Тред №1048887

Цитата: ЦитатаБ. Это оправдание было сделано им постфактум. А в 1923-1926 годах позиция Троцкого была неверной. Если бы он вовремя использовал карты, сданные ему ис­торией, Сталина еще можно было бы остановить. Разумеется, Сталин был закончен­ным интриганом, но при поддержке Ленина Троцкий имел возможность сплотить во­круг себя партию, если бы в этом ему не помешал его собственный темперамент. Однако он не понял природы партийного механизма, использованного против него Сталиным, и всей значимости позиций, которые были завоеваны Сталиным к XIII съезду.
 
Троцкий не был человеком «на все времена года». Вспыльчивый, живой, красно­речивый, преисполненный желания выполнить свою историческую миссию, он был нетерпим в отношении косных манипуляторов из Политбюро. Его презрение к ним было настолько велико, что на заседаниях Политбюро он демонстративно читал французские любовные романы.
 
Троцкий любил цитировать выражение: «стиль делает человека», и его собствен­ная жизнь является наилучшей иллюстрацией верности этого афоризма. Он был человеком блестящей, искрометной формы, создал потрясающий образ вождя, спо­собного принимать незабываемую позу и рождать великолепные формулировки. Он проиграл потому, что неправильно оценил характер своих противников и оружие, которое они были готовы использовать против него.
 
Отсутствие запасного выхода.
 
У. Нежелание Троцкого выносить спор за рамки партии и апеллировать - что он вполне мог сделать - к своим сторонникам через головы «тройки» - это всего лишь один пример той характерной для большевистской партии черты, которая давала о себе знать на протяжении всей ее истории. Почему люди, боровшиеся за свою карь­еру и, по существу, за свою жизнь, тщательно воздерживались от обнародования сути своих разногласий, предпочитая предстать перед судом и зачастую даже отправиться на эшафот по воле своих же товарищей? Лишь в истории церкви можно обна­ружить психологические параллели такого явления.
 
Возможно, легче понять личную пассивность Троцкого в разгар борьбы за власть, поскольку он как-никак является автором одного из самых красноречивых высказы­ваний, свидетельствующих об идеологическом фанатизме. В конечном счете, гово­рил он, партия всегда права, потому что она является единственным историческим инструментом, данным пролетариату для решения его фундаментальных проблем. Никто не может быть прав и в то же время выступать против партии. Человек, по его словам, может быть прав только вместе с партией и через партию. У англичан суще­ствует поговорка: «Права она или нет, но это моя страна». С гораздо большим исто­рическим обоснованием, считал Троцкий, мы можем сказать: права или не права она по отдельным частным вопросам, но это моя партия.
 
Б. Этот вопрос давно привлекает внимание, и историки будут биться над ним до тех пор, пока существуют религиозные идеологические движения. Мне самому при­ходилось встречаться с такими позициями членов компартии, которые можно объяс­нить только наивностью и которые порождаются почти религиозным типом фанатиз­ма. Вначале, когда революционное движение еще только возникло, фанатизм был чрезвычайно силен. Для Ленина и Троцкого, безусловно, была характерна почти фидеистская в своей непоколебимости убежденность. Именно поэтому Троцкий писал, что не сделал ничего для вынесения смертельного конфликта со Сталиным за рамки партии. Бухарин, когда пришел его черед, действовал точно так же, хотя он и не был фанатиком. Сталина же, как и Зиновьева, Каменева, Молотова и других, интересова­ло лишь одно - власть. Для них не была характерна глубокая преданность делу, за которое они вроде бы боролись. Это были всего лишь талантливые двурушники и лжецы, стремившиеся любым путем укрепить свою власть.
 
Это не означает, однако, что Сталин и сталинисты не придавали большого зна­чения идеологии. Конечно, придавали. Причем делали это, тщательно соблюдая все детали. Но при этом прекрасно знали (и партийная элита в целом также стала пони­мать это), что использовавшаяся ими демагогия была чем-то вроде мандата, кото­рый должен был оправдать и узаконить их власть. На деле же эта идеологическая абракадабра не играла роль философского руководства к действию и не служила ключом к объяснению проводимой ими политики.
 
