Кто для вас Николай II
994,185
9,074
|
Полячка ( Слушатель ) |
| 04 авг 2016 01:12:49 |
Чтобы не повторять ошибок прошлого (мифы Первой мировой).
новая дискуссия Статья 243
Чтобы не повторять ошибок прошлого (мифы Первой мировой).
Почему же десятилетняя деятельность Государственной Думы Российской империи не смогла предотвратить Февральскую революцию и Октябрьский переворот? Да хотели ли это предотвратить депутаты и партии тех созывов Думы? Они-то, не только левые радикалы — большевики, меньшевики и эсэры, но и кадеты, либералы всех мастей хотели разрушать, а не созидать. В последние перед Первой мировой войной годы Россия развивалась семимильными шагами, и патриархальные устои просто взорвались, не выдержав столь бурного роста и ломки. По выплавке стали, железнодорожному строительству, книгопечатанию и количеству студентов на душу населения Россия догоняла уже Германию. Двадцать лет без войн и революций, как мечтал Столыпин, и Россия оторвалась бы от остального мира так, как сегодня оторвалась Америка. Но бурная модернизация рвала социальную ткань, она лопалась от перенапряжения, и выпадавшее из своего мира консервативное крестьянство не находило новых социальных связей. Происходила массовая люмпенизация населения, а люмпен – легкая добыча для революционной пропаганды. Революционный взрыв в немалой мере был уготован слишком стремительными переменами. Невозможно влить молодое вино в старые меха!
А трибуна прежним (только ли?) думцам нужна была для ОБОСТРЕНИЯ общественных антагонизмов, а не для ОХРАНЫ государства, ценить его они научились лишь в эмиграции. Это их увещевал великий реформатор Столыпин: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!» И это ему, израненному покушениями, кричали те, кто устраивал террор: «Палач!» – «Нет, я не палач, – оправдывался им в ответ беззаветно преданный Отечеству человек, – «Я врач, я врачую больную Россию!» Столыпин погиб от рук левых, но его одинаково ненавидели и те, кто держал наготове бомбу, и те, кто не хотел выпустить из рук розгу…
В то время, когда русская армия проливала кровь за территориальную целостность Отечества, с трибуны кликушествовали против «непонятной войны» и «разложившейся» армии, в пользу сепаратистов всех мастей (знакомо?), деятели, оплаченные из-за границы олигархом и первым политтехнологом революции Парвусом за счет средств Генерального Штаба Кайзеровской Германии.
Налицо были все приметы кризисной эпохи, когда люди в экстазе перемен начинают ломать стержень, на котором держится все. И эта страсть к саморазрушению постигла Российскую империю в самый разгар Первой мировой войны; русское общество раскололось на белых и красных в тот самый момент, когда Россия уже фактически держала в руках победу.
Резюме. «Нельзя в тылу Отечественной войны развязывать споры об устроении государства»
Пожалуй, один из главных уроков Первой мировой состоит в одной очевидной, но горькой истине: нельзя в тылу отечественной войны, войны с внешним врагом, развязывать споры об устроении государства. Нация, которая способна отложить на время такие споры ради сохранения Отечества, побеждает и продолжает себя в истории, сохраняет возможность спорить дальше. Если же нация в переломный момент раскалывается, то это неизбежно приводит к обрушению государственности, огромным утратам и братоубийственным гражданским столкновениям. Задумаемся, ведь в начале Первой мировой А. И. Деникин и Г. К. Жуков, фигурально выражаясь, сражались в одном окопе. Какая дьявольская сила заставила их впоследствии обратить друг против друга оружие на радость недругам России? Помните, у Максимилиана Волошина: «А вслед героям и вождям/ Крадётся хищник стаей жадной,/ Чтоб мощь России неоглядной/ Размыкать и продать врагам…»
Фанатики революции выступили в тот самый момент, когда Россия стояла в нескольких шагах от победы в войне!
Итог нашей жертвы в Первой мировой войне учит нас, что внешние вызовы должны объединять нацию. Грешно и подло использовать трудности для внутриполитических целей. К тому же, многие болезненные для нас процессы сегодняшнего дня (расширение НАТО), легче понять, зная геополитические и идеологические подоплёки Первой мировой войны. Тем более что силовые вектора давления на Россию в ту войну удивительным образом повторились в 1990-е годы.
