Тред №1007394

новая дискуссия Дискуссия  203

Борьба забайкальских контрразведчиков с японскими спецслужбами

С 1941 по август 1945 года в Забайкалье было выявлено 242 японских агента. Большинство из них были задержаны на стадии проникновения и легализации.

В конце XIX века Япония создаёт и совершенствует внешнюю разведку и контр-разведку. Успехи Японии в войне с Россией в 1904-1905 годах стали свидетельст-вом эффективности этих усилий. Как известно, по Портсмутскому мирному дого-вору с Японией в сентябре 1905 году царская Россия признала Корею сферой японского влияния, уступила Японии арендные права в Китае на Квантунскую область с городами Порт-Артуром и Дальним, южную ветку КВЖД (Южно-Маньчжурскую дорогу), построенную на средства русского народа, и половину острова Сахалин. Для охраны Южно-Маньчжурской железной дороги японцы получили право содержать Квантунскую армию из расчёта 15 солдат на один ки-лометр железной дороги. Таким образом, Япония захватила в Китае исключи-тельно важные стратегические и экономические позиции. Японская разведка про-должала укреплять своё влияние в Китае, действуя под прикрытием японских во-енных миссий. 



Здесь проявил свой незаурядный талант разведчика Кендзи Доихара. Он работал в Китае с 1913 года, владел тремя китайскими диалектами, 13 европейскими язы-ками, обладал обширными знаниями во многих отраслях человеческой деятель-ности и мастерством перевоплощения. В то же время был аморальным и жесто-ким человеком, организатором многих кровавых преступлений и наркотизации Китая. За участие в подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, за на-рушение законов и обычаев ведения войны Доихара был приговорён в 1948 году Международным военным трибуналом для Дальнего Востока в Токио к смертной казни через повешение и 23 декабря казнён.[8]. Как резидент японской разведки Доихара начал свою деятельность в японской военной миссии в Харбине в 1925 году и создал в Маньчжурии, а также в остальных провинциях Китая разветв-лённую разведывательную сеть. 

18 сентября 1931 года Квантунская армия начала оккупацию Маньчжурии. По мере продвижения войск агенты Доихары инспирировали движение за создание «независимого» от Китайской Республики Маньчжуро-Монгольского государст-ва. Коллаборационисты – губернаторы провинций и генералы Юй Чунхань, Чжан Цзинкуй, Ши Ча, Ма Чжаншань, Цай Шини и другие - образовали Администра-тивный комитет и созвали 29 февраля 1932 года в городе Мукдене национальный съезд, который провозгласил независимость Маньчжурии и Внутренней Монго-лии. 1 марта 1932 года было объявлено о создании Маньчжоу-Го (Маньчжурско-го государства). Верховным правителем «избрали» последнего императора Китая Айсин Цзюэло Пу И. Он был тайно доставлен Доихарой в Чанчунь, который стал столицей государства, получив новое наименование Синьцзин. Через два года, 1 марта 1934, Пу И провозгласили императором. Формально вся власть в Мань-чжоу-Ди-Го (Маньчжурской империи) сосредотачивалась в руках императора, но на самом деле принадлежала чрезвычайному и полномочному послу Японии, ко-торый одновременно являлся главнокомандующим Квантунской армии. Марио-неточный характер Маньчжоу-Ди-Го был подтверждён на Международном воен-ном трибунале для Дальнего Востока, который судил японских военных преступ-ников в 1946-1948 годах в Токио. В приговоре трибунала, в частности, указыва-ется: «Захват Маньчжурии в 1931 году обеспечил базы для нападения на СССР на широком фронте с целью захвата всего советского Дальнего Востока».[8]. 

Советская разведка не сразу разобралась в сложной системе японских спецслужб в Маньчжурии. Потребовалось время, чтобы получить документы, изучить пред-назначение той или иной службы и их взаимодействие. Вся разведывательная и контрразведывательная деятельность в Маньчжоу-Ди-Го проводилась пятью ор-ганами: 2-м отделом штаба Квантунской армии, который подчинялся 2-му отделу Генерального штаба Японии; японскими военными миссиями (они в закрытых документах носили название «органы особой службы японской императорской армии»); Главным управлением жандармерии; Главным управлением полиции и Главным штабом железнодорожной охранно-военной бригады [1]. 

