Спецслужбы
1,441,913
8,582
|
Vediki977 ( Слушатель ) |
| 17 фев 2017 10:38:56 |
Дело «Тошиба-Конгсберг»
новая дискуссия Статья 800
КоКом, или Координационный комитет по экспортному контролю, в период холодной войны составлял списки стратегических материалов и технологий, которые западным странам было запрещено экспортировать в страны ОВД, включая СССР. КоКом был международной организацией, в которой государства-члены участвовали на добровольной основе без подписания многостороннего международного договора или устава, подтверждая лишь свое согласие с заявленными принципами. Правила разрабатывались Комитетом и не были предметом межгосударственного соглашения. Вследствие этого механизм организации был лишен единого исполнительного органа, который мог бы ввести и принудить государства-члены исполнять единообразные стандарты под угрозой наказания. На роль карательного органа, казалось бы, логично претендовали США, но их юрисдикция охватывала только их собственные компании и граждан, и Штаты ни в коей мере не могли преследовать в суде частных лиц-граждан других стран, надеясь лишь на то, что правительства этих стран сами добровольно запустят судебный процесс против нарушителей. В случае же иностранных компаний такое разбирательство было возможным (если была передана американская технология, как в случае «Stansaab» и системы воздушного контроля для московского авиаузла «Tercas» в 1984 году), но оно несло в себе опасный прецедент, который мог бы позволить другим государствам-членам КоКом вести судебное преследование в отношении уже американских компаний-нарушителей. Поэтому немудрено, что США отказались тут от принципа односторонности (который характерен для их внешней политики), стимулируя взамен проштрафившихся партнеров развивать и соблюдать многосторонние экспортные ограничения.
Нарушение правил КоКом станкостроительной компанией «Toshiba Machine» из Японии и государственным оружейным заводом «Kongsberg Vaapenfabrikk» из Норвегии было вскрыто в 1987 году, а сама продажа и передача металлообрабатывающих станков с цифровым управлением произошла в 1983 и 1984 годах. А началась эта афера под названием «Тошиба-Конгсберг» где-то в 1979 году, когда агент советской внешней разведки, бывший офицер ВМС США Джон Э. Уокер, передал своему куратору Олегу Калугину очередную пачку засекреченных документов, благодаря которым СССР узнал о существовании SOSUS (сети подводных гидрофонов, размещенных на океанском ложе и отслеживающих перемещение советских субмарин). SOSUS был секретным оружием США в 60-70-х, позволяющим им наблюдать практически за всеми подводными лодками, несущими службу в глубоководных частях обеих океанов. Географические ограничения вынуждали советские лодки следовать предсказуемым маршрутам, но что действительно облегчало слежение за ними, так это уровень акустического шума, что создавали их гребные винты, которые были на 30 децибел громче американских. Лопасть рассекает жидкость, а кавитация через создаваемую разность давления гулко схлопывает пустоту, приводя к гидравлическому удару. Затухающую звуковую волну советской субмарины можно было заметить на расстоянии 200 миль. Второй характерный звук состоял из тонального колебания лопасти, появляющегося в тот момент, когда винт попадает в кильватерную струю всего корпуса. Согласно одному эксперту по акустике «один ватт акустической энергии, исходящей от гребного винта подводной лодки в Гибралтарском проливе, можно услышать на берегу в Вирджинии».
Джон Уолкер вообще славно потрудился на кинжально-плащевом поприще, снабдив, например, Первое ГУ КГБ схемами шифраторов и кодами, после чего Советскому Союзу удалось расшифровать перехваченный радиообмен и разобраться в тактических перемещениях американских субмарин, но сейчас мы затронем только тему SOSUS. Получив информацию о чрезмерной шумливости советских подводных лодок, Советский Союз озаботился проблемой уменьшения акустического шума гребных винтов. А для этого требовалось купить на Западе определенные металлообрабатывающие фрезерные станки, позволяющие изготавливать менее шумные лопасти больших размеров. В начале 1980 года советская внешнеторговая организация связалась с «Вако Коеки» (Wako Koeki), небольшой японской торговой компанией с представительством в Москве. Переговоры в Москве начались после того, как «Вако Коеки» наладила контакт с компанией «Тошиба Машин» и заручилась ее согласием поставить необходимое высокотехнологичное оборудование. В каталоге «Тошиба Машин» имелся специализированный фрезерный станок для производства гребных винтов MBP-110 стоимостью в $5 миллионов долларов. СССР желал приобрести именно эту модель из-за его девяти независимо настраиваемых шпинделей (осей), которые позволяли вытачивать винты крайне сложной формы. «Тошиба Машин» потом признается, что она осознанно прибегнула к услугам уважаемого экспортного брокера «C. Itoh & Company» (Itochu), чтобы избежать подозрений со стороны японских служащих, ответственных за выдачу экспортной лицензии. Все стороны отдавали себе отчет, что эта продажа нарушит правила КоКом и закон Японии о контроле над экспортом, поэтому для перестраховки японские фирмы привлекли норвежскую компанию «Kongsberg Trade», торговое подразделение государственного оборонного предприятия «Kongsberg Vaapenfabrikk», которая якобы продала свою систему автоматического цифрового управления и сопутствующее программное обеспечение японцам.