Итак, для нас, русских, память и знание о Первой мировой войне должна подтолкнуть нас к панорамному, преемственному и сопричастному взгляду на свою историю. Мы до сих пор не можем найти единство по многим вопросам прошлого, настоящего и будущего, что очень опасно для нации. Но если, держась за нить истории, вернуться в 1914 год, то мы снова становимся единым народом без трагического раскола. Поэтому мы должны по-новому изучить Первую мировую войну, которая даст нам и видение геополитики ХХ века, и примеры безграничной доблести, отваги и самопожертвования русских людей, проливавших кровь за самостоятельное место в истории именного своего Отечества, за его честь, достоинство и выполнение союзнического долга. Лишь тот, кто знает историю, способен адекватно встретить вызовы грядущего.
Наталия Нарочницкая
Ната́лия Алексе́евна Нарочни́цкая . доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, член Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России.
http://narotchnitskaya.com/mnenie-totchka-zreniya/chtobyi-ne-povtoryat-oshibok-proshlogo-mifyi-pervoy-mirovoy.html/5
Почему же десятилетняя деятельность Государственной Думы Российской империи не смогла предотвратить Февральскую революцию и Октябрьский переворот? Да хотели ли это предотвратить депутаты и партии тех созывов Думы? Они-то, не только левые радикалы — большевики, меньшевики и эсэры, но и кадеты, либералы всех мастей хотели разрушать, а не созидать. В последние перед Первой мировой войной годы Россия развивалась семимильными шагами, и патриархальные устои просто взорвались, не выдержав столь бурного роста и ломки. По выплавке стали, железнодорожному строительству, книгопечатанию и количеству студентов на душу населения Россия догоняла уже Германию. Двадцать лет без войн и революций, как мечтал Столыпин, и Россия оторвалась бы от остального мира так, как сегодня оторвалась Америка. Но бурная модернизация рвала социальную ткань, она лопалась от перенапряжения, и выпадавшее из своего мира консервативное крестьянство не находило новых социальных связей. Происходила массовая люмпенизация населения, а люмпен – легкая добыча для революционной пропаганды. Революционный взрыв в немалой мере был уготован слишком стремительными переменами. Невозможно влить молодое вино в старые меха!
А трибуна прежним (только ли?) думцам нужна была для ОБОСТРЕНИЯ общественных антагонизмов, а не для ОХРАНЫ государства, ценить его они научились лишь в эмиграции. Это их увещевал великий реформатор Столыпин: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия!» И это ему, израненному покушениями, кричали те, кто устраивал террор: «Палач!» – «Нет, я не палач, – оправдывался им в ответ беззаветно преданный Отечеству человек, – «Я врач, я врачую больную Россию!» Столыпин погиб от рук левых, но его одинаково ненавидели и те, кто держал наготове бомбу, и те, кто не хотел выпустить из рук розгу…
В то время, когда русская армия проливала кровь за территориальную целостность Отечества, с трибуны кликушествовали против «непонятной войны» и «разложившейся» армии, в пользу сепаратистов всех мастей (знакомо?), деятели, оплаченные из-за границы олигархом и первым политтехнологом революции Парвусом за счет средств Генерального Штаба Кайзеровской Германии.
Налицо были все приметы кризисной эпохи, когда люди в экстазе перемен начинают ломать стержень, на котором держится все. И эта страсть к саморазрушению постигла Российскую империю в самый разгар Первой мировой войны; русское общество раскололось на белых и красных в тот самый момент, когда Россия уже фактически держала в руках победу.
Резюме. «Нельзя в тылу Отечественной войны развязывать споры об устроении государства»
Пожалуй, один из главных уроков Первой мировой состоит в одной очевидной, но горькой истине: нельзя в тылу отечественной войны, войны с внешним врагом, развязывать споры об устроении государства. Нация, которая способна отложить на время такие споры ради сохранения Отечества, побеждает и продолжает себя в истории, сохраняет возможность спорить дальше. Если же нация в переломный момент раскалывается, то это неизбежно приводит к обрушению государственности, огромным утратам и братоубийственным гражданским столкновениям. Задумаемся, ведь в начале Первой мировой А. И. Деникин и Г. К. Жуков, фигурально выражаясь, сражались в одном окопе. Какая дьявольская сила заставила их впоследствии обратить друг против друга оружие на радость недругам России? Помните, у Максимилиана Волошина: «А вслед героям и вождям/ Крадётся хищник стаей жадной,/ Чтоб мощь России неоглядной/ Размыкать и продать врагам…»
Фанатики революции выступили в тот самый момент, когда Россия стояла в нескольких шагах от победы в войне!
