Спецслужбы
1,441,946
8,582
|
Vediki977 ( Слушатель ) |
| 03 мар 2017 13:13:28 |
Никита Хрущёв: «Не приписывайте мне украинского происхождения»
новая дискуссия Дискуссия 2.478
Из воспоминаний подполковника 9-го управления КГБ СССР Алексея Сальникова
В прошлом номере в статье «Когда Хрущёва хотели отравить» («Совершенно секретно» №2/391, февраль 2017) мы начали публикацию воспоминаний подполковника 9-го управления КГБ СССР Алексея Сальникова о его 40-летней работе с первыми лицами нашего государства. Он был человеком с уникальными знаниями и громадным опытом и отвечал за бытовое обеспечение глав правительства и высших партийных руководителей СССР, а также безопасность в этой сфере с 1956 по 1996 год.
В 2010 году мне удалось познакомиться с ним, и с тех пор мы регулярно общались. Его рассказы легли в основу многих статей и использовались мной при работе над книгами о жизни советских вождей. (А.А. Сальников умер летом 2016 года. – Ред.) Алексей Алексеевич был человеком очень мягким, тактичным, можно сказать, совестливым. Помню, он как-то сказал мне: «Нам дают в конце года деньги на лечение, а я их не брал, как-то стыдно было. Мне говорят в кадрах: «Вы 40 лет проработали – и стесняетесь. Да какие же это нервы надо иметь, чтобы с нашими руководителями от Хрущёва до Ельцина столько проработать!»
С другой стороны, у него на всё и обо всех было своё собственное мнение, которое он не стеснялся высказывать. Он давал личные характеристики бывшим руководителям, рядом с которыми провёл много лет. Иногда они были совсем нелицеприятными. А те детали жизни Хрущёва, Брежнева, Косыгина, Андропова, Горбачёва, с которыми он меня познакомил, вне всякого сомнения, будут интересны нашим читателям. Итак, сегодня мы публикуем очередные фрагменты из воспоминаний Алексея Сальникова:
Хрущёв разговаривает по телефону с космонавтами Николаевым и Поповичем
Фото: Трофимов Г./ТАСС
«НАМ НАДО СТРАНУ СВОЮ ПОДНЯТЬ»
«Может быть, это моё субъективное мнение, но, если бы Хрущёва не убрали в 1964 году, мы жили бы лучше. Он был очень требовательным, очень трудолюбивым. Вставал в 6 часов утра, зарядочку сделает и ходит, ходит, думает. Был он в принципе простым мужиком, но ведь и во внешней политике разбирался. Его весь мир знал.
Про Кеннеди Хрущёв говорил в присутствии членов президиума: «Мужик, с которым можно было говорить и договариваться. Жалко, конечно. Цель у них одна – нас унизить, закопать. Но он единственный из молодых, с кем можно было говорить и договариваться!»
Членам Президиума ЦК в трудную минуту говорил: «Послушайте! Нам в первую очередь надо страну свою поднять. Благосостояние укрепить». К нам кто-то просился присоединиться, то ли чехи, то ли болгары. Он говорит: «Давайте правде в глаза смотреть. Как болгары живут – и как мы живём. У них там лучше. Зачем их загонять к нам? Не время. Вот выровнять уровень жизни – тогда можно и объединиться. Мы сейчас вот продаём коммунизм в Африку, а по-настоящему – не продаём, а ещё им даём за это. А вот нужно достичь такого уровня, чтобы страна была зажиточной, чтобы они сами видели это и шли бы за нами». Я сам это слышал и понимал, что в принципе Хрущёв был против бездумного насаждения коммунистического строя повсюду, особенно в Африке.
Во время одного застолья Хрущёву говорят: «Давайте сделаем в Финляндии социализм! А тебя президентом сделаем». Он отвечает: «Да ни в коем случае! Это уж без меня!» У Хрущёва очень хорошие отношения были с Кекконеном. И торговали мы с финнами в те времена довольно широко: масло, колбасу, молоко они нам поставляли. У него было много друзей за рубежом, большая поддержка. Я считаю, что у Хрущёва было много правильных решений, да и перспективы были. Его обвиняют в том, что хрущёвки появились. Те обвиняют, кто в бараках и коммуналках не жил.
Когда-то после Сталина решением Президиума ЦК было задумано сделать Кремль доступным народу. А все правительственные учреждения должны были переместиться в район между МГУ и проспектом Вернадского, в Раменки. Там должен был быть построен Дом правительства и комплекс других правительственных зданий. Хрущёв же понимал, что население Москвы после войны значительно увеличилось. Многие приехали из деревни на работу, жили в бараках, привозили с собой коз, кур. И Хрущёв говорит: «А может быть эти деньги, которые планируется на комплекс правительственных зданий выделить, пустить на строительство жилья? Кирпичные дома строить дорого и долго, а проблему надо решать быстро. И предложил строить что-то попроще и побыстрее. Рассчитаны эти хрущёвки, как их прозвали, были на 20 лет. А потом, как Хрущёв считал, можно было начать строить и более качественные дома. Ещё он при мне говорил: «Мы построили Дворец съездов в Кремле, Дворец спорта в Лужниках, проводить заседания и большие мероприятия есть где. Ну и хватит! Остальное – на жильё».