У. И тем не менее, просто ошеломляет тот факт, что люди, которые могли, если бы того пожелали, спасти свою жизнь, оставшись за границей, вместо этого послуш­ным стадом возвращались обратно в Москву, как только им приказывали это сде­лать, чтобы быть тут же уничтоженными машиной сталинского террора. Разумеется, если принять афоризм Троцкого, что «никто не может быть прав, если он идет против партии», то никакого другого объяснения уже и не нужно. Но почему умные люди даже такого уровня, как Бухарин, руководствовались столь абсурдной, ребяческой идеей? Ведь в коммунистической эсхатологии не существовало обещаний будущего воскресения - в лучшем случае могла быть надежда на посмертную реабилитацию, однако это мало кого способно было успокоить.
 
Б. Почему они отказывались от спокойных постов и стадом возвращались на ста­линскую скотобойню в Москву? Да потому, что вся их жизнь была посвящена идее коммунизма, это был их единственный капитал. Они были рождены для движения, вскормлены им, пожертвовали во имя него всем, что имели. У них не оставалось никакого запасного выхода, когда перед ними гасли огни партии и Сталин приказывал закрыть двери. Они не могли пойти на осуждение партии, потому что это было бы равнозначно отказу от своего собственного прошлого. С небольшой натяжкой можно сказать, что они предпочитали отправиться на эшафот в Москве, нежели стать перекати-поле в буржуазном обществе, которое они презирали и которое поклялись уничтожить.
 
У. Наиболее странным проявлением такой религиозной приверженности в пове­дении коммунистов была знаменитая сталинская клятва верности Ленину вскоре после его смерти. Я процитирую ее, поскольку мне хочется узнать реакцию на нее человека, который находился в Кремле во время бальзамирования и обожествления Ленина.
 
«Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам держать высоко и хранить в чистоте великое знамя члена партии. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью вы­полним эту твою заповедь!
 
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить единство нашей партии, как зеницу ока. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!
 
Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам хранить и укреплять диктатуру проле­тариата. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы не пощадим своих сил для того, чтобы выполнить с честью и эту твою заповедь!»
 
Не думаете ли вы, что образование, полученное Сталиным в юношеские годы в семинарии, отразилось в этом и последующих его излияниях? Поскольку его готови­ли к карьере священника, то в соответствии с традициями православной церкви по­добное гимну восхваление Ленина вполне могло быть естественным для него прояв­лением уважения. Вероятно, этот язык был и самым доступным для его аудитории.
 
Б. Несомненно, прошлое Сталина как грузина и семинариста, благочестивость православия, окружавшая его в доме родителей, оказали воздействие на весь его стиль. Однако клятва в преданности Ленину на самом деле была продуктом тща­тельно продуманной политики, и решение на этот счет было совместно принято чле­нами триумвирата. Их цель заключалась в том, чтобы превратить Ленина в икону, а самих себя представить в роли его наследников. Я далек от недооценки роли лично­сти Сталина. В нем глубоко укоренились традиции азиатского деспотизма, и его правление было ярчайшим примером восточной тирании в современную эпоху. Од­нако этой тирании он присвоил название коммунизм. Это позволяло ему оправды­вать себя в глазах народа, было его орудием, элементом ораторского искусства.
 
У. Вам не запомнилось приписываемое Зиновьевым Ленину высказывание в ад­рес Сталина: «Этот повар может готовить только острые блюда».
 
Б. В то время это ироничное замечание Ленина не дошло до меня. Однако сам Зиновьев отнюдь не был безгрешен. В высших кругах партии в те дни ходила пого­ворка: «Не доверяй ни Зиновьеву, ни Сталину, потому что Зиновьев убежит, а Сталин предаст!»
 
У. Довелось ли вам видеть Сталина, несущего гроб с телом Ленина и клянущего­ся в бессмертной верности ему. Какова вообще была реакция Сталина на известие о смерти Ленина?
 