Итог нашей жертвы в Первой мировой войне учит нас, что внешние вызовы должны объединять нацию. Грешно и подло использовать трудности для внутриполитических целей. К тому же, многие болезненные для нас процессы сегодняшнего дня (расширение НАТО), легче понять, зная геополитические и идеологические подоплёки Первой мировой войны. Тем более что силовые вектора давления на Россию в ту войну удивительным образом повторились в 1990-е годы.
Итак, для нас, русских, память и знание о Первой мировой войне должна подтолкнуть нас к панорамному, преемственному и сопричастному взгляду на свою историю. Мы до сих пор не можем найти единство по многим вопросам прошлого, настоящего и будущего, что очень опасно для нации. Но если, держась за нить истории, вернуться в 1914 год, то мы снова становимся единым народом без трагического раскола. Поэтому мы должны по-новому изучить Первую мировую войну, которая даст нам и видение геополитики ХХ века, и примеры безграничной доблести, отваги и самопожертвования русских людей, проливавших кровь за самостоятельное место в истории именного своего Отечества, за его честь, достоинство и выполнение союзнического долга. Лишь тот, кто знает историю, способен адекватно встретить вызовы грядущего.
Наталия Нарочницкая
Ната́лия Алексе́евна Нарочни́цкая . доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, член Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России.
http://narotchnitskaya.com/mnenie-totchka-zreniya/chtobyi-ne-povtoryat-oshibok-proshlogo-mifyi-pervoy-mirovoy.html/5
ОТВЕТЫ (2)
|
Paul ( Слушатель ) |
| 04 авг 2016 01:29:09 |
Цитата: Полячка от 03.08.2016 23:12:49
Цитата: Полячка от 03.08.2016 23:12:49
Мечты конечно впечатляющие, кто бы только пояснил - на какие шиши и какими силами производился бы этот феерический рывок РИ в светлое будущее..
Количество студентов - это конечно здорово, но лучше бы - сравнили количество просто грамотных.. Так ощутимо показательнее бы было..
А крестьянство - потому и выпало, что благодаря деятельности господина Столыпина старый уклад русской крестьянской общины - стремительно разрушался, но вот куда девать освободившееся массы обнищалого населения - почему-то никто даже и не подумал.. Видимо - считали что само рассосётся. Ан не рассосалось. К крайнему удивлению кабинетных теоретиков.. Проблема была не в стремительности перемен, а - в их запредельной непродуманности и отсутствию хоть какой-то связи с жизнью народа.. ИМХО - Столыпин это прототип Гайдара по своим разрушительным для страны последствиям. Не было бы Столыпина - пожалуй, не было бы и революции..
|
|
Брандашмыг ( Слушатель ) |
| 04 авг 2016 02:55:59 |
Цитата: Полячка от 03.08.2016 23:12:49
Мадам из
Знание фактологии тоже поражает. "ведь в начале Первой мировой А. И. Деникин и Г. К. Жуков, фигурально выражаясь, сражались в одном окопе..." Август 1916 г., когда Жуков впервые попал на Юго-Западный фронт после годовых курсов унтер-офицеров, когда антагонизм между рядовым составом и офицерским уже проявился, это разумеется начало войны.
