Выбор России: текущая политическая ситуация
30,461,876
122,076
|
Удаленный пользователь |
| 17 фев 2017 09:45:10 |
Определились основные идеологические тенденции юбилейного года
новая дискуссия Дискуссия 528
На фоне того, как медленно и неохотно повестка предстоящего столетнего юбилея революций 1917 года утверждалась в информационном пространстве и общественном мнении до поздней осени 2016-го, ситуация последних трех месяцев выглядит радикально иной. Складывается впечатление, что о приближающемся юбилее как-то разом, точно по команде вспомнили и пытаются — каждый на свой лад и сообразно собственным интересам — говорить о событиях вековой давности, на самом деле имея в виду, разумеется, сегодняшний и тем более завтрашний день. Собственно, в таком утилитарном взгляде на историю нет ничего необычного — прикладной подход к прошлому, которое воспринимается прежде всего и главным образом как важнейший ресурс для обоснования и оправдания той или иной политической практики настоящего, был традиционно, на протяжении веков присущ нашей культуре. В советское время подобный прагматический взгляд на минувшие события и их интерпретации стал еще более рельефным и очевидным. В последнюю же четверть века на всем постсоветском пространстве прошлое было просто «приватизировано» настоящим — любое обращение в глубь времен (если говорить в основном не об академической науке, а именно об обычном — бытовом, бытийном, общественном и политическом — восприятии того, что было) стало непременно подразумевать ту или иную предзаданность, без которой самого такого обращения просто не было бы.
Судя по всему, не станет исключением и юбилей революционного 1917 года. И на этот раз — как, впрочем, обычно и бывает в постсоветской России — всплеск внимания к предстоящей круглой дате был спровоцирован властью и затем подхвачен ее сторонниками и критиками. 1 декабря Владимир Путин обстоятельно коснулся юбилея революций 1917 года в своем ежегодном послании Федеральному Собранию. Президент снова обратился к идее, которую он проводил еще со своего первого срока, но особенно настойчиво в последние годы, — о неразрывности нашей истории и недопустимости объявлять те или иные эпохи в ней «черными дырами».
Но на этот раз наблюдатели отметили в уже знакомом и привычном тезисе Путина две броские новации. Во-первых, в качестве авторитета, на которого ссылался глава государства, был выбран безупречный и для «красных», и для «белых», и для «консерваторов», и для «либералов», одинаково позитивно всеми ими воспринимаемый философ Алексей Лосев, называвший «тернистый путь нашей страны», а также «томительные годы борьбы, недостатка, страданий» чем-то «своим, неотъемлемым, родным» «для сына своей Родины». Во-вторых, характерно, что президент назвал Лосева философом не только «русским», но и «советским», хотя в последние годы, несмотря на ставшую крылатой фразу из послания 2005 года о «крупнейшей геополитической катастрофе века», слово «советский» было нечастым гостем в президентском лексиконе.
Цитата Лосева подводила к уже знакомому выводу: из событий 1917 года следует извлечь урок, необходимый «прежде всего для примирения, для укрепления общественного, политического, гражданского согласия», тем более что такое согласие, по словам Путина, «удалось сегодня достичь». Таким образом, президентом была задана главная официальная идеологема предстоящего юбилея — национальное примирение потомков всех тех, кто 100 лет назад оказался вовлеченным в гражданский конфликт под разными лозунгами и с взаимоисключающими ценностными установками. Как заявил сам президент на своей традиционной пресс-конференции 23 декабря, отмечая юбилей 1917 года, нам следует «вести дело к примирению, к сближению, а не к разрыву, не к нагнетанию страстей».
Для пропаганды и развития названной идеологемы примерно через три недели после оглашения послания была создана и организационная платформа: 19 декабря президент подписал распоряжение «О подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России». Этим распоряжением Российскому историческому обществу предписывалось сформировать оргкомитет, которому поручалось в течение месяца составить план мероприятий, приуроченных к революционному юбилею. В поддержку оргкомитету и для «организационно-технического обеспечения» его деятельности придавались ресурсы Минкультуры. Важная деталь данного распоряжения — это собственно наименование тех событий, столетие которых будет отмечаться в 2017 году. Похоже, что соответствующая формулировка, впервые употребленная в распоряжении, стала официальной — во всяком случае, с конца декабря только она и используется теми, кто занимается подготовкой юбилея со стороны власти. Если в послании Федеральному Собранию Путин говорил отдельно о Февральской и об Октябрьской революциях 1917 года, то в распоряжении был использован уже другой термин — «революция 1917 года в России». Такая находка позволила решить сразу две весьма острые проблемы. Во-первых, поскольку и у Февраля, и у Октября 1917 года в настоящее время имеются свои симпатизанты и непримиримые критики, которые далеко не всегда совпадают для обоих событий, соединение свержения самодержавия с приходом к власти большевиков в единый революционный процесс 1917 года, по-видимому, — как, вероятно, представляется инициаторам подобной задумки — должно будет упростить процесс их примирения. К тому же такое объединение обеих революций в одну объективно более правильно и с исторической точки зрения — без Февраля просто не было бы Октября. Во-вторых, словосочетание «в России» позволяет избежать дурного метания между словами «русский» и «российский» в поисках наиболее политкорректного из них.