Главное управление полиции обеспечивало охрану государственной границы, имея в подчинении основные, средние и малые погранполицейские отряды. На дальних и ближних подступах к границе на путях вероятного движения совет-ских и монгольских разведчиков, а также в районах действия китайских партизан располагались полицейские посты. В обязанности полиции входила борьба с партизанским движением. 

Вначале считалось, что японские военные миссии, возглавляемые Главной ЯВМ в Харбине, подчинены 2-му отделу штаба Квантунской армии, но в 1943 году со-ветская разведка получила данные, свидетельствующие о том, что они действуют параллельно и подчиняются Токио, а между собой координируют работу [1]. 

Погранполицейские отряды были обязаны немедленно информировать ЯВМ о задержании иностранных разведчиков и передавать их в миссии. Органы поли-ции находились под большим влиянием ЯВМ в области контрразведывательной работы и сыска. Сотрудники ЯВМ рассматривали захваченных советских раз-ведчиков и разведчиков МНР как объекты перевербовки и в процессе допросов изучали их в этих целях. Например, захваченных в конце 1944 года разведчиков Читинского управления НКГБ Виноходова , Кравченко и Ван Баолиня достави-ли в Хайларскую военную миссию и усиленно допрашивали. О китайском ком-мунисте Ван Баолине японские контрразведчики решили: «Хотя данное лицо в идеологическом отношении проявляет стойкость, и обработка его сопряжена с трудностями, мы полагали, что его следовало бы перевербовать для того, чтобы использовать в качестве агитатора в частях 8-й армии в Северном Китае. Однако, вербовка в конечном итоге признана нецелесообразной, так как пришли к заклю-чению, что от этого будет больше вреда, чем пользы». Аналогичный вывод сде-лали и в отношении Виноходова и Кравченко. Всех троих расстреляли 5 апреля 1945 года.[1]. 

Жандармерия являлась элитной спецслужбой. Её сотрудники, помимо разведки, занимались политическим сыском и контрразведкой в армии, полиции и ЯВМ. Имелись случаи, когда жандармы арестовывали агентов ЯВМ и, применяя к ним физическое воздействие, склоняли их к сотрудничеству. Аналитики разведыва-тельного отдела Читинского управления НКГБ в начале 1945 года пришли к вы-воду: «…жандармерия претендует на роль органа, ведущего негласное наблюде-ние за японскими военными миссиями и полицией». Жандармские управления и отряды жандармерии также вели контрразведывательную работу по выявлению иностранных разведчиков, китайских подпольщиков и партизан. 

Главный штаб железнодорожной охранно-военной бригады организовывал раз-ведку с позиций транспорта и осуществлял контрразведку среди транспортных рабочих и служащих. 

На первый взгляд, многочисленность органов спецслужб создавала параллелизм в работе и соперничество. Но после внимательного изучения этой проблемы ана-литики Читинского УНКГБ констатировали: «… при подчинённости органов разведки и контрразведки различным ведомствам дефекты в отдельных органах были бы неизбежны, если бы они не корректировались взаимным сотрудничест-вом и общностью государственных интересов».[1]. 

Изучаемые районы Дальнего Востока и Забайкалья 2-й отдел штаба Квантунской армии и харбинская Главная японская миссия распределили по направлениям: борзинское, владивостокское, хабаровское, биробиджанское, благовещенское и куйбышевское (по названию железнодорожной станции Куйбышевка-Восточная, ныне город Белогорск Амурской области). С учётом этих направлений создава-лись ЯВМ. 

