ВМФ/ВМС
17,997,052
45,760
|
donartrus ( Специалист ) |
| 08 дек 2015 10:25:54 |
Может ли Турция закрыть проливы?
новая дискуссия Дискуссия 243
На актуальную тему:
Может ли Турция закрыть проливы?
"Веб-ресурс riafan.ru ("Федеральное агентство новостей") 7 декабря 2015 года опубликовал небезынтересный материал Андрея Союстова "Может ли Турция закрыть проливы: слово морским волкам" с оценкой со стороны ряда отставных офицеров ВМФ России нынешнего правого режима Черноморских проливов и практики прохода через проливы. Фактически материал представляет собой главным образом интервью с капитаном 1-го ранга запаса Павлом Вишняковым, в прошлом — флагманским штурманом 130-й бригады противолодочных кораблей Северного флота, заместителем начальника штаба 2-й дивизии противолодочных кораблей Северного флота по боевой подготовке.
Оператор переносного ЗРК, демонстративно выставленный на надстройке большого десантного корабля ВМФ России "Цезарь Куников" проекта 775 при его проходе Черноморскими проливами 04.12.2015. По мнению капитана 1-го ранга П. Вишнякова, "подобное действие (выставление вахтенного с ПЗРК) можно трактовать как нарушение общепринятых норм, определяющих правовое положение военного корабля в территориальных/внутренних водах иностранного государства, и может быть истолковано как нарушение духа Конвенции Монтре".
Резкое обострение российско-турецких отношений, вызванное гибелью 24 ноября 2015 года российского фронтового бомбардировщика Су-24М от ракеты турецкого истребителя, заставило мировые СМИ снова заговорить о проблеме Черноморских проливов. Не прошли мимо темы Босфора с Дарданеллами и отечественные масс-медиа.
«Турки могут закрыть для России проливы!», «Анкара проводит учения по блокированию Босфора!», «Османы заперли дорогу в Средиземное море!», «У входа в Босфор скопились российские суда, которые не пускают в проливы!» — вот лишь небольшая подборка заголовков, за последнюю неделю мелькавших на страницах отечественных газет и интернет-ресурсов.
Проблемы, подстерегающие Россию в случае запрета пользования проливами, очевидны. Прежде всего, это невозможность транспортировки из черноморских портов за рубеж важных грузов — нашего зерна, металла, удобрений, нефти, а также значительный рост плеча снабжения группировки наших ВКС в Сирии.
Над этими нюансами, равно как и над самой возможностью закрытия для нас проливов, всю последнюю неделю непрерывно ломали копья знатоки разной степени авторитетности: от профи-юристов до так называемых диванных экспертов. Федеральное агентство новостей решило обратиться с вопросами о проливах не к теоретикам, а к практикам. То есть, к морякам.
— Можно ли кратко прокомментировать значение для РФ Черноморских проливов и порядок прохода через них наших военных кораблей?
Павел Вишняков, капитан 1-го ранга запаса, в прошлом — флагманский штурман 130-й бригады противолодочных кораблей, заместитель начальника штаба 2-й дивизии противолодочных кораблей по боевой подготовке:
— Считаю, в наше время проливы уже потеряли свое стратегическое значение. Но Черноморский флот они, конечно, по-прежнему запирают в Черном море. Ходят наши корабли через эту узкость уведомительным порядком. Порядок этот предусматривает оповещение турецких властей о проходе не менее чем за сутки. В штабе ЧФ уже давным–давно обходят это дело путем подачи ежедневного уведомления по стандартному образцу, включая в него все корабли первой линии постоянной готовности и корабли, находящиеся на боевой службе в Средиземке. В заявке указывается название и бортовой номер корабля.
— При каких обстоятельствах проливы, в соответствии с Конвенцией о режиме Черноморских проливов, могут быть закрыты для прохода российских военных кораблей и гражданских судов?
— Если говорить о торговых судах, то в соответствии со статьями 4, 5 Конвенции этот вопрос возникает, когда Турция является воюющей стороной. Коротко говоря, судам страны, воюющей с Турцией, будет запрещено проходить через проливы. Суда невоюющих стран проходят проливы только днем и по путям, определяемым в каждом отдельном случае.
Есть интересная формулировка статуса Турции как государства, «считающего себя под угрозой военной опасности» (статья 6). При объявлении этого статуса режим ужесточается следующим образом: лоцманская проводка обязательна, проход только по назначенным путям. Как это соотносится с судами страны, являющейся источником военной угрозы, Конвенцией не определено.
Ограничения, налагаемые на проход военных кораблей, также зависят от статуса Турции в войне. Так, если Турция не является воюющей стороной, то препятствий для прохода кораблей воюющих стран нет. Хотя туманные формулировки, связанные с обязательствами Турции по договорам о взаимной помощи, могут послужить основанием для ужесточения режима прохода военных кораблей.
В случае, если Турция является воюющей стороной, статья 20 Конвенции дает ей право без дополнительных объяснений и реверансов регулировать (запрещать) проход военных кораблей любых держав — черноморских или нечерноморских — по собственному усмотрению. То же право у нее возникает в случае «угрозы непосредственной военной опасности».
— Речь идет о статье 21 Конвенции. В ней сказано, что Турция может закрыть проливы в случае той самой «угрозы непосредственной военной опасности» для себя. Но если при этом корабли нашего Черноморского флота окажутся внутри проливов или в Средиземке, то турки обязаны будут дать им возможность вернуться в Черное море. Точнее, они обязаны будут это сделать, если за это проголосует Совбез ООН. Так?
— Так точно.
— Соответственно, если Штаты при этом наложат вето на результат голосования, турки с чистой совестью на статью 21 плюнут?
— Получается, так.
