Спецслужбы
1,439,654
8,569
|
Vediki977 ( Слушатель ) |
| 15 авг 2016 11:43:30 |
Преемником Сталина ЦРУ считало... (об эффективности американской разведки в СССР в 1940-1950-е гг.)
новая дискуссия Дискуссия 179
Первоначально данная статья В.И. Батюка под названием "Преемником Сталина ЦРУ считало..." была опубликована в Военно-историческом журнале, N1 1997 г.
----
Документы 1948 – 53 гг. свидетельствуют: американская разведка не располагала источниками информации, близкими к партийным и государственным структурам СССР.
Принципиальные решения по проблемам взаимоотношений с Советским Союзом, в том числе и в военной области, принимались в США наугад, при отсутствии достоверных секретных сведений о лидерах СССР, их планах и намерениях, расстановке сил в советском руководстве и о многом другом, что должна предоставлять разведка в интересах выработки обоснованной внешнеполитической и оборонной стратегии.
Это во многом объясняет неадекватную реакцию США на известие об испытаниях в СССР в 1949 году атомной бомбы и на другие «советские вызовы».
В современную эпоху среди множества факторов, влияющих на формирование внешнеполитического курса правительства любой страны, особая роль принадлежит качеству информации, поступающей от национальных разведывательных органов. От ее полноты, оперативности поступления и достоверности в значительной мере зависят степень обоснованности решений государственных деятелей и дипломатов, реалистичность оценки ими складывающейся в мире и в конкретном регионе ситуации, видение альтернатив и выбор оптимальной политической линии в данный период и на перспективу. Это аксиома.
Если применить ее к начальному периоду «холодной войны», возникает вопрос: не объясняется ли поворот от партнерства к враждебности во взаимоотношениях между СССР и США вскоре после победы над фашистской Германией помимо известных геополитических, экономических, идеологических факторов еще и дефицитом конфиденциальных правдивых сведений о планах и намерениях недавнего союзника? В отношении советской стороны есть серьезные основания утверждать: Сталин имел весьма точные данные о происходившем в Белом Доме, на Капитолийском холме и даже в строжайше засекреченных лабораториях Лос-Аламоса. Достаточно вспомнить, что лондонская резидентура внешней разведки НКГБ через Кембриджскую группу оперативно добывала и направляла в Москву копии таких документов, которые существовали едва ли не в единственном экземпляре, например, стенограммы англо-американских переговоров по проблемам создания и совершенствования атомного оружия [Курьер советской разведки. Приложение к Ежемесячнику КГБ СССР. 1991. Разовый выпуск.].
Советская разведка, несомненно, работала на пределе возможного и, опираясь на доброжелательство и симпатии к СССР не только со стороны простого народа, но и части интеллектуальной элиты Запада, в тот период снабжала государственное руководство сведениями, вполне достаточными для выработки взвешенного политического курса в отношении Америки. Этим, кстати, можно в значительной мере объяснить тот факт, что Сталин не проявлял видимого беспокойства и сохранял выдержку, когда из Вашингтона зазвучали неприкрытые угрозы применить ядерное оружие. Руководитель СССР решительно отвергал попытки говорить с Советским Союзом с позиции силы и в таких ситуациях даже иногда позволял себе пощекотать самолюбие Г. Трумэна (можно вспомнить, например, заявление кремлевского лидера корреспонденту «Санди таймс» А. Вирту, опубликованное и в «Известиях» в сентябре 1946 года: «Я не считаю атомную бомбу такой серьезной силой, какой ее склонны считать некоторые политические деятели. Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны…»[Известия. 24 сентября 1946 г.]).
Подоплека такого невозмутимого сталинского восприятия американского ядерного шантажа очевидна: ему в деталях было известно об ограниченных возможностях США применить атомную бомбу против СССР, огромных материально-технических трудностях осуществления этого замысла и даже о том, что в администрации президента и в Пентагоне, несмотря на воинственные заявления первых лиц государства шла ожесточенная борьба между «ястребами» и «голубыми» (об одолевавших пентагоновских стратегов небеспочвенных сомнениях в реалистичности ядерного планирования "Военно-исторический журнал" рассказал в публикации "Почему Г. Трумэн "пощадил" СССР" [Воен.-истор. журнал. 1996. № 3, 5.]).
Что касается руководителей США, то они подобной степенью информированности ни в коей мере не обладали. Так, всего за 11 месяцев до первого испытания советской атомной бомбы министр обороны США Дж. Форрестол писал в своем дневнике: «У русских в настоящее время, возможно, отсутствуют технологические навыки для производства атомных бомб, и понадобится пять или даже десять лет, прежде чем они наладят их массовое производство. Они вполне могут иметь «бумажные» знания, но не промышленный комплекс, необходимый для превращения этих абстрактных знаний в конкретное оружие»[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки. Советско-американские отношения в 1945 - 1950 гг. М.: Московское отделение Российского научного фонда. Российское университетское изд-во, 1995. С. 48.].
И это утверждалось в то время, когда в реализацию ядерного проекта уже включились сотни крупнейших предприятий советской тяжелой промышленности, в широких масштабах закладывались основы новой могучей отрасли – атомной энергетики! Такая неосведомленность военного министра, конечно, на совести национальной разведки США.
Начиная с осени 1949 года американская дипломатия, занятая проблемами взаимоотношений с Советским Союзом, оказалась в острой кризисной ситуации. Известие об испытании атомной бомбы в СССР вызвало в Вашингтоне настоящий шок. Правящие круги с ужасом ощутили полную неподготовленность к тому, что уже в ближайшее время Советский Союз догонит США в производстве ядерного оружия, а возможно, и превзойдет. Результатом стало принятие в 1950 году печально известной директивы СНБ-68, основные положения которой на долгие годы стали определять политику США в отношении СССР. следуя этой директиве, американские политические деятели при выработке стратегии и тактики исходили не из действительных намерений советской стороны (изначально было принято как бы за не подлежащую пересмотру истину, что они являются исключительно враждебными), а из возможностей Советского Союза развязать атомную войну против блока НАТО, рассчитанных гипотетически и по наихудшему для западного мира сценарию[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки...С. 49 - 50.].
В связи с этим заблуждением, едва не имевшим катастрофических последствий для судеб мировой цивилизации, поскольку оно предопределило раскручивание все новых и новых витков гонки ракетно-ядерного вооружения вплоть до начала 80-х годов, американский исследователь У. Таубман пишет: «…холодная война была… следствием взаимного недоразумения, причины которого удивительны. Мы привыкли думать, что советские и американские лидеры рассматривали друг друга как порождение дьявола. Фактически каждая сторона видела в противоположной свое зеркальное отражение»[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки...С. 9.].
Видимо, эта формулировка нуждается в некотором уточнении. Советская сторона объективно, реалистично воспринимала образ бывшего партнера, ставшего потенциальным врагом, и все же, несмотря на весьма напряженные отношения, неоднократно пыталась искать возможности для восстановления былого взаимопонимания. Американская, напротив, многие годы видела расплывчатое, мутное, искаженное изображение прежнего союзника, многократно увеличенное страхом перед «поднявшимся из берлоги» и угрожающим всем и вся «русским медведем», и соответственно этому образу реагировала.
