С этой дороги Пхеньян не свернет

Во вторник, 19 июля, Северная Корея произвела запуск трех баллистических ракет. Между тем из-за осуществленных в начале этого года испытаний против страны уже были введены беспрецедентно жесткие санкции. Можно ли с помощью ограничительных мер заставить Пхеньян свернуть ядерную программу, стоит ли Ким Чен Ыну опасаться дворцового переворота и почему Китай согласился на санкции против своего протеже — обо всем этом «Лента.ру» поговорила с директором Центра азиатской стратегии России Института экономики РАН, экспертом клуба «Валдай» Георгием Толорая.
«Лента.ру»: Я знаю, вы не так давно вернулись из Пхеньяна. Насколько этот город сегодня отличается от прочих азиатских столиц?
Толорая: Я первый раз попал в Пхеньян почти 40 лет назад, прожил там несколько лет и с тех пор бываю довольно часто. Поэтому я мог наблюдать за тем, как город менялся. Должен сказать, что после кризиса 1990-х было приложено много сил, чтобы превратить Пхеньян в очень симпатичный город. И сейчас, если показать фотографии Пхеньяна людям, которые не очень хорошо знают регион, они решат, что это Гонконг или какой-то другой прогрессивный мегаполис Юго-Восточной Азии, а не столица «самого закрытого государства», как в прессе часто называют КНДР. Конечно, это витрина, парадный фасад, необходимый для пиара. Но в любом случае город производит сегодня приятное впечатление. От других азиатских столиц он отличается хорошей планировкой, там почти нет пробок и чистый воздух. В последнее время в столице КНДР открылось много ресторанов и магазинов. Ну и, скажем прямо, Пхеньян не перенаселен. Мне даже сейчас подумалось, что Пхеньян — это такой город-мечта из экологически чистого будущего: фонари на солнечных батареях, река, люди на велосипедах, свежий воздух.
То, что вы описываете, — это просто мечта хипстеров!
Да, в каком-то смысле это мечта хипстеров. Но Пхеньян это, конечно, не вся Северная Корея. Достаточно отъехать несколько десятков километров, и вы уже увидите и нищету, и беспризорников, и дома, где вместо стекол в окна бычьи пузыри вставлены. Но, честно говоря, Пхеньян от остальной КНДР отличается не намного сильнее, чем Москва от прочей России. Разница лишь в том, что Москва от нежелательного элемента чистится естественным образом (жизнь в ней настолько дорогая, что люди, не соответствующие стандарту, просто вымываются), а в Пхеньяне чистки производятся административными методами. То есть там могут жить только благонадежные и благообразно выглядящие граждане — инвалидов выселяют, не говоря уж о всяком социально опасном элементе.
Вы сказали, что Пхеньян — это такой парадный фасад, необходимый для пиара. А на кого этот пиар направлен? Кого должен очаровать Пхеньян — туристов, членов иностранных делегаций, журналистов?
Исторически, как мне кажется, пиар был направлен на развивающиеся страны. КНДР активно пыталась в 1970-е и 1980-е создать себе реноме страны, находящейся в авангарде борьбы с американским империализмом. Для Северной Кореи было важно на развивающиеся страны произвести впечатление очень успешного и продвинутого государства. Когда какие-нибудь африканские лидеры приезжали в КНДР, их из аэропорта на «мерседесах» везли по чистым улицам во дворцы, водили по туристическим объектам. В результате у тех складывалось впечатление, что раз в Северной Корее все так хорошо, то и они смогут у себя дома добиться такого же. Так КНДР завоевала себе немало сторонников в Африке, которых сегодня южнокорейцы пытаются переманить на свою сторону.
Ким Чен Ын прекрасно понимает, как важен пиар, как важно производить впечатление — причем не только пусками ракет, но и демонстрацией того, что жизнь в стране становится лучше. В результате человек, впервые попавший в КНДР и видящий, что окружающая его действительность совершенно не соответствует тому, что он привык читать об этой стране, задумывается: «А может, и все остальное, что мне рассказывали о Северной Корее, тоже неправда?» Разумеется, не все, что пишут СМИ, особенно западные, о КНДР — ложь. Но контраст между реальностью и расхожими стереотипами, конечно, на пользу северокорейскому руководству.
Один из таких стереотипов — в КНДР люди голодают, рис для них роскошь, а питаются северокорейцы преимущественно травой. Так ли это на самом деле?