— Есть ли у Турции возможность, не нарушая Конвенцию, но и не объявляя России войну, закрыть для нас проливы на достаточно продолжительное время? Например, объявив медицинский карантин или инсценировав ЧП на фарватере, последствия которого надо будет долго ликвидировать: разлив нефтепродуктов, угроза экологии и т.п.?
Иван Анисимов, в прошлом — пловец ПДСС (противодиверсионные силы и средства) и рулевой-сигнальщик атомной подводной «Щуки» проекта 671РТМК:
— Карантин, по Конвенции, не повод для запрета прохода проливами. Там по статье 3 идет просто требование принять на борт санитарных надсмотрщиков при проходе. Если же говорить о ЧП… В случае ЧП придется перекрывать проливы для всех. Или придется признать, что упомянутое ЧП опасно только для российских судов, что есть нонсенс.
Евгений Ирза, капитан 1 ранга запаса, в прошлом — командир 2-й дивизии противолодочных кораблей Северного флота:
— При желании турки, конечно, могут сделать всё, что угодно. Не объявляя войны, закрыть проливы, придумать какую-то экологическую катастрофу и т.п. Но нужен правдоподобный веский повод. Если «катастрофа», то такая, чтобы была «опасна» для всех, а не только для России. Ведь что значит перекрыть фарватер? Это значит, что никто не пройдет. А как тогда быть с проходом кораблей НАТО в Черное море?.. Нет, если решат закрывать, то, скорее, с помощью юридической казуистики.
Павел Вишняков:
— Я бы разделил ответ. С одной стороны, торговые суда могут быть ограничены в проходе в случаях необходимости обязательной остановки у санитарной станции и приема на борт санитарного надсмотрщика. Легко можно представить ситуацию, когда таковых не окажется в наличии, о чем вежливо будет сообщено по 16-му каналу. В случае сомнения в чистоте санитарного патента или обоснованности санитарной декларации, время можно затянуть до бесконечности, несмотря на упоминание в тексте статьи 3 «максимально возможной быстроты» санитарного осмотра.
С другой стороны, есть несколько условий беспрепятственного прохода военных кораблей. Не будем останавливаться на ограничениях суммарного тоннажа и количества кораблей, одновременно находящихся в проливах (до девяти) — при современном состоянии ЧФ нарушить эти ограничения практически невозможно. Основным условием, выполнение которого обязательно и строго отслеживается турками, является своевременное и полное предуведомление турецких властей о проходе. Оно подается дипломатическим путем и содержит сведения о месте назначения, названиях, типе и количестве кораблей, а также дате прохода в первоначальном направлении, а если возможно — то и при возвращении. Изменение даты прохода должно быть предуведомлено не менее чем за три дня.
Дата прохода действует в течение пяти дней, то есть, объявив дату прохода 10 декабря, мы можем пройти и 11, и 12, и 13, и 14 декабря. При подходе к проливам начальник отряда без остановки уведомляет станцию о точном количестве кораблей отряда. При проходе кораблям запрещается использовать авиацию и превышать время прохода. В случаях наличия на борту чумы, холеры, желтой лихорадки, сыпного тифа и оспы необходимые профилактические меры должны применяться судовыми средствами, которые исключают возможность заражения проливов.
Очевидно, что возможности турецкой стороны ограничить российской стороне транзитное судоходство и военное мореплавание с помощью положений Конвенции Монтре существенно ограничены.
А теперь о неконвенциональных ограничениях. Еще в 1982 году Турция в одностороннем порядке объявила Регламент порта Стамбул, распространив его на всю зону проливов. После возражений ряда стран турки объявили его действующим только для турецких судов и иностранных судов, заходящих в турецкие порты, расположенные в проливах.
В 90-е годы турецкое правительство неоднократно пыталось ограничить проход нефтяных танкеров через проливы, вынудив тем самым Россию и другие страны региона согласиться с транспортировкой каспийской нефти через трубопроводы, проложенные по территории Турции.
В 1994 году Турция вынесла на сессию Международной морской организации (IMO) документ «Регулирование морского судоходства в проливах Турции и районе Мраморного моря» (Регламент судоходства в проливах). Этот документ основан на требованиях международных конвенций и Регламенте порта Стамбул 1994 года. В результате широкой дискуссии он был забаллотирован. Однако это не помешало Турции с 1 июля 1994 г. в одностороннем порядке ввести новые правила регулирования судоходства в Черноморских проливах, согласно вышеупомянутому документу.
Эти правила предусматривают право турецких властей приостанавливать судоходство в проливах при проведении строительных работ, включая подводные бурения, тушение пожара, научно-исследовательскую деятельность и спортивные мероприятия, акты спасания и оказания помощи, мероприятия по предотвращению и устранению последствий загрязнения морской среды, операции по расследованию преступлений и аварий и в других подобных случаях, а также право турецких властей вводить обязательную лоцманскую проводку там, где они сочтут необходимым.
Турецкие нововведения коснулись, во-первых, кораблей длиной свыше 200 м — они должны проходить проливы в светлое время суток и обязательно с турецким лоцманом (это, как правило, танкеры или военные корабли ВМФ РФ). Во-вторых, турецкие власти имели право проводить досмотр торговых судов, прежде всего танкеров, на предмет их соответствия национальным и международным эксплуатационно-экологическим стандартам. В-третьих, были введены штрафы и другие санкции за несоблюдение этих стандартов — вплоть до отправки судна обратно, ограничения стоянки (заправки) в примыкающих портах и др. В-четвертых, для проблемных судов и грузов стоимость лоцманской проводки и портовой стоянки были повышены в несколько раз.
Кроме того, Турция в 1998 году в одностороннем порядке ввела в действие новые правила судоходства в проливах, которые предусматривают существенные ограничения транзита крупных нефтеналивных судов.