Два документа из числа рассекреченных материалов Центрального разведывательного управления, относящиеся к 1948 и 1953 годам и хранящиеся ныне в Национальном архиве США, позволяют объективно судить о качестве и характере разведывательной информации, на основании которой формировались подходы к ключевым проблемам отношений с Советским Союзом.
Прогнозы вероятного развития событий в Советском Союзе и вокруг него в случае возможной (январь 1948 г) и действительно наступившей (март 1953 г.) смерти Сталина, изложенные в этих документах, были подготовлены экспертами ЦРУ и других спецслужб США – членов Консультативного комитета по разведке. Они затрагивают важнейшую проблему существования любого государства – сохранение стабильности государства и преемственности политической линии в процессе перехода власти от одного лица к другому (или группе лиц) и подтверждают, что советское направление в тот период было главным во внешней политике США, связанной с обеспечением национальной безопасности. Поскольку в СССР, как уже говорилось выше, видели врага номер один, поскольку для разведслужб США он являлся важнейшей целью. В частности, ЦРУ – могущественная разведывательная империя США, созданная в 1947 году, концентрировала усилия на получении достоверной информации о политическом положении в СССР и, прежде всего, о верхнем эшелоне советских структур власти. Но, как явствует из публикуемых документов, эти усилия приносили довольно скромные результаты.
Примечательная особенность: авторы аналитических материалов – сотрудники ЦРУ и военной разведки, дают в целом верные прогнозы по наиболее общим вопросам, что, несомненно, свидетельствует об их развитом творческом мышлении. Но они попадают впросак едва ли не всякий раз, когда переходят к оценке действительного влияния той или иной личности или пытаются предсказать развитие конкретной политической ситуации. Это можно объяснить только одним – слабостью американской агентурной сети в СССР.
Так, оказались прозорливыми следующие суждения аналитиков из Лэнгли о последствиях смерти Сталина: о том, что она будет означать начало нового раунда борьбы за власть в Кремле; что эта борьба не приведет к изменению экономических и политических основ советского строя; что к власти в СССР может прийти лидер, более склонный, чем Сталин, к жестким мерам на международной арене; что не претерпят существенных изменений принципиальные подходы Москвы в отношении Запада; что междоусобица в Кремле (случись она) неизбежно подорвет позиции КПСС в международном коммунистическом движении; что авторитет нового советского лидера, кем бы он не был, будет несопоставим в глазах азиатских коммунистов с авторитетом Сталина, а это даст Мао Цзедуну большую свободу рук и может даже привести к напряженности в советско-китайских отношениях.
Нетрудно убедиться, что к этим выводам мог прийти у ученый-советолог и журналист-международник, имеющий доступ лишь к открытой информации об СССР. таким образом, практически все подтвердившиеся впоследствии прогнозы, представленные в публикуемых материалах, - результат добросовестного осмысления достаточно широко известных современникам фактов. Теперь задумаемся: если подобного рода выводы содержатся в документах, предназначенных для высшего государственного руководства, и преподносятся как плод систематической разведывательной деятельности – не значит ли это, что разведслужбы США просто не располагали источниками информации, близкими к политическим верхам СССР или даже хотя бы осведомленными чуть более обыкновенных граждан? Известно, что американские разведчики, работавшие в тот период в СССР, проявляли особую настойчивость в вербовке сколько-нибудь полезной агентуры, не случайно и финансирование их затрат стояло в расходах ЦРУ на одном из первых мест. И при таких вложениях денег – столь скромные результаты… Парадокс? Он вполне объясним, если вспомнить и известную закрытость советского общества, и неодобрительное отношение властей всех уровней к контактам советских граждан с иностранцами, особенно американцами и англичанами, наконец, активность контрразведки (временам даже чрезмерную). Не будем сбрасывать со счетов и патриотизм абсолютного большинства советских людей, для которых верность Родине не была в те годы пустым звуком, за доллары не продавалась. Вот и приходится экспертам-разведчикам в докладах высшему руководству чаще всего оперировать сведениями, позаимствованными из официальных сообщений печати СССР, которые носили, разумеется, сугубо протокольный характер и отнюдь не определяли истинного положения того или иного лица в иерархии власти.
О том, что американские спецслужбы не знали подлинной расстановки сил в Кремле, не были осведомлены о перипетиях борьбы за власть в СССР, можно судить по таким заключениям: приемником Сталина станет Молотов или (как сказано в другом документе) Маленков; это лицо будет обладать такой же абсолютной властью, как и его предшественник (американцы до такой степени не понимали существа наметившихся в высших управленческих структурах советского государства процессов, что даже не попытались предположить возможность смены единовластного лидера коллективным руководством). Безосновательными были утверждения, что изменения в СССР не приведут у улучшению отношений с Югославией, что новый советский лидер не пожелает возобновить инициативы налаживания добрососедских отношений с Западом.
Весьма курьезно выглядит сделанный в январе 1948 года Центральным разведывательным управлением вывод, будто не кто иной, как… Молотов должен занять место Сталина после ухода из жизни последнего. И дело даже не в том, что очень скоро после составления этого прогноза, в 1949 году, Молотов окажется в глубокой опале, а его жена подвергнется аресту по обвинению в «связях с международным сионизмом». Стремительное падение реального политического веса и влияния Молотова в партии и государстве началось задолго до этих событий. О том, что Молотов отодвигался на задний план, свидетельствовало отстранение его от руководства советским атомным проектом в августе 1945 года(во главе программы создания советского атомного оружия был поставлен Л. П. Берия)[Советский атомный проект. Нижний Новгород - Арзамас-16: Нижний Новгород, 1995. С. 60.].
Американское разведуправление оказалось совершенно неосведомленным, что после окончания войны реальная борьба за власть в советских верхах развернулась между Берией, Ждановым и Маленковым[Аксенов Ю. Апогей сталинизма: послевоенная пирамида власти // Вопросы истории КПСС. 1990. № И. С. 101 - 102.] одновременно с тем, как представители «большевистской старой гвардии» Андреев, Ворошилов, Каганович и Молотов были вытеснены с авансцены политической жизни[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки...С. 57.].
Как известно, Молотов после ареста жены был отстранен от должности министра иностранных дел СССР, а после того, как Сталин запретил ему бывать в Кремле, фактически оказался не у дел (хотя за ним был сохранен ряд государственных и партийных постов). В последние годы жизни «друга Кобы» Молотов ежедневно ожидал ареста[Медведев Р. А. Они окружали Сталина. М.:Политиздат, 1990. С. 54 - 56.].
Не нашел в дальнейшем подтверждения и прогноз относительно того, что Маленков станет единовластным преемником Сталина. Как и предыдущий, этот прогноз был сделан, очевидно, лишь на основании учета внешних признаков (например, занимаемых им в тот период государственных должностей, роли в комиссии по организации похорон вождя), о которых сообщалось в советской печати. Безальтернативность и безапелляционный тон оценок того, кто станет преемником Сталина, надо полагать, не случайны. Они являются подтверждением того факта, что резидентура в Москве передавала в штаб-квартиру ЦРУ весьма поверхностные материалы, не раскрывавшие истинной картины происходившего на советском партийно-государственном Олимпе. Иначе чем объяснить, что аналитики в Лэнгли сбросили со счетов и Берию с подвластными ему могущественными спецслужбами, и Булганина с подведомственными ему Вооруженными Силами СССР, и наконец Хрущева, опиравшегося на партийный аппарат, чья всеохватывающая мощь в конечном счете сыграла решающую роль в завоевании последним лидирующего положения в государстве…
Признав, что нельзя с уверенностью определить «возможности или вероятные действия потенциальных оппонентов Маленкова», советологи фактически расписались в том, что бессильны проанализировать расстановку политических сил в советском руководстве, видимо, потому, что не располагали фактами.