Из Хрущёва получился бы отличный ведущий передачи «Давай поженимся». Свадьба космонавтов Николаева и Терешковой, 1963
Фото: ТАСС
«УКРАИНЦЕВ НЕ РУГАЙТЕ. МОГУТ ЗАУПРЯМИТЬСЯ»
Когда недавно вопрос с Крымом встал, часто вспоминали Хрущёва, писали, что он якобы имел какие-то украинские корни, поэтому Крым и отдал. Причины другие были совсем, экономические. А что до Украины, то он действительно там много работал и хорошо украинцев знал. Никите иногда приписывали, что он украинец. А когда он встречался с иностранными делегациями, корреспондентами и те спрашивали его об украинском происхождении, он говорил: «Ради Бога не приписывайте мне это. Я – русский. Курская область – граница с Украиной. Я начал с Украины, добился чего-то там. Но не приписывайте мне украинского происхождения». В Киев, в Залесье на охоту первый секретарь ездил с удовольствием. С Шелестом, с Подгорным. (Николай Подгорный – в то время первый секретарь ЦК Украины. – Ред.) Последний всегда себя вёл грубо, надменно, даже со своими охранниками. Но вот как до тех, кто выше его был, тут он прямо заискивать начинал. По большому счёту Подгорный был трусом. Как-то приехали мы в Киев, на совещание по сельскому хозяйству. На Украине с мясом трудно было. Ездили мы туда поездом и жили в резиденции. Подгорный за Никитой Сергеевичем по пятам бегал. Встанет Никита Сергеевич в шесть, и он тут же прибежит. Обедать старался с Хрущёвым, как будто у него негде и нечего. И вот едят они цыплят с рисом, а Никита Сергеевич спрашивает: «Алёша, а где ты цыплят брал?» Я говорю: «Да из Москвы привёз, в Киеве-то нет ничего». Шуткой на шутливый вопрос ответил. Закончился завтрак, Подгорный ко мне: «Алёша, ну что же ты такое сказал? Что же, у нас нет цыплят?» Я говорю: «Николай Викторович, это же шутка, цыплята ваши ведь». Он: «Ну зачем же ты такое сказал?» Они во многом как дети были, хоть и члены президиума… Хрущёв часто говорил: «Украинцев не ругайте. С ними очень осторожно нужно. Может, лучше похвалить, чем поругать. Упрутся – их с места не сдвинешь. Лучше с кем-то поговорить по-хорошему. А так они могут заупрямиться».
Родные места Никита Сергеевич очень любил. В последние годы у власти, когда ехал в отпуск или из отпуска, заезжал к себе в деревню Калиновку, на родину. Он уже старый был, 70 лет, но, когда в деревне собирались колхозники, он обедал у председателя колхоза. А потом выходил и разговаривал с людьми. И он всех помнил по внешности, по происхождению. Подходит к двум молодым женщинам, лет по 25, и говорит одной: «А ты не с этого дома?» Оказалось так, и другую тоже вспомнил, хотя видел их ещё детьми, или на родителей были похожи. Вспоминал прозвища их родителей. А потом увидел одну старушку, подошёл к ней и говорит: «Ой, невеста, невеста! Я к ней сватался, а она не согласилась». И ей уже говорит: «Ты что побоялась-то? Что я в лаптях ходил? А сейчас посмотри, я-то кто!» А она отвечает: «Никита Сергеевич, значит, не судьба».
В Калиновке были и такие моменты, что местные власти узнавали, когда Хрущёв приедет, и что-то подкидывали в магазин. А тогда время было не очень-то сытное. Даже с хлебом проблемы были. И известная история с баранками, которые Хрущёв увидел у мальчишек и выяснял, откуда они взялись, тоже имела место….
Алексей Сальников со стенографистками в «спецвагоне» Хрущёва
Фото: из архива Алексея Сальникова
«ГАГАРИН ШУСТРЕНЬКИЙ БЫЛ, КАК НА ШАРНИРАХ»
Мы уже накануне 12 апреля 1961 года знали о том, что будет запущен космический корабль с человеком на борту. Но, кстати, такое было не всегда. Иногда приходилось действовать в обстановке строгой секретности. Даже нас, охрану, не предупреждали о том, куда мы едем. Я помню, как-то Фидель Кастро был у нас в СССР, и его визит уже заканчивался, его нужно было провожать. Вылетали мы из Адлера. Ребята из выездной охраны спрашивают у Литовченко, начальника охраны: «Куда мы летим?» Тот отвечает: «В Ярославль, продолжаем визит». А летим три, четыре, пять часов. Какой там Ярославль? Полёт был засекречен. И прилетели мы не в Ярославль, а в Североморск. Оказалось, была информация о том, что американцы якобы собирались сбить самолёт с Фиделем Кастро. Поэтому Хрущёв его решил в секретном режиме проводить до Североморска, сам с ним летел, а уже оттуда его отправили на Кубу. А в тот раз… Честно говоря, я не помню сейчас, сказали ли нам, кто именно будет первым космонавтом, но, по-моему, фамилию мы знали накануне вечером.