Надо сказать, данные правила отражают стремление Турции к пересмотру основополагающего понятия «международные проливы» и замены его в отношении Черноморских проливов на статус внутренних и даже внутрипортовых вод. В частности, вместо названий «пролив Босфор» и «пролив Дарданеллы» в Регламенте применены названия «пролив Стамбул» и «пролив Чанаккале».
Отметим, корабли и суда ВМФ РФ никогда не выполняли требования этих односторонних документов в части обязательной лоцманской проводки, но с требованием прохода проливов в светлое время нам пришлось вынужденно согласиться — реакция турецкой стороны на попытки его несоблюдения была чрезвычайно острой…
В октябре 2002 года властями Турции была объявлена новая инструкция о применении правил судоходства. Появились понятие «судно с опасным грузом» и необходимость оповещения о его проходе за 72 часа, а также из режима плавания было исключено правило 9 Международных правил предупреждения столкновений судов в море 1972 года (плавание в узкости), целиком и полностью соответствующее театру Черноморской проливной зоны. Взамен него турецкая сторона применила правило 10(b) — плавание по системам разделения движения, рассчитанное на обстоятельства, исключающие навигационные опасности (мели, критичная близость берегов и т.п.). Кроме того, декларируется возможность ограничения движения всех судов и кораблей по причинам иным, нежели форс-мажор, — например, в связи со спортивными мероприятиями.
Резюмируя, можно сказать, что внутреннее законодательство Турции позволяет руководству страны затруднить, а в некоторых случаях и ограничить транзитное перемещение в Черноморских проливах как торговых судов России, так и ее военных кораблей. Отмена этих ограничений в каждом конкретном случае будет сопряжена с напряженной дипломатической и военно-дипломатической деятельностью, причем это может затянуться на весьма ощутимое время — до нескольких суток. Нарушение требований Конвенции Монтре будет осуждаться мировым сообществом, но и только.
— Правильно ли будет считать, что Турция упомянутыми регламентами и прочими внутренними документами вступила в противоречие с Конвенцией ООН по международному морскому праву?
— Да, вступила. Но она же ее и не подписывала.
— Итак, у Турции есть гипотетическая возможность, не нарушая Конвенцию Монтре, но и не объявляя войны России, затруднить для наших кораблей движение в зоне проливов. А то и вовсе эти проливы для нас закрыть. Будет ли Турция, по вашему мнению, реализовывать эту возможность в случае дальнейшего обострения российско-турецких отношений?
Иван Анисимов:
— Разумеется. Считаю, что шумиха в СМИ вокруг этого вопроса инспирирована как раз турками, чтобы прощупать реакцию общества на возможное перекрытие проливов.
Павел Вишняков:
— Считаю абсолютно реальными подобные действия Турции. Даже в обстановке начинавшегося в 90-е годы политического сближения после многих лет противостояния в Холодной войне Турция не упускала случая затруднить проход корабля ВМФ РФ, чему я неоднократно был свидетелем. Бывший главнокомандующий ВМФ Феликс Громов в 1993 году совершил официальный визит в Турцию, одной из главных целей которого были именно консультации, связанные с этими затруднениями. Когда он делился личными впечатлениями от этого мероприятия, можно было понять, что цели этих консультаций достигнуты не были.
— Не в качестве ли «ответки» за это турецкие официальные представители тогда наткнулись в кают-компании нашего корабля на портрет адмирала Ушакова, не раз бившего турок, и получили в подарок модель российского брига «Меркурий», прославившегося, опять же, в бою с турками?
— Я бы не сказал, что это была «ответка»… Скорее — стечение случайных обстоятельств. Но такое было, да.
— Насколько велика, по-вашему, в данный момент вероятность турецких провокаций против российских военных кораблей и гражданских судов, проходящих проливы? Если велика, то в чем могут выражаться эти провокации? Задержка разрешения на проход проливов, опасное маневрирование с угрозой столкновения, требование принять досмотровую партию на борт гражданского судна?..
Иван Анисимов:
— Очень велика. Всё упомянутое вами турецкие власти уже делали ранее. Или пытались делать. Причем даже не в период обострения отношений, как сейчас.
— Ну да. Помнится, 10 апреля 2003 года при проходе проливов нашим большим десантным кораблем «Цезарь Куников» путь ему перед мостом Ататюрка преградил катер турецкой береговой охраны. После чего турки потребовали от БДК застопорить ход и предъявить корабль к осмотру. То есть, османы нацелились провести обыск боевого корабля иностранного государства, что, конечно, было уже за гранью… Командир БДК капитан 2 ранга Сергей Синкин сыграл боевую тревогу. На палубе залегли с оружием наизготовку наши морпехи, а носовая 57-мм «спарка» взяла катер на прицел. После чего, не меняя курса, «Куников» пошел на таран. Тут нервы у турок не выдержали, и они сбежали, очистив фарватер. Впрочем, давайте вернемся к вопросу о возможных сейчас турецких провокациях.
Павел Вишняков:
— Разделим понятия «провокации» и «затруднения». Затруднения, как я уже сказал, будут организовываться на основе упомянутых выше норм законодательства Турции, не признанных IMO и международным сообществом. Это ожидаемо и просчитывается. Думаю, уже приняты и реализованы определенные компенсирующие действия, имеющие как технический, так и организационный характер. Например, перевод гражданских сухогрузов, осуществляющих перевозки по планам операции ВКС в Сирии, под категорию вспомогательных судов ВМФ, что, в соответствии со статьей 10 Конвенции, распространяет на них правовое положение военного корабля в части правил прохода проливной зоны. Задержка разрешения на проход — это, видимо, и нужно отнести к «затруднениям» как категории нарушений правового режима проливов, установленного Конвенцией Монтре. И именно задержка, вполне вероятно, будет реализовываться без объяснения причин как на стадии документооборота, то есть при получении формального оповещения о получении предуведомления/заявки на проход военных кораблей, так и на стадии подхода к проливам и связи с турецкой станцией.