Наряду с этим из изложения особого мнения заместителя начальника разведуправления Объединенного комитета начальников штабов видно, что американские правящие круги возлагали определенные надежды на то, что борьба за власть в Москве окажется серьезной и, может быть, пошатнет советский строй. Но тогда этим ожиданиям не суждено было сбыться.
Из всего сказанного напрашивается вывод, что американские эксперты в своих оценках положения в СССР были вынуждены оперировать не точными данными, а почти исключительно предположениями, не подкрепляя выдвинутые тезисы серьезной аргументацией. И это с большой долей вероятности дает право утверждать: во второй половине 40-х – начале 50-х годов американская разведка в Москве не располагала агентурными источниками, сведения из которых были бы достойны внимания государственных деятелей США. Приблизительные оценки, содержащиеся в меморандумах – свидетельство острого информационного голода ЦРУ и других спецслужб США. Недостаток информации в свою очередь способствовал возникновению у американских политиков ощущения повышенной опасности, якобы исходящей от Советского Союза, влиял на умонастроения и верхнего эшелона власти, и рядовых граждан США, заставляя их воспринимать чрезмерное наращивание своего арсенала не как обременительную обузу, а как необходимое средство защиты от «коммунистической угрозы».
Что касается нашей страны, то закрытость советского общества от иностранцев в те годы тоже нельзя воспринимать однозначно. Она, с одной стороны, серьезно затрудняла сбор шпионской информации, а с другой – объективно играла на руку американским «ястребам», помогая им создавать в лице СССР образ коварного и злобного врага.
Секретно
ЦЕНТРАЛЬНОЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
БИО 9
СМЕНА ВЛАСТИ В СССР
Резюме
13 января 1948 г.
Выбор преемника на место Сталина в советской иерархии будет сделан с целью гарантирования стабильности нынешнего режима и продолжения его политики. Ввиду прошлого опыта советских лидеров, психологии и традиций русского народа и природы советской политической системы передача власти Сталина одному человеку представляется более уместной, чем разделение его власти среди нескольких человек. В настоящее время наилучшим кандидатом для замены является Молотов, чья тесная связь со Сталиным, преданность нынешней советской политике и большой опыт как, как партийной, так и государственной службы дают ему отчетливое преимущество перед другими членами Политбюро. Тщательно продуманные меры предосторожности будут приняты для того, чтобы переход власти к Молотову после смерти или отставки Сталина не поставил был под угрозу стабильность или политику режима. Ближайшие последствия такой перемены, таким образом, будут скорее всего незначительными. Если же, однако, СССР столкнется с цепью бедствий, внутренних и зарубежных, то отсутствие престижа и личности Сталина может привести к росту проявлений личной борьбы между членами Политбюро, вследствие чего произойдет быстрая дезинтеграция советского режима.
National Archives of the United States. RG 263. Records of the Central Intelligence Agency. Estimates of the Office of Research Evaluation, 1946 – 1950. Box 1.
Титульный лист меморандума ЦРУ, посвящённый оценке последствий смерти Сталина
Секретно
СПЕЦИАЛЬНАЯ ОЦЕНКА
Возможные последствия смерти Сталина и прихода Маленкова к власти в СССР
SE – 39
Опубликован 12 марта 1953 года.
Следующие организации – участницы Консультативного комитета по разведке сотрудничали с Центральным разведывательным управлением в подготовке этой оценки: разведывательные управления государственного департамента, сухопутных войск, военно-морских сил, военно-воздушных сил и Объединенного комитета начальников штабов.
Все члены Консультативного комитета по разведке пришли к согласию по поводу этой оценки 10 марта 1953 года. См., однако, примечания заместителя начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов (так в тексте).
Предисловие
Эта оценка носит предварительный характер. Рассматриваемая здесь тема будет затронута в национальной разведывательной оценке № 65 «Возможности советского блока до 1957 года включительно» и рассмотрена более полно в национальной разведывательной оценке № 90 «Возможности советского блока до середины 1955 года включительно».
ОЦЕНКА
Первоначальная передача власти
1. Проблема передачи власти является одной из труднейших проблем, с которыми может столкнуться советская система. Важный первый шаг – формальная передача власти – с Маленковым в качестве титульного лидера был осуществлен, по-видимому, с замечательной быстротой и четкостью. Быстрота передачи власти и скорость, с которой были заполнены государственные посты, свидетельствуют о проницательности части советских лидеров, осознающих таящуюся в данной ситуации опасность (В новой организации Маленков сейчас занимает, по-видимому, те же титульные позиции в Президиуме и Секретариате партии и в Совете Министров, что и Сталин. В Совете Министров власть сосредоточена в руках Маленкова как председателя и четырех первых заместителей: Берии, Молотова, Булганина и Кагановича. Эти пятеро составляют Президиум Совета Министров. Имеет значение, по-видимому, то, что между этим органом и сталинским Государственным Комитетом Обороны военного времени имеются прямые параллели с точки зрения его природы и членства. Концентрация власти возросла, и высшие партийные и государственные органы были сокращены по численности и размерам. Новая организация партии и правительства и интенсивная реорганизация слияние нескольких ключевых отраслей промышленности под руководством Маленкова, как представляется, ведут к концентрации и модернизации административной системы. – Прим. Авторов докумената), и о том, что необходимые планы по осуществлению перемен подготовлены, по крайней мере, в общих чертах еще до смерти Сталина.
2. Ключевые позиции Маленкова в советской Коммунистической партии на протяжении последних четырнадцати лет, его заметное и, по-видимому, запланированное возвышение с 1948 года, сыгранная им выдающаяся роль на девятнадцатом съезде партии и после него и почести, отданные ему Берией на похоронах Сталина, свидетельствуют о том, что в ближайшее время его положению не будет брошен вызов. Мы не можем, однако, определить, имеет ли он качества лидера, необходимые для консолидации его позиций и достижения абсолютной власти, поскольку он всегда действовал при поддержке Сталина. Нельзя также с уверенностью определить возможности или вероятные действия его потенциальных оппонентов.
