Конкурентные преимущества у Беларуси есть. Шансов нет

Беларусь в ходе незавершенного по сей день перехода к рыночной экономике теряла предприятия за предприятием, теряла целые отрасли, а попутно – и рабочую силу, утрачивающую свое некогда высокое качество.



Четверть века назад белорусы озабоченно обсуждали перспективы трансформации командно-административной экономики в рыночную экономику, способную занять свое место в мировом народном хозяйстве. Например, спорили о том, что оставить в экономике от советских приобретений и от чего избавиться, но соглашались, что три основных фактора должны быть полностью использованы при любом варианте развития: выгодное географическое положение страны, относительно квалифицированная рабочая сила и ее невероятная дешевизна.
Выгодное географическое положение подтверждается исторически: на этой территории постоянно воевали все наши прежние и нынешние соседи. Государственный суверенитет впервые в истории позволял белорусскому правительству самым наилучшим образом обустроить свою территорию в экономическом отношении, обеспечить ее благоприятным инвестиционным климатом, чтобы громко сообщить: просим к нам! Но призыв остался неуслышанным. Таким образом, географическое положение нам осталось, потенциальная выгода пропала.
Рабочая сила – это человеческий капитал рыночной экономики. Советский белорусский работник по своим квалификациям превосходил работников в большинстве бывших советских республик и развивающихся стран. Местный инженер имел за спиной технический вуз, техник учился в среднем специальном учебном заведении (техникуме), что соответствовало западному колледжу, рабочих обучали в профессионально-технических училищах, где освоение специальности сочеталось с получением среднего общего образования.
Словом, неграмотных у нас не было. Промышленность БССР была многоотраслевой, производила почти все, что требовалось, и еще больше того, чего республике не требовалось. К слову, СССР справедливо считался почти самодостаточным в ресурсном отношении, а в силу особых политических обстоятельств, должен был удовлетворять большинство своих потребностей за счет собственного производства. Следовательно, должен был обладать соответствующим техническим уровнем и технологиями. Технологически СССР постепенно отставал – чем дальше, тем больше, но к концу 1990-х это отставание еще не стало критическим. Иными словами, СССР еще мог производить почти все, что производили в мире, а, скажем, вооружения – на вполне современном уровне. То же самое можно было сказать о работниках, о качестве рабочей силы, которую можно было эффективно использовать при переходе к рыночной экономике.
В этом смысле среднестатистический белорусский работник никому на постсоветском пространстве не уступал, и многих превосходил. Благодаря этому в начале 1990-х годов зарубежные инвесторы проявили живой интерес к Беларуси, к ее промышленности и другим отраслям, практически готовым к продуктивному использованию существовавших в стране технологий и к внедрению новых.
Увы, белорусские власти этот стимул оставили без внимания, сделав в экономической политике ставку на «собственные силы». Оправдывались тем, что иностранные инвестиции привлекательны, но чреваты неоколониализмом.
Так получилось, что Беларусь в ходе незавершенного по сей день перехода к рыночной экономике теряла предприятия за предприятием, теряла целые отрасли, а попутно – и рабочую силу, утрачивающую свое некогда высокое качество. Более того, появление пресловутого указа «о тунеядцах» свидетельствует, что в стране утрачена система расширенного воспроизводства рабочей силы, поскольку неофициальная занятость и масштабная скрытая безработица в первую очередь разрушают трудовую мораль и профессионально деквалифицируют молодежь.
Словом, второе конкурентное преимущество в виде квалифицированной рабочей силы, которым Беларусь располагала четверть века назад, давно утрачено.
Напротив, третье преимущество – дешевизна рабочей силы – за это время сохранилось и даже преумножилось. Реальная заработная плата несколько лет подряд падает, что побуждает населения работать больше и дольше, выполнять любую тяжелую, грязную и опасную работу, если за нее платят больше, чем прежде. Или хотя бы столько же. И Лукашенко, и его чиновники поучают: крутитесь. Заместитель министра экономики Александр Ярошенко под эту ситуацию подверстал теоретико-практическое ноу-хау. По его мнению, дешевизна рабочей силы является одним из факторов, который должен привлекать инвесторов. Если в России средняя зарплата сейчас составляет 985 долларов, в Казахстане – 450 долларов, то в Беларуси – 383 доллара.
Несомненно, множество белорусов сегодня готовы работать не только за «российскую» и вдвое меньшую «казахскую» зарплату, но даже за среднемесячную белорусскую зарплату, поскольку большинство работников довольствуются куда меньшими суммами. Они готовы работать, но согласятся ли инвесторы нанимать людей, заключать контракты со специалистами, которые готовы выполнять все, что им скажут – лишь бы платили? Смогут ли они работать квалифицированно и профессионально?
В начале 1990-х годов белорусский работник был почти таким же нищим, как и его польский коллега. Но после реформы Бальцеровича, после «шоковой терапии» инвесторы открыли для себя очень привлекательную Польшу, вкладывая ежегодно в ее экономику десятки миллиардов, в то время как в консервативную и законсервированную Беларусь инвесторы попадали скорее случайно. Например, попала российская «Балтика», которую после проведенной реконструкции «Крыницы» выгнали из страны и не компенсировали затраты. Частный случай, который подтверждает обычную практику.
Сегодня Польша привлекает инвесторов емкостью своего рынка, который вырос благодаря повышению покупательной способности поляков. А мы продолжаем разыгрывать старую карту бедняка, который хочет разбогатеть за чужие деньги. Возможности есть, шансов – не много.
ссылка