Первое заседание оргкомитета прошло 23 января в помещении Государственного центрального музея современной истории России. Председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин в своем выступлении развил идею президента сделать 100-летие революции юбилеем примирения. По мысли главы РИО, к такому примирению можно подходить с двух сторон — через «объединение исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», а также путем достижения большей исторической объективности в освещении событий столетней давности, на которые Нарышкин призвал взглянуть «во всех оттенках, стать выше борьбы сторон, справедливо и беспристрастно вспомнить о победителях и о жертвах».
Что касается первого направления — «объединения исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», — то намерения оргкомитета в этом направлении были развиты избранным на заседании его главой ректором МГИМО Анатолием Торкуновым. Его выступление также можно считать своего рода «распаковыванием» смыслов, заложенных в президентском послании. Докладчик подчеркнул органичность революционных событий 1917 года историческому пути России, особенностям ее «цивилизационного развития», отметил необходимость «говорить о Великой Российской Революции как о едином процессе, захватившем достаточно продолжительный период времени». Из его слов также следовало, что без 1917 года не было бы «грандиозного исторического проекта», в результате которого «было создано мощное государство, ставшее преемником исторической России, организатором своеобразной модернизации».
Несколько выбились из общего идеологического мейнстрима заседания три выступления — главы Императорского Православного Палестинского общества Сергея Степашина, журналиста Николая Сванидзе и писателя Сергея Шаргунова.
Степашин, пожалуй, наиболее рельефно из всех выступавших указал на трагические последствия 1917 года для российской государственности. Во-первых, по его словам, в ходе революции «Русская православная церковь, хребет русской государственности, была уничтожена как класс», причем, как заметил Степашин, «били не по священникам, а по церкви как по институту государственной власти, и это определенный урок». А во-вторых, в его выступлении наиболее четко прозвучала мысль, высказывавшаяся и другими участниками заседания, — об исторических параллелях между 1917 и 1991 годами.
Сванидзе выразил сомнение в том, что на волне празднования юбилея «будет найден некий компромисс и достигнуто некоторое примирение с тем, что касается исторических событий столетней давности». «Расставлять плюсы или минусы, — заявил он, — не наша роль, быть может, еще не пришло время». Вместе с тем журналист высказал популярное в недавнем прошлом и даже казавшееся тогда единственно верным мнение о том, что «развитие России в начале XX века было потрясающе положительным» — и «почему произошло то, что произошло?».
Шаргунов же, напротив, подчеркнул, что история «не имеет сослагательного наклонения» и «если бы большевики были лишь маргиналами», то они вряд ли «смогли бы основать такое мощное государство». По словам писателя, тотальный негативизм в отношении любого периода истории исключительно вреден и опасен. Такой негативизм «подчас маскирует стремление навязать нашей стране нигилистический сценарий, сказать нам, что мы движемся в никуда».
Столь подробный разбор первого заседания оргкомитета, который будет реализовывать сценарий юбилея, отвечающий интересам власти, обусловлен тем, что на нем четко определилась вся идеология этого сценария. Схематично кремлевскую установку можно представить как магистральную линию на национальное примирение при допущении трех как бы альтернативных точек зрения — условно «промонархической» (озвучена Степашиным), «либеральной» (представлена Сванидзе) и «красной» (заявлена Шаргуновым).
Судя по всему, приверженцы этих альтернативных мнений должны будут снижать градус официального оптимизма по поводу перспектив национального примирения, но вместе с тем не отрицать саму его возможность и тем самым приучать свои сегменты общества к принципиальной допустимости преодоления гражданского противостояния — по крайней мере, в отношении революционного прошлого. Если это на самом деле так и выступления на заседании, а также их последовательность и взаимная соотнесенность не были случайным экспромтом, то можно заключить, что власть решила прибегнуть к испытанному в ходе в основном электоральных кампаний политтехнологическому приему — продавливать генеральную линию и «окучивать» не желающих в нее вписываться, но вместе с тем готовых по базовым показателям поддерживать действующую власть.
Оппоненты же власти и на этот раз оказались вынужденными — пока, во всяком случае, — действовать в рамках навязанной им информационной и идеологической повестки. Эти действия можно рассматривать как эффективные или неэффективные, но в любом случае они не выглядят оригинальными уже хотя бы по той причине, что оппонентам приходится развивать свое «контрнаступление» в уже уготованной для них «диспозиции».