3. Борьба за власть может начаться внутри советской иерархии в любой момент. Ввиду природы советского государства эта борьба будет, вероятно, вестись внутри партийной организации и высших эшелонов бюрократии. В любом случае народы СССР вряд ли будут активно участвовать в этой борьбе. Даже если борьба развернется в ближайшем будущем, мы полагаем, что контроль Коммунистической партии над СССР вряд ли быстро пошатнется. Мы думаем, что эта борьба сама по себе побудит правителей СССР развязать преднамеренно большую войну (Заместитель начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов полагает, что параграф 3 должен выглядеть следующим образом: «Борьба за власть может начаться внутри советской иерархии в любой момент. Ввиду природы советского государства эта борьба будет, вероятно, вестись внутри партийной организации. Любое серьезное разногласие, однако, может иметь гораздо более широкий резонанс, вовлекая армию или большие группы населения. Если эта борьба развернется в близком будущем, мы полагаем, что контроль Коммунистической партии над СССР вряд ли быстро пошатнется. Пока борьба ограничивается Кремлем, мы не думаем, что она побудит правителей СССР развязать преднамеренно большую войну». – Прим. Авторов документа)
ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ СМЕРТИ СТАЛИНА
Последствия для основ советской власти
4. Вряд ли смерть Сталина окажет немедленное воздействие на экономические и военные основы советской власти. Новое руководство, однако, может оказаться менее удачливым в поддержании и укреплении этих основ советской власти.
5. Воздействие западных дипломатических или психологических мероприятий на стабильность и мощь Советов не может быть оценена без знания того, какими будут эти предполагаемые шаги. Мы полагаем, однако, что сейчас СССР политически более уязвим, чем перед смертью Сталина. Новое руководство столкнется с необходимостью принять сложные решения в политике, и эти трудности могут быть усугублены в результате личной борьбы за власть, которая уменьшит советскую мощь и лояльность международного коммунистического движения.
Последствия для советской политики
6. В ближайшем будущем новое советское руководство будет почти наверняка проводить внешнюю и внутреннюю политику, установившуюся на протяжении последних лет. В частности, оно скорее всего будет делать упор на враждебность Западу (включая тактику раскола Запада), увеличение экономической базы блока и увеличение военной мощи блока.
7. Смерть Сталина устранила автократа, который при всей своей беспощадности и стремлении к распространению советской мощи не позволял своим амбициям вовлекать его в безрассудные действия на международной арене. Было бы неосторожно высказывать предположение, будто новый советский режим будет обладать сталинским искусством избегать большой войны. По крайней мере, на первых порах у режима будет отсутствовать свобода действий и возможность маневрировать, поскольку он не будет обладать колоссальным престижем и авторитетом Сталина. В частности, во внешней политике новому режиму, возможно, будет труднее, чем Сталину, отступать со своих позиций, и он может почувствовать себя вынужденным реагировать более жестко, если действия Запада заставят его принимать крупные решения. Наоборот, новое руководство, возможно, будет проявлять осторожность в ближайшее время в осуществлении мероприятий, которые, как оно полагает, могут вынудить Запад предложить вновь рассмотреть принципиальные проблемы, которые разделили Восток и Запад, то новое советское правительство, вероятно, будет придерживаться установившихся советских подходов. Новое правительство, однако, будет не столь уверенно, имея дело с новыми проблемами или новыми предложениями Запада (Заместитель начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов полагает, что параграф 7 должен выглядеть так: «Смерть Сталина устранила автократа, который при всей своей беспощадности и стремлении к распространению советской мощи избрал курс, который, хотя и заставил западный мир перевооружиться, не привел к большой войне на протяжении его жизни. Было бы неосторожно высказать предположение, что новое советское руководство будет либо желать, либо быть в состоянии избрать курс, который позволил бы избежать развязывания всеобщей войны. По крайней мере, на первых порах у советского режима может отсутствовать свобода действий и возможность маневрирования, поскольку он не будет обладать колоссальным престижем и авторитетом Сталина. С другой стороны, особенно в отношении внешней политики, новому режиму, возможно, будет труднее, чем Сталину, отступать со своих позиций, и он может почувствовать себя вынужденным реагировать более жестко на действия Запада. Если Запад предложит вновь рассмотреть принципиальные проблемы, которые разделили Восток и Запад, то новое советское правительство будет скорее всего внешне придерживаться устоявшихся советских подходов». – Прим. Авторов документа).
8. Новый советский режим, возможно, боится, что пока он будет консолидировать свою власть, Запад может предпринимать агрессивные шаги против блока. Он будет, по-видимому, с крайним подозрением рассматривать любые новые шаги, предпринятые Западом, особенно в отношении авиации дальнего действия или вооруженных сил, расположенных поблизости от границ блока.
9. Смерть Сталина устранила человека, который стал полубогом. Для многих людей в СССР он был человеком из стали, который превратил Россию в промышленную и военную державу, который отразил германское нашествие и который привел народы СССР к величайшей военной победе в российской истории. Смерть Сталина будет психологическим шоком для большого числа советских людей. Мы, однако, полагаем, что этот шок сам по себе не повлияет на стабильность нового режима.
Последствия для блока и международного коммунистического движения
10. На протяжении некоторого времени ни один из приемников Сталина не будет в состоянии достичь сопоставимого статуса или сопоставимого значения в качестве символа международного коммунистического движения, но сплоченность основной части коммунистического движения за пределами блока вряд ли пострадает. Если развернется борьба за власть внутри советской Коммунистической партии, то сплоченность коммунистического движения за пределами блока почти наверняка ослабнет.
11. Контроль Кремля над европейскими сателлитами является столь жестким, что мы не верим, будто он пострадает всего лишь из-за смерти Сталина. Однако в том маловероятном случае, если борьба в советской Коммунистической партии распространится на Советскую Армию и на советские силы безопасности, советский контроль над сателлитами почти наверняка будет поколеблен.
12. Отношения между Тито и Москвой вряд ли изменятся в результате смерти Сталина. Антагонизм не был личным, но вопрос из неподдельного столкновения югославских национальных интересов с советской Коммунистической партией. Более того, обе стороны предприняли действия и заняли позиции, которые будет чрезвычайно трудно пересмотреть. Кремль не может признать Тито как независимого коммунистического союзника, не подорвав своих позиций среди европейских сателлитов.
13. Мы верим, что влияние Тито среди сателлитов или среди коммунистических партий за пределами блока возрастет, если только не будет продолжительной борьбы за власть в СССР.
14. Мы полагаем, что смерть Сталина не окажет немедленного воздействия на китайско-советское сотрудничество или на внешнюю политику китайских коммунистов. Однако ни один из преемников Сталина не имеет в Азии сравнимого с ним престижа и авторитета. Статус Мао как лидера и теоретика азиатского коммунизма неизбежно возрастет с исчезновением бывшего высшего лидера. Мао почти наверняка будет иметь больше влияния в определении политики блока в отношении Азии. Он почти наверняка не будет стремиться к лидерству в международном коммунистическом движении. Новое московское руководство будет, видимо, общаться осторожно с Мао; если же нет, то почти наверняка в китайско-советских отношениях возникнет серьезная напряженность.
Возможная западная реакция на смерть Сталина и возвышение Маленкова.
15. Мы полагаем, что в целом западноевропейские лидеры будут склонны в течение некоторого времени вести борьбу между Востоком и Западом с большой нерешительностью и осторожностью. Они, вероятно, опасаются, что любой немедленный западный нажим на блок увеличит опасность войны и будет способствовать стабилизации власти в СССР. они также, возможно, будут надеяться на то, что если Запад не окажет давление, проблемы, связанные с консолидацией нового режима в СССР, принесут по меньшей мере временное ослабление напряженности и позволят им отложить на более поздний срок принятие спорных политических решений.
National Archives of the United States. RG 263. Records of the Central Intelligence Agency. Estimates of the Office of Research Evaluation, 1946 – 1950. Box 1.
