Африканские фронты

«В юном месяце апреле в старом парке тает снег…» Помните эту песенку из старого, доброго детского фильма? Там добро безапелляционно торжествовало над алчным и коварным злом, и нам, счастливым детям самой лучшей в мире страны, казалось, что это чистая правда и так будет всегда.
В юном, теплом и еще не жарком апреле 2011 года, в Триполи уже рвались ракеты и бомбы стран западной коалиции. Лидеры этих стран еще считали себя повелителями Вселенной и хозяевами мира, но именно здесь, в Триполитании, песочные часы Истории были перевернуты, и для могущества атлантической цивилизации начался обратный отсчет.
Я повторюсь, что события, о которых говорится здесь, и люди, участвовавшие в этих событиях, настоящие. Поэтому, уважая их репутации и не рискуя их безопасностью, личные данные и позывные я изменил, названия Учреждений тоже.
Апрель в Триполи был тягостно тревожным. Несмотря на официальные доклады северных чиновников, что все граждане отсюда эвакуированы, посольство продолжало работу, и в Триполитании оставались наши соотечественники, по тем или иным причинам не улетевшие на Север. А Триполи бомбили, и бомбили жестоко, цветущий оазис медленно, но верно превращался в нагромождение руин. «Товарищ Наблюдатель из КГБ» принял единственно верное решение «мальчиков с севера» сюда не направлять, политический момент не подоспел, да и Лидер Джамахерии не был настолько ценен, чтобы ради его слишком уж креативной головушки рисковать здоровьем солдат и престижем страны.
Северные активы, конечно, было жаль, но, как говорится, не мытьем, так катаньем, но постепенно все они вернулись в северные руки, и позиция Севера в Триполитании, практически помноженной на ноль в результате непрекращающейся войны всех со всеми, котируется выше, чем при импульсивном Лидере Джамахерии. Зато через три года северяне развернутся «на всю катушку» в соседней «Песочнице», но это будет другая история.
А пока мы, сотрудники северной частной военно-консалтинговой компании, рыскали, аки волки хищные, по пескам, оазисам, городам и весям, вынюхивая и выискивая затаившихся соотечественников. Некоторых уже приватизировали разнообразные «бармалеи» и злодеи, приходилось торговаться, а иногда и не приходилось. Среди лично мне антипатичных бармалеевских физиономий стали все чаще попадаться белые пятна: джентльмены из американской Academi (Blackwater до 2009 года), британской Group 4 Securicor, монсеньоры из французских ЧВК. Этих было особенно много, злой Французский Карлик пушечного мяса не жалел.
Мы старались без крайней необходимости друг в дружку не палить, бармалейские пироги того не стоили. Самое замечательное в этой истории было то, что местом отдыха и реабилитации у нас у всех, у светлокожих консультантов, был остров Джерба, Тунис. Почему? Да потому что по прямой от аэропорта Триполи до Джерба Зарсис 226 км. Мы с «академиками» американскими жили в одном отеле, соседями были французы из ЧВК и легионеры. Впрочем, легионеры были западными украинцами и чехами. Мы очень мило проводили время, по утрам бегали по полосе прибоя, принимали морские ванны, волочились за живущими здесь немками, мужья которых тоже трудились в ЧВК где-то в Центральной Африке.
Немки, конечно, были очень хороши, длинноногие, поджарые и ухоженные, после Триполи они казались верхом совершенства. В общении с этими «Sexi Frau» лидировал я, поскольку бойко трещал на разговорном немецком. Они выгуливали по бережку монументальных английских мастиффов, я совершал свой моцион и присоединялся к неспешной прогулке. Они рассказывали мне о колониальном житье-бытье, о том, что дети учатся в Европе, мужья, офицеры Бундесвера на пенсии, не вылезают из джунглей, а им скучно. После двух таких совместных променадов я и один смешливый янки как могли, развеяли их скуку.
«Академики» здорово бухали, но, в целом, все было тихо и мирно, пока не нарисовались джентльмены из Group 4 Securicor. Мне кажется иногда, что англичанам вообще пить в приличном обществе нельзя. Сначала они держались особняком, глядели на нас, как на туземцев. Когда мы с легионерами (хохлы и чехи) спели «День Победы», их проняло. Они начали задираться, громко, извините, ржать, приставать к несчастным мирным отдыхающим.
Потом они схлестнулись с янки, а потом нам пришлось выписать им международных люлей. Выползли из номеров они к ланчу, и побрели опять к бару. Ну, вот кто сказал, что русские много пьют и не умеют себя вести? Это сказал тот, кто не видел англичан на отдыхе.
Реабилитация обычно продолжалась 10-12 дней, а потом снова на работу. Еще более забавным было то, что в Триполитанию возвращались мы, как правило, на одном пароходе. Недругов возле порта забирал или другой пароход, или гидросамолет, главное было с пьяных глаз не попасть на вражеский транспорт.