Занимались разведкой и чиновники консульств Маньчжоу-Го в Чите и Благове-щенске, открытых в первых числах марта 1933 года. В Чите консульство разме-щалось в особняке на улице Бабушкина,72, ныне занимаемое физкультурно-врачебным диспансером. Здесь с дипломатическими паспортами осуществляли шпионскую деятельность, в основном, офицеры 2-го отдела Генерального штаба Японии. Ещё в 1933 году сотрудники Читинского оперативного сектора ОГПУ установили, что чиновник консульства Китаджима занимался вербовкой в аген-турную сеть японской разведки. Через десять лет, в 1944 году, его вновь верну-ли в Читу на замену капитана разведки Курихары, который работал в консульст-ве с 1940 года в должности секретаря, а затем вице-консула под именем Ицузо Ямомото. Консул Хисамацу Ичиро, сменивший в 1942 году Ку-Чун-Сана, был полковником 2-го отдела Генштаба Японии. Его настоящая фамилия Мацудайро. Известно, что он получил некоторые данные о дислокации войск Забайкальского фронта, о работе железнодорожного транспорта и другие сведения. В его рези-дентуре находился активный разведчик Иосио Мори. Он приехал с хорошенькой женой, которая скрашивала ему жизнь и помогала в шпионской работе. Сотруд-ники управления госбезопасности, осуществлявшие наблюдение, ласково назы-вали её «Дуня», а мужу присвоили кличку «Волк». Тогда же, после окончания разведшколы, на стажировку прибыл бывший танкист Зунзиро Като. Несмотря на скромную должность шофёра консульства, чекисты вскоре выделили его как энергичного шпиона и назвали «Скорпионом». В 1943 году в консульстве было 8 чиновников-японцев, 6 членов их семей и четверо слуг-китайцев. Все они, кроме детей, занимались разведкой.[1]. 

До заключения советско-японского пакта о нейтралитете 13 апреля 1941 года режим пребывания чиновников консульства в Чите был жёстким. С середины 1937 по апрель 1941 года они могли посещать только рынок для покупки про-дуктов питания, а остальные выходы должны были согласовывать с охраной консульства, которую осуществляла милиция. Это были ответные меры на огра-ничения, введённые японской стороной в отношении работников советских кон-сульств в Харбине и городе Маньчжурия. В годы войны японские дипломаты могли свободно посещать в Чите рынок и магазины, баню, театр, краеведческий музей, совершать прогулки по городу, выезжать на вокзал для встречи своих со-отечественников. Передвижение на автомобиле ограничивалось центром города. Совсем иначе обстояло дело в Маньжоу-Ди-Го, где до 1944 года сохранялись ог-раничения для советских дипломатов и граждан СССР. 

Главная японская военная в Харбине имела более тысячи подготовленных со-трудников. Руководя работой подчинённых миссий, она сама вела глубокую раз-ведку в СССР и Монгольской Народной Республике, имела специальный отдел радиоперехвата, авиадесантный отряд, школы по подготовке разведчиков, тер-рористов, диверсантов и переводчиков русского языка. 

В 1937 году полковника Доихару назначают генеральным инспектором авиации, позднее он командует армией и фронтом, в апреле 1941 года ему присваивают звание полный генерал (звание соответствовало генералу армии). На должности начальника Главной японской военной миссии его сменил генерал-майор Хико-сабуро Хата. До этого Хата занимал ответственные посты, сопряжённые с разве-дывательной работой в сопредельных с Советским Союзом странах и дважды в СССР. В японской армии он считался одним из крупных специалистов по Рос-сии. В 1940 году его преемником стал генерал-майор Гэндзоо Янагита. Он был военным атташе в Польше и с её территории занимался разведкой в СССР. Яна-гита активизировал разведывательную деятельность, провёл большую работу по организации и консолидации актива российской эмиграции. Незадолго до пере-вода на другую должность он получил производство в чин генерал-лейтенанта. «В воздаяние за услуги по упрочению японо-германской дружбы, оказанные им в бытность на посту начальника харбинской военной миссии», Янагита получил от Гитлера орден Германского Орла со звездой 2-й степени. В марте 1943 года его сменил опытный разведчик генерал-майор Дои. В начале 1945 года Главную миссию возглавил генерал-майор Акикуса. 

После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз японские спец-службы стали форсировать создание диверсионных групп и отрядов из россий-ских эмигрантов. В 1943 году в Харбине была объявлена всеобщая мобилизация русских в возрасте от 18 до 36 лет. Они проходили специальную подготовку в отрядах Асано. 