Источник: Батюк В.И. Преемником Сталина ЦРУ считало... // Военно-исторический журнал, N1 1997
----
Документы 1948 – 53 гг. свидетельствуют: американская разведка не располагала источниками информации, близкими к партийным и государственным структурам СССР.
Принципиальные решения по проблемам взаимоотношений с Советским Союзом, в том числе и в военной области, принимались в США наугад, при отсутствии достоверных секретных сведений о лидерах СССР, их планах и намерениях, расстановке сил в советском руководстве и о многом другом, что должна предоставлять разведка в интересах выработки обоснованной внешнеполитической и оборонной стратегии.
Это во многом объясняет неадекватную реакцию США на известие об испытаниях в СССР в 1949 году атомной бомбы и на другие «советские вызовы».
В современную эпоху среди множества факторов, влияющих на формирование внешнеполитического курса правительства любой страны, особая роль принадлежит качеству информации, поступающей от национальных разведывательных органов. От ее полноты, оперативности поступления и достоверности в значительной мере зависят степень обоснованности решений государственных деятелей и дипломатов, реалистичность оценки ими складывающейся в мире и в конкретном регионе ситуации, видение альтернатив и выбор оптимальной политической линии в данный период и на перспективу. Это аксиома.
Если применить ее к начальному периоду «холодной войны», возникает вопрос: не объясняется ли поворот от партнерства к враждебности во взаимоотношениях между СССР и США вскоре после победы над фашистской Германией помимо известных геополитических, экономических, идеологических факторов еще и дефицитом конфиденциальных правдивых сведений о планах и намерениях недавнего союзника? В отношении советской стороны есть серьезные основания утверждать: Сталин имел весьма точные данные о происходившем в Белом Доме, на Капитолийском холме и даже в строжайше засекреченных лабораториях Лос-Аламоса. Достаточно вспомнить, что лондонская резидентура внешней разведки НКГБ через Кембриджскую группу оперативно добывала и направляла в Москву копии таких документов, которые существовали едва ли не в единственном экземпляре, например, стенограммы англо-американских переговоров по проблемам создания и совершенствования атомного оружия [Курьер советской разведки. Приложение к Ежемесячнику КГБ СССР. 1991. Разовый выпуск.].
Советская разведка, несомненно, работала на пределе возможного и, опираясь на доброжелательство и симпатии к СССР не только со стороны простого народа, но и части интеллектуальной элиты Запада, в тот период снабжала государственное руководство сведениями, вполне достаточными для выработки взвешенного политического курса в отношении Америки. Этим, кстати, можно в значительной мере объяснить тот факт, что Сталин не проявлял видимого беспокойства и сохранял выдержку, когда из Вашингтона зазвучали неприкрытые угрозы применить ядерное оружие. Руководитель СССР решительно отвергал попытки говорить с Советским Союзом с позиции силы и в таких ситуациях даже иногда позволял себе пощекотать самолюбие Г. Трумэна (можно вспомнить, например, заявление кремлевского лидера корреспонденту «Санди таймс» А. Вирту, опубликованное и в «Известиях» в сентябре 1946 года: «Я не считаю атомную бомбу такой серьезной силой, какой ее склонны считать некоторые политические деятели. Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны…»[Известия. 24 сентября 1946 г.]).
Подоплека такого невозмутимого сталинского восприятия американского ядерного шантажа очевидна: ему в деталях было известно об ограниченных возможностях США применить атомную бомбу против СССР, огромных материально-технических трудностях осуществления этого замысла и даже о том, что в администрации президента и в Пентагоне, несмотря на воинственные заявления первых лиц государства шла ожесточенная борьба между «ястребами» и «голубыми» (об одолевавших пентагоновских стратегов небеспочвенных сомнениях в реалистичности ядерного планирования "Военно-исторический журнал" рассказал в публикации "Почему Г. Трумэн "пощадил" СССР" [Воен.-истор. журнал. 1996. № 3, 5.]).
Что касается руководителей США, то они подобной степенью информированности ни в коей мере не обладали. Так, всего за 11 месяцев до первого испытания советской атомной бомбы министр обороны США Дж. Форрестол писал в своем дневнике: «У русских в настоящее время, возможно, отсутствуют технологические навыки для производства атомных бомб, и понадобится пять или даже десять лет, прежде чем они наладят их массовое производство. Они вполне могут иметь «бумажные» знания, но не промышленный комплекс, необходимый для превращения этих абстрактных знаний в конкретное оружие»[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки. Советско-американские отношения в 1945 - 1950 гг. М.: Московское отделение Российского научного фонда. Российское университетское изд-во, 1995. С. 48.].
И это утверждалось в то время, когда в реализацию ядерного проекта уже включились сотни крупнейших предприятий советской тяжелой промышленности, в широких масштабах закладывались основы новой могучей отрасли – атомной энергетики! Такая неосведомленность военного министра, конечно, на совести национальной разведки США.
Начиная с осени 1949 года американская дипломатия, занятая проблемами взаимоотношений с Советским Союзом, оказалась в острой кризисной ситуации. Известие об испытании атомной бомбы в СССР вызвало в Вашингтоне настоящий шок. Правящие круги с ужасом ощутили полную неподготовленность к тому, что уже в ближайшее время Советский Союз догонит США в производстве ядерного оружия, а возможно, и превзойдет. Результатом стало принятие в 1950 году печально известной директивы СНБ-68, основные положения которой на долгие годы стали определять политику США в отношении СССР. следуя этой директиве, американские политические деятели при выработке стратегии и тактики исходили не из действительных намерений советской стороны (изначально было принято как бы за не подлежащую пересмотру истину, что они являются исключительно враждебными), а из возможностей Советского Союза развязать атомную войну против блока НАТО, рассчитанных гипотетически и по наихудшему для западного мира сценарию[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки...С. 49 - 50.].
В связи с этим заблуждением, едва не имевшим катастрофических последствий для судеб мировой цивилизации, поскольку оно предопределило раскручивание все новых и новых витков гонки ракетно-ядерного вооружения вплоть до начала 80-х годов, американский исследователь У. Таубман пишет: «…холодная война была… следствием взаимного недоразумения, причины которого удивительны. Мы привыкли думать, что советские и американские лидеры рассматривали друг друга как порождение дьявола. Фактически каждая сторона видела в противоположной свое зеркальное отражение»[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки...С. 9.].
Видимо, эта формулировка нуждается в некотором уточнении. Советская сторона объективно, реалистично воспринимала образ бывшего партнера, ставшего потенциальным врагом, и все же, несмотря на весьма напряженные отношения, неоднократно пыталась искать возможности для восстановления былого взаимопонимания. Американская, напротив, многие годы видела расплывчатое, мутное, искаженное изображение прежнего союзника, многократно увеличенное страхом перед «поднявшимся из берлоги» и угрожающим всем и вся «русским медведем», и соответственно этому образу реагировала.
Два документа из числа рассекреченных материалов Центрального разведывательного управления, относящиеся к 1948 и 1953 годам и хранящиеся ныне в Национальном архиве США, позволяют объективно судить о качестве и характере разведывательной информации, на основании которой формировались подходы к ключевым проблемам отношений с Советским Союзом.