Провокации же не имеют правовой основы, даже такой сомнительной, как Регламент порта Стамбул. Опасное маневрирование, требования остановиться, задержать движение для приема досмотровой партии в том числе, пролет вертолета, беспилотника на недопустимо малых высотах, их зависание на курсе корабля, обнаружение работы стрельбовых РЛС береговых ракетных и артиллерийских комплексов — всё это, без сомнения, возможно. Корабли ВМФ РФ неоднократно сталкивались с подобными вещами. Имеется богатый опыт, передаваемый из поколения в поколение, который позволяет заранее продумать действия в этих случаях. Этот опыт реализуется как в приказах, наставлениях, руководствах, так и в вербальной форме — при инструктажах командиров/капитанов, во время корабельных учений по плаванию в узкости, учений расчетов «ГКП-БИЦ-штурман».
Например, многочисленные рассказы офицеров еще советского ВМФ о вертолетных провокациях со стороны сил НАТО, как правило, заканчивались описанием живописной картины выстрела из ракетницы в сторону провокатора, после чего следовала довольно быстрая его ретирада. Опасное маневрирование вполне компенсируется бдительным несением сигнальной вахты и иными мероприятиями, предусмотренными статьей 155 Корабельного устава ВМФ, начинающейся со слов «Плавая в узкостях, вблизи опасностей…»
— Судя по фотографиям, корабли нашего ВМФ, ранее исправно поднимавшие при проходе проливов государственный флаг страны пребывания, теперь это делать перестали. Подъем при проходе проливов турецкого флага для командира нашего корабля — это дело добровольное или же, согласно международным законам, обязательное?
Игорь Рябко, капитан 1 ранга, в прошлом — командир российского экипажа построенного в РФ для Индии авианосца «Викрамадитья»:
— Что касается флага, то это морской этикет и церемониал. Отсутствие турецкого флага на мачте наших кораблей следует читать так: «Вы никто, и звать вас никак!»
Павел Вишняков:
— Подъем флага иностранного государства военным кораблем при его нахождении в территориальных/внутренних водах этого государства не регламентируется международным морским правом, а является традицией, соблюдение которой необязательно. В случаях, когда корабль совершает официальный визит, данное обстоятельство специально оговаривается по военно-дипломатическим каналам.
— Понятно, что при проходе проливов на российских военных кораблях служба несется в усиленном режиме. В чем это «усиление» обычно выражается? Увеличивается количество вахты на верхней палубе? Увеличивается число сигнальщиков? На верхней палубе выставляются посты из числа морских пехотинцев? Объявляется боевая тревога? В чем?..
Игорь Рябко:
— Усиление охраны корабля — это решение каждого командира отдельно, в зависимости от угроз в конкретный период времени.
Павел Вишняков:
— Проход международных проливных зон кораблями ВМФ РФ осуществляется по боевой готовности №1 в варианте корабельного расписания «Плавание в узкости». В соответствии с этим расписанием, усиливается сигнальная вахта, выставляется впередсмотрящий, несется вахта на отдаче якорей, запускаются резервные и аварийные устройства управления кораблем. Кроме того, выставляется так называемая «вахта бдительности» — у всех люков и дверей, ведущих на верхнюю палубу из внутренних помещений, стоят вахтенные. В зависимости от характера (дружественный/недружественный) зоны могут выставляться и вооруженные вахтенные на верхней палубе, ведущие наблюдение за водной акваторией вокруг корабля. Это могут быть и морские пехотинцы при их наличии на борту, или матросы из корабельных боевых частей — как правило, БЧ-3 (минно-торпедная боевая часть). Характер тревоги — боевая или учебная — определяется командиром корабля или старшим на борту. Боевая служба является выполнением боевой задачи, поэтому объявление боевой тревоги вполне логично и обосновано.
— Вернемся к уже прославившемуся «дружбой» с турками «Куникову». Совсем недавно в интернете появились фотографии этого БДК, проходящего Босфор с находящимся на надстройке корабля членом экипажа, вооруженным ПЗРК. Глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу уже объявил это провокацией Москвы и чуть ли не актом агрессии со стороны России. Насколько ПЗРК на надстройке корабля укладывается в штатный режим прохода нашими военными кораблями проливов? Не нарушает ли это Конвенцию о режиме Черноморских проливов?
Иван Анисимов:
— В штатный режим это явно не укладывается. Хотя бы потому, что ранее такого на наших кораблях в проливах замечено не было. Но и прямым нарушением Конвенции Монтре вахтенный с ПЗРК тоже не является.
Павел Вишняков:
— Конвенция не упоминает подобные действия. Впрямую там есть запрещение использовать летательные аппараты с военных кораблей. Однако подобное действие (выставление вахтенного с ПЗРК) можно трактовать как нарушение общепринятых норм, определяющих правовое положение военного корабля в территориальных/внутренних водах иностранного государства, и может быть истолковано как нарушение духа Конвенции Монтре. Предполагается, что право мирного прохода, реализуемое, в частности, в предельно простом порядке следования военных кораблей РФ Черноморскими проливами (по Конвенции Монтре), исключает подъем пусковых установок ЗРК/РК, развороты артиллерийских установок, изменение угла возвышения орудий, подачу бомб на направляющие РБУ и т.д. Думаю, что появление в открытую вахтенного с ПЗРК наизготовку — недосмотр старпома. Он (вахтенный ПВО с ПЗРК) есть всегда — и не один, — но должен нести вахту в недоступном для посторонних глаз месте.