В день полёта Никита Сергеевич очень рано встал. Там был в то время и Микоян, отдыхал на даче № 8. Никита Сергеевич поплавал в бассейне, примерно с 8 до 9 часов. Из бассейна Хрущёв позвонил по телефону Королёву, затем при мне разговаривал с Малиновским, причём с ним несколько раз. Уже в доме ему сообщили, что всё нормально, корабль запущен, полетел. Когда ему доложили о том, что запуск прошёл благополучно, Хрущёв надел зипунчик такой зелёненький и ходит туда-сюда по берегу, слушает, что говорят про полёт буржуазные «голоса», наши голоса, а из приёмника треск, помехи. У него приёмник висел на ремешке, какой-то прибалтийский. А второй, получше, был импортный. У Василия Бунаева, прикреплённого, Никита спрашивает: «Где маленький приёмник?» Тот идёт с прутиком метрах в десяти и как будто не слышит. А я стоял на открытой веранде дачи и всё это наблюдал. Хрущёв снова: «Я тебя спрашиваю, где маленький приёмник? Остолоп, я тебя спрашиваю, где маленький?» Ну и нагрубил ему, даже на мат сорвался. Нет, чтобы Бунаеву сказать, что Нина Петровна положила в чемодан один приёмник, он бы успокоился. Сам его вынудил…
Хрущёв, как узнал об успешном запуске, долго гулял, один, а потом пришёл Микоян, и они пошли в дом. Там уже была налажена связь, и они уже разговаривали с Гагариным. Никита Сергеевич поздравил его и говорит: «Сейчас мы сидим с Анастасом, с Микояном. Он вас тоже поздравляет». Кстати, детали разговора должны быть в архивах, поскольку он стенографировался.
Была такая легенда, что министр обороны Малиновский не хотел присваивать Гагарину сразу звание майора, что сопротивлялся Хрущёву. Разговор с Малиновским насчёт воинского звания я не слышал. Думаю, что если что-то подобное и говорилось, то только в шутку. Малиновский не мог не подчиниться первому секретарю, тем более в 1961 году, а не в 1964-м.
Мы утром следующего дня выезжаем домой в Москву. Никита Сергеевич сразу отправился в Кремль, а я на Ленгоры, в резиденцию, повёз вещи. После того как отвёз вещи, приехал на приём, показался начальству и отправился домой, потому что рано утром опять нужно было уезжать в Пицунду. То, что приём в честь полёта Гагарина был относительно скромным, – правда. Никита Сергеевич в последние годы у власти был против того, чтобы на стол во время приёмов ставили водку, коньяк – только вино. Приём был в Георгиевском зале. А потом переночевали в Москве и на следующее утро, 14 апреля, опять в Сочи. А оттуда в Абхазию.
Общаться с космонавтами Никита любил. Конечно, больше всего Хрущёв общался с Гагариным. У Гагарина была такая приятная улыбка, шустренький, весёленький, как на шарнирах. Титов тоже был иногда. Но тот был застенчивый, скорее всего, по натуре, сосредоточенный был.
Что до «космической свадьбы» Николаева и Терешковой – это затея Хрущёва была. Очень часто, когда Хрущёв встречался на приёмах или ещё где-нибудь, сядут в отдельную комнату Хрущёв, Николаев и Малиновский, и Никита Сергеевич говорит: «Ну как? Когда будет свадьба? Мы свадьбу сделаем хорошую, хочешь в Кремле, хочешь в Доме приёмов на Ленинских горах…» А Николаев так тянуче отвечает: «Никита Сергеевич, у меня девушка есть в деревне, она к маме ходит». А Хрущёв говорит: «Ну что же… Но это политическое дело, ты понимаешь? Ты – космонавт, Терешкова – космонавт. Интересно для учёных, для всего мира будет. Вот у вас дети появятся». И всё время, когда они разговаривали, присутствовал Малиновский. А тот ведь министр обороны, начальник Николаева. Но тянул Николаев долго. Я не видел, чтобы кто-то разговаривал на эту тему с Терешковой. Никита Сергеевич с ней душевно общался, но не так, как с Николаевым, о свадьбе разговоров не заводил. Скорее всего, кто-то из женщин с ней на эту тему говорил, может быть, Фурцева.
С людьми «из космического мира» Никита часто встречался. Сын его, Серёжа Хрущёв, дружил со своим начальником Челомеем. Тот часто бывал у Никиты Сергеевича дома. Были и Янгель, Пилюгин, Королёв. Интересная вещь – наши достижения в космосе во многом были обусловлены гонкой вооружений. Хрущёв часто говорил, что, если бы американцы всё время не сообщали о своих новых вооружениях, мы бы не достигли такого уровня развития ракетной и космической техники. Они спокойно вооружались, денег было с избытком, а мы вооружались из последнего. Но если бы они молчали, а мы проспали, они бы нас просто задавили. И никакие тысячи танков не помогли бы. Хрущёв говорил: «Зачем эти танки? При ядерной войне, при ракетах они бесполезны».
Алексей Сальников и сестра-хозяйка дачи Хрущёва в Пицунде
Фото: из архива Алексея Сальникова
«МНЕ ПРИПИСАЛИ, БУДТО Я ХОТЕЛ НА ЛЕНЕ ЖЕНИТЬСЯ»
Поскольку я занимался бытовым обеспечением семейства Хрущёва, то знал об этом практически всё. И об обуви, и об одежде и про все остальные вещи. Как одевались женщины из семейства Хрущёва? После 1964 года много говорили о дочерях Никиты, что они будто бы ездили во Францию делать себе причёски и прочее. Всё это враньё. Раду Никитичну вы видели. Она пострижена как мальчик и в молодости так ходила. У неё-то и чулки нормально не сидели… Нина Петровна, жена Хрущёва, вообще была женщиной простой. У меня осталось в памяти, как Нина Петровна ходила дома: наденет какой-нибудь халатик ситцевый внатяжечку, на пуговичках… И так же Лена ходила.
Какие там причёски? Кто из девчонок: Юля (дочь от первого брака, жила в Киеве), Рада и Лена – куда-то ездил? Тем более в Париж. Рада из модниц вообще исключается. Юлия Никитична, которая в Киеве жила, та действительно очень за собой следила. Она и за лицом ухаживала. Но у неё муж был – Виктор Петрович, директор большого оперного театра в Киеве. Положение обязывало.
