Тред №1091326

Этот вопрос всплыл, в частности, в Токио на встречах специального представителя КНР по проблемам Корейского полуострова У Давэя с руководством правящей Либерально-демократической партии Японии 7 апреля 2016 г. Однако, в ответ на попытку обговорить возобновление шестисторонних переговоров, глава МИД Японии Фумио Кисида повторил, что шестисторонние переговоры станут возможны лишь если Пхеньян докажет стремление избавиться от ядерного оружия. После чего и его китайский визави вынужденно отметил, что переговоры желательны, однако в данный момент их нельзя немедленно возобновить.

Для нас же это повод задаться вопросом о том, насколько шестисторонка принципиально подлежит реанимации. Естественно, в своем прежнем виде переговоры, посвященные денуклеаризации Корейского полуострова невозможны. Международная политическая обстановка слишком изменилась, и момент, на котором ядерную проблему Корейского полуострова можно было решить именно денуклеаризацией безвозвратно упущен. Северная Корея объявила себя ядерной державой, внесла это в конституцию, и это означает, что сдача ядерной программы на самом деле возможна только лишь как прелюдия капитуляции режима вообще. Здесь напрашивается аналог ядерной программы ЮАР, которая тоже начала свой ядерный проект как средство сдерживания, находясь в статусе «страны-изгоя». Однако, когда под влиянием внутриполитической ситуации стало понятно, что белое меньшинство потеряет свою власть в относительно ближайшем будущем, ядерная программа была сдана: частично для того, чтобы разрешить внешнеполитический кризис, а отчасти для того, чтобы ядерное оружие не попало в руки следующей власти. Применительно к КНДР такой ситуации не наблюдается, хотя бы из-за неиллюзорного враждебного окружения.

Но обсуждать нынешний статус КНДР в таком формате пробовать можно. Иное дело, что это будет разговор не о том, как Север должен будет сдать ядерную программу, а о том, как ядерный Север может интегрироваться в существующие структуры, потому что контролировать нераспространение ядерного оружия или ядерных технологий из Пхеньяна возможно, как можно и поставить определенные ограничения на военную составляющую северокорейской ракетной ядерной программы, избежав того двоякого толкования резолюций, которое существует сегодня. Но подобная смена формата будет очень неприятна для тех, кто воспринимал шестисторонку как возможность координированного давления в формате «все цивилизованное мировое сообщество против непредсказуемой и опасной Северной Кореи».

Вообще, надо вспомнить, как шли шестисторонние переговоры на том этапе, пока они шли. С одной стороны, была Северная Корея, с другой – Соединенные Штаты и примкнувшая к ним Япония. Их позиции довольно жестко противоречили друг другу, поскольку США выдвигали идею безусловной и проверяемой денуклеаризации в формате «вы разоружитесь – мы проверим, а потом подумаем, делать ли нам что-то взамен». Переговоры рассматривались ими как площадка для давления. Однако существовала группа стран, которые хотели видеть переговоры именно переговорами, в рамках которых стороны ищут консенсус и готовы пойти на взаимные уступки. К ним относились РФ, КНР и тогдашняя Южная Корея, где до 2007 года у власти были не столько классические левые, сколько умеренные прагматики.

Первые раунды переговоров не заканчивались ничем, и Китай в значительной мере поддерживал процесс благодаря своему авторитету и разъяснению того, что худой мир лучше доброй ссоры. Северяне постепенно повышали ставки и даже объявили себя ядерной державой, но серьезный толчок к переговорному процессу дало первое проведенное Севером ядерное испытание, после которого стало понятно, что КНДР не блефует, и у них действительно что-то есть.

В этой ситуации стороны довольно быстро разработали потенциально работоспособную программу урегулирования, которая нашла свое отражение в совместном заявлении, модель которого отчасти повторяла модель Рамочного соглашения 1994 года. Понятно, что ни КНДР, ни США не были готовы на принципиально решительные меры, но Север сделал больше шагов навстречу, в то время как его оппонент предпринял ряд шагов, которые можно квалифицировать как попытку торпедировать итоги соглашения. Отдельно отметим Японию, которая сразу же заявила, что не будет его соблюдать, сославшись на проблему похищенных. В результате в течение последних лет президентства Буша решить ядерную проблему Корейского полуострова не удалось, и тогдашний глава американской делегации Кристофер Хилл фактически поплатился своей карьерой.

А затем, с одной стороны, в Америке к власти пришел Обама, а с другой – в Южной Корее у власти оказались консерваторы. И как раз к концу 2008 года, под влиянием экономических проблем и последствий финансового кризиса, президент Ли Менбак начал вести себя не столько как экономический президент, сколько как классический носитель консервативного и проамериканского тренда. Это спровоцировало ситуацию 2009 года, которая закончилась тупиком, связанным с тем, что теперь к США и Японии добавилась РК, а Россия и Китай уже не могли обеспечивать доминирование тренда на консенсус. Северная Корея подняла ставки, проведя сначала запуск спутника, а затем второе ядерное испытание, и переговоры встали. Впрочем, об этом мы писали в начале 2013 года.

С тех пор разговоры о возобновлении шестисторонних переговоров периодически возникают, и поднимают эту тему в основном Пекин и Москва. Вашингтон и его союзники скорее пытаются предложить вариант пятисторонки: поскольку «безумный и кровавый режим не хочет сотрудничать, мы можем выработать консенсус без него, а потом его задавить». Проблема в том, что еще в начале кризиса эта стратегия не показала свою работоспособность.