Согласно статье А.П. Корелина, П.А. Кюнга "Российская промышленность накануне и в годы войны" российские промышленники в довоенный период более реалистично смотрели на возможности и перспективы экономики РИ:
Несколько сдержаннее и аналитичнее были наблюдения лидеров российских промышленных кругов. В записке Совета съездов представителей промышленности и торговли, представленной 12 июля 1914 г. в правительство{653}, отмечалось: «Россия в 1910–1911 гг. быстро вступила в период экономического подъема как под влиянием благоприятного урожая двух лет подряд, так и вследствие начавшихся в этих годах громадных ассигновок на флот, на военные потребности, на портостроительство, на шлюзование некоторых рек, постройку элеваторов и на усиление железнодорожных путей; одновременно наблюдается оживленное строительство в городах, увеличение машиностроения и пр.» Но в целом экономика страны, по мнению авторов записки, все еще находится в «переходном состоянии». Отметив несомненные достижения переживаемого промышленного подъема, они все же считали его «недостаточно успешным». Так, спрос на промышленную продукцию целого ряда отраслей превышает предложения и покрывается лишь зарубежным импортом. Наблюдается недостаток сырья, поставляемого сельским хозяйством, и потому ввоз хлопка, шерсти, сала, шелка и другой продукции «растет в громадной прогрессии». Более того, несмотря на положительную динамику производства, увеличивается импорт металлов, каменного угля, нефти и т. п. Потребности городов, растущих «с поистине американской быстротой», требуют развития совершенно новых отраслей промышленности, которых в России вообще нет или они находятся в процессе становления. Сильным тормозом развития промышленности является недостаток подготовленных кадров в связи со слабым развитием технического и профессионального образования. Наконец, несмотря на прилив капиталов в промышленность, увеличившийся за последние 3 года более чем на 1,5 млрд. руб., этих средств оказалось недостаточно для достижения ею такого уровня развития, который удовлетворял бы потребности страны.
Авторы настаивали, с одной стороны, на принятии твердых мер по охране покровительственных тарифов в пользу отечественной промышленности при ввозе зарубежной продукции, а с другой — указывали на «устарелость законов о промышленности и на излишние стеснения, испытываемые предпринимателями в разных отраслях промышленной деятельности». «Между тем, — отмечалось в записке, — успешное развитие этой деятельности возможно лишь при условии предоставления широкого поприща личной инициативе и при отсутствии ограничений, тормозящих частные начинания в области торговли и промышленности». Только при этих условиях, считали они, можно рассчитывать на такое развитие промышленности, которое обеспечит стране активный торговый баланс и избавит ее от иностранной зависимости. «При нашей общей хозяйственной отсталости и громадной заграничной задолженности, предупреждали авторы — факт этот имел бы, несомненно, большое значение для международного положения России». За последние два года этот баланс был положительным, но абсолютные его итоги с каждым годом становились все меньше — с 430 млн. в 1911 г. до 200 млн. руб. в 1913 г.
Проведенные позднее исследования, особенно в свете событий военных лет, показали обоснованность обеспокоенности российских деловых кругов. Замедленный рост добычи минерального топлива, выплавки черных и цветных металлов, не соответствовавший потребностям быстро растущей обрабатывающей промышленности; падение на фоне роста общей численности рабочих удельного веса ядра квалифицированных рабочих кадров; сокращение железнодорожных заказов и, главное, весьма слабое состояние станкостроения — все эти «болевые точки» развития российской промышленности вскоре стали причинами постоянных сложностей функционирования экономики и нарастания кризисных событий в стране{654}.
653 - Докладная записка Совета съездов представителей промышленности и торговли «О мерах к развитию производительных сил России и улучшению торгового баланса». (Представлена правительству 12 июля 1914 г.) Пг., 1914.
654 - Кафенгауз Л.Б. Эволюция промышленного производства России (последняя треть XIX–30-е годы XX в.). М., 1994. С. 123–171; Сидоров А.Л. Экономическое положение России в годы Первой мировой войны. М., 1973. С. 333–423.
Из-них же про промышленность РИ в годы ПМВ:
Из-за войны в России нарушились сложившиеся производственные, финансовые и торговые связи и международные и региональные и отраслевые. Сократился резко импорт важнейших видов промышленной продукции, особенно машин, станков, заводского оборудования, а также минерального топлива, металлов, сырья для текстильной промышленности и т.д. Ж/д сеть не смогла удовлетворить потребности фронта и тыла в связи с резко выросшими масштабами перевозок. Массовые мобилизации рабочих также не могли не сказаться на работе предприятий. Многие из них лишились до 30–40% рабочей силы.