Может ли Турция закрыть проливы?
"Веб-ресурс riafan.ru ("Федеральное агентство новостей") 7 декабря 2015 года опубликовал небезынтересный материал Андрея Союстова "Может ли Турция закрыть проливы: слово морским волкам" с оценкой со стороны ряда отставных офицеров ВМФ России нынешнего правого режима Черноморских проливов и практики прохода через проливы. Фактически материал представляет собой главным образом интервью с капитаном 1-го ранга запаса Павлом Вишняковым, в прошлом — флагманским штурманом 130-й бригады противолодочных кораблей Северного флота, заместителем начальника штаба 2-й дивизии противолодочных кораблей Северного флота по боевой подготовке.
Оператор переносного ЗРК, демонстративно выставленный на надстройке большого десантного корабля ВМФ России "Цезарь Куников" проекта 775 при его проходе Черноморскими проливами 04.12.2015. По мнению капитана 1-го ранга П. Вишнякова, "подобное действие (выставление вахтенного с ПЗРК) можно трактовать как нарушение общепринятых норм, определяющих правовое положение военного корабля в территориальных/внутренних водах иностранного государства, и может быть истолковано как нарушение духа Конвенции Монтре".
Резкое обострение российско-турецких отношений, вызванное гибелью 24 ноября 2015 года российского фронтового бомбардировщика Су-24М от ракеты турецкого истребителя, заставило мировые СМИ снова заговорить о проблеме Черноморских проливов. Не прошли мимо темы Босфора с Дарданеллами и отечественные масс-медиа.
«Турки могут закрыть для России проливы!», «Анкара проводит учения по блокированию Босфора!», «Османы заперли дорогу в Средиземное море!», «У входа в Босфор скопились российские суда, которые не пускают в проливы!» — вот лишь небольшая подборка заголовков, за последнюю неделю мелькавших на страницах отечественных газет и интернет-ресурсов.
Проблемы, подстерегающие Россию в случае запрета пользования проливами, очевидны. Прежде всего, это невозможность транспортировки из черноморских портов за рубеж важных грузов — нашего зерна, металла, удобрений, нефти, а также значительный рост плеча снабжения группировки наших ВКС в Сирии.
Над этими нюансами, равно как и над самой возможностью закрытия для нас проливов, всю последнюю неделю непрерывно ломали копья знатоки разной степени авторитетности: от профи-юристов до так называемых диванных экспертов. Федеральное агентство новостей решило обратиться с вопросами о проливах не к теоретикам, а к практикам. То есть, к морякам.
— Можно ли кратко прокомментировать значение для РФ Черноморских проливов и порядок прохода через них наших военных кораблей?
Павел Вишняков, капитан 1-го ранга запаса, в прошлом — флагманский штурман 130-й бригады противолодочных кораблей, заместитель начальника штаба 2-й дивизии противолодочных кораблей по боевой подготовке:
— Считаю, в наше время проливы уже потеряли свое стратегическое значение. Но Черноморский флот они, конечно, по-прежнему запирают в Черном море. Ходят наши корабли через эту узкость уведомительным порядком. Порядок этот предусматривает оповещение турецких властей о проходе не менее чем за сутки. В штабе ЧФ уже давным–давно обходят это дело путем подачи ежедневного уведомления по стандартному образцу, включая в него все корабли первой линии постоянной готовности и корабли, находящиеся на боевой службе в Средиземке. В заявке указывается название и бортовой номер корабля.
— При каких обстоятельствах проливы, в соответствии с Конвенцией о режиме Черноморских проливов, могут быть закрыты для прохода российских военных кораблей и гражданских судов?
— Если говорить о торговых судах, то в соответствии со статьями 4, 5 Конвенции этот вопрос возникает, когда Турция является воюющей стороной. Коротко говоря, судам страны, воюющей с Турцией, будет запрещено проходить через проливы. Суда невоюющих стран проходят проливы только днем и по путям, определяемым в каждом отдельном случае.
Есть интересная формулировка статуса Турции как государства, «считающего себя под угрозой военной опасности» (статья 6). При объявлении этого статуса режим ужесточается следующим образом: лоцманская проводка обязательна, проход только по назначенным путям. Как это соотносится с судами страны, являющейся источником военной угрозы, Конвенцией не определено.
Ограничения, налагаемые на проход военных кораблей, также зависят от статуса Турции в войне. Так, если Турция не является воюющей стороной, то препятствий для прохода кораблей воюющих стран нет. Хотя туманные формулировки, связанные с обязательствами Турции по договорам о взаимной помощи, могут послужить основанием для ужесточения режима прохода военных кораблей.
В случае, если Турция является воюющей стороной, статья 20 Конвенции дает ей право без дополнительных объяснений и реверансов регулировать (запрещать) проход военных кораблей любых держав — черноморских или нечерноморских — по собственному усмотрению. То же право у нее возникает в случае «угрозы непосредственной военной опасности».
— Речь идет о статье 21 Конвенции. В ней сказано, что Турция может закрыть проливы в случае той самой «угрозы непосредственной военной опасности» для себя. Но если при этом корабли нашего Черноморского флота окажутся внутри проливов или в Средиземке, то турки обязаны будут дать им возможность вернуться в Черное море. Точнее, они обязаны будут это сделать, если за это проголосует Совбез ООН. Так?
— Так точно.
— Соответственно, если Штаты при этом наложат вето на результат голосования, турки с чистой совестью на статью 21 плюнут?
— Получается, так.