Что касается либерально-демократической оппозиции, то пока ее наиболее известные представители продолжали хранить молчание и не вступали в идейное противостояние с властью еще и на этом поле. В медийных ресурсах, традиционно придерживающихся данной политической ориентации, тема предстоящего юбилея всплывала, как правило, в контексте рассмотренного выше первого заседания оргкомитета. Над юбилейным проектом власти подтрунивали за его избыточную тяжеловесную официозность и маниловские мечтания о национальном примирении в ситуации продолжающегося зажимания гражданских и политических свобод, а также авантюристичной внешней политики.
Критики власти слева, между тем, оказались гораздо более креативными, нежели их вынужденные партнеры по оппозиции. Так, в конце января с нетривиальным и неожиданным предложением выступила несистемная левая оппозиция — «Коммунисты России». Партия предложила принять закон «Об административной ответственности за отрицание исторических фактов и искажение характера событий, касающихся Октябрьской революции 1917 года». На первый взгляд, такой закон должен быть направлен против тех, кто отрицает историческую достоверность хрестоматийных фактов, традиционно ассоциирующихся с событиями ночи с 25 на 26 октября 1917 года, — таких, как залп «Авроры» или штурм Зимнего. Но совершенно очевидно, что главная цель данной инициативы (помимо вполне естественного желания «Коммунистов России» лишний раз напомнить о своем существовании) — поддеть юбилейный сценарий власти, изобретающий, с точки зрения радикальных левых, некий странный гибрид из Февраля и Октября и тем самым снижающий историческое значение прихода к власти большевиков. Данному пиар-ходу нельзя отказать в оригинальности, тем более что общественный сегмент, не желающий расставаться с октябрьской образностью и ее системой ценностей, не только не уменьшается, но и заметно пополняется в последнее время представителями молодого поколения, которые, естественно, находят в Октябре собственные смыслы — подчас довольно «еретические» с позиций коммунистической догматики, но оттого не менее привлекательные и востребованные в настоящее время.
На этом фоне инициативы системной левой оппозиции выглядят гораздо более скромными и сдержанными. Практически одновременно с «Коммунистами России», также в конце января, лидер КПРФ Геннадий Зюганов выразил намерение предложить президенту Путину вернуть дню 7 ноября статус государственного праздника, а также воздвигнуть в Москве памятник Октябрьской революции — башню III Интернационала Владимира Татлина. Оба этих предложения принадлежат декану Высшей школы телевидения Московского университета Виталию Третьякову. Такую же идею озвучил и руководитель проекта «Революция–100» Геннадий Бордюгов на заседании Координационного совета левых сил 12 января и на Всероссийской конференции «Город трех революций» в Санкт-Петербурге 26 января 2017 года. Он также предложил вернуть в календарь памятных дат 12 марта, которое с 1918 по 1926 год праздновалось как День Февральской революции.
Таким образом, можно с достаточно высокой степенью вероятности заключить, что за непродолжительное время конца 2016 — начала 2017 года выявились основные идеологические тенденции, которые будут определять и направлять юбилейные мероприятия, — тенденции, являющиеся производными от основной политической повестки, которая сейчас все больше и больше сосредотачивается на президентских выборах в марте 2018 года.
http://gefter.ru/archive/21178
19 декабря президент подписал распоряжение «О подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России». Этим распоряжением Российскому историческому обществу предписывалось сформировать оргкомитет, которому поручалось в течение месяца составить план мероприятий, приуроченных к революционному юбилею. В поддержку оргкомитету и для «организационно-технического обеспечения» его деятельности придавались ресурсы Минкультуры. Важная деталь данного распоряжения — это собственно наименование тех событий, столетие которых будет отмечаться в 2017 году. Похоже, что соответствующая формулировка, впервые употребленная в распоряжении, стала официальной — во всяком случае, с конца декабря только она и используется теми, кто занимается подготовкой юбилея со стороны власти. Если в послании Федеральному Собранию Путин говорил отдельно о Февральской и об Октябрьской революциях 1917 года, то в распоряжении был использован уже другой термин — «революция 1917 года в России». Такая находка позволила решить сразу две весьма острые проблемы. Во-первых, поскольку и у Февраля, и у Октября 1917 года в настоящее время имеются свои симпатизанты и непримиримые критики, которые далеко не всегда совпадают для обоих событий, соединение свержения самодержавия с приходом к власти большевиков в единый революционный процесс 1917 года, по-видимому, — как, вероятно, представляется инициаторам подобной задумки — должно будет упростить процесс их примирения. К тому же такое объединение обеих революций в одну объективно более правильно и с исторической точки зрения — без Февраля просто не было бы Октября. Во-вторых, словосочетание «в России» позволяет избежать дурного метания между словами «русский» и «российский» в поисках наиболее политкорректного из них.
...