В течение 1981 года стороны заключили пять отдельных контрактов. Первый был между «Техмашимпорт» и «C. Itoh & Company» (Itochu) о поставке четырех неопределенных фрезерных станков, а также техобслуживании на срок в пять лет и запасных частях. Второй контракт был заключен между «Техмашимпорт» и «Kongsberg Trade», и он касался закупки контроллера ЧПУ NC-2000, который по сути был компьютером, способным управлять фрезерным станком. Третий контракт был подписан между «Kongsberg Trade» и «Тошиба Машин», и в нем «Kongsberg Trade» соглашался поставить цифровые контроллеры «Тошиба Машин» для их станка MBP-110 до его доставки в Советский Союз компанией «Itochu». Четвертый и пятый контракты касались выплаты «Конгсбергом» и «Тошибой» агентского вознаграждения «Вако Коеки» за организацию переговоров.
Чтобы заполучить необходимое разрешение на экспорт по этим контрактам обе «Тошиба» и «Конгсберг» подали в надзорные органы фальшивые сертификаты конечного пользователя, в которых было написано, что станки имели всего лишь два шпинделя (оси) вместо девяти и что конечным потребителем является гражданская контора в Ленинграде. Записи внутри самих компаний были сфальсифицированы, заявления о просьбе на выдачу экспортной лицензии были сфабрикованы, а сама продукция была фактически замаскирована. Станки (один станок — это 10 метров в высоту, 22 метров в ширину, вес - 10 тонн) были собраны в Японии и доставлены непосредственно в советское торговое представительство. Всего было четыре 9-осных и четыре 5-осных станков. Первая часть контрабанды была вывезена арктическим путем, достигнув Ленинграда весной 1983 года, оставшиеся части пришли в страну через Ильичевск в 1984 г.
Потом американское расследование покажет, что этот эпизод был не единственным, и что японские и европейские компании регулярно нарушали правила КоКом, поставляя в СССР оборудование на миллиарды долларов, используя лазейки в апатичном и разлаженном экспортном контроле своих стран (что как бы не согласуется с популярным на данный момент утверждением, что «Теркас» был единственным существенным опытом обхода системы экспортного контроля). Но сколько веревочке не виться... Как Уокера подставила бывшая супруга, позвонившая в полицию в состоянии алкогольного опьянения и наговорившая про него всякого в 1985 году, так и на «Тошиба Машин» нашлась управа. Сотрудник «Вако Коеки» по имени Казуо Кумагаи, проведший 22 года в социалистических странах, проживший 10 лет в Москве и занимавшийся монтажом станков на «Балтийском заводе», был обойден повышением. Недовольный работяга пригрозил своей фирме разоблачениями. Та вместе с «Тошиба Машин» попыталась выяснить, какая именно конкретика о нелегальном импорте ему была известна. Параллельно с этим советские представители несколько раз связывались с Казуо, заманивая того перспективами делового сотрудничества, но подкуп почему-то не удался. Кумагаи сперва связался с токийской полицией, но от него там отмахнулись. Затем в декабре 1985 года Казуо написал напрямую в штаб-квартиру КоКом в Париже, приложив документы о девятиосевых станках. Боясь покушения на себя, он составил детальный отчет, отдав копию другу. КоКом начал переписку с японскими министерствами, пытаясь подтвердить эту информацию, но японские бюрократы сплотили свои экспортоориентированные ряды и стойко выдержали оборону, похерив по сути обвинение и не дав скандалу прорости. Полгода спустя Казуо обратился в посольство США в Японии. Теперь уже Штаты вступили в бумажный бадминтон со своими синтоистскими коллегами. После 40 запросов японское правительство так и не дрогнуло, сохранив монополию на правду. В январе 1987 почти уже сдавшееся правительство США потянуло за клубок с другого конца, связавшись с норвежскими властями и задав им вопрос про девятиосевой станок. Норвегия расследовала этот инцидент и вскрыла нарушения японской стороны, не говоря уж о своих собственных. Летом 1987 года Япония наконец-то признала нарушения экспортного закона. Как раз тогда, когда срок исковой давности (2 года) по этому преступлению истек.