Отряд Асано – по японской Асано-Бутай – был организован полковником япон-ской армии Макото Асано в 1938 году для подготовки диверсантов из числа эмигрантов из России и юношей, родившихся в эмиграции. До июня 1941 года отряд Асано входил в структуру боевых подразделений Квантунской армии, а с началом Великой Отечественной войны его переподчинили Главной ЯВМ в Харбине. В 1944 году полковник Асано получил назначение на должность по-мощника начальника харбинской Главной ЯВМ. Были созданы ещё два подоб-ных отряда, но всё равно их называли отрядами Асано. В трёх отрядах в течение года обучалось до 600 человек. Прежде набор в отряды проводился на добро-вольной основе, но процент добровольцев был ничтожный, и вскоре пополнение проходило в порядке очень близком к призыву. 

Асановцы несколько раз принимали участие в провокациях на границе. В конце 1944 года асановец Иван Почекунин рассказал нашему закордонному источнику о своём участии в специальной операции в 1941 году, когда группа из отряда Асано вторглась на территорию СССР и завязала бой с пограничниками. Не-сколько асановцев было убито, и их трупы унесли при отходе.[1]. Все отряды Асано получили конкретные планы проведения диверсий в случае войны с СССР. Так, часть отряда в количестве ста пятидесяти человек предполагалось перебросить в район железной дороги на забайкальский участок Амазар-Ушмун. Диверсанты должны были подрывать железнодорожные сооружения, чтобы ли-шить советское командование возможности перебрасывать на Дальний Восток войска, вооружение и продовольствие.[Коровин, 1998]. Но в 1945 году японцы уже не доверяли большинству российских эмигрантов, и отряды Асано, как и формирования забайкальских казаков, в боях с Красной Армией не участвовали. 

Наибольшая активность японской разведки приходилась на 1941 год и с середи-ны 1942, когда собирались сведения для готовящегося наступления Квантунской армии. Затем наступил заметный спад, а со второй половины 1943 года вновь на-чалось усиление разведки, но уже в интересах обороны, хотя наступательные планы не отменялись.[1]. 

С 1941 по август 1945 года в Забайкалье было выявлено 242 японских агента. Большинство из них были задержаны на стадии проникновения и легализации. Для кратковременных эпизодических разведывательных целей ЯВМ направляли агентов, подготовленных на месячных курсах, а чаще – в течение нескольких дней. Как правило, они не имели при себе никаких документов и вещественных доказательств принадлежности к разведке. При задержании они рассказывали вымышленные сведения о себе, так называемую легенду. 

Например, 22 апреля 1942 года пограничники задержали Хуан Тайтена и ещё четверых китайцев. Они объяснили причину перехода границы нежеланием жить в оккупированной японцами Маньчжурии. На допросе Хуан Тайтен дополни-тельно сообщил, что сбежал со строительства секретного объекта в пригороде Хайлара, так как боялся быть расстрелянным по окончании стройки, как обычно делали японцы на подобных объектах. Потребовалось время и кропотливая рабо-та оперативных работников и следователей Читинского управления госбезопас-ности, чтобы Хуан рассказал о его вербовке японской разведкой в городе Мохэ. Ему отработали легенду, порекомендовали найти недовольных оккупационным режимом и вместе с ними уйти в СССР. Их переход подстраховали японские разведчики. Остальные нарушители не имели отношения к шпионажу и были ос-вобождены. 

17 января 1943 года за нарушение границы арестовали У Шуюна. До прихода в СССР он проживал в пограничном посёлке Маялы, имел свой огород и содержал постоялый двор. На следствии сказал, что проиграл в карты чужие деньги, не смог уплатить долг и, боясь расправы, убежал за границу. Выяснилось, что на самом деле он был завербован сотрудником разведки, который сочинил ему эту легенду. 

И так на протяжении военных лет по всей линии границы ЯВМ выбрасывали своих малоопытных агентов, чаще всего китайцев. Это практиковалось в целях маскировки более важных разведывательных выбросов и в расчёте на перевер-бовку этих лиц нашими органами и дальнейшее их использование японской раз-ведкой в качестве агентов- двойников. 