Употребление травы в пищу — это национальная корейская традиция. В Южной Корее бабушки собирают травки, сушат их, а потом едят и используют как приправу. Это не признак голода. Голодали в Северной Корее в 1990-е. Тогда физически не было еды, и многие из-за этого умерли. Сегодня значительная часть населения КНДР недоедает. Но не потому, что нет продуктов, а потому, что не у всех есть на них деньги. Пищевая промышленность Северной Кореи развивается. В Пхеньяне продовольственная проблема решена, в магазинах полно самых разных продуктов. Но подальше от столицы, в глубинке, рис действительно считается роскошью.


В марте Совбез ООН принял резолюцию 2270, накладывающую очень жесткие санкции на КНДР. В этом документе говорится, что Пхеньян тратит деньги на вооружения, в то время как граждане страны сильно страдают из-за «неудовлетворенных потребностей». Из-за этих санкций обрубается практически весь северокорейский экспорт и приток валюты. А что в итоге? Кто больше пострадает — правящая верхушка или те самые граждане, которые упомянуты в резолюции?
Сама по себе ситуация, когда деньги тратятся на вооружения, хотя не все потребности граждан удовлетворены, характерна практически для любой страны. К тому же надо понимать, о чем идет речь, когда говорится про трату денег в КНДР. Невозможно те средства, которые используются при изготовлении ракет (а это не деньги, это ресурсы — металлы, техника, человеческий труд), пустить на покупку, скажем, продовольствия.
Наложенные на КНДР санкции ударят в первую очередь по среднему классу. Этот класс в КНДР составляют люди, занимающиеся серым бизнесом, и некоторые работники госструктур, специалисты (успешные доктора, учителя, парикмахеры и т.д.). Средний класс живет в основном за счет экспорта, а также импорта в страну потребительских товаров из Китая. Резолюция 2270 очень сильно урезала возможности этого бизнеса. Бедная часть населения тоже пострадает. 70 процентов семейных доходов так или иначе проходят через каналы рынков — и коль скоро станет меньше средств, меньше продуктов, жизнь для беднейших слоев населения ухудшится.
А что касается военных программ, то получится, как в анекдоте про уволенного с работы алкоголика: «Папа, ты теперь будешь меньше пить?» — «Нет, сынок, теперь ты будешь меньше кушать». Средства на развитие ракетных программ и возможность обойти санкции власти найдут. Конечно, это сопряжено с трудностями, это затратно, но с этой дороги Пхеньян не свернет.
Жизнь северокорейской правящей верхушки под санкциями как-то поменяется?
Разумеется, КНДР не единственная страна, где элите живется значительно лучше, чем остальному населению. Но в Северной Корее элита находится на гособеспечении. По мановению брови вождя высокопоставленный чиновник может лишиться всего имущества, а то и жизни. Совершенно безумным выглядит предположение, будто с помощью ограничения поставок предметов роскоши можно повлиять на умонастроения северокорейской элиты. Мысль, что генерал, которому в качестве награды дали не «ролекс», а «сейко», из-за этого взбунтуется — просто идиотская! На практике такие санкции приводят к совершенно иным последствиям — например, какой-нибудь дворец культуры не сможет купить пианино. Да и вообще тон антикаэндээровской пропаганды очень странный. Недавно я прочитал, что Ким Чен Ын потратил 140 миллионов долларов на сигареты и табак. Ну как может один человек столько выкурить?
Иначе говоря, дворцовый переворот исключен, и режим просуществует еще долго?
Любая государственная конструкция может рухнуть. Вся история человечества — это хроника возвышений и падений государств. Вряд ли КНДР станет исключением из правила. Но серьезных оснований для дворцового переворота там нет. Нельзя, конечно, исключать, что сформируется некая оппозиционная группа, которая приведет к власти другого наследника. Однако сама система от этого не изменится. Северная Корея — не столько диктатура, сколько аристократия. У власти там находится узкий круг наследственной элиты. Это потомки людей, воевавших вместе с Ким Ир Сеном в партизанских отрядах. Случайных там нет. И власть они не отдадут: лидером может быть не Ким Чен Ын, но система сохранится.
Может, власть свергнет не элита, а народ? Возможен ли в КНДР такой бунт?
И население бунтовать не будет. Северокорейцы достаточно задавленные, мозги у них промыты. Никакой организованной оппозиции при нынешнем уровне развития спецслужб там возникнуть просто не может. Да и с чего народу бунтовать? Северокорейцы не знают, что такое свобода. Они жили под японской оккупацией, а потом сразу оказались под властью Кимов. Восстание из-за отсутствия еды? Ну, может вспыхнуть какой-то стихийный протест. Собственно, такое случалось, когда проводили денежную реформу, закрывали рынки. Но эти протесты не были масштабными. Если бунт не организован, если это не Майдан, то шанса на успех у него в КНДР нет. Короче говоря, нынешний режим, существующий в модусе осажденной крепости, продержится еще долго. Вопрос в том, в какую сторону он будет эволюционировать. Если ему удастся совместить рыночный механизм с централизованным политическим руководством и закрытостью страны, то еще мои дети и внуки смогут рассуждать про устойчивость северокорейского режима.