Б. О, Сталин по-настоящему ликовал! Я никогда не видел его более счастливым, нежели в первые дни после смерти Ленина. Он ходил взад-вперед по секретариату, и на лице его сияла радость. У него имелись все основания быть довольным. Сталин был тем человеком, которого Ленин больше всего хотел убрать из центра власти. Но произошло обратное: с политической арены смерть устранила Ленина, а с ним исчезло и главное препятствие на пути удовлетворения сталинского тщеславия. Ста­лин прекрасно понимал, что Ленин не доверяет ему, а начатые гонения против Круп­ской привели к тому, что недоверие перешло в ненависть. Но теперь Ленин был мертв, а Крупская беззащитна.
 
Разумеется, лицо Сталина, которое должны были видеть окружающие, выражало в те дни глубокую скорбь и боль, но это было лишь игрой. Произнося пустые слова «клянемся тебе, товарищ Ленин.», Сталин готовился к тому, чтобы поодиночке раз­делаться со старыми большевиками. К 1940 году все пять лидеров, упомянутые в «Завещании» Ленина, были уничтожены Сталиным. Вместе с ними погибли и сотни тысяч невинных людей.
 
У. Я должен отметить прозорливость, проявленную вами при характеристике Сталина еще в книге 1930 года. Вы отмечали тогда, что молодой Бухарин является самым одаренным членом советского руководства, и предсказывали, что именно по этой причине Сталин когда-нибудь организует заговор с целью его убийства. Так оно и случилось. Вы также сумели предвидеть обреченность Кирова и Томского, но дол­голетие Молотова и Ворошилова...
 
Б. Вероятно, вас удивит это, но уже к концу 1926 года, благодаря своему опыту ежедневного общения со Сталиным, я мог бы уверенно сказать, что этот человек способен, не колеблясь, устранить любого, кто, по его мнению, мог стать препятстви­ем на его пути. Причем речь шла не только о подлинных или воображаемых против­никах, но буквально о каждом, кто хоть чем-то проявил себя, высказал какую-то ори­гинальную идею или кого Сталин просто заподозрил в том, что тот обладает острым умом или более яркой биографией, чем его собственная. Понятно, что блестящий, живой, располагающий к себе людей Бухарин никак не мог избежать трагической участи.
 
Сталинизм: деформация?
 
У. Сталинская интеллектуальная ущербность, должно быть, сыграла важную роль в определении его антипатий. Известно, что ничто так не раздражает неуверен­ного в своих способностях человека, как наличие в его подчинении людей, превосхо­дящих его по интеллекту и опыту. Крупные личности окружают себя значительными фигурами, потому что им нечего опасаться. Однако человека второстепенного по своим способностям всегда можно отличить по тем серым людям и бюрократам, которых он выбирает для совместной работы. Не был ли Сталин ярким примером такого рода?
 
Б. Да, Сталин опасался блиставших умом людей и уничтожил большинство из них. Но надо сказать, что не все его жертвы были образцами здравого смысла или эффективными работниками. Рыков, например, сильно пил, а Томский был почти глухим. Однако интеллектуальная ущербность, безусловно, служила важным моти­вом многих сталинских действий.
 
У. Вы нарисовали портрет Сталина как человека, не отличавшегося мудростью и интеллигентностью. У меня это не совсем укладывается в голове, поскольку ему удалось перехитрить всех своих противников, в том числе тех, кто отличался вы­дающимися способностями и умом. К тому же в рассматриваемый нами период вре­мени это плохо увязывается даже с известными лекциями «Основы ленинизма», с которыми Сталин выступил в 1924 году перед студентами университета имени Свердлова. Несмотря на их тяжеловесность, они свидетельствовали о хорошем по­нимании ленинизма и даже об определенной оригинальности мышления в смысле приспособления ленинских идей к целям Сталина.
 