Отдельные агенты проваливались при попытке связаться с разведцентром. Чи-тинским чекистам удалось заполучить письмо, переброшенное через забор кон-сульства. Автор извещал: «Я, Бимтаров Максаржап, в 1937 году окончил при жандармском управлении в г. Хайлар экстренную разведывательную шко-лу…Осенью 1941 года меня направили на советскую территорию. Дали мне срок в течение пяти дней разыскать Будаева Холхон, получить от него сведения и вернуться обратно…». Выполняя задание Бимтаров на лошади нелегально пере-сёк границу и добрался до Борзи. Разыскал Будаева, который отказался сотруд-ничать с вражеской разведкой. Тогда Бимтаров решил сам приступить к сбору информации. Приехал из Борзи на поезде до станции Черновская (пригород Чи-ты) и по подложным документам, изготовленным японскими разведчиками, уст-роился на работу в совхоз Колочный. Агент сообщил свой пароль «Зикий» и ука-зал место на кладбище, где в тайнике оставил шпионские сведения. Бимтаров был взят под наблюдение и задержан. 

В конце 1943 года были арестованы Батенёв и Черепанов. У них изъяли оружие, радиопередатчики, шифры, советские деньги и документы. Им дали задание осесть в Забайкалье, создать резидентуру из завербованных местных жителей и военнослужащих. Шпионы сознались, что прошли подготовку с апреля 1942 по июль 1943 года в харбинской школе ЯВМ, где изучали различные предметы: по ведению разведки, советский быт и обычаи населения, административное деле-ние СССР и Дальнего Востока, историю России и Японии, сокращённые назва-ния, нецензурные выражения и другие темы. Регулярно читали советские газеты и журналы. Особое внимание в школе придавали изучению истории ВКП(б) – на занятия отводили по одному часу в день, курсанты в обязательном порядке со-ставляли конспект, и в конце курса сдавали зачёт. Наряду с теорией, проводили усиленную спортивную подготовку, пешие переходы, занятия по плаванию, учи-ли преодолевать реки и озёра на резиновых подушках и автомобильных каме-рах. Практически отрабатывали способы перехода границы, снятия часовых. Пи-роксилиновыми шашками подрывали макеты. Стреляли из пистолета системы «Маузер».[1]. 

Именно такие подготовленные агенты направлялись в мае-июне 1945 года на узловые железнодорожные станции для установления количества перебрасывае-мых советских войск, а в июле – в места, где японское командование ожидало сосредоточения дивизий Красной Армии для наступления. Так, на участке 36-й армии Забайкальского фронта (Даурия, Борзя) военными контрразведчиками от-делов «Смерш» было задержано 16 агентов – выпускников харбинской шко-лы.[7]. Выпускники харбинской школы успешно выполняли отдельные задания, но в целом не смогли противостоять советским органам контрразведки, которые сумели защитить важные секреты и объекты, помогли военному командованию обеспечить скрытность подготовки Маньчжурской стратегической наступатель-ной операции. 

Японская разведка дезинформировала своё командование, занизив почти втрое количество советских дивизий на Дальнем Востоке и в Забайкалье, а также до-пустила ошибку в определении сроков вступления в войну. Японцы считали, что война начнётся в сентябре 1945 года.[2]. 

Разведчики разведывательных управлений Забайкальского и Дальневосточного фронтов, военной контрразведки «Смерш», пограничных округов и управлений НКГБ Дальнего Востока и Забайкалья изучили будущий театр военных дейст-вий, но при выполнении опасной работы теряли мужественных людей. 

31 мая 1945 года китайские лесорубы заметили двух русских и одного китайца, отдыхавших в лесу у подножия сопки. Один их лесорубов сотрудничал с поли-цейским управлением в Хайларе и сообщил о подозрительной группе ближай-шему полицейскому посту. Четыре часа отстреливались разведчики Забайкаль-ского пограничного округа Сергей Архипов, Константин Белоусов и Сюй Чжаньшу. Оставшись без патронов, они уничтожили радиоаппаратуру и шифры, с помощью которых регулярно передавали по радио о железнодорожных пере-возках и военную информацию. Японская контрразведка в Хайларе расстреляла всех троих 4 июля. 