Первое заседание оргкомитета прошло 23 января в помещении Государственного центрального музея современной истории России. Председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин в своем выступлении развил идею президента сделать 100-летие революции юбилеем примирения. По мысли главы РИО, к такому примирению можно подходить с двух сторон — через «объединение исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», а также путем достижения большей исторической объективности в освещении событий столетней давности, на которые Нарышкин призвал взглянуть «во всех оттенках, стать выше борьбы сторон, справедливо и беспристрастно вспомнить о победителях и о жертвах».
Что касается первого направления — «объединения исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», — то намерения оргкомитета в этом направлении были развиты избранным на заседании его главой ректором МГИМО Анатолием Торкуновым. Его выступление также можно считать своего рода «распаковыванием» смыслов, заложенных в президентском послании. Докладчик подчеркнул органичность революционных событий 1917 года историческому пути России, особенностям ее «цивилизационного развития», отметил необходимость «говорить о Великой Российской Революции как о едином процессе, захватившем достаточно продолжительный период времени». Из его слов также следовало, что без 1917 года не было бы «грандиозного исторического проекта», в результате которого «было создано мощное государство, ставшее преемником исторической России, организатором своеобразной модернизации».(это магистральная линия-Я)
...
Схематично кремлевскую установку можно представить как магистральную линию на национальное примирение при допущении трех как бы альтернативных точек зрения — условно «промонархической» (озвучена Степашиным), «либеральной» (представлена Сванидзе) и «красной» (заявлена Шаргуновым).(озвучены так же на заседании оргкомитета-Я)
Судя по всему, приверженцы этих альтернативных мнений должны будут снижать градус официального оптимизма по поводу перспектив национального примирения, но вместе с тем не отрицать саму его возможность и тем самым приучать свои сегменты общества к принципиальной допустимости преодоления гражданского противостояния — по крайней мере, в отношении революционного прошлого.
****
КПРФ как всегда подошла к делу с юмором и предложила
"...в конце января, лидер КПРФ Геннадий Зюганов выразил намерение предложить президенту Путину вернуть дню 7 ноября статус государственного праздника, а также воздвигнуть в Москве памятник Октябрьской революции — башню III Интернационала Владимира Татлина."
Судя по всему, не станет исключением и юбилей революционного 1917 года. И на этот раз — как, впрочем, обычно и бывает в постсоветской России — всплеск внимания к предстоящей круглой дате был спровоцирован властью и затем подхвачен ее сторонниками и критиками. 1 декабря Владимир Путин обстоятельно коснулся юбилея революций 1917 года в своем ежегодном послании Федеральному Собранию. Президент снова обратился к идее, которую он проводил еще со своего первого срока, но особенно настойчиво в последние годы, — о неразрывности нашей истории и недопустимости объявлять те или иные эпохи в ней «черными дырами».
Но на этот раз наблюдатели отметили в уже знакомом и привычном тезисе Путина две броские новации. Во-первых, в качестве авторитета, на которого ссылался глава государства, был выбран безупречный и для «красных», и для «белых», и для «консерваторов», и для «либералов», одинаково позитивно всеми ими воспринимаемый философ Алексей Лосев, называвший «тернистый путь нашей страны», а также «томительные годы борьбы, недостатка, страданий» чем-то «своим, неотъемлемым, родным» «для сына своей Родины». Во-вторых, характерно, что президент назвал Лосева философом не только «русским», но и «советским», хотя в последние годы, несмотря на ставшую крылатой фразу из послания 2005 года о «крупнейшей геополитической катастрофе века», слово «советский» было нечастым гостем в президентском лексиконе.
Цитата Лосева подводила к уже знакомому выводу: из событий 1917 года следует извлечь урок, необходимый «прежде всего для примирения, для укрепления общественного, политического, гражданского согласия», тем более что такое согласие, по словам Путина, «удалось сегодня достичь». Таким образом, президентом была задана главная официальная идеологема предстоящего юбилея — национальное примирение потомков всех тех, кто 100 лет назад оказался вовлеченным в гражданский конфликт под разными лозунгами и с взаимоисключающими ценностными установками. Как заявил сам президент на своей традиционной пресс-конференции 23 декабря, отмечая юбилей 1917 года, нам следует «вести дело к примирению, к сближению, а не к разрыву, не к нагнетанию страстей».