А вот Лена была не замужем. Не скажу, что с ней я не знаком был, но её уж слишком мне приписывали. А замуж выдать всё-таки хотели, в том числе и за единственного неженатого космонавта Николаева. Однажды кто-то из свиты говорит: «Давайте познакомим Лену с Николаевым». Устроили встречу у Рады Никитичны и Аджубея. Но встреча эта так ничем и не закончилась. Посидели и разошлись…
Но знакомство с Леной мне всё-таки аукнулось. В 1964 году, когда Хрущёва убрали, меня совсем прижали. Иду к начальнику управления. А он был друг, на переговоры меня брал с собой. Он любил поддать, и, чтобы ему сказать «стоп», он меня брал. И вдруг он уже меня не видит, не замечает, чувствует, что я в опале. Я пришёл к нему: «Я-то тут причём? По работе претензии ко мне есть?» Он говорит: «Нет». Я спрашиваю: «Так почему же такое отношение? Не нужен – уберите!» Он говорит: «Уберём, если нужно будет. Буду за тебя молиться». И наверх показывает.
Оказалось, что мне приписали, будто я хотел на Лене жениться. Даже товарищи по работе спрашивали: «Правда, что тебя Хрущёв хотел в зятья взять?» Пришлось отмалчиваться. До сих пор и отмалчиваюсь, почему не женат всю жизнь остался…
КАК ХРУЩЁВ И БУЛГАНИН ПЛЕВАЛИСЬ КОСТОЧКАМИ
В 1950-х годах, когда наши руководители только-только стали ездить в капиталистические страны, сразу выяснилось, что ни европейскому, ни какому-то другому этикету они не обучены. И за столом вели себя так, как привыкли, или как им природа подсказывала. Мне сам Хрущёв рассказывал, о том, что произошло во время визита в Англию. Вместе с Булганиным они пошли в театр. В перерыве в отдельном помещении был стол накрыт. Фрукты были. Хрущёв говорит: «Виноград был такой крупный, очень нам понравился. А были только официальные лица из дипкорпуса, посольства. А на следующий день в газетах расписали, как Хрущёв с Булганиным плевались виноградными косточками». Наш народ-то даже и не знал, что есть специальные вилочки: съел ягоду, косточки на вилочку фруктовую и стряхнуть на тарелку. А наши по-простому, ели и плевали косточки в тарелки.
Уже потом с ними, да и с нами тоже старички из МИДа проводили специальные занятия: рассказывали, чем, что и в какой последовательности едят, для чего та или иная вилочка, тот или иной бокал. Как салфетками пользоваться, как руки держать. Правда, наши всё равно забывали, то локти на стол поставят, то десертной вилкой основное блюдо едят…
О вредных привычках. Я вот читал и в фильмах видел, что якобы Хрущёв был отчаянным противником курения. На самом деле он относился к курению терпимо, хотя сам не курил. Например, когда Иван Харитонович Коротоков, его прикреплённый, курил в доме, ничего не говорил.
Про кино. Кинозалы в принципе были во всех резиденциях, но самым главным был зал в Кремле, который ещё при Сталине, до войны сделали. Там был переход из здания в здание, в котором сейчас зимний сад. А тогда был кинозал. Огромные мягкие глубокие кресла, завалишься – не встанешь. Показывали часто новые фильмы. Но без системы. Кто-то из Министерства культуры или с «Мосфильма» хочет перед Политбюро похвастаться. Звонили Суслову обычно, и он предлагал: «Давайте соберёмся посмотрим». Фрукты, водичку ставили. Потом уже многие из президиума ЦК на Ленгорах жили: Хрущёв, Микоян, Мухитдинов на десятой даче, Булганин – на пятой. Стали тогда поближе, прямо через дорогу на «Мосфильм» ездить в специальный зал. И если киношники настаивали: «Никита Сергеевич, есть новый фильм, хотели вам показать», он отвечал: «Если хороший – выпустим». Посмотрели: «Одобряем?» «Одобряем!» Чтобы какая-то критика была, не помню.
Хрущёв много читал. Газеты, в основном центральные, «Правду» обязательно. Но вот с томиком Ленина я никого никогда не видел, хотя в кабинетах собрания сочинений обязательно стояли… Кто из них по-ленински-то жил? Я не думаю, что Хрущёв или Ворошилов там сильно в ленинизме разбирались. Слишком сложно для них. Они ведь простыми были. Помню один интересный эпизод в Сочи. Отправились в охотничье хозяйство в горах. Были писатели, деятели искусства. И вдруг дождь. Никита Сергеевич говорит: «Давайте переносить всю посуду, все столы в здание!» И все члены президиума ЦК, даже Ворошилов, который уже очень пожилым был, таскали стулья, столы. Прямо как на коммунистическом субботнике. И никто, если говорить проще, не выпендривался!
Часто Хрущёв был настроен против охраны. Охрана его раздражала. Говорил, что ближе к народу хочет быть. Я помню, в Средней Азии какая-то девчонка из обслуги хотела ему письмо подсунуть, а я перехватил – положено так. Он увидел и говорит: «А ну-ка отдай мне!» Отобрал у меня это письмо. Общение с народом разным было. В Волгограде едем мы на тракторный завод. Жарко, пылища. А впереди несколько телег едут. Цыгане. Никита Сергеевич говорит: «Остановитесь!» Те стоят, смотрят. Никита выходит – и к ним. Говорит: «Кто у вас главный?» Они собрались в кучу. Хрущёв говорит: «Хотите работать? Давайте я вам помогу. Организуем колхоз. Техникой, деньгами вас обеспечим, жильё вам построим». Вроде бы беседа началась нормально. Потом местный обком организовал колхоз, технику дал. Но колхоз этот долго не продержался, разбежались цыгане.