Б. Я очень сомневаюсь, что текст этих лекций писал сам Сталин. Мой опыт гово­рит о том, он не был способен к выражению какой-либо мысли, способной удержать ваше внимание больше пяти минут. Постоянно в его присутствии я наблюдал сле­дующее: Сталин излагал предварительные наброски какой-нибудь идеи, которые почтительно записывались Мехлисом или еще одним его помощником, Товстухой. Затем эти идеи развивались ими и дополнялись более или менее весомыми аргу­ментами. Однако сам «хозяин» был не в состоянии последовательно изложить свою мысль ни устно, ни письменно. Но, разумеется, если какие-то идеи были ему предва­рительно разжеваны, он мог преподнести их публике - и делал это неоднократно. Все публичные выступления Сталина и его письменные работы составлены именно та­ким образом. Я убежден, что и лекции в университете имени Свердлова также лишь в минимальной степени были подготовлены им самим.
 
У. Исследования Роя Медведева, подробно цитировавшиеся американским исто­риком Робертом Такером в его биографии Сталина, по-видимому, подтверждают вашу точку зрения. Однако Медведев считает, что Сталин списывал свои лекции с еще не опубликованного к тому времени труда молодого партийного работника Ф.А.Ксенофонтова, который направил свою рукопись генсеку, чтобы получить его предварительное одобрение. Плагиат со стороны Сталина подтверждается и тем обстоятельством, что в своем предисловии к книге (которая не могла выйти в свет раньше, чем Сталин опубликовал свои лекции) Ксенофонтов между строк дает по­нять, что его работа была написана до сталинских лекций. Медведев, сравнивавший оба текста, обнаружил поразительное сходство. Он приводит ссылку на то, что в личном письме от июля 1924 года Сталин благодарил Ксенофонтова за помощь в подготовке лекций для университета имени Свердлова. Однако, когда Ксенофонтов попросил разрешения Сталина процитировать это письмо, тот отказал ему. А спустя несколько лет, как сообщает Медведев, Сталин отплатил свой долг: Ксенофонтов был арестован и убит во время допроса.
 
Б. Мне нечего сказать что-либо определенное по вопросу о Ксенофонтове, но, находясь некоторое время в непосредственной близости от Сталина, могу с абсо­лютной уверенностью утверждать, что он никогда не был ни теоретиком, ни пишущим человеком. Повторяю, метод Сталина был исключительно примитивен: он излагал задачу в нескольких простых фразах и затем давал задание секретарям: обосновать, усилить, подтвердить сказанное соответствующими цитатами. Вслед за этим Мехлис и Товстуха перерывали тома Маркса и Ленина в поисках нужных доказательств и подгоняли материал под выводы Сталина.
 
У. В одной из своих работ Троцкий писал, что советский диктатор выделялся из троицы - Муссолини, Гитлер, Сталин. В то время как и Муссолини, и Гитлер проби­вались из низов на вершину власти через постоянное общение с простыми людьми, Сталин взошел туда сам, обладая искусством манипулировать механизмом власти и не опираясь при этом ни на какую народную поддержку. Вы согласны с этим?
 
Б. Никоим образом не хочу оправдывать Муссолини и Гитлера, но Троцкий здесь прав. Как Ленин, так и сам Троцкий находились в непрерывном контакте с массами. Да, они стремились распропагандировать их, вдохновить, порой злоупотребляли их доверием и вводили в заблуждение. Но они имели дело непосредственно с народом. А после смерти Ленина и высылки Троцкого в верхушке партийного аппарата возоб­ладали манипуляторы. Сталин, конечно, является ярчайшим примером лидера, поднявшегося до высшего уровня деспотической власти исключительно с помощью ин­триг и внутрипартийной борьбы. У него не было никакого подлинного общения с мас­сами, он не выполнял никакого наказа народа, и в этом плане у него не было даже того, чем обладали Муссолини и Гитлер.
 
Такая традиция укрепилась за годы правления Сталина, и стиль его поведения унаследовал Маленков, позднее перешел по наследству Хрущеву, а затем и Брежне­ву. Связи с народом всех этих лидеров были равны нулю, а их право на лидерство основано исключительно на умелом использовании механизма власти. После смерти Ленина Советский Союз управлялся самовоспроизводящими себя у власти жрецами, которые никогда не находили в себе мужества проверить, насколько законна их власть и в какой мере она соответствует воле народа.