— Есть ли у Турции возможность, не нарушая Конвенцию, но и не объявляя России войну, закрыть для нас проливы на достаточно продолжительное время? Например, объявив медицинский карантин или инсценировав ЧП на фарватере, последствия которого надо будет долго ликвидировать: разлив нефтепродуктов, угроза экологии и т.п.?
Иван Анисимов, в прошлом — пловец ПДСС (противодиверсионные силы и средства) и рулевой-сигнальщик атомной подводной «Щуки» проекта 671РТМК:
— Карантин, по Конвенции, не повод для запрета прохода проливами. Там по статье 3 идет просто требование принять на борт санитарных надсмотрщиков при проходе. Если же говорить о ЧП… В случае ЧП придется перекрывать проливы для всех. Или придется признать, что упомянутое ЧП опасно только для российских судов, что есть нонсенс.
Евгений Ирза, капитан 1 ранга запаса, в прошлом — командир 2-й дивизии противолодочных кораблей Северного флота:
— При желании турки, конечно, могут сделать всё, что угодно. Не объявляя войны, закрыть проливы, придумать какую-то экологическую катастрофу и т.п. Но нужен правдоподобный веский повод. Если «катастрофа», то такая, чтобы была «опасна» для всех, а не только для России. Ведь что значит перекрыть фарватер? Это значит, что никто не пройдет. А как тогда быть с проходом кораблей НАТО в Черное море?.. Нет, если решат закрывать, то, скорее, с помощью юридической казуистики.
Павел Вишняков:
— Я бы разделил ответ. С одной стороны, торговые суда могут быть ограничены в проходе в случаях необходимости обязательной остановки у санитарной станции и приема на борт санитарного надсмотрщика. Легко можно представить ситуацию, когда таковых не окажется в наличии, о чем вежливо будет сообщено по 16-му каналу. В случае сомнения в чистоте санитарного патента или обоснованности санитарной декларации, время можно затянуть до бесконечности, несмотря на упоминание в тексте статьи 3 «максимально возможной быстроты» санитарного осмотра.
С другой стороны, есть несколько условий беспрепятственного прохода военных кораблей. Не будем останавливаться на ограничениях суммарного тоннажа и количества кораблей, одновременно находящихся в проливах (до девяти) — при современном состоянии ЧФ нарушить эти ограничения практически невозможно. Основным условием, выполнение которого обязательно и строго отслеживается турками, является своевременное и полное предуведомление турецких властей о проходе. Оно подается дипломатическим путем и содержит сведения о месте назначения, названиях, типе и количестве кораблей, а также дате прохода в первоначальном направлении, а если возможно — то и при возвращении. Изменение даты прохода должно быть предуведомлено не менее чем за три дня.
Дата прохода действует в течение пяти дней, то есть, объявив дату прохода 10 декабря, мы можем пройти и 11, и 12, и 13, и 14 декабря. При подходе к проливам начальник отряда без остановки уведомляет станцию о точном количестве кораблей отряда. При проходе кораблям запрещается использовать авиацию и превышать время прохода. В случаях наличия на борту чумы, холеры, желтой лихорадки, сыпного тифа и оспы необходимые профилактические меры должны применяться судовыми средствами, которые исключают возможность заражения проливов.
Очевидно, что возможности турецкой стороны ограничить российской стороне транзитное судоходство и военное мореплавание с помощью положений Конвенции Монтре существенно ограничены.
А теперь о неконвенциональных ограничениях. Еще в 1982 году Турция в одностороннем порядке объявила Регламент порта Стамбул, распространив его на всю зону проливов. После возражений ряда стран турки объявили его действующим только для турецких судов и иностранных судов, заходящих в турецкие порты, расположенные в проливах.
В 90-е годы турецкое правительство неоднократно пыталось ограничить проход нефтяных танкеров через проливы, вынудив тем самым Россию и другие страны региона согласиться с транспортировкой каспийской нефти через трубопроводы, проложенные по территории Турции.
В 1994 году Турция вынесла на сессию Международной морской организации (IMO) документ «Регулирование морского судоходства в проливах Турции и районе Мраморного моря» (Регламент судоходства в проливах). Этот документ основан на требованиях международных конвенций и Регламенте порта Стамбул 1994 года. В результате широкой дискуссии он был забаллотирован. Однако это не помешало Турции с 1 июля 1994 г. в одностороннем порядке ввести новые правила регулирования судоходства в Черноморских проливах, согласно вышеупомянутому документу.
Эти правила предусматривают право турецких властей приостанавливать судоходство в проливах при проведении строительных работ, включая подводные бурения, тушение пожара, научно-исследовательскую деятельность и спортивные мероприятия, акты спасания и оказания помощи, мероприятия по предотвращению и устранению последствий загрязнения морской среды, операции по расследованию преступлений и аварий и в других подобных случаях, а также право турецких властей вводить обязательную лоцманскую проводку там, где они сочтут необходимым.
Турецкие нововведения коснулись, во-первых, кораблей длиной свыше 200 м — они должны проходить проливы в светлое время суток и обязательно с турецким лоцманом (это, как правило, танкеры или военные корабли ВМФ РФ). Во-вторых, турецкие власти имели право проводить досмотр торговых судов, прежде всего танкеров, на предмет их соответствия национальным и международным эксплуатационно-экологическим стандартам. В-третьих, были введены штрафы и другие санкции за несоблюдение этих стандартов — вплоть до отправки судна обратно, ограничения стоянки (заправки) в примыкающих портах и др. В-четвертых, для проблемных судов и грузов стоимость лоцманской проводки и портовой стоянки были повышены в несколько раз.
Кроме того, Турция в 1998 году в одностороннем порядке ввела в действие новые правила судоходства в проливах, которые предусматривают существенные ограничения транзита крупных нефтеналивных судов.