В один день с ними погибли разведчики разведывательного управления Забай-кальского фронта Владимир Михайлов и Константин Глазов, оба уроженца Ир-кутской области. Володе Михайлову исполнилось девятнадцать лет. В первый раз он перешёл границу вместе с Ян Фусяном 10 апреля 1945 года из пригранич-ного забайкальского села Старого Цурухайтуя. Они провели разведку военных объектов Хайлара и благополучно вернулись. Вместе с Константином Глазовым, который был старше его на восемь лет, Владимир 18 мая вновь ушёл на задание. Им предстояло продолжить разведку в Хайларе, установить оборонительные по-зиции, аэродромы, сфотографировать некоторые объекты, определить пригод-ность дорог для автомобильного транспорта и военной техники. Передвигаясь к Хайлару, Михайлов и Глазов передавали радиосообщения. 1 июня в восьми ки-лометрах от станции Хакэ они встретились с агентом японской контрразведки русским эмигрантом Керминовым, который сообщил о них на погран-полицейский кордон, и разведчиков внезапно захватили. 

Более ста разведчиков из Забайкалья в 1941-1945 годах погибло при выполнении заданий в Маньчжурии. [9]. 

Перед началом боевых действий начальником управления военной контрразвед-ки «Смерш» Забайкальского фронта был назначен генерал-лейтенант П.В.Зеленин, бывший начальник управления «Смерш» 3-го Белорусского фрон-та.[4]. Начальником управления НКГБ по Читинской области с 1943 года работал полковник А.А.Соколов, хорошо изучивший за это время особенности Забайка-лья. В июле на должность начальника отдела разведки в УНКГБ прибыл Г.И.Мордвинов - коренной забайкалец, сотрудник Забайкальской областной ЧК с июня по август 1918 года. Он приехал из Германии, в которой с осени 1944 года до дня Победы выполнял спецзадания. Мордвинов хорошо знал Китай, где работал по линии разведки в 30-х годах, в совершенстве владел китайским язы-ком.[5]. Начальником отдела контрразведки УНКГБ в военные годы был О.Д.Сухомлинов, опытный чекист. Под его руководством работало 22 сотруд-ника. 

По решению Центра в сентябре 1941 года в Читинском управлении был создан 4-й отдел, который в обиходе называли «зафронтовым». Эти отделы создавались для организации разведывательно-диверсионной деятельности на территории, захваченной противником, оказания помощи партийным органам в создании партизанских отрядов и партийного подполья. Сотрудники отдела А. П. Крини-цин, Г.Д.Фёдоров и другие в 1941-1942 годах провели большую работу по фор-мированию подпольных разведывательно-диверсионных групп, участвовали в создании партизанских отрядов, закладке для них в тайге баз с оружием и продо-вольствием. Всё это проводилось на случай временной оккупации японскими войсками Читинской области. Руководил отделом полковник А.П.Шаньгин. По поручению начальника 4-го управления НКГБ СССР генерал-лейтенанта П.А.Судоплатова в июле 1945 года выдающийся разведчик и профессионал ди-версионно-террористической деятельности Герой Советского Союза С.А.Ваупшасов проверил готовность отдела к действиям в тылу врага и дал по-ложительную оценку.[9]. 

9 августа 1945 года в 4 часа 30 минут утра по читинскому времени заместитель начальника Читинского управления НКГБ Родион Андреевич Григоров в сопро-вождении трёх оперативных работников подъехал к особняку на улице Бабуш-кина. Он объявил консулу Хисамацу о том, что с 9 августа 1945 года Советский Союз находится в состоянии войны с Японией. Среди чиновников ощущалось некоторое замешательство и растерянность, вероятно, они ожидали ареста. Чи-новникам было предложено сдать оружие и приёмо-передающую радиоаппара-туру. Обыска в консульстве не проводилось. Со времени интернирования, чи-новникам консульства была предоставлена возможность выходить на рынок в сопровождении сотрудника управления НКГБ. Каких-либо просьб и претензий дипломаты-разведчики не высказывали. В начале 1946 года их отправили на ро-дину.[1]. Не так обстояло дело в Харбине. В первый день войны все сотрудники консульства с семьями были арестованы, посажены в товарные вагоны и вывезе-ны в порт Дальний с целью дальнейшей отправки в Японию. Но стремительный разгром Квантунской армии нарушил эти планы. 15 августа весь состав консуль-ства был срочно возвращён в Харбин, в свои помещения, под непроницаемую охрану японских пехотинцев.[2]. 