В первые же месяцы войны почти все предприятия, за исключением небольшой группы казенных и крупных частных заводов, уже работавших по оборонным заказам, сократили производство. Общее падение промышленного производства, составило 19%. Особенно значительным оно было в отраслях легкой промышленности (в текстильной — 26%, во второстепенных отраслях — до 30%) (Сидоров А.Л. Экономическое положение России в годы Первой мировой войны. М., 1973; Сидоров А. Л., Бовыкин В. И., Волобуев П.В. Экономические и социальные проблемы Первой мировой войны // Первая мировая война. 1914–1918. М., 1968)
Одной из острых проблем, с которой столкнулась российская промышленность уже в первые месяцы войны, был недостаток квалифицированной рабочей силы. В результате непродуманных массовых призывов в армию промышленность лишилась кадровых рабочих и инженеров. Причем потребность в рабочей силе росла не только в связи с расширением и интенсификацией производства на уже действовавших предприятиях, введением на них режима фактически непрерывного действия, но и в связи с начавшимся строительством новых заводов. Весьма негативно сказался и отток иностранных специалистов. Немцы и австрийцы призывного возраста были интернированы, французы, англичане, бельгийцы отозваны на родину. По данным съезда горнопромышленников Юга России, в металлургической и железоделательной промышленности в 1913 г. среди инженеров иностранцы составляли 22%, среди специалистов со средним техническим образованием — 40% (Клаус Р. Война и народное хозяйство России. 1914–1917 гг. М.; Л., 1926. С. 58.)
На предприятиях по производству вооружений и боеприпасов количество рабочих к 1917 г. выросло на 64%, заметно увеличилась их численность в горнозаводской, горной промышленности, на казенных заводах и в армейских мастерских, на транспорте. Вместе с тем в легкой промышленности количество рабочих заметно сократилось, и лишь в 1917 г. наблюдался некоторый рост их численности. Заметно изменился и их половозрастной состав за счет увеличения удельного веса женщин, подростков, малолетних, составивших к 1917 г. более 50% (даже в металлообработке эти категории достигали около 20% всей рабочей силы), что не могло не сказаться на падении уровня профессиональной квалификации. (Рабочий класс России. 1907 — февраль 1917 г. М., 1982. С. 248.)
Не на высоте оказались и владельцы предприятий, и технический персонал. Тот же Маниковский отмечал, что при переходе к производству военной продукции «с полной очевидностью сказались все отрицательные стороны русской промышленности, взращенной в условиях бюрократической политики: отсутствие предприимчивости, широты взглядов и настоящего коммерческого расчета у хозяев предприятий; крайняя рутинность и отсутствие инициативы у технического персонала; сильная отсталость, часто граничащая с безграмотностью, у рабочего состава»
Довольно быстро кризисные явления стали наблюдаться и в поставках топлива и металлов. В связи с войной потребности предприятий в сырье и материалах значительно увеличились. При этом необходимо учитывать сокращение поставок металла и топлива, прежде всего каменного угля, из-за границы (Кафенгауз Л.Б. Эволюция промышленного производства России (последняя треть XIX–30-е годы XX в.). М., 1994.)
Попытки организации распределения топлива, а затем и металлов через правительственные регулирующие органы не дали удовлетворительных результатов.
По данным промышленной и профессиональной переписи 1918 г., охватившей 9728 заведений 31 губернии России, в годы войны непрерывно действовали 4803 предприятия (49,4%); с перерывом, не более года, работали 865 заведений (8,9%); закрылось 2291 заведение (23,5%); вновь открылись и продолжали действовать до конца войны 1194 фабрик и заводов (12,3%); открылись, но через какое-то время закрылись 394 заведения (4,1%); было эвакуировано 181 предприятие (1,8%). Данные эти неполны, так как не учтены предприятия оккупированных неприятелем территорий, а также Урала, отчасти Юга и Кавказа.
По Кафенгаузу в течение войны непрерывно действовали более 60% обследованных предприятий; по сравнению с 1913 г. число заведений в 1916 г. сократилось почти на треть; количество закрывшихся заведений превышало в течение всех военных лет число открывшихся, причем количество первых явно преуменьшено, так как к моменту проведения переписи многие закрывшиеся предприятия фактически уже не могли ответить на анкету; закрывались заведения более мелкие, возникали более крупные предприятия, что отражало процесс усиления концентрации производства и капиталов. Таким образом, число закрывшихся заведений достигало около четверти всех предприятий и вдвое превышало количество вновь открывшихся.
Промышленное производство в России в 1913–1917 гг. (в млн. довоенных рублей)
Воробьев Н.Я. Изменения в русской промышленности в период войны и революции (по данным переписи 1918 г.) // Вестник статистики. М., 1923. Кн. XIV. № 4–6 (апрель-июнь). С. 115–153; Статистический сборник за 1913–1917 гг. //Труды ЦСУ. Т. VII. Вып. 1. М., 1921. С. 37–38.