Авто покидает остров Джерба.

Чем больше было таких ассамблей, тем спокойнее работали мы по основному предназначению – поиск попавших в неприятные ситуации северян и их вызволение от злых бармалеев. Если «академики» владели ситуацией, то, как правило, без лишних раздумий просто звонили на «спутник» и сообщали, где, кто, сколько и какая банда их удерживает. А дальше по обстановке. Запомнилась ситуация с одним важным северным гражданином. Важным он был в столице Севера, в офисе своем помпезном, в сауне, с бабами своими, а там, в Триполитании, он, извините, от страху лютого под себя ходил. Если бы не «академики», его, скорее всего, так бы и не нашли.
Прихватили его в очень беспокойном месте, там одновременно бились за пятачок под солнцем несколько кланов плюс войска Лидера Джамахерии. Вообще, стрельба по беззащитной Луне – это национальный вид спорта у арабов и берберов. Вы не обращали внимания на то, как яростно лупят изо всех стволов смуглые бравые парни? И какие скромные при этом результаты? К счастью нашей цивилизации, африканцы и арабы не умеют стрелять, в отличие, например, от тех же афганцев или персов. Так вот, мрачный янки с позывным «white major» позвонил мне, и доверительно сообщил, что в такой-то вооруженной группировке содержится совершенно деморализованный северянин, ему почему-то не дают связь, чтобы он денег попросил, возможно, придерживают для обмена. Но могут и в расход пустить, гарантий тут никаких нет.
Северяне своих не бросают! Собираем всю нашу команду спасателей, аж пятнадцать стволов, и мчимся на выручку, Чип и Дейл спешат на помощь! Предварительно проинформировали Кормчего и Посла. Приехали, нашли мэйджора. Янки был лаконичен: «один дюйм денег», это значит, что высота пачки свежих купюр по 100 долларов должна составлять 25,4 (мм). Отмеряли, (наличную валюту на такие мероприятия мне давали под расписку в канцелярии Кормчего, кто ему давал, не знаю), передал из рук в руки.
Небольшое пояснение насчет валюты. Предприятие наше было все же коммерческим, тех северян, кто попался до начала массовой эвакуации, мы вызволяли за «Спасибо» от государства и весьма скромное вознаграждение, а вот тех каплунов, которые проигнорировали распоряжение Посла об эвакуации и влетели из-за своей глупости и жадности, тех уже по гибкому тарифу. Как правило, господа эти были весьма и весьма не бедными, и за свои драгоценные мягкие места деньги платили. Неохотно, конечно, морщились при этом, иногда норовили «соскочить», но им доходчиво объясняли, что с удовольствием вернут их туда, где взяли. Работало безотказно, чувство страха в клиентах необходимо поддерживать на нужном градусе.
Вы скажете: а как же знаменитое северное МинЧС? Поверьте, у него дел достаточно было, чтобы вытащить тех, кто находился там по долгу службы и работы, ребят просто не хватило бы на всех, а сезонного найма в государственной структуре быть не может. Поэтому при полном одобрении жителей «Избушки Лубяной» и возникла наша консалтинговая компания, выполняющая государственный заказ.
Так вот, передал я коллеге испрашиваемую сумму денег, он небрежно отсчитал десять купюр, остальное рачительно убрал в портативный сейф. Налили по Макалланчику, дринкнули за успех. Мэйджор кликнул бойца и послал его за местным Че Геварой. Появился очень колоритный тип в «арафатке» и в английском камуфляже. Растительности на его голове было очень много, и была она свалявшейся от пыли и пота, и пахло от повстанца отвратительно. Мистер мэйджор показал ему деньги, потом отсчитал 500 баксов и протянул инсургенту, тот без промедления взял. Потом последовал приказ устроить большую бузу в указанном квадрате, и бузить до команды «отставить».