В ходе стремительного наступления советских войск в Маньчжурии в августе 1945 года военные контрразведчики задержали ряд руководителей японских спецслужб, в том числе начальника главной японской миссии в Харбине генерал-майора Акикуса и ранее возглавлявшего эту миссию генерал-лейтенанта Янаги-та, большинство начальников японских военных миссий, захватили большое ко-личество ценных документов и архивов. Были арестованы видные руководители белоэмигрантских центров атаман Семёнов, генерал-лейтенант Нечаев, генерал-майор Бакшеев, почти весь руководящий состав «Российской фашистской пар-тии» во главе с Родзаевским, верхушка «Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии». 

С сентября 1945 по февраль 1946 года оперативная группа сотрудников Читин-ского управления НКГБ под руководством с Р.А.Григорова работала в Хайларе. Они изучали архивы японской военной миссии, устанавливали её агентов, соз-давали оперативные позиции – в Китае шла гражданская война, и трудно было предсказать, кто придёт к власти. После образования Китайской Народной Рес-публики в октябре 1949 года по указанию И.В.Сталина вся разведывательная сеть советской разведки в Китае была передана китайским спецслужбам. Георгия Ивановича Мордвинова в январе 1946 года назначили главным резидентом раз-ведки в Маньчжурии под прикрытием должности заместителя начальника Ки-тайской Чанчуньской железной дороги в Харбине под фамилией Г.Н.Карлова.[5]. 

В 1945-1949 годах чекисты Читинской области, Дальнего Востока, Бурятии, и других регионов, где находились японские военнопленные, выявляли среди них сотрудников спецслужб и участников изуверских опытов над людьми в япон-ском отряде 731, в котором готовили бактериологическое оружие; пресекали по-пытки сбора информации отдельными пленными японскими офицерами. 


1. Материалы Центрального архива Федеральной Службы безопасности России и Региональ-ного управления ФСБ России по Читинской области. 

2. Александров А.А. Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи. – М.: Вече, 2004. 

3. Великая Маньчжурская империя. К десятилетнему юбилею. – Харбин, 1942. 

4. Верещагин В.И., Гордеев Н.В. Военная контрразведка Забайкалья в разгроме Квантунской армии и освобождении Северо-Востока Китая. – Чита-Иркутск, Издательство ИГЭА, Истори-ко-экономический журнал №4, 1998. 

5. Колпакиди А.И, Прохоров Д.П. Внешняя разведка России. – СПб.: «Издательский Дом «Не-ва»; М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2001 

6. Коровин В.В. Советская разведка и контрразведка в годы Великой Отечественной войны. – М.: «Издательство «Русь», 1998. 

7. Останин В.А. Борьба с японской разведкой накануне и в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.// Уроки Второй мировой войны и значение победы над фашизмом. Сборник научных статей. – Чита, Издательство Читинского пединститута, 1995. 

8. Смирнов Л.Н., Зайцев Е.Б. Суд в Токио. – М.: Воениздат, 1980. 

9. Соловьёв А.В. Тревожные будни Забайкальской контрразведки. М.: «Издательство «Русь», 2002. 

10. Фалиго Р., Коффер Р. Всемирная история разведывательных служб: Т.1: 1870-1939 /Пер. с фр. А.Чекмарёва; Предисл. П.Пайоля. – М.: ТЕРРА, 1997.(Секретные миссии). 


Алексей СОЛОВЬЕВ, член Союза журналистов России, полковник в отставке. 
г.Чита 

Ссылка

• +0.04 / 4