Надо сказать, данные правила отражают стремление Турции к пересмотру основополагающего понятия «международные проливы» и замены его в отношении Черноморских проливов на статус внутренних и даже внутрипортовых вод. В частности, вместо названий «пролив Босфор» и «пролив Дарданеллы» в Регламенте применены названия «пролив Стамбул» и «пролив Чанаккале».
Отметим, корабли и суда ВМФ РФ никогда не выполняли требования этих односторонних документов в части обязательной лоцманской проводки, но с требованием прохода проливов в светлое время нам пришлось вынужденно согласиться — реакция турецкой стороны на попытки его несоблюдения была чрезвычайно острой…
В октябре 2002 года властями Турции была объявлена новая инструкция о применении правил судоходства. Появились понятие «судно с опасным грузом» и необходимость оповещения о его проходе за 72 часа, а также из режима плавания было исключено правило 9 Международных правил предупреждения столкновений судов в море 1972 года (плавание в узкости), целиком и полностью соответствующее театру Черноморской проливной зоны. Взамен него турецкая сторона применила правило 10(b) — плавание по системам разделения движения, рассчитанное на обстоятельства, исключающие навигационные опасности (мели, критичная близость берегов и т.п.). Кроме того, декларируется возможность ограничения движения всех судов и кораблей по причинам иным, нежели форс-мажор, — например, в связи со спортивными мероприятиями.
Резюмируя, можно сказать, что внутреннее законодательство Турции позволяет руководству страны затруднить, а в некоторых случаях и ограничить транзитное перемещение в Черноморских проливах как торговых судов России, так и ее военных кораблей. Отмена этих ограничений в каждом конкретном случае будет сопряжена с напряженной дипломатической и военно-дипломатической деятельностью, причем это может затянуться на весьма ощутимое время — до нескольких суток. Нарушение требований Конвенции Монтре будет осуждаться мировым сообществом, но и только.
— Правильно ли будет считать, что Турция упомянутыми регламентами и прочими внутренними документами вступила в противоречие с Конвенцией ООН по международному морскому праву?
— Да, вступила. Но она же ее и не подписывала.
— Итак, у Турции есть гипотетическая возможность, не нарушая Конвенцию Монтре, но и не объявляя войны России, затруднить для наших кораблей движение в зоне проливов. А то и вовсе эти проливы для нас закрыть. Будет ли Турция, по вашему мнению, реализовывать эту возможность в случае дальнейшего обострения российско-турецких отношений?
Иван Анисимов:
— Разумеется. Считаю, что шумиха в СМИ вокруг этого вопроса инспирирована как раз турками, чтобы прощупать реакцию общества на возможное перекрытие проливов.
Павел Вишняков:
— Считаю абсолютно реальными подобные действия Турции. Даже в обстановке начинавшегося в 90-е годы политического сближения после многих лет противостояния в Холодной войне Турция не упускала случая затруднить проход корабля ВМФ РФ, чему я неоднократно был свидетелем. Бывший главнокомандующий ВМФ Феликс Громов в 1993 году совершил официальный визит в Турцию, одной из главных целей которого были именно консультации, связанные с этими затруднениями. Когда он делился личными впечатлениями от этого мероприятия, можно было понять, что цели этих консультаций достигнуты не были.
— Не в качестве ли «ответки» за это турецкие официальные представители тогда наткнулись в кают-компании нашего корабля на портрет адмирала Ушакова, не раз бившего турок, и получили в подарок модель российского брига «Меркурий», прославившегося, опять же, в бою с турками?
— Я бы не сказал, что это была «ответка»… Скорее — стечение случайных обстоятельств. Но такое было, да.
— Насколько велика, по-вашему, в данный момент вероятность турецких провокаций против российских военных кораблей и гражданских судов, проходящих проливы? Если велика, то в чем могут выражаться эти провокации? Задержка разрешения на проход проливов, опасное маневрирование с угрозой столкновения, требование принять досмотровую партию на борт гражданского судна?..
Иван Анисимов:
— Очень велика. Всё упомянутое вами турецкие власти уже делали ранее. Или пытались делать. Причем даже не в период обострения отношений, как сейчас.
— Ну да. Помнится, 10 апреля 2003 года при проходе проливов нашим большим десантным кораблем «Цезарь Куников» путь ему перед мостом Ататюрка преградил катер турецкой береговой охраны. После чего турки потребовали от БДК застопорить ход и предъявить корабль к осмотру. То есть, османы нацелились провести обыск боевого корабля иностранного государства, что, конечно, было уже за гранью… Командир БДК капитан 2 ранга Сергей Синкин сыграл боевую тревогу. На палубе залегли с оружием наизготовку наши морпехи, а носовая 57-мм «спарка» взяла катер на прицел. После чего, не меняя курса, «Куников» пошел на таран. Тут нервы у турок не выдержали, и они сбежали, очистив фарватер. Впрочем, давайте вернемся к вопросу о возможных сейчас турецких провокациях.
Павел Вишняков:
— Разделим понятия «провокации» и «затруднения». Затруднения, как я уже сказал, будут организовываться на основе упомянутых выше норм законодательства Турции, не признанных IMO и международным сообществом. Это ожидаемо и просчитывается. Думаю, уже приняты и реализованы определенные компенсирующие действия, имеющие как технический, так и организационный характер. Например, перевод гражданских сухогрузов, осуществляющих перевозки по планам операции ВКС в Сирии, под категорию вспомогательных судов ВМФ, что, в соответствии со статьей 10 Конвенции, распространяет на них правовое положение военного корабля в части правил прохода проливной зоны. Задержка разрешения на проход — это, видимо, и нужно отнести к «затруднениям» как категории нарушений правового режима проливов, установленного Конвенцией Монтре. И именно задержка, вполне вероятно, будет реализовываться без объяснения причин как на стадии документооборота, то есть при получении формального оповещения о получении предуведомления/заявки на проход военных кораблей, так и на стадии подхода к проливам и связи с турецкой станцией.