Часто Никита ребят из охраны ругал: «Что вы шторки в вагоне закрываете?» Он любил сесть у окна, раскрыть занавесочки, смотреть поля. Вагон у него был, как у других первых лиц, – отдельный вагон.
Иногда позволял себе расслабиться. Хрущёв сам мне рассказывал, как они с Ниной Петровной на Ленгорах встретили Новый год и пошли по Воробьёвскому шоссе (сейчас улица Косыгина) до Ленинского проспекта. Прохожие говорят: «Вроде Хрущёв идёт, смотрите!»
ГОТОВИЛ В ПРЕЕМНИКИ ФРОЛА КОЗЛОВА
К Брежневу Никита относился очень скептически, а тот его побаивался. Наши сотрудники рассказывали, что «перед тем как Хрущёва свергли, он говорил: «Только бы не этого тупца избрали! Лучше бы Суслова». Да, Хрущёв хотел уходить, но не в 1964 году, а через несколько лет. И готовил себе в преемники не Брежнева, не Суслова, а Фрола Козлова. И если бы у Козлова, в то время фактически второго человека в партии, не случился инфаркт, Хрущёва бы так просто не убрали.
Об истории заговора. У Хрущёва был такой дежурный – Пивоваров. Мы приезжаем из командировки, и он говорит Никите: «Идут слухи о заговоре против вас», отдал ему письмо. Хрущёв выслушал его внимательно и позвонил председателю КГБ Семичастному. А письмо незадолго до заговора отдали Суслову. Пивоварова потом вызвали в ЦК и через некоторое время объявили сумасшедшим.
Ещё раз скажу, что если бы не случился инфаркт с Фролом Козловым и письмо бы попало к нему, а не к Суслову, то заговорщики, скорее всего, ничего не смогли бы сделать.
Булганина Хрущёв не любил. Особенно за желание покрасоваться в маршальской форме. И ревновал, похоже. Действительно, был случай в Лужниках, когда Булганин опоздал во Дворец спорта на митинг. Зашёл в зал минут через тридцать, а ему аплодировать начали. Хрущёв помрачнел так. А потом, после мероприятия, когда всех членов президиума пригласили в буфет поужинать, Никита развернулся и говорит: «Я дома ем». И ушёл…
Но был он, между прочим, и отходчивым. Когда Никита Сергеевич приезжал в Вену на рандеву с Кеннеди, Молотов, бывший в то время в опале и работавший в Международной организации по атомной энергии, приехал на вокзал его встречать. Когда они встретились, Хрущёв сказал: «Пойдём в комнату отдыха на вокзале, посидим». Они поговорили. Никита Сергеевич предложил: «Вы не хотите отдохнуть в Сочи или в Крыму?» Ждал его согласия, а тот говорит: «Я позвоню, отвечу». Приезжает Хрущёв в Москву, собирает свою свиту (а он советовался со всеми) и говорит: «Я встречался с Молотовым, предложил ему отдохнуть на одной из наших госдач. Нужно побеспокоиться о том, чтобы всё было обеспечено. Я думаю, что его нужно приблизить». А потом, через какое-то время, Молотов опять написал какое-то «неправильное» письмо, и отдых не состоялся. Но Никита точно хотел его приблизить.
Никита понимал, что нужно выдвигать молодёжь в разных сферах. Как это было на практике? Расскажу случай. Были мы в Крыму. Хрущёв с Громыко только прилетели с Ассамблеи ООН. И за столом, когда Громыко с Хрущёвым и его дочерью Радой были, зашёл разговор про Суходрева. Он несколько раз Хрущёву переводил, тому понравилось. Никита Сергеевич говорит: «А кто у вас Суходрев по должности?» Громыко отвечает: «Переводчик международного отдела». Хрущёв: «Молодой, перспективный, расти надо!»
Я потом Суходреву (а я его хорошо знал) говорю: «Витя, ты знаешь, что скоро в гору пойдёшь?» И его сделали советником… Хрущёв потом, когда Суходрева пригласили, говорит ему: «Хотите, оставайтесь отдыхать». И тот с женой недели две на госдаче прожил. И стал переводчиком № 1.
Хрущёву нравились так называемые комсомольцы, молодые, красивые, которые складно говорили. Но многие из них его и предали: Семичастный, Шелепин, Мжаванадзе. Слишком он уж был уверен в том, что никто его не сдвинет…
Ссылка
В прошлом номере в статье «Когда Хрущёва хотели отравить» («Совершенно секретно» №2/391, февраль 2017) мы начали публикацию воспоминаний подполковника 9-го управления КГБ СССР Алексея Сальникова о его 40-летней работе с первыми лицами нашего государства. Он был человеком с уникальными знаниями и громадным опытом и отвечал за бытовое обеспечение глав правительства и высших партийных руководителей СССР, а также безопасность в этой сфере с 1956 по 1996 год.
В 2010 году мне удалось познакомиться с ним, и с тех пор мы регулярно общались. Его рассказы легли в основу многих статей и использовались мной при работе над книгами о жизни советских вождей. (А.А. Сальников умер летом 2016 года. – Ред.) Алексей Алексеевич был человеком очень мягким, тактичным, можно сказать, совестливым. Помню, он как-то сказал мне: «Нам дают в конце года деньги на лечение, а я их не брал, как-то стыдно было. Мне говорят в кадрах: «Вы 40 лет проработали – и стесняетесь. Да какие же это нервы надо иметь, чтобы с нашими руководителями от Хрущёва до Ельцина столько проработать!»