Для пропаганды и развития названной идеологемы примерно через три недели после оглашения послания была создана и организационная платформа: 19 декабря президент подписал распоряжение «О подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России». Этим распоряжением Российскому историческому обществу предписывалось сформировать оргкомитет, которому поручалось в течение месяца составить план мероприятий, приуроченных к революционному юбилею. В поддержку оргкомитету и для «организационно-технического обеспечения» его деятельности придавались ресурсы Минкультуры. Важная деталь данного распоряжения — это собственно наименование тех событий, столетие которых будет отмечаться в 2017 году. Похоже, что соответствующая формулировка, впервые употребленная в распоряжении, стала официальной — во всяком случае, с конца декабря только она и используется теми, кто занимается подготовкой юбилея со стороны власти. Если в послании Федеральному Собранию Путин говорил отдельно о Февральской и об Октябрьской революциях 1917 года, то в распоряжении был использован уже другой термин — «революция 1917 года в России». Такая находка позволила решить сразу две весьма острые проблемы. Во-первых, поскольку и у Февраля, и у Октября 1917 года в настоящее время имеются свои симпатизанты и непримиримые критики, которые далеко не всегда совпадают для обоих событий, соединение свержения самодержавия с приходом к власти большевиков в единый революционный процесс 1917 года, по-видимому, — как, вероятно, представляется инициаторам подобной задумки — должно будет упростить процесс их примирения. К тому же такое объединение обеих революций в одну объективно более правильно и с исторической точки зрения — без Февраля просто не было бы Октября. Во-вторых, словосочетание «в России» позволяет избежать дурного метания между словами «русский» и «российский» в поисках наиболее политкорректного из них.
Первое заседание оргкомитета прошло 23 января в помещении Государственного центрального музея современной истории России. Председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин в своем выступлении развил идею президента сделать 100-летие революции юбилеем примирения. По мысли главы РИО, к такому примирению можно подходить с двух сторон — через «объединение исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», а также путем достижения большей исторической объективности в освещении событий столетней давности, на которые Нарышкин призвал взглянуть «во всех оттенках, стать выше борьбы сторон, справедливо и беспристрастно вспомнить о победителях и о жертвах».
Что касается первого направления — «объединения исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», — то намерения оргкомитета в этом направлении были развиты избранным на заседании его главой ректором МГИМО Анатолием Торкуновым. Его выступление также можно считать своего рода «распаковыванием» смыслов, заложенных в президентском послании. Докладчик подчеркнул органичность революционных событий 1917 года историческому пути России, особенностям ее «цивилизационного развития», отметил необходимость «говорить о Великой Российской Революции как о едином процессе, захватившем достаточно продолжительный период времени». Из его слов также следовало, что без 1917 года не было бы «грандиозного исторического проекта», в результате которого «было создано мощное государство, ставшее преемником исторической России, организатором своеобразной модернизации».
Несколько выбились из общего идеологического мейнстрима заседания три выступления — главы Императорского Православного Палестинского общества Сергея Степашина, журналиста Николая Сванидзе и писателя Сергея Шаргунова.
Степашин, пожалуй, наиболее рельефно из всех выступавших указал на трагические последствия 1917 года для российской государственности. Во-первых, по его словам, в ходе революции «Русская православная церковь, хребет русской государственности, была уничтожена как класс», причем, как заметил Степашин, «били не по священникам, а по церкви как по институту государственной власти, и это определенный урок». А во-вторых, в его выступлении наиболее четко прозвучала мысль, высказывавшаяся и другими участниками заседания, — об исторических параллелях между 1917 и 1991 годами.
Сванидзе выразил сомнение в том, что на волне празднования юбилея «будет найден некий компромисс и достигнуто некоторое примирение с тем, что касается исторических событий столетней давности». «Расставлять плюсы или минусы, — заявил он, — не наша роль, быть может, еще не пришло время». Вместе с тем журналист высказал популярное в недавнем прошлом и даже казавшееся тогда единственно верным мнение о том, что «развитие России в начале XX века было потрясающе положительным» — и «почему произошло то, что произошло?».
Шаргунов же, напротив, подчеркнул, что история «не имеет сослагательного наклонения» и «если бы большевики были лишь маргиналами», то они вряд ли «смогли бы основать такое мощное государство». По словам писателя, тотальный негативизм в отношении любого периода истории исключительно вреден и опасен. Такой негативизм «подчас маскирует стремление навязать нашей стране нигилистический сценарий, сказать нам, что мы движемся в никуда».
Столь подробный разбор первого заседания оргкомитета, который будет реализовывать сценарий юбилея, отвечающий интересам власти, обусловлен тем, что на нем четко определилась вся идеология этого сценария. Схематично кремлевскую установку можно представить как магистральную линию на национальное примирение при допущении трех как бы альтернативных точек зрения — условно «промонархической» (озвучена Степашиным), «либеральной» (представлена Сванидзе) и «красной» (заявлена Шаргуновым).
Судя по всему, приверженцы этих альтернативных мнений должны будут снижать градус официального оптимизма по поводу перспектив национального примирения, но вместе с тем не отрицать саму его возможность и тем самым приучать свои сегменты общества к принципиальной допустимости преодоления гражданского противостояния — по крайней мере, в отношении революционного прошлого. Если это на самом деле так и выступления на заседании, а также их последовательность и взаимная соотнесенность не были случайным экспромтом, то можно заключить, что власть решила прибегнуть к испытанному в ходе в основном электоральных кампаний политтехнологическому приему — продавливать генеральную линию и «окучивать» не желающих в нее вписываться, но вместе с тем готовых по базовым показателям поддерживать действующую власть.