Казуо затем напишет книгу «Москва, давайдосвиданья», в которой описал стандартную схему нелегального экспорта: фиктивный контракт (готовятся два контракта, один для разрешенного к экспорту товара, второй для запрещенного; только лишь один контракт показывается в надзорные органы, в СССР отсылается сопроводительное письмо); маскировка (внешний вид запрещенной продукции физически изменяется, чтобы больше походить на разрешенный товар); доставка непосредственно советскому торговому представителю в Японии; разборка (оборудование разбирается на несколько компонентов); доставка через третьи страны; вывоз через самый слабый в плане технической оснащенности и подготовки персонала таможенный пункт (например, в Ниигата); Московская торгово-промышленная выставка (после участия в ней демонстрационный образец передается советскому покупателю).
Итак, скандал разразился, и США начали делать оргвыводы. Последовала реакция в Норвегии: торговая компания «Kongsberg Trading» была закрыта, включая ее московский офис, контракты по технической поддержке в СССР были аннулированы, а самой головной компании было запрещено иметь какие-либо контакты с Варшавским блоком. Лица, участвовавшие в незаконных продажах, лишились своих рабочих мест в компании. Норвежское правительство выдвинуло уголовное обвинение в отношении управляющего в «Kongsberg Trading» за предоставление фальшивой информации в орган по выдаче разрешений. Законодательство о контроле над экспортом было пересмотрено и расширено. Персонал, занимающийся проверками экспортных разрешений, был увеличен на 50%.
Затем начала шевелиться Япония: два топ-менеджера в самой «Тошиба Корпорейшн» уволились сами; то же самое сделали президент и три менеджера в «Тошиба Машин», а двое менеджеров были арестованы по обвинению в нарушении Закона о контроле над экспортом Японии. Одной из крупнейших торговых компании Японии «Itochu» было запрещено экспортировать станки в Советский Союз три месяца, «Тошиба Машин» - вести дела с Варшавским блоком в течение одного года. Было ужесточено наказание за нарушения Закона о контроле над экспортом (теперь преступившие граждане получали пять лет вместо трех) и усилен надзорный орган. Японские компании начали добровольно нанимать специалистов, проверяющие контракты на предмет возможного нарушения правил КоКом.
США встали перед выбором, как именно реагировать на вскрывшуюся диверсию. Как только Конгресс прознал про то, что такие сложные станки попали в СССР и что Союз резко сократил свое отставание в подводном противостоянии, так сразу выдал на гора несколько законопроектов, суть которых сводилась к утверждению, что обе компании нужно сурово наказать за попрание правил КоКом. Сенатор Джейк Гарн предложил свою поправку в Закон о торговле, которая должна была закрыть доступ на рынок США для тех компаний, что продают критически важные военные технологии странам-членам ОВД. В частности «Тошибе» и «Конгсбергу» грозило потерять этот доступ на срок от двух до пяти лет. Администрация Рейгана выступила против этой поправки, так как опасалась ответных исков от других стран и вообще считала, что односторонние жесткие меры только ослабят КоКом, отобьют у государств-членов охоту продолжить свое членство в этой организации. Не обошлось и без лоббистов, справедливо указавших на высокое взаимопроникновение американской и японской экономик. Кое-кто из конгрессменов затем предложил компаниям-диверсантам выплатить США компенсацию за потерянное технологическое превосходство, что тоже не нашло отклика в президентском сердце. В результате Вашингтон принял решение не наказывать компании в одностороннем порядке, а использовать этот скандал в качестве дипломатического рычага для проведения новых переговоров с членами КоКом с целью усиления режима соблюдения правил, увеличения персонала и финансирования экспортного контроля (благо США уже с 1981 года работали в этом направлении, начав «Операцию Исход»). Но Конгресс был неумолим. После целого года дискуссий и компромиссов ограниченные санкции против «Тошибы» и «Конгсберга» всё же были введены: трехлетний запрет на импорт продукции обеих компаний и государственные контракты с ними.