С другой стороны, у него на всё и обо всех было своё собственное мнение, которое он не стеснялся высказывать. Он давал личные характеристики бывшим руководителям, рядом с которыми провёл много лет. Иногда они были совсем нелицеприятными. А те детали жизни Хрущёва, Брежнева, Косыгина, Андропова, Горбачёва, с которыми он меня познакомил, вне всякого сомнения, будут интересны нашим читателям. Итак, сегодня мы публикуем очередные фрагменты из воспоминаний Алексея Сальникова:
Хрущёв разговаривает по телефону с космонавтами Николаевым и Поповичем
Фото: Трофимов Г./ТАСС
«НАМ НАДО СТРАНУ СВОЮ ПОДНЯТЬ»
«Может быть, это моё субъективное мнение, но, если бы Хрущёва не убрали в 1964 году, мы жили бы лучше. Он был очень требовательным, очень трудолюбивым. Вставал в 6 часов утра, зарядочку сделает и ходит, ходит, думает. Был он в принципе простым мужиком, но ведь и во внешней политике разбирался. Его весь мир знал.
Про Кеннеди Хрущёв говорил в присутствии членов президиума: «Мужик, с которым можно было говорить и договариваться. Жалко, конечно. Цель у них одна – нас унизить, закопать. Но он единственный из молодых, с кем можно было говорить и договариваться!»
Членам Президиума ЦК в трудную минуту говорил: «Послушайте! Нам в первую очередь надо страну свою поднять. Благосостояние укрепить». К нам кто-то просился присоединиться, то ли чехи, то ли болгары. Он говорит: «Давайте правде в глаза смотреть. Как болгары живут – и как мы живём. У них там лучше. Зачем их загонять к нам? Не время. Вот выровнять уровень жизни – тогда можно и объединиться. Мы сейчас вот продаём коммунизм в Африку, а по-настоящему – не продаём, а ещё им даём за это. А вот нужно достичь такого уровня, чтобы страна была зажиточной, чтобы они сами видели это и шли бы за нами». Я сам это слышал и понимал, что в принципе Хрущёв был против бездумного насаждения коммунистического строя повсюду, особенно в Африке.
Во время одного застолья Хрущёву говорят: «Давайте сделаем в Финляндии социализм! А тебя президентом сделаем». Он отвечает: «Да ни в коем случае! Это уж без меня!» У Хрущёва очень хорошие отношения были с Кекконеном. И торговали мы с финнами в те времена довольно широко: масло, колбасу, молоко они нам поставляли. У него было много друзей за рубежом, большая поддержка. Я считаю, что у Хрущёва было много правильных решений, да и перспективы были. Его обвиняют в том, что хрущёвки появились. Те обвиняют, кто в бараках и коммуналках не жил.
Когда-то после Сталина решением Президиума ЦК было задумано сделать Кремль доступным народу. А все правительственные учреждения должны были переместиться в район между МГУ и проспектом Вернадского, в Раменки. Там должен был быть построен Дом правительства и комплекс других правительственных зданий. Хрущёв же понимал, что население Москвы после войны значительно увеличилось. Многие приехали из деревни на работу, жили в бараках, привозили с собой коз, кур. И Хрущёв говорит: «А может быть эти деньги, которые планируется на комплекс правительственных зданий выделить, пустить на строительство жилья? Кирпичные дома строить дорого и долго, а проблему надо решать быстро. И предложил строить что-то попроще и побыстрее. Рассчитаны эти хрущёвки, как их прозвали, были на 20 лет. А потом, как Хрущёв считал, можно было начать строить и более качественные дома. Ещё он при мне говорил: «Мы построили Дворец съездов в Кремле, Дворец спорта в Лужниках, проводить заседания и большие мероприятия есть где. Ну и хватит! Остальное – на жильё».
Из Хрущёва получился бы отличный ведущий передачи «Давай поженимся». Свадьба космонавтов Николаева и Терешковой, 1963
Фото: ТАСС
«УКРАИНЦЕВ НЕ РУГАЙТЕ. МОГУТ ЗАУПРЯМИТЬСЯ»
Когда недавно вопрос с Крымом встал, часто вспоминали Хрущёва, писали, что он якобы имел какие-то украинские корни, поэтому Крым и отдал. Причины другие были совсем, экономические. А что до Украины, то он действительно там много работал и хорошо украинцев знал. Никите иногда приписывали, что он украинец. А когда он встречался с иностранными делегациями, корреспондентами и те спрашивали его об украинском происхождении, он говорил: «Ради Бога не приписывайте мне это. Я – русский. Курская область – граница с Украиной. Я начал с Украины, добился чего-то там. Но не приписывайте мне украинского происхождения». В Киев, в Залесье на охоту первый секретарь ездил с удовольствием. С Шелестом, с Подгорным. (Николай Подгорный – в то время первый секретарь ЦК Украины. – Ред.) Последний всегда себя вёл грубо, надменно, даже со своими охранниками. Но вот как до тех, кто выше его был, тут он прямо заискивать начинал. По большому счёту Подгорный был трусом. Как-то приехали мы в Киев, на совещание по сельскому хозяйству. На Украине с мясом трудно было. Ездили мы туда поездом и жили в резиденции. Подгорный за Никитой Сергеевичем по пятам бегал. Встанет Никита Сергеевич в шесть, и он тут же прибежит. Обедать старался с Хрущёвым, как будто у него негде и нечего. И вот едят они цыплят с рисом, а Никита Сергеевич спрашивает: «Алёша, а где ты цыплят брал?» Я говорю: «Да из Москвы привёз, в Киеве-то нет ничего». Шуткой на шутливый вопрос ответил. Закончился завтрак, Подгорный ко мне: «Алёша, ну что же ты такое сказал? Что же, у нас нет цыплят?» Я говорю: «Николай Викторович, это же шутка, цыплята ваши ведь». Он: «Ну зачем же ты такое сказал?» Они во многом как дети были, хоть и члены президиума… Хрущёв часто говорил: «Украинцев не ругайте. С ними очень осторожно нужно. Может, лучше похвалить, чем поругать. Упрутся – их с места не сдвинешь. Лучше с кем-то поговорить по-хорошему. А так они могут заупрямиться».