Оппоненты же власти и на этот раз оказались вынужденными — пока, во всяком случае, — действовать в рамках навязанной им информационной и идеологической повестки. Эти действия можно рассматривать как эффективные или неэффективные, но в любом случае они не выглядят оригинальными уже хотя бы по той причине, что оппонентам приходится развивать свое «контрнаступление» в уже уготованной для них «диспозиции».
Что касается либерально-демократической оппозиции, то пока ее наиболее известные представители продолжали хранить молчание и не вступали в идейное противостояние с властью еще и на этом поле. В медийных ресурсах, традиционно придерживающихся данной политической ориентации, тема предстоящего юбилея всплывала, как правило, в контексте рассмотренного выше первого заседания оргкомитета. Над юбилейным проектом власти подтрунивали за его избыточную тяжеловесную официозность и маниловские мечтания о национальном примирении в ситуации продолжающегося зажимания гражданских и политических свобод, а также авантюристичной внешней политики.
Критики власти слева, между тем, оказались гораздо более креативными, нежели их вынужденные партнеры по оппозиции. Так, в конце января с нетривиальным и неожиданным предложением выступила несистемная левая оппозиция — «Коммунисты России». Партия предложила принять закон «Об административной ответственности за отрицание исторических фактов и искажение характера событий, касающихся Октябрьской революции 1917 года». На первый взгляд, такой закон должен быть направлен против тех, кто отрицает историческую достоверность хрестоматийных фактов, традиционно ассоциирующихся с событиями ночи с 25 на 26 октября 1917 года, — таких, как залп «Авроры» или штурм Зимнего. Но совершенно очевидно, что главная цель данной инициативы (помимо вполне естественного желания «Коммунистов России» лишний раз напомнить о своем существовании) — поддеть юбилейный сценарий власти, изобретающий, с точки зрения радикальных левых, некий странный гибрид из Февраля и Октября и тем самым снижающий историческое значение прихода к власти большевиков. Данному пиар-ходу нельзя отказать в оригинальности, тем более что общественный сегмент, не желающий расставаться с октябрьской образностью и ее системой ценностей, не только не уменьшается, но и заметно пополняется в последнее время представителями молодого поколения, которые, естественно, находят в Октябре собственные смыслы — подчас довольно «еретические» с позиций коммунистической догматики, но оттого не менее привлекательные и востребованные в настоящее время.
На этом фоне инициативы системной левой оппозиции выглядят гораздо более скромными и сдержанными. Практически одновременно с «Коммунистами России», также в конце января, лидер КПРФ Геннадий Зюганов выразил намерение предложить президенту Путину вернуть дню 7 ноября статус государственного праздника, а также воздвигнуть в Москве памятник Октябрьской революции — башню III Интернационала Владимира Татлина. Оба этих предложения принадлежат декану Высшей школы телевидения Московского университета Виталию Третьякову. Такую же идею озвучил и руководитель проекта «Революция–100» Геннадий Бордюгов на заседании Координационного совета левых сил 12 января и на Всероссийской конференции «Город трех революций» в Санкт-Петербурге 26 января 2017 года. Он также предложил вернуть в календарь памятных дат 12 марта, которое с 1918 по 1926 год праздновалось как День Февральской революции.
Таким образом, можно с достаточно высокой степенью вероятности заключить, что за непродолжительное время конца 2016 — начала 2017 года выявились основные идеологические тенденции, которые будут определять и направлять юбилейные мероприятия, — тенденции, являющиеся производными от основной политической повестки, которая сейчас все больше и больше сосредотачивается на президентских выборах в марте 2018 года.
http://gefter.ru/archive/21178
19 декабря президент подписал распоряжение «О подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России». Этим распоряжением Российскому историческому обществу предписывалось сформировать оргкомитет, которому поручалось в течение месяца составить план мероприятий, приуроченных к революционному юбилею. В поддержку оргкомитету и для «организационно-технического обеспечения» его деятельности придавались ресурсы Минкультуры. Важная деталь данного распоряжения — это собственно наименование тех событий, столетие которых будет отмечаться в 2017 году. Похоже, что соответствующая формулировка, впервые употребленная в распоряжении, стала официальной — во всяком случае, с конца декабря только она и используется теми, кто занимается подготовкой юбилея со стороны власти. Если в послании Федеральному Собранию Путин говорил отдельно о Февральской и об Октябрьской революциях 1917 года, то в распоряжении был использован уже другой термин — «революция 1917 года в России». Такая находка позволила решить сразу две весьма острые проблемы. Во-первых, поскольку и у Февраля, и у Октября 1917 года в настоящее время имеются свои симпатизанты и непримиримые критики, которые далеко не всегда совпадают для обоих событий, соединение свержения самодержавия с приходом к власти большевиков в единый революционный процесс 1917 года, по-видимому, — как, вероятно, представляется инициаторам подобной задумки — должно будет упростить процесс их примирения. К тому же такое объединение обеих революций в одну объективно более правильно и с исторической точки зрения — без Февраля просто не было бы Октября. Во-вторых, словосочетание «в России» позволяет избежать дурного метания между словами «русский» и «российский» в поисках наиболее политкорректного из них.