Повстанец молча кивнул и ушел, снаружи полевого офиса, расположенного в частично разрушенном здании, началась громкая возня. Мы дринкнули ещё пару раз, чтобы перебить нестерпимый аромат настоящей свободы. Вскоре затарахтели моторы, подразделение народно-освободительных сил покатило на разбой. И еще минут через сорок началась интенсивная стрельба. Она перекатывалась в пространстве и, наконец, сосредоточилась в нужном нам месте, то есть подальше от того зиндана, где томился наш «ливийский пленник».
Мэйджор приложил два пальца к выгоревшей брови: «Good luck, gentlemen, salute!» И джентльмены, то есть мы, резво двинулись к цели. В полевом стане тружеников революционного рэкета личного состава оставалось немного, поэтому мы почти беспрепятственно добрались до нашего страдальца. Я не торопливо задал ему обязательный вопрос, осознает ли он то, что услуга по его вызволению и возвращению в столицу далекого Севера является платной. Бедолагу неудержимо рвало прямо на то, что пять минут назад было его церберами. Я повторил вопрос. В ответ раздался утвердительный рев, и парень слегка обмяк. Ну, так-то оно даже лучше. Закинули его в наше авто и бодренько покатили прочь от этого нехорошего места.
Дальше все по отработанной схеме: посольство – Тунис – аэроплан –Домодедово. Через пару дней совершенно нерадостная для гражданина встреча в его офисе, и неизбежная оплата наших трудов по прейскуранту. А как вы хотели? Бизнес, ничего личного.
Таким вот затейливым образом наша консалтинговая компания трудилась в Триполитании до конца августа. С каждым днем война становилась все безжалостнее и бессмысленнее, отряды ПНС то и дело захлестывались между собой, возникали, разбегались и снова появлялись какие-то никому не подвластные банды людоедов, наши коллеги –оппоненты крыли, на чем свет стоит, своих заказчиков, у них начались очень серьезные потери, особенно, у французов. Революционно-освободительные шакалы стреляли им в спину, погибли серьезные командиры французских ЧВК.
Американские «Академики» не оставались в долгу, и умножали на ноль любого, кто казался им нелояльным и подозрительным. В условиях этой веселой чехарды сплошного взаимного истребления нам удалось из уже почти захваченного Триполи вывезти некоторых дорогих сердцу Лидера Джамахерии персонажей. Вывозили красиво, с салютами и фейерверками, на морском участке маршрута до Джербы попали под раздачу с французского фрегата, но благополучно убежали.
Получили команду не заезжая на базу в отель, двигаться в аэропорт Зарсис и ждать борт. Тогда вот первый раз в жизни совершил полет на аэроплане Фалькон 7Х, предоставленный компанией «Тоталь».




Вот на таком...

На этом моя североафриканская одиссея благополучно закончилась. Я прилег на реабилитацию в госпиталь, Новый, 2012-й год встретил в обществе маленькой и очень озорной Женщины в доме отдыха на Истре. Остаток зимы мы с ней проводили в тихих, почти семейных радостях, визитах к дорогим друзьям, походах в театры и в прочей милой суете. В конце марта мне позвонил мой товарищ из «Лубяной Избушки» и настойчиво пригласил на встречу. «The show must go on!», не так ли, друзья?