Прогнозы вероятного развития событий в Советском Союзе и вокруг него в случае возможной (январь 1948 г) и действительно наступившей (март 1953 г.) смерти Сталина, изложенные в этих документах, были подготовлены экспертами ЦРУ и других спецслужб США – членов Консультативного комитета по разведке. Они затрагивают важнейшую проблему существования любого государства – сохранение стабильности государства и преемственности политической линии в процессе перехода власти от одного лица к другому (или группе лиц) и подтверждают, что советское направление в тот период было главным во внешней политике США, связанной с обеспечением национальной безопасности. Поскольку в СССР, как уже говорилось выше, видели врага номер один, поскольку для разведслужб США он являлся важнейшей целью. В частности, ЦРУ – могущественная разведывательная империя США, созданная в 1947 году, концентрировала усилия на получении достоверной информации о политическом положении в СССР и, прежде всего, о верхнем эшелоне советских структур власти. Но, как явствует из публикуемых документов, эти усилия приносили довольно скромные результаты.
Примечательная особенность: авторы аналитических материалов – сотрудники ЦРУ и военной разведки, дают в целом верные прогнозы по наиболее общим вопросам, что, несомненно, свидетельствует об их развитом творческом мышлении. Но они попадают впросак едва ли не всякий раз, когда переходят к оценке действительного влияния той или иной личности или пытаются предсказать развитие конкретной политической ситуации. Это можно объяснить только одним – слабостью американской агентурной сети в СССР.
Так, оказались прозорливыми следующие суждения аналитиков из Лэнгли о последствиях смерти Сталина: о том, что она будет означать начало нового раунда борьбы за власть в Кремле; что эта борьба не приведет к изменению экономических и политических основ советского строя; что к власти в СССР может прийти лидер, более склонный, чем Сталин, к жестким мерам на международной арене; что не претерпят существенных изменений принципиальные подходы Москвы в отношении Запада; что междоусобица в Кремле (случись она) неизбежно подорвет позиции КПСС в международном коммунистическом движении; что авторитет нового советского лидера, кем бы он не был, будет несопоставим в глазах азиатских коммунистов с авторитетом Сталина, а это даст Мао Цзедуну большую свободу рук и может даже привести к напряженности в советско-китайских отношениях.
Нетрудно убедиться, что к этим выводам мог прийти у ученый-советолог и журналист-международник, имеющий доступ лишь к открытой информации об СССР. таким образом, практически все подтвердившиеся впоследствии прогнозы, представленные в публикуемых материалах, - результат добросовестного осмысления достаточно широко известных современникам фактов. Теперь задумаемся: если подобного рода выводы содержатся в документах, предназначенных для высшего государственного руководства, и преподносятся как плод систематической разведывательной деятельности – не значит ли это, что разведслужбы США просто не располагали источниками информации, близкими к политическим верхам СССР или даже хотя бы осведомленными чуть более обыкновенных граждан? Известно, что американские разведчики, работавшие в тот период в СССР, проявляли особую настойчивость в вербовке сколько-нибудь полезной агентуры, не случайно и финансирование их затрат стояло в расходах ЦРУ на одном из первых мест. И при таких вложениях денег – столь скромные результаты… Парадокс? Он вполне объясним, если вспомнить и известную закрытость советского общества, и неодобрительное отношение властей всех уровней к контактам советских граждан с иностранцами, особенно американцами и англичанами, наконец, активность контрразведки (временам даже чрезмерную). Не будем сбрасывать со счетов и патриотизм абсолютного большинства советских людей, для которых верность Родине не была в те годы пустым звуком, за доллары не продавалась. Вот и приходится экспертам-разведчикам в докладах высшему руководству чаще всего оперировать сведениями, позаимствованными из официальных сообщений печати СССР, которые носили, разумеется, сугубо протокольный характер и отнюдь не определяли истинного положения того или иного лица в иерархии власти.
О том, что американские спецслужбы не знали подлинной расстановки сил в Кремле, не были осведомлены о перипетиях борьбы за власть в СССР, можно судить по таким заключениям: приемником Сталина станет Молотов или (как сказано в другом документе) Маленков; это лицо будет обладать такой же абсолютной властью, как и его предшественник (американцы до такой степени не понимали существа наметившихся в высших управленческих структурах советского государства процессов, что даже не попытались предположить возможность смены единовластного лидера коллективным руководством). Безосновательными были утверждения, что изменения в СССР не приведут у улучшению отношений с Югославией, что новый советский лидер не пожелает возобновить инициативы налаживания добрососедских отношений с Западом.
Весьма курьезно выглядит сделанный в январе 1948 года Центральным разведывательным управлением вывод, будто не кто иной, как… Молотов должен занять место Сталина после ухода из жизни последнего. И дело даже не в том, что очень скоро после составления этого прогноза, в 1949 году, Молотов окажется в глубокой опале, а его жена подвергнется аресту по обвинению в «связях с международным сионизмом». Стремительное падение реального политического веса и влияния Молотова в партии и государстве началось задолго до этих событий. О том, что Молотов отодвигался на задний план, свидетельствовало отстранение его от руководства советским атомным проектом в августе 1945 года(во главе программы создания советского атомного оружия был поставлен Л. П. Берия)[Советский атомный проект. Нижний Новгород - Арзамас-16: Нижний Новгород, 1995. С. 60.].
Американское разведуправление оказалось совершенно неосведомленным, что после окончания войны реальная борьба за власть в советских верхах развернулась между Берией, Ждановым и Маленковым[Аксенов Ю. Апогей сталинизма: послевоенная пирамида власти // Вопросы истории КПСС. 1990. № И. С. 101 - 102.] одновременно с тем, как представители «большевистской старой гвардии» Андреев, Ворошилов, Каганович и Молотов были вытеснены с авансцены политической жизни[Батюк В., Евстафьев Д. Первые заморозки...С. 57.].
Как известно, Молотов после ареста жены был отстранен от должности министра иностранных дел СССР, а после того, как Сталин запретил ему бывать в Кремле, фактически оказался не у дел (хотя за ним был сохранен ряд государственных и партийных постов). В последние годы жизни «друга Кобы» Молотов ежедневно ожидал ареста[Медведев Р. А. Они окружали Сталина. М.:Политиздат, 1990. С. 54 - 56.].
Не нашел в дальнейшем подтверждения и прогноз относительно того, что Маленков станет единовластным преемником Сталина. Как и предыдущий, этот прогноз был сделан, очевидно, лишь на основании учета внешних признаков (например, занимаемых им в тот период государственных должностей, роли в комиссии по организации похорон вождя), о которых сообщалось в советской печати. Безальтернативность и безапелляционный тон оценок того, кто станет преемником Сталина, надо полагать, не случайны. Они являются подтверждением того факта, что резидентура в Москве передавала в штаб-квартиру ЦРУ весьма поверхностные материалы, не раскрывавшие истинной картины происходившего на советском партийно-государственном Олимпе. Иначе чем объяснить, что аналитики в Лэнгли сбросили со счетов и Берию с подвластными ему могущественными спецслужбами, и Булганина с подведомственными ему Вооруженными Силами СССР, и наконец Хрущева, опиравшегося на партийный аппарат, чья всеохватывающая мощь в конечном счете сыграла решающую роль в завоевании последним лидирующего положения в государстве…
Признав, что нельзя с уверенностью определить «возможности или вероятные действия потенциальных оппонентов Маленкова», советологи фактически расписались в том, что бессильны проанализировать расстановку политических сил в советском руководстве, видимо, потому, что не располагали фактами.