...
Первое заседание оргкомитета прошло 23 января в помещении Государственного центрального музея современной истории России. Председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин в своем выступлении развил идею президента сделать 100-летие революции юбилеем примирения. По мысли главы РИО, к такому примирению можно подходить с двух сторон — через «объединение исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», а также путем достижения большей исторической объективности в освещении событий столетней давности, на которые Нарышкин призвал взглянуть «во всех оттенках, стать выше борьбы сторон, справедливо и беспристрастно вспомнить о победителях и о жертвах».
Что касается первого направления — «объединения исторического сообщества на основе общих подходов к предстоящей годовщине», — то намерения оргкомитета в этом направлении были развиты избранным на заседании его главой ректором МГИМО Анатолием Торкуновым. Его выступление также можно считать своего рода «распаковыванием» смыслов, заложенных в президентском послании. Докладчик подчеркнул органичность революционных событий 1917 года историческому пути России, особенностям ее «цивилизационного развития», отметил необходимость «говорить о Великой Российской Революции как о едином процессе, захватившем достаточно продолжительный период времени». Из его слов также следовало, что без 1917 года не было бы «грандиозного исторического проекта», в результате которого «было создано мощное государство, ставшее преемником исторической России, организатором своеобразной модернизации».(это магистральная линия-Я)
...
Схематично кремлевскую установку можно представить как магистральную линию на национальное примирение при допущении трех как бы альтернативных точек зрения — условно «промонархической» (озвучена Степашиным), «либеральной» (представлена Сванидзе) и «красной» (заявлена Шаргуновым).(озвучены так же на заседании оргкомитета-Я)
Судя по всему, приверженцы этих альтернативных мнений должны будут снижать градус официального оптимизма по поводу перспектив национального примирения, но вместе с тем не отрицать саму его возможность и тем самым приучать свои сегменты общества к принципиальной допустимости преодоления гражданского противостояния — по крайней мере, в отношении революционного прошлого.
****
КПРФ как всегда подошла к делу с юмором и предложила
"...в конце января, лидер КПРФ Геннадий Зюганов выразил намерение предложить президенту Путину вернуть дню 7 ноября статус государственного праздника, а также воздвигнуть в Москве памятник Октябрьской революции — башню III Интернационала Владимира Татлина."
Отредактировано: Гималаев Илья - 17 фев 2017 09:46:29
ОТВЕТЫ (20)
|
|
Che Teodor ( Слушатель ) |
| 17 фев 2017 13:10:48 |
Нельзя объединить несовместимое. В феврале произошёл гос.переворот, в результате которого сменилась форма власти. До Великой Октябрьской Революции такие "перевороты" были регулярны, но суть социальных взаимоотношений не менялась - рабовладельческий строй оставался рабовладельческим, как его не назови. В Октябре свершилась Революция - наши деды посягнули на смену самого содержания миропорядка.
|
Igor_FF ( Практикант ) |
| 17 фев 2017 13:16:15 |
В феврале революция привела к смене рудементарного феодализма на капитализм. Не меньший шаг и шок чем произошедшее в октябре. И объединить их вполне логично.
|
|
Удаленный пользователь |
| 17 фев 2017 13:32:20 |
Цитата: Igor_FF от 17.02.2017 13:16:15
Обратно РПЦ называет что февраль, что октябрь-переворотами.
***
"С 1 сентября 2016-2017 учебного года 16 711 нижегородских школьников из 55 муниципальных районов и 476 образовательных организаций Нижнего Новгорода и области стартовали в школьном этапе олимпиады.
В муниципальный тур прошли 2226 учащихся, а 85 юных нижегородцев приняли участие в региональном этапе, проходившем в городском ресурсном центре по духовно-нравственному и гражданско-патриотическому воспитанию. Среди них учащиеся как православных гимназий, так и муниципальных школ.
Основная тема 2016-2017 учебного года – «Русь уходящая»: русская культура перед лицом гонений».