Провокации же не имеют правовой основы, даже такой сомнительной, как Регламент порта Стамбул. Опасное маневрирование, требования остановиться, задержать движение для приема досмотровой партии в том числе, пролет вертолета, беспилотника на недопустимо малых высотах, их зависание на курсе корабля, обнаружение работы стрельбовых РЛС береговых ракетных и артиллерийских комплексов — всё это, без сомнения, возможно. Корабли ВМФ РФ неоднократно сталкивались с подобными вещами. Имеется богатый опыт, передаваемый из поколения в поколение, который позволяет заранее продумать действия в этих случаях. Этот опыт реализуется как в приказах, наставлениях, руководствах, так и в вербальной форме — при инструктажах командиров/капитанов, во время корабельных учений по плаванию в узкости, учений расчетов «ГКП-БИЦ-штурман».
Например, многочисленные рассказы офицеров еще советского ВМФ о вертолетных провокациях со стороны сил НАТО, как правило, заканчивались описанием живописной картины выстрела из ракетницы в сторону провокатора, после чего следовала довольно быстрая его ретирада. Опасное маневрирование вполне компенсируется бдительным несением сигнальной вахты и иными мероприятиями, предусмотренными статьей 155 Корабельного устава ВМФ, начинающейся со слов «Плавая в узкостях, вблизи опасностей…»
— Судя по фотографиям, корабли нашего ВМФ, ранее исправно поднимавшие при проходе проливов государственный флаг страны пребывания, теперь это делать перестали. Подъем при проходе проливов турецкого флага для командира нашего корабля — это дело добровольное или же, согласно международным законам, обязательное?
Игорь Рябко, капитан 1 ранга, в прошлом — командир российского экипажа построенного в РФ для Индии авианосца «Викрамадитья»:
— Что касается флага, то это морской этикет и церемониал. Отсутствие турецкого флага на мачте наших кораблей следует читать так: «Вы никто, и звать вас никак!»
Павел Вишняков:
— Подъем флага иностранного государства военным кораблем при его нахождении в территориальных/внутренних водах этого государства не регламентируется международным морским правом, а является традицией, соблюдение которой необязательно. В случаях, когда корабль совершает официальный визит, данное обстоятельство специально оговаривается по военно-дипломатическим каналам.
— Понятно, что при проходе проливов на российских военных кораблях служба несется в усиленном режиме. В чем это «усиление» обычно выражается? Увеличивается количество вахты на верхней палубе? Увеличивается число сигнальщиков? На верхней палубе выставляются посты из числа морских пехотинцев? Объявляется боевая тревога? В чем?..
Игорь Рябко:
— Усиление охраны корабля — это решение каждого командира отдельно, в зависимости от угроз в конкретный период времени.
Павел Вишняков:
— Проход международных проливных зон кораблями ВМФ РФ осуществляется по боевой готовности №1 в варианте корабельного расписания «Плавание в узкости». В соответствии с этим расписанием, усиливается сигнальная вахта, выставляется впередсмотрящий, несется вахта на отдаче якорей, запускаются резервные и аварийные устройства управления кораблем. Кроме того, выставляется так называемая «вахта бдительности» — у всех люков и дверей, ведущих на верхнюю палубу из внутренних помещений, стоят вахтенные. В зависимости от характера (дружественный/недружественный) зоны могут выставляться и вооруженные вахтенные на верхней палубе, ведущие наблюдение за водной акваторией вокруг корабля. Это могут быть и морские пехотинцы при их наличии на борту, или матросы из корабельных боевых частей — как правило, БЧ-3 (минно-торпедная боевая часть). Характер тревоги — боевая или учебная — определяется командиром корабля или старшим на борту. Боевая служба является выполнением боевой задачи, поэтому объявление боевой тревоги вполне логично и обосновано.
— Вернемся к уже прославившемуся «дружбой» с турками «Куникову». Совсем недавно в интернете появились фотографии этого БДК, проходящего Босфор с находящимся на надстройке корабля членом экипажа, вооруженным ПЗРК. Глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу уже объявил это провокацией Москвы и чуть ли не актом агрессии со стороны России. Насколько ПЗРК на надстройке корабля укладывается в штатный режим прохода нашими военными кораблями проливов? Не нарушает ли это Конвенцию о режиме Черноморских проливов?
Иван Анисимов:
— В штатный режим это явно не укладывается. Хотя бы потому, что ранее такого на наших кораблях в проливах замечено не было. Но и прямым нарушением Конвенции Монтре вахтенный с ПЗРК тоже не является.
Павел Вишняков:
— Конвенция не упоминает подобные действия. Впрямую там есть запрещение использовать летательные аппараты с военных кораблей. Однако подобное действие (выставление вахтенного с ПЗРК) можно трактовать как нарушение общепринятых норм, определяющих правовое положение военного корабля в территориальных/внутренних водах иностранного государства, и может быть истолковано как нарушение духа Конвенции Монтре. Предполагается, что право мирного прохода, реализуемое, в частности, в предельно простом порядке следования военных кораблей РФ Черноморскими проливами (по Конвенции Монтре), исключает подъем пусковых установок ЗРК/РК, развороты артиллерийских установок, изменение угла возвышения орудий, подачу бомб на направляющие РБУ и т.д. Думаю, что появление в открытую вахтенного с ПЗРК наизготовку — недосмотр старпома. Он (вахтенный ПВО с ПЗРК) есть всегда — и не один, — но должен нести вахту в недоступном для посторонних глаз месте.
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!