По темпам роста, а затем (с 1915 г.) и по абсолютным показателям среди отраслей тяжелой промышленности на первое место вышла металлообработка, обильно снабжавшаяся военными заказами и получившая преимущества и льготы по снабжению предприятий необходимыми ресурсами и оборудованием.
Надо отметить и высокие темпы роста продукции химической промышленности, в значительной мере связанной с производством боеприпасов. Значительную долю этой продукции составляли различные компоненты взрывчатых веществ (в 1913 г. — 7,6% общей стоимости, в 1915 г. около 30%, в 1916–1917 гг. — около 40%), что достигалось в значительной мере за счет сокращения производства удобрений для сельского хозяйства.
Добыча угля уже в 1914 г. составила 93,3% довоенной и держалась приблизительно на этом уровне вплоть до 1917 г., после которого уровень добычи упал до 84,2%. Добыча нефти в 1914 и 1915 гг. держалась примерно на уровне 1913 г., а с 1916 г. падает с 87% до 75% в 1917 г. Количество выплавленного чугуна уменьшилась до 97% в 1914 г., затем в 1916 г. составила 90%, а в 1917 г. — 74% довоенной; выплавка железа и стали упала с 97,4% в 1914 г. до 81% в 1915 г., несколько поднявшись в 1916 г. (до 83,5%), затем она опять снизилась до 63%. И это на фоне резко возросшей потребности в топливе и металле.
Пищевая промышленность уже в 1915 г. заметно сократила производство, в 1916 г. оно уменьшилось почти на 20%, а в 1917 г. составило уже около половины довоенного уровня
текстильная отрасль, испытывавшая недостаток хлопка, красителей, также уменьшила выпуск продукции, несмотря на огромные заказы военного ведомства. Наиболее благополучные в этом плане льняная и пеньковая отрасли, увеличив производство в 1914–1915 гг. примерно на 30%, затем также вынуждены были начать сокращение.
На первый план, особенно по темпам роста, выходят металлообработка, машиностроение, химическая промышленность. Уступают свои лидирующие позиции пищевая и текстильная промышленность, что крайне негативно сказывалось на удовлетворении потребностей и фронта, и тыла, особенно гражданского населения.
По мнению А.Л. Сидорова, военная продукция составляла около 2/3 всего промышленного производства и соответственно только 1/3 шла на частный рынок. По данным на конец 1915 г., наиболее «милитаризованными» были металлообработка (92%), металлургия (89%), горная (84%), текстильная (77%), химическая промышленность (53%); на предприятиях, выполнявших военные заказы, работало до 72% рабочих
Наряду с этим война оказала существеннейшее влияние на структуру промышленности, усилив дисбаланс в развитии и состоянии важнейших ее отраслей, наметившийся еще в предвоенные годы. Производство транспортных средств, сырьевая и топливная база во все большей степени не обеспечивали потребности ни армии, ни тыла. Наряду с производствами, заметно прогрессировавшими в темпах и объемах выпуска продукции, к которым относились предприятия, непосредственно задействованные в работе на оборону, ряд отраслей, особенно обеспечивавших потребности частного рынка, городского и сельского населения, в годы войны стагнировали и даже деградировали.
Начиная с 1914 г. неуклонно снижается поступление оборудования на предприятия, не производящие оборонную продукцию, в два раза сократилось производство средств транспорта, более чем в четыре раза — сельскохозяйственных машин. Попытки властей привлечь через кооперацию, земские и городские общественные учреждения мелкую кустарно-ремесленную промышленность к изготовлению обмундирования для армии и предметов «мирной» продукции для населения (простейших орудий и машин для сельского хозяйства, сооружение мельниц, крупорушек и других небольших предприятий для переработки пищевых продуктов и т. п.) проблему решить не могли {Корелин А.П. Кооперация и кооперативное движение в России. 1860–1917 гг. М., 2009. С. 287–356; Тарновский К.Н. Мелкая промышленность России в конце XIX начале XX в. М., 1995. С. 203–248}. К концу войны характерной чертой состояния ряда важных отраслей стал износ основных фондов, обгонявший процесс их обновления.