Наряду с этим из изложения особого мнения заместителя начальника разведуправления Объединенного комитета начальников штабов видно, что американские правящие круги возлагали определенные надежды на то, что борьба за власть в Москве окажется серьезной и, может быть, пошатнет советский строй. Но тогда этим ожиданиям не суждено было сбыться.
Из всего сказанного напрашивается вывод, что американские эксперты в своих оценках положения в СССР были вынуждены оперировать не точными данными, а почти исключительно предположениями, не подкрепляя выдвинутые тезисы серьезной аргументацией. И это с большой долей вероятности дает право утверждать: во второй половине 40-х – начале 50-х годов американская разведка в Москве не располагала агентурными источниками, сведения из которых были бы достойны внимания государственных деятелей США. Приблизительные оценки, содержащиеся в меморандумах – свидетельство острого информационного голода ЦРУ и других спецслужб США. Недостаток информации в свою очередь способствовал возникновению у американских политиков ощущения повышенной опасности, якобы исходящей от Советского Союза, влиял на умонастроения и верхнего эшелона власти, и рядовых граждан США, заставляя их воспринимать чрезмерное наращивание своего арсенала не как обременительную обузу, а как необходимое средство защиты от «коммунистической угрозы».
Что касается нашей страны, то закрытость советского общества от иностранцев в те годы тоже нельзя воспринимать однозначно. Она, с одной стороны, серьезно затрудняла сбор шпионской информации, а с другой – объективно играла на руку американским «ястребам», помогая им создавать в лице СССР образ коварного и злобного врага.
Секретно
ЦЕНТРАЛЬНОЕ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
БИО 9
СМЕНА ВЛАСТИ В СССР
Резюме
13 января 1948 г.
Выбор преемника на место Сталина в советской иерархии будет сделан с целью гарантирования стабильности нынешнего режима и продолжения его политики. Ввиду прошлого опыта советских лидеров, психологии и традиций русского народа и природы советской политической системы передача власти Сталина одному человеку представляется более уместной, чем разделение его власти среди нескольких человек. В настоящее время наилучшим кандидатом для замены является Молотов, чья тесная связь со Сталиным, преданность нынешней советской политике и большой опыт как, как партийной, так и государственной службы дают ему отчетливое преимущество перед другими членами Политбюро. Тщательно продуманные меры предосторожности будут приняты для того, чтобы переход власти к Молотову после смерти или отставки Сталина не поставил был под угрозу стабильность или политику режима. Ближайшие последствия такой перемены, таким образом, будут скорее всего незначительными. Если же, однако, СССР столкнется с цепью бедствий, внутренних и зарубежных, то отсутствие престижа и личности Сталина может привести к росту проявлений личной борьбы между членами Политбюро, вследствие чего произойдет быстрая дезинтеграция советского режима.
National Archives of the United States. RG 263. Records of the Central Intelligence Agency. Estimates of the Office of Research Evaluation, 1946 – 1950. Box 1.
Титульный лист меморандума ЦРУ, посвящённый оценке последствий смерти Сталина
Секретно
СПЕЦИАЛЬНАЯ ОЦЕНКА
Возможные последствия смерти Сталина и прихода Маленкова к власти в СССР
SE – 39
Опубликован 12 марта 1953 года.
Следующие организации – участницы Консультативного комитета по разведке сотрудничали с Центральным разведывательным управлением в подготовке этой оценки: разведывательные управления государственного департамента, сухопутных войск, военно-морских сил, военно-воздушных сил и Объединенного комитета начальников штабов.
Все члены Консультативного комитета по разведке пришли к согласию по поводу этой оценки 10 марта 1953 года. См., однако, примечания заместителя начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов (так в тексте).
Предисловие
Эта оценка носит предварительный характер. Рассматриваемая здесь тема будет затронута в национальной разведывательной оценке № 65 «Возможности советского блока до 1957 года включительно» и рассмотрена более полно в национальной разведывательной оценке № 90 «Возможности советского блока до середины 1955 года включительно».
ОЦЕНКА
Первоначальная передача власти
1. Проблема передачи власти является одной из труднейших проблем, с которыми может столкнуться советская система. Важный первый шаг – формальная передача власти – с Маленковым в качестве титульного лидера был осуществлен, по-видимому, с замечательной быстротой и четкостью. Быстрота передачи власти и скорость, с которой были заполнены государственные посты, свидетельствуют о проницательности части советских лидеров, осознающих таящуюся в данной ситуации опасность (В новой организации Маленков сейчас занимает, по-видимому, те же титульные позиции в Президиуме и Секретариате партии и в Совете Министров, что и Сталин. В Совете Министров власть сосредоточена в руках Маленкова как председателя и четырех первых заместителей: Берии, Молотова, Булганина и Кагановича. Эти пятеро составляют Президиум Совета Министров. Имеет значение, по-видимому, то, что между этим органом и сталинским Государственным Комитетом Обороны военного времени имеются прямые параллели с точки зрения его природы и членства. Концентрация власти возросла, и высшие партийные и государственные органы были сокращены по численности и размерам. Новая организация партии и правительства и интенсивная реорганизация слияние нескольких ключевых отраслей промышленности под руководством Маленкова, как представляется, ведут к концентрации и модернизации административной системы. – Прим. Авторов докумената), и о том, что необходимые планы по осуществлению перемен подготовлены, по крайней мере, в общих чертах еще до смерти Сталина.
2. Ключевые позиции Маленкова в советской Коммунистической партии на протяжении последних четырнадцати лет, его заметное и, по-видимому, запланированное возвышение с 1948 года, сыгранная им выдающаяся роль на девятнадцатом съезде партии и после него и почести, отданные ему Берией на похоронах Сталина, свидетельствуют о том, что в ближайшее время его положению не будет брошен вызов. Мы не можем, однако, определить, имеет ли он качества лидера, необходимые для консолидации его позиций и достижения абсолютной власти, поскольку он всегда действовал при поддержке Сталина. Нельзя также с уверенностью определить возможности или вероятные действия его потенциальных оппонентов.
3. Борьба за власть может начаться внутри советской иерархии в любой момент. Ввиду природы советского государства эта борьба будет, вероятно, вестись внутри партийной организации и высших эшелонов бюрократии. В любом случае народы СССР вряд ли будут активно участвовать в этой борьбе. Даже если борьба развернется в ближайшем будущем, мы полагаем, что контроль Коммунистической партии над СССР вряд ли быстро пошатнется. Мы думаем, что эта борьба сама по себе побудит правителей СССР развязать преднамеренно большую войну (Заместитель начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов полагает, что параграф 3 должен выглядеть следующим образом: «Борьба за власть может начаться внутри советской иерархии в любой момент. Ввиду природы советского государства эта борьба будет, вероятно, вестись внутри партийной организации. Любое серьезное разногласие, однако, может иметь гораздо более широкий резонанс, вовлекая армию или большие группы населения. Если эта борьба развернется в близком будущем, мы полагаем, что контроль Коммунистической партии над СССР вряд ли быстро пошатнется. Пока борьба ограничивается Кремлем, мы не думаем, что она побудит правителей СССР развязать преднамеренно большую войну». – Прим. Авторов документа)
ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ СМЕРТИ СТАЛИНА
Последствия для основ советской власти
4. Вряд ли смерть Сталина окажет немедленное воздействие на экономические и военные основы советской власти. Новое руководство, однако, может оказаться менее удачливым в поддержании и укреплении этих основ советской власти.