Скандал «Тошиба-Конгсберг» вскрыл слабость КоКом и подстегнул страны Запада более серьезно взглянуть на эту проблему. Шутка ли сказать: СССР сократил отставание в ключевой технологии на 7-10 лет, что ставило под угрозу безопасность США и их союзников и смыло в унитаз многомиллиардные затраты на НИОКР, а всё из-за преступной лени чиновников, не проверяющих разрешения на экспорт чувствительных военных технологий. Справедливо сказать, что КоКом встал тогда кверху каком. А вот были ли предпринятые после 1987 года меры действенными и повысил ли КоКом свою эффективность тогда - вопрос отдельный и притом лишенный настоятельности, ведь как организация КоКом была распущена в 1994 году, хотя элементы его по-прежнему живут и здравствуют (EAR и ITAR).
P.S. Уникальность скандала «Тошиба-Конгсберг» также в том, что поставка осуществлялась напрямую в СССР, а не через третью страну, как обычно.
Ссылка
Нарушение правил КоКом станкостроительной компанией «Toshiba Machine» из Японии и государственным оружейным заводом «Kongsberg Vaapenfabrikk» из Норвегии было вскрыто в 1987 году, а сама продажа и передача металлообрабатывающих станков с цифровым управлением произошла в 1983 и 1984 годах. А началась эта афера под названием «Тошиба-Конгсберг» где-то в 1979 году, когда агент советской внешней разведки, бывший офицер ВМС США Джон Э. Уокер, передал своему куратору Олегу Калугину очередную пачку засекреченных документов, благодаря которым СССР узнал о существовании SOSUS (сети подводных гидрофонов, размещенных на океанском ложе и отслеживающих перемещение советских субмарин). SOSUS был секретным оружием США в 60-70-х, позволяющим им наблюдать практически за всеми подводными лодками, несущими службу в глубоководных частях обеих океанов. Географические ограничения вынуждали советские лодки следовать предсказуемым маршрутам, но что действительно облегчало слежение за ними, так это уровень акустического шума, что создавали их гребные винты, которые были на 30 децибел громче американских. Лопасть рассекает жидкость, а кавитация через создаваемую разность давления гулко схлопывает пустоту, приводя к гидравлическому удару. Затухающую звуковую волну советской субмарины можно было заметить на расстоянии 200 миль. Второй характерный звук состоял из тонального колебания лопасти, появляющегося в тот момент, когда винт попадает в кильватерную струю всего корпуса. Согласно одному эксперту по акустике «один ватт акустической энергии, исходящей от гребного винта подводной лодки в Гибралтарском проливе, можно услышать на берегу в Вирджинии».
Джон Уолкер вообще славно потрудился на кинжально-плащевом поприще, снабдив, например, Первое ГУ КГБ схемами шифраторов и кодами, после чего Советскому Союзу удалось расшифровать перехваченный радиообмен и разобраться в тактических перемещениях американских субмарин, но сейчас мы затронем только тему SOSUS. Получив информацию о чрезмерной шумливости советских подводных лодок, Советский Союз озаботился проблемой уменьшения акустического шума гребных винтов. А для этого требовалось купить на Западе определенные металлообрабатывающие фрезерные станки, позволяющие изготавливать менее шумные лопасти больших размеров. В начале 1980 года советская внешнеторговая организация связалась с «Вако Коеки» (Wako Koeki), небольшой японской торговой компанией с представительством в Москве. Переговоры в Москве начались после того, как «Вако Коеки» наладила контакт с компанией «Тошиба Машин» и заручилась ее согласием поставить необходимое высокотехнологичное оборудование. В каталоге «Тошиба Машин» имелся специализированный фрезерный станок для производства гребных винтов MBP-110 стоимостью в $5 миллионов долларов. СССР желал приобрести именно эту модель из-за его девяти независимо настраиваемых шпинделей (осей), которые позволяли вытачивать винты крайне сложной формы. «Тошиба Машин» потом признается, что она осознанно прибегнула к услугам уважаемого экспортного брокера «C. Itoh & Company» (Itochu), чтобы избежать подозрений со стороны японских служащих, ответственных за выдачу экспортной лицензии. Все стороны отдавали себе отчет, что эта продажа нарушит правила КоКом и закон Японии о контроле над экспортом, поэтому для перестраховки японские фирмы привлекли норвежскую компанию «Kongsberg Trade», торговое подразделение государственного оборонного предприятия «Kongsberg Vaapenfabrikk», которая якобы продала свою систему автоматического цифрового управления и сопутствующее программное обеспечение японцам.
