши, лучше всех сформулировал известный польский историк Анджей Новак: «Или Вестерплатте, или Едвабне». Другими словами, нация или сохраняет память и гордится героическими моментами собственной истории, или кается в  участии в Холокосте, признает свою ответственность за преступления, совершенные в прошлом. В молдавской версии это звучит так: «Или Сибирь, или Холокост», где под Сибирью подразумеваются репрессии советской власти против граждан МССР (СССР). «И Сибирь, и Холокост» — такой подход, с моей точки зрения, единственно верный — пока не получается применить. Препятствуют этому и моменты, связанные с процессом формирования современной идентичности молдаван, в котором «румынизации» (в современной интерпретации) отведена особая роль.

Иногда страшно встречаться с собственным прошлым. Страшно брать на себя ответственность за то, что случилось когда-то с нацией, к которой ты принадлежишь. Но это неизбежно надо делать.

Во вступительном слове на презентации окончательной версии доклада о Холокосте в Румынии, произнесенном в Бухаресте в 2004 году, нобелевский лауреат Эли Визель сказал: «То, что важно для индивидов, важно и для сообществ. Подавленные воспоминания опасны, ибо, вырываясь на поверхность, они могут разрушить  здоровое, обесценить  благородное, профанировать  великое. Нация, как и индивид, может найти много способов для встречи и знакомства с собственным прошлым. И ни одного, чтобы его игнорировать».

27 января — Международный день памяти жертв Холокоста, и мы, граждане Молдовы, должны и будем в этот день отдавать дань памяти тем, кто погиб в годы Катастрофы. Но нам нужен Национальный день памяти Холокоста. И он, несомненно, должен быть связан с событиями, происшедшими в Бессарабии во время Второй мировой войны. К чему приурочить этот Национальный день памяти, — к первому массовому расстрелу евреев в Скулянах в начале войны, к дате создания Кишиневского гетто, ко дню кровавой резни в селе Пепены, невозможной без активного участия местных жителей, — это надо решать вместе, в результате открытых, честных дискуссий о  Холокосте в Бессарабии.

Пришло время выработать государственную политику сохранения памяти жертв Холокоста в Бессарабии, а это не только мемориалы и музеи. Это и учебные программы, и подготовленные учителя, способные преподавать тему Холокоста в школах. Это и специальные учебные курсы для вузов. Экскурсии, в первую очередь для детей и молодых людей, к местам массового уничтожения людей. Это и создания музея Холокоста. Это и признание на государственном уровне участия в убийствах и грабежах местных жителей и соответствующие действия власти, включая извинения за убийства. Это и возвращение в национальную историю и память молдавского народа сотен тысяч евреев, жертв Холокоста на территории Бессарабии и Транснистрии, которые были полноправными гражданами нашей страны.

День памяти жертв Холокоста — повод смело и открыто посмотреть в лицо своему трагическому прошлому.

Цитата: Цитата…
Благодаря известной песне Кишинев называют «белым городом». Странное дело — мой город, тот, который помню, — он никогда не казался мне белым. Слова песни — это, скорее, поэтический образ, стихотворный троп. На самом-то деле Кишинев всегда был (во всяком случае для меня) зеленым, утопавшим в парковых деревьях и цветах.
…