5. Воздействие западных дипломатических или психологических мероприятий на стабильность и мощь Советов не может быть оценена без знания того, какими будут эти предполагаемые шаги. Мы полагаем, однако, что сейчас СССР политически более уязвим, чем перед смертью Сталина. Новое руководство столкнется с необходимостью принять сложные решения в политике, и эти трудности могут быть усугублены в результате личной борьбы за власть, которая уменьшит советскую мощь и лояльность международного коммунистического движения.
Последствия для советской политики
6. В ближайшем будущем новое советское руководство будет почти наверняка проводить внешнюю и внутреннюю политику, установившуюся на протяжении последних лет. В частности, оно скорее всего будет делать упор на враждебность Западу (включая тактику раскола Запада), увеличение экономической базы блока и увеличение военной мощи блока.
7. Смерть Сталина устранила автократа, который при всей своей беспощадности и стремлении к распространению советской мощи не позволял своим амбициям вовлекать его в безрассудные действия на международной арене. Было бы неосторожно высказывать предположение, будто новый советский режим будет обладать сталинским искусством избегать большой войны. По крайней мере, на первых порах у режима будет отсутствовать свобода действий и возможность маневрировать, поскольку он не будет обладать колоссальным престижем и авторитетом Сталина. В частности, во внешней политике новому режиму, возможно, будет труднее, чем Сталину, отступать со своих позиций, и он может почувствовать себя вынужденным реагировать более жестко, если действия Запада заставят его принимать крупные решения. Наоборот, новое руководство, возможно, будет проявлять осторожность в ближайшее время в осуществлении мероприятий, которые, как оно полагает, могут вынудить Запад предложить вновь рассмотреть принципиальные проблемы, которые разделили Восток и Запад, то новое советское правительство, вероятно, будет придерживаться установившихся советских подходов. Новое правительство, однако, будет не столь уверенно, имея дело с новыми проблемами или новыми предложениями Запада (Заместитель начальника разведывательного управления Объединенного комитета начальников штабов полагает, что параграф 7 должен выглядеть так: «Смерть Сталина устранила автократа, который при всей своей беспощадности и стремлении к распространению советской мощи избрал курс, который, хотя и заставил западный мир перевооружиться, не привел к большой войне на протяжении его жизни. Было бы неосторожно высказать предположение, что новое советское руководство будет либо желать, либо быть в состоянии избрать курс, который позволил бы избежать развязывания всеобщей войны. По крайней мере, на первых порах у советского режима может отсутствовать свобода действий и возможность маневрирования, поскольку он не будет обладать колоссальным престижем и авторитетом Сталина. С другой стороны, особенно в отношении внешней политики, новому режиму, возможно, будет труднее, чем Сталину, отступать со своих позиций, и он может почувствовать себя вынужденным реагировать более жестко на действия Запада. Если Запад предложит вновь рассмотреть принципиальные проблемы, которые разделили Восток и Запад, то новое советское правительство будет скорее всего внешне придерживаться устоявшихся советских подходов». – Прим. Авторов документа).
8. Новый советский режим, возможно, боится, что пока он будет консолидировать свою власть, Запад может предпринимать агрессивные шаги против блока. Он будет, по-видимому, с крайним подозрением рассматривать любые новые шаги, предпринятые Западом, особенно в отношении авиации дальнего действия или вооруженных сил, расположенных поблизости от границ блока.
9. Смерть Сталина устранила человека, который стал полубогом. Для многих людей в СССР он был человеком из стали, который превратил Россию в промышленную и военную державу, который отразил германское нашествие и который привел народы СССР к величайшей военной победе в российской истории. Смерть Сталина будет психологическим шоком для большого числа советских людей. Мы, однако, полагаем, что этот шок сам по себе не повлияет на стабильность нового режима.
Последствия для блока и международного коммунистического движения
10. На протяжении некоторого времени ни один из приемников Сталина не будет в состоянии достичь сопоставимого статуса или сопоставимого значения в качестве символа международного коммунистического движения, но сплоченность основной части коммунистического движения за пределами блока вряд ли пострадает. Если развернется борьба за власть внутри советской Коммунистической партии, то сплоченность коммунистического движения за пределами блока почти наверняка ослабнет.
11. Контроль Кремля над европейскими сателлитами является столь жестким, что мы не верим, будто он пострадает всего лишь из-за смерти Сталина. Однако в том маловероятном случае, если борьба в советской Коммунистической партии распространится на Советскую Армию и на советские силы безопасности, советский контроль над сателлитами почти наверняка будет поколеблен.
12. Отношения между Тито и Москвой вряд ли изменятся в результате смерти Сталина. Антагонизм не был личным, но вопрос из неподдельного столкновения югославских национальных интересов с советской Коммунистической партией. Более того, обе стороны предприняли действия и заняли позиции, которые будет чрезвычайно трудно пересмотреть. Кремль не может признать Тито как независимого коммунистического союзника, не подорвав своих позиций среди европейских сателлитов.
13. Мы верим, что влияние Тито среди сателлитов или среди коммунистических партий за пределами блока возрастет, если только не будет продолжительной борьбы за власть в СССР.
14. Мы полагаем, что смерть Сталина не окажет немедленного воздействия на китайско-советское сотрудничество или на внешнюю политику китайских коммунистов. Однако ни один из преемников Сталина не имеет в Азии сравнимого с ним престижа и авторитета. Статус Мао как лидера и теоретика азиатского коммунизма неизбежно возрастет с исчезновением бывшего высшего лидера. Мао почти наверняка будет иметь больше влияния в определении политики блока в отношении Азии. Он почти наверняка не будет стремиться к лидерству в международном коммунистическом движении. Новое московское руководство будет, видимо, общаться осторожно с Мао; если же нет, то почти наверняка в китайско-советских отношениях возникнет серьезная напряженность.
Возможная западная реакция на смерть Сталина и возвышение Маленкова.
15. Мы полагаем, что в целом западноевропейские лидеры будут склонны в течение некоторого времени вести борьбу между Востоком и Западом с большой нерешительностью и осторожностью. Они, вероятно, опасаются, что любой немедленный западный нажим на блок увеличит опасность войны и будет способствовать стабилизации власти в СССР. они также, возможно, будут надеяться на то, что если Запад не окажет давление, проблемы, связанные с консолидацией нового режима в СССР, принесут по меньшей мере временное ослабление напряженности и позволят им отложить на более поздний срок принятие спорных политических решений.
National Archives of the United States. RG 263. Records of the Central Intelligence Agency. Estimates of the Office of Research Evaluation, 1946 – 1950. Box 1.
Источник: Батюк В.И. Преемником Сталина ЦРУ считало... // Военно-исторический журнал, N1 1997
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!