В течение 1981 года стороны заключили пять отдельных контрактов. Первый был между «Техмашимпорт» и «C. Itoh & Company» (Itochu) о поставке четырех неопределенных фрезерных станков, а также техобслуживании на срок в пять лет и запасных частях. Второй контракт был заключен между «Техмашимпорт» и «Kongsberg Trade», и он касался закупки контроллера ЧПУ NC-2000, который по сути был компьютером, способным управлять фрезерным станком. Третий контракт был подписан между «Kongsberg Trade» и «Тошиба Машин», и в нем «Kongsberg Trade» соглашался поставить цифровые контроллеры «Тошиба Машин» для их станка MBP-110 до его доставки в Советский Союз компанией «Itochu». Четвертый и пятый контракты касались выплаты «Конгсбергом» и «Тошибой» агентского вознаграждения «Вако Коеки» за организацию переговоров.
Чтобы заполучить необходимое разрешение на экспорт по этим контрактам обе «Тошиба» и «Конгсберг» подали в надзорные органы фальшивые сертификаты конечного пользователя, в которых было написано, что станки имели всего лишь два шпинделя (оси) вместо девяти и что конечным потребителем является гражданская контора в Ленинграде. Записи внутри самих компаний были сфальсифицированы, заявления о просьбе на выдачу экспортной лицензии были сфабрикованы, а сама продукция была фактически замаскирована. Станки (один станок — это 10 метров в высоту, 22 метров в ширину, вес - 10 тонн) были собраны в Японии и доставлены непосредственно в советское торговое представительство. Всего было четыре 9-осных и четыре 5-осных станков. Первая часть контрабанды была вывезена арктическим путем, достигнув Ленинграда весной 1983 года, оставшиеся части пришли в страну через Ильичевск в 1984 г.
Потом американское расследование покажет, что этот эпизод был не единственным, и что японские и европейские компании регулярно нарушали правила КоКом, поставляя в СССР оборудование на миллиарды долларов, используя лазейки в апатичном и разлаженном экспортном контроле своих стран (что как бы не согласуется с популярным на данный момент утверждением, что «Теркас» был единственным существенным опытом обхода системы экспортного контроля). Но сколько веревочке не виться... Как Уокера подставила бывшая супруга, позвонившая в полицию в состоянии алкогольного опьянения и наговорившая про него всякого в 1985 году, так и на «Тошиба Машин» нашлась управа. Сотрудник «Вако Коеки» по имени Казуо Кумагаи, проведший 22 года в социалистических странах, проживший 10 лет в Москве и занимавшийся монтажом станков на «Балтийском заводе», был обойден повышением. Недовольный работяга пригрозил своей фирме разоблачениями. Та вместе с «Тошиба Машин» попыталась выяснить, какая именно конкретика о нелегальном импорте ему была известна. Параллельно с этим советские представители несколько раз связывались с Казуо, заманивая того перспективами делового сотрудничества, но подкуп почему-то не удался. Кумагаи сперва связался с токийской полицией, но от него там отмахнулись. Затем в декабре 1985 года Казуо написал напрямую в штаб-квартиру КоКом в Париже, приложив документы о девятиосевых станках. Боясь покушения на себя, он составил детальный отчет, отдав копию другу. КоКом начал переписку с японскими министерствами, пытаясь подтвердить эту информацию, но японские бюрократы сплотили свои экспортоориентированные ряды и стойко выдержали оборону, похерив по сути обвинение и не дав скандалу прорости. Полгода спустя Казуо обратился в посольство США в Японии. Теперь уже Штаты вступили в бумажный бадминтон со своими синтоистскими коллегами. После 40 запросов японское правительство так и не дрогнуло, сохранив монополию на правду. В январе 1987 почти уже сдавшееся правительство США потянуло за клубок с другого конца, связавшись с норвежскими властями и задав им вопрос про девятиосевой станок. Норвегия расследовала этот инцидент и вскрыла нарушения японской стороны, не говоря уж о своих собственных. Летом 1987 года Япония наконец-то признала нарушения экспортного закона. Как раз тогда, когда срок исковой давности (2 года) по этому преступлению истек.
Казуо затем напишет книгу «Москва, давайдосвиданья», в которой описал стандартную схему нелегального экспорта: фиктивный контракт (готовятся два контракта, один для разрешенного к экспорту товара, второй для запрещенного; только лишь один контракт показывается в надзорные органы, в СССР отсылается сопроводительное письмо); маскировка (внешний вид запрещенной продукции физически изменяется, чтобы больше походить на разрешенный товар); доставка непосредственно советскому торговому представителю в Японии; разборка (оборудование разбирается на несколько компонентов); доставка через третьи страны; вывоз через самый слабый в плане технической оснащенности и подготовки персонала таможенный пункт (например, в Ниигата); Московская торгово-промышленная выставка (после участия в ней демонстрационный образец передается советскому покупателю).