Родные места Никита Сергеевич очень любил. В последние годы у власти, когда ехал в отпуск или из отпуска, заезжал к себе в деревню Калиновку, на родину. Он уже старый был, 70 лет, но, когда в деревне собирались колхозники, он обедал у председателя колхоза. А потом выходил и разговаривал с людьми. И он всех помнил по внешности, по происхождению. Подходит к двум молодым женщинам, лет по 25, и говорит одной: «А ты не с этого дома?» Оказалось так, и другую тоже вспомнил, хотя видел их ещё детьми, или на родителей были похожи. Вспоминал прозвища их родителей. А потом увидел одну старушку, подошёл к ней и говорит: «Ой, невеста, невеста! Я к ней сватался, а она не согласилась». И ей уже говорит: «Ты что побоялась-то? Что я в лаптях ходил? А сейчас посмотри, я-то кто!» А она отвечает: «Никита Сергеевич, значит, не судьба».
В Калиновке были и такие моменты, что местные власти узнавали, когда Хрущёв приедет, и что-то подкидывали в магазин. А тогда время было не очень-то сытное. Даже с хлебом проблемы были. И известная история с баранками, которые Хрущёв увидел у мальчишек и выяснял, откуда они взялись, тоже имела место….
Алексей Сальников со стенографистками в «спецвагоне» Хрущёва
Фото: из архива Алексея Сальникова
«ГАГАРИН ШУСТРЕНЬКИЙ БЫЛ, КАК НА ШАРНИРАХ»
Мы уже накануне 12 апреля 1961 года знали о том, что будет запущен космический корабль с человеком на борту. Но, кстати, такое было не всегда. Иногда приходилось действовать в обстановке строгой секретности. Даже нас, охрану, не предупреждали о том, куда мы едем. Я помню, как-то Фидель Кастро был у нас в СССР, и его визит уже заканчивался, его нужно было провожать. Вылетали мы из Адлера. Ребята из выездной охраны спрашивают у Литовченко, начальника охраны: «Куда мы летим?» Тот отвечает: «В Ярославль, продолжаем визит». А летим три, четыре, пять часов. Какой там Ярославль? Полёт был засекречен. И прилетели мы не в Ярославль, а в Североморск. Оказалось, была информация о том, что американцы якобы собирались сбить самолёт с Фиделем Кастро. Поэтому Хрущёв его решил в секретном режиме проводить до Североморска, сам с ним летел, а уже оттуда его отправили на Кубу. А в тот раз… Честно говоря, я не помню сейчас, сказали ли нам, кто именно будет первым космонавтом, но, по-моему, фамилию мы знали накануне вечером.
В день полёта Никита Сергеевич очень рано встал. Там был в то время и Микоян, отдыхал на даче № 8. Никита Сергеевич поплавал в бассейне, примерно с 8 до 9 часов. Из бассейна Хрущёв позвонил по телефону Королёву, затем при мне разговаривал с Малиновским, причём с ним несколько раз. Уже в доме ему сообщили, что всё нормально, корабль запущен, полетел. Когда ему доложили о том, что запуск прошёл благополучно, Хрущёв надел зипунчик такой зелёненький и ходит туда-сюда по берегу, слушает, что говорят про полёт буржуазные «голоса», наши голоса, а из приёмника треск, помехи. У него приёмник висел на ремешке, какой-то прибалтийский. А второй, получше, был импортный. У Василия Бунаева, прикреплённого, Никита спрашивает: «Где маленький приёмник?» Тот идёт с прутиком метрах в десяти и как будто не слышит. А я стоял на открытой веранде дачи и всё это наблюдал. Хрущёв снова: «Я тебя спрашиваю, где маленький приёмник? Остолоп, я тебя спрашиваю, где маленький?» Ну и нагрубил ему, даже на мат сорвался. Нет, чтобы Бунаеву сказать, что Нина Петровна положила в чемодан один приёмник, он бы успокоился. Сам его вынудил…
Хрущёв, как узнал об успешном запуске, долго гулял, один, а потом пришёл Микоян, и они пошли в дом. Там уже была налажена связь, и они уже разговаривали с Гагариным. Никита Сергеевич поздравил его и говорит: «Сейчас мы сидим с Анастасом, с Микояном. Он вас тоже поздравляет». Кстати, детали разговора должны быть в архивах, поскольку он стенографировался.
Была такая легенда, что министр обороны Малиновский не хотел присваивать Гагарину сразу звание майора, что сопротивлялся Хрущёву. Разговор с Малиновским насчёт воинского звания я не слышал. Думаю, что если что-то подобное и говорилось, то только в шутку. Малиновский не мог не подчиниться первому секретарю, тем более в 1961 году, а не в 1964-м.