Резолюция 2270 не была ветирована в Совбезе ООН Китаем, который считается главным покровителем КНДР. Чем Пхеньян так допек своего патрона, что тот не стал его защищать?
Тут сошлось несколько факторов. Наверное, главный из них — усталость и раздражение китайского руководства и лично Си Цзиньпина от поведения северокорейцев. Вы же понимаете, что Си — это такой император, а Ким Чен Ын — мальчишка, который получил власть по наследству, не пройдя все ступени карьерной лестницы. Да, конечно, Си тоже сын представителя китайской элиты (отец нынешнего председателя КНР, Си Чжунсюнь, видный политический деятель, занимал ряд важнейших постов в коммунистическом Китае, был репрессирован в годы Культурной революции, но снова вернулся на политический Олимп при Дэн Сяопине — прим. «Ленты.ру»), однако ему пришлось последовательно, шаг за шагом, строить карьеру. А тут какой-то выскочка из КНДР показывает характер, не слушается да еще и создает Китаю проблемы.
При этом, мне кажется, что китайские дипломаты решили немного прогнуться перед американцами — резолюцию принимали накануне визита Си в Вашингтон. Надо было создать подобающую атмосферу. Американцы мне сами говорили, что не ожидали от них такой сговорчивости и были бы счастливы, если бы Пекин одобрил хотя бы половину пунктов резолюции. Сейчас, похоже, китайцы поняли, что погорячились. С другой стороны — благодаря резолюции Китай получил монопольную власть над КНДР, отрезав для нее все остальные каналы общения с внешним миром, включая российский. Теперь китайцы могут по своему усмотрению открывать и закрывать краник. Так что с точки зрения долгосрочных интересов КНР, введение жестких санкций — это хорошо. Зачахнуть КНДР китайцы не дадут, а от конкурентов они теперь избавлены.
А как получилось, что Россия одобрила принятие резолюции, которая выгодна китайцам, но не выгодна нам?
Я давно повторяю: неправильно, что мы отдаем корейский вопрос на откуп китайцам и американцам — мол, пусть они договариваются, а мы поддержим. Существует негласное понимание: мы не лезем в китайскую политику в Азии (тем более в таких чувствительных местах, как КНДР), а китайцы не проявляют особой самостоятельности, например, на украинском направлении. Я сейчас говорю не о какой-то договоренности, а об общем умонастроении. Поэтому на протяжении многих лет резолюции по КНДР согласовывались КНР и США, а мы просто одобряли их.
Эта практика сыграла с нами злую шутку. Мы не знали, что китайцы пойдут на столь жесткие меры, а, может, они и сами до последнего момента не знали, что так сделают. В любом случае это было шоком, когда накануне уик-энда нам дали 24 часа на размышления о том, устраивает ли нас резолюция. Зная особенности работы российского госаппарата, сложно представить, как за сутки в выходной день можно что-то согласовать, выявить, какие интересы ущемляются резолюцией. Какие-то вещи, конечно, вспомнили, минимальные правки внесли. Но ситуацию это в целом не спасло — Россия от резолюции понесла прямой ущерб. Наш объем торговли с КНДР не очень большой, но и не такой уж маленький. По официальной таможенной статистике, это от 50 до 100 миллионов долларов. Но фактический объем торговли может достигать миллиарда долларов. Разница объясняется тем, что российские производители продают свои товары в КНДР через китайские фирмы, в обратную сторону эта схема тоже работает. Но больше всего мы потеряли в плане реализации перспективных проектов, которые обсуждались уже несколько лет. Например, добыча сырья в КНДР, ровно того, экспорт которого попал под санкции, — редкоземельных элементов, золота, угля. Была очень разумная схема: северокорейцы этими экспортными товарами расплачиваются с нами за инвестиции в развитие инфраструктуры. Если бы ее реализовали, наши позиции в КНДР очень усилились. Да и экономике КНДР это все пошло бы на пользу. Но задумка не очень нравилась китайцам, опасавшимся конкуренции и нервно реагировавшим на подобные инициативы. Сейчас проект заморожен. Таковы для нас последствия принятия резолюции 2270.


Ссылка