Итак, скандал разразился, и США начали делать оргвыводы. Последовала реакция в Норвегии: торговая компания «Kongsberg Trading» была закрыта, включая ее московский офис, контракты по технической поддержке в СССР были аннулированы, а самой головной компании было запрещено иметь какие-либо контакты с Варшавским блоком. Лица, участвовавшие в незаконных продажах, лишились своих рабочих мест в компании. Норвежское правительство выдвинуло уголовное обвинение в отношении управляющего в «Kongsberg Trading» за предоставление фальшивой информации в орган по выдаче разрешений. Законодательство о контроле над экспортом было пересмотрено и расширено. Персонал, занимающийся проверками экспортных разрешений, был увеличен на 50%.
Затем начала шевелиться Япония: два топ-менеджера в самой «Тошиба Корпорейшн» уволились сами; то же самое сделали президент и три менеджера в «Тошиба Машин», а двое менеджеров были арестованы по обвинению в нарушении Закона о контроле над экспортом Японии. Одной из крупнейших торговых компании Японии «Itochu» было запрещено экспортировать станки в Советский Союз три месяца, «Тошиба Машин» - вести дела с Варшавским блоком в течение одного года. Было ужесточено наказание за нарушения Закона о контроле над экспортом (теперь преступившие граждане получали пять лет вместо трех) и усилен надзорный орган. Японские компании начали добровольно нанимать специалистов, проверяющие контракты на предмет возможного нарушения правил КоКом.
США встали перед выбором, как именно реагировать на вскрывшуюся диверсию. Как только Конгресс прознал про то, что такие сложные станки попали в СССР и что Союз резко сократил свое отставание в подводном противостоянии, так сразу выдал на гора несколько законопроектов, суть которых сводилась к утверждению, что обе компании нужно сурово наказать за попрание правил КоКом. Сенатор Джейк Гарн предложил свою поправку в Закон о торговле, которая должна была закрыть доступ на рынок США для тех компаний, что продают критически важные военные технологии странам-членам ОВД. В частности «Тошибе» и «Конгсбергу» грозило потерять этот доступ на срок от двух до пяти лет. Администрация Рейгана выступила против этой поправки, так как опасалась ответных исков от других стран и вообще считала, что односторонние жесткие меры только ослабят КоКом, отобьют у государств-членов охоту продолжить свое членство в этой организации. Не обошлось и без лоббистов, справедливо указавших на высокое взаимопроникновение американской и японской экономик. Кое-кто из конгрессменов затем предложил компаниям-диверсантам выплатить США компенсацию за потерянное технологическое превосходство, что тоже не нашло отклика в президентском сердце. В результате Вашингтон принял решение не наказывать компании в одностороннем порядке, а использовать этот скандал в качестве дипломатического рычага для проведения новых переговоров с членами КоКом с целью усиления режима соблюдения правил, увеличения персонала и финансирования экспортного контроля (благо США уже с 1981 года работали в этом направлении, начав «Операцию Исход»). Но Конгресс был неумолим. После целого года дискуссий и компромиссов ограниченные санкции против «Тошибы» и «Конгсберга» всё же были введены: трехлетний запрет на импорт продукции обеих компаний и государственные контракты с ними.
Скандал «Тошиба-Конгсберг» вскрыл слабость КоКом и подстегнул страны Запада более серьезно взглянуть на эту проблему. Шутка ли сказать: СССР сократил отставание в ключевой технологии на 7-10 лет, что ставило под угрозу безопасность США и их союзников и смыло в унитаз многомиллиардные затраты на НИОКР, а всё из-за преступной лени чиновников, не проверяющих разрешения на экспорт чувствительных военных технологий. Справедливо сказать, что КоКом встал тогда кверху каком. А вот были ли предпринятые после 1987 года меры действенными и повысил ли КоКом свою эффективность тогда - вопрос отдельный и притом лишенный настоятельности, ведь как организация КоКом была распущена в 1994 году, хотя элементы его по-прежнему живут и здравствуют (EAR и ITAR).
P.S. Уникальность скандала «Тошиба-Конгсберг» также в том, что поставка осуществлялась напрямую в СССР, а не через третью страну, как обычно.
Ссылка
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!