В 2017 году отмечается 100-летие Поместного Собора Русской Церкви, восстановившего Патриаршество. Собор проходил в 1917-1918 годах, что дает особое основание для посвящения учебного года 2017-2018 прежде всего памяти этого исторического Собора, его участников и современников. Часть участников Собора прославлена в лике новомучеников и исповедников. Это люди, воспитанные в Синодальный период; их жизнь, культурные и интеллектуальные ценности и мировоззрение заслуживают изучения. Юбилеи, связанные с темой: крушение Российской империи (февральский и октябрьский перевороты 1917), восстановление Патриаршества в Русской Церкви (1917)."
http://nne.ru/news/regionalnyj-etap-vserossijskoj-olimpiady-po-osnovam-pravoslavnoj-kultury-proshel-v-nizhegorodskoj-mitropolii/
С такими формулировками и учить будет школьников в рамках духовно-нравственного и гражданско-патриотического воспитания на 2017-2018 учебный год.
|
|
Igor_FF ( Практикант ) |
| 17 фев 2017 13:37:03 |
Большевики тоже называли их переворотами. Потому что переворот - это форма. А суть - это революция.
|
Lange ( Практикант ) |
| 17 фев 2017 13:38:32 |
В феврале прекратилась монархия и началась республика (юридически оформилась в сентябре 1917).
В октябре внутри республики одни левые перехватили власть у других левых (см. состав Временного Правительства). Собственно, ещё несколько лет большевики использовали термин "Октябрьский переворот". Революцией он стал потом
|
|
Удаленный пользователь |
| 17 фев 2017 14:06:28 |
Цитата: Lange от 17.02.2017 13:38:32
Причем сами же большевики до 1926 года отмечали 12 марта как День Февральской Революции и этот день считался официальным праздничным днем.
|
|
Igor_FF ( Практикант ) |
| 17 фев 2017 14:09:36 |
12 февраля? Небось ещё и по новому стилю... Это вам патриарх ваш рассказал?
|
|
Удаленный пользователь |
| 17 фев 2017 14:18:50 |
Цитата: Igor_FF от 17.02.2017 14:09:36
Из выше приведенной мною статьи.
"...руководитель проекта «Революция–100» Геннадий Бордюгов на заседании Координационного совета левых сил 12 января и на Всероссийской конференции «Город трех революций» в Санкт-Петербурге 26 января 2017 года. Он также предложил вернуть в календарь памятных дат 12 марта, которое с 1918 по 1926 год праздновалось как День Февральской революции."
Сами левые об этом говорят, причем тут Патриарх?
|
|
Igor_FF ( Практикант ) |
| 17 фев 2017 14:20:39 |
Левые говорят о 12 марта (что тоже довольно странная дата), а не о 12 февраля.
|
|
Удаленный пользователь |
| 17 фев 2017 14:39:10 |
|
|
Lange ( Практикант ) |
| 17 фев 2017 15:59:36 |
Празднование или выходной день? В 1929 году был совершён переход на непрерывную рабочую неделю и так называемую "пятидневку". Если верить Вики, осталось три праздника с нерабочими днями - 22 января, 1 и 2 мая, 7 и 8 ноября.
«Празднование остальных революционных событий производится без освобождения рабочих и служащих от работы. В день нового года и дни всех религиозных праздников (бывших особых дней отдыха) работа производится на общих основаниях».
|
|
Удаленный пользователь |
| 17 фев 2017 16:30:53 |
Цитата: Lange от 17.02.2017 15:59:36
Но он отменен не только как "праздник", но и даже и не признан как "революционный день", а до 1929 - это был "революционный праздник".
Почему так понижен статус до "революционного события баз освобождения"?
Или День низвержения самодержавия и День Парижской коммуны(статус которого после 1929 так же понижен) это только дань памяти большевиков французским коммунарам-революционерам?
И никогда у него значения именно как памятной даты февральской революции не было?
|
|
gonza ( Слушатель ) |
| 17 фев 2017 17:58:18 |
Интересно, а как повела себя Церковь в сложные Февральские дни? Чем занималось духовенство?
Каков был их реальный авторитет после "революции"? И почему?
|
Goga-Magoga1 ( Слушатель ) |
| 17 фев 2017 21:11:15 |
Цитата: gonza от 17.02.2017 17:58:18
Церковь в эти дни отвернулась от Царя( Помазанника божьего на земле) и пела осанну Временному правительству...
|
|
Удаленный пользователь |
| 17 фев 2017 23:56:36 |
Причем высшие иерархи церкви крыли царя так, что когда читаешь мемуары решительно не понятно где писал патриарх, а где Троцкий. И как сейчас уживается канонизированный Николаша и Церковь, которая и отвернулась от него.
|
|
Николаич ( Практикант ) |
| 18 фев 2017 02:08:42 |
Цитата: Alximik от 17.02.2017 23:56:36
Есть такое понятие - "конъюнктура".
Как уживаются - видно на примере критиков "Матильды".
Вопли "он для нас святой" и "давайте не будем..." на первый же неудобный вопрос - о Распутине, о феврале-1917 и т.д.
Двойная мораль как она есть.
|
ахмадинежад ( Профессионал ) |
| 22 фев 2017 12:56:29 |
Сообщение удалено
23 фев 2017 07:33:17
23 фев 2017 07:33:17