Изменения структуры промышленного производства в России в годы войны свидетельствует о нарастании отраслевого дисбаланса в российской экономике в целом, что грозило крайне тяжелыми последствиями, действительно сказавшимися в 1917–1918 гг.
Надо отметить и высокие темпы роста продукции химической промышленности, в значительной мере связанной с производством боеприпасов. Значительную долю этой продукции составляли различные компоненты взрывчатых веществ (в 1913 г. — 7,6% общей стоимости, в 1915 г. около 30%, в 1916–1917 гг. — около 40%), что достигалось в значительной мере за счет сокращения производства удобрений для сельского хозяйства.
Добыча угля уже в 1914 г. составила 93,3% довоенной и держалась приблизительно на этом уровне вплоть до 1917 г., после которого уровень добычи упал до 84,2%. Добыча нефти в 1914 и 1915 гг. держалась примерно на уровне 1913 г., а с 1916 г. падает с 87% до 75% в 1917 г. Количество выплавленного чугуна уменьшилась до 97% в 1914 г., затем в 1916 г. составила 90%, а в 1917 г. — 74% довоенной; выплавка железа и стали упала с 97,4% в 1914 г. до 81% в 1915 г., несколько поднявшись в 1916 г. (до 83,5%), затем она опять снизилась до 63%. И это на фоне резко возросшей потребности в топливе и металле.
Пищевая промышленность уже в 1915 г. заметно сократила производство, в 1916 г. оно уменьшилось почти на 20%, а в 1917 г. составило уже около половины довоенного уровня
текстильная отрасль, испытывавшая недостаток хлопка, красителей, также уменьшила выпуск продукции, несмотря на огромные заказы военного ведомства. Наиболее благополучные в этом плане льняная и пеньковая отрасли, увеличив производство в 1914–1915 гг. примерно на 30%, затем также вынуждены были начать сокращение.
На первый план, особенно по темпам роста, выходят металлообработка, машиностроение, химическая промышленность. Уступают свои лидирующие позиции пищевая и текстильная промышленность, что крайне негативно сказывалось на удовлетворении потребностей и фронта, и тыла, особенно гражданского населения.
По мнению А.Л. Сидорова, военная продукция составляла около 2/3 всего промышленного производства и соответственно только 1/3 шла на частный рынок. По данным на конец 1915 г., наиболее «милитаризованными» были металлообработка (92%), металлургия (89%), горная (84%), текстильная (77%), химическая промышленность (53%); на предприятиях, выполнявших военные заказы, работало до 72% рабочих
Наряду с этим война оказала существеннейшее влияние на структуру промышленности, усилив дисбаланс в развитии и состоянии важнейших ее отраслей, наметившийся еще в предвоенные годы. Производство транспортных средств, сырьевая и топливная база во все большей степени не обеспечивали потребности ни армии, ни тыла. Наряду с производствами, заметно прогрессировавшими в темпах и объемах выпуска продукции, к которым относились предприятия, непосредственно задействованные в работе на оборону, ряд отраслей, особенно обеспечивавших потребности частного рынка, городского и сельского населения, в годы войны стагнировали и даже деградировали.
Начиная с 1914 г. неуклонно снижается поступление оборудования на предприятия, не производящие оборонную продукцию, в два раза сократилось производство средств транспорта, более чем в четыре раза — сельскохозяйственных машин. Попытки властей привлечь через кооперацию, земские и городские общественные учреждения мелкую кустарно-ремесленную промышленность к изготовлению обмундирования для армии и предметов «мирной» продукции для населения (простейших орудий и машин для сельского хозяйства, сооружение мельниц, крупорушек и других небольших предприятий для переработки пищевых продуктов и т. п.) проблему решить не могли {Корелин А.П. Кооперация и кооперативное движение в России. 1860–1917 гг. М., 2009. С. 287–356; Тарновский К.Н. Мелкая промышленность России в конце XIX начале XX в. М., 1995. С. 203–248}. К концу войны характерной чертой состояния ряда важных отраслей стал износ основных фондов, обгонявший процесс их обновления.
Изменения структуры промышленного производства в России в годы войны свидетельствует о нарастании отраслевого дисбаланса в российской экономике в целом, что грозило крайне тяжелыми последствиями, действительно сказавшимися в 1917–1918 гг.
Кроме того, после всех имеющихся на текущий момент исследований снова писать об РИ, о фактически держащей победу в руках, это уже за гранью добра и зла.