Мы утром следующего дня выезжаем домой в Москву. Никита Сергеевич сразу отправился в Кремль, а я на Ленгоры, в резиденцию, повёз вещи. После того как отвёз вещи, приехал на приём, показался начальству и отправился домой, потому что рано утром опять нужно было уезжать в Пицунду. То, что приём в честь полёта Гагарина был относительно скромным, – правда. Никита Сергеевич в последние годы у власти был против того, чтобы на стол во время приёмов ставили водку, коньяк – только вино. Приём был в Георгиевском зале. А потом переночевали в Москве и на следующее утро, 14 апреля, опять в Сочи. А оттуда в Абхазию.
Общаться с космонавтами Никита любил. Конечно, больше всего Хрущёв общался с Гагариным. У Гагарина была такая приятная улыбка, шустренький, весёленький, как на шарнирах. Титов тоже был иногда. Но тот был застенчивый, скорее всего, по натуре, сосредоточенный был.
Что до «космической свадьбы» Николаева и Терешковой – это затея Хрущёва была. Очень часто, когда Хрущёв встречался на приёмах или ещё где-нибудь, сядут в отдельную комнату Хрущёв, Николаев и Малиновский, и Никита Сергеевич говорит: «Ну как? Когда будет свадьба? Мы свадьбу сделаем хорошую, хочешь в Кремле, хочешь в Доме приёмов на Ленинских горах…» А Николаев так тянуче отвечает: «Никита Сергеевич, у меня девушка есть в деревне, она к маме ходит». А Хрущёв говорит: «Ну что же… Но это политическое дело, ты понимаешь? Ты – космонавт, Терешкова – космонавт. Интересно для учёных, для всего мира будет. Вот у вас дети появятся». И всё время, когда они разговаривали, присутствовал Малиновский. А тот ведь министр обороны, начальник Николаева. Но тянул Николаев долго. Я не видел, чтобы кто-то разговаривал на эту тему с Терешковой. Никита Сергеевич с ней душевно общался, но не так, как с Николаевым, о свадьбе разговоров не заводил. Скорее всего, кто-то из женщин с ней на эту тему говорил, может быть, Фурцева.
С людьми «из космического мира» Никита часто встречался. Сын его, Серёжа Хрущёв, дружил со своим начальником Челомеем. Тот часто бывал у Никиты Сергеевича дома. Были и Янгель, Пилюгин, Королёв. Интересная вещь – наши достижения в космосе во многом были обусловлены гонкой вооружений. Хрущёв часто говорил, что, если бы американцы всё время не сообщали о своих новых вооружениях, мы бы не достигли такого уровня развития ракетной и космической техники. Они спокойно вооружались, денег было с избытком, а мы вооружались из последнего. Но если бы они молчали, а мы проспали, они бы нас просто задавили. И никакие тысячи танков не помогли бы. Хрущёв говорил: «Зачем эти танки? При ядерной войне, при ракетах они бесполезны».
Алексей Сальников и сестра-хозяйка дачи Хрущёва в Пицунде
Фото: из архива Алексея Сальникова
«МНЕ ПРИПИСАЛИ, БУДТО Я ХОТЕЛ НА ЛЕНЕ ЖЕНИТЬСЯ»
Поскольку я занимался бытовым обеспечением семейства Хрущёва, то знал об этом практически всё. И об обуви, и об одежде и про все остальные вещи. Как одевались женщины из семейства Хрущёва? После 1964 года много говорили о дочерях Никиты, что они будто бы ездили во Францию делать себе причёски и прочее. Всё это враньё. Раду Никитичну вы видели. Она пострижена как мальчик и в молодости так ходила. У неё-то и чулки нормально не сидели… Нина Петровна, жена Хрущёва, вообще была женщиной простой. У меня осталось в памяти, как Нина Петровна ходила дома: наденет какой-нибудь халатик ситцевый внатяжечку, на пуговичках… И так же Лена ходила.
Какие там причёски? Кто из девчонок: Юля (дочь от первого брака, жила в Киеве), Рада и Лена – куда-то ездил? Тем более в Париж. Рада из модниц вообще исключается. Юлия Никитична, которая в Киеве жила, та действительно очень за собой следила. Она и за лицом ухаживала. Но у неё муж был – Виктор Петрович, директор большого оперного театра в Киеве. Положение обязывало.
А вот Лена была не замужем. Не скажу, что с ней я не знаком был, но её уж слишком мне приписывали. А замуж выдать всё-таки хотели, в том числе и за единственного неженатого космонавта Николаева. Однажды кто-то из свиты говорит: «Давайте познакомим Лену с Николаевым». Устроили встречу у Рады Никитичны и Аджубея. Но встреча эта так ничем и не закончилась. Посидели и разошлись…
Но знакомство с Леной мне всё-таки аукнулось. В 1964 году, когда Хрущёва убрали, меня совсем прижали. Иду к начальнику управления. А он был друг, на переговоры меня брал с собой. Он любил поддать, и, чтобы ему сказать «стоп», он меня брал. И вдруг он уже меня не видит, не замечает, чувствует, что я в опале. Я пришёл к нему: «Я-то тут причём? По работе претензии ко мне есть?» Он говорит: «Нет». Я спрашиваю: «Так почему же такое отношение? Не нужен – уберите!» Он говорит: «Уберём, если нужно будет. Буду за тебя молиться». И наверх показывает.
Оказалось, что мне приписали, будто я хотел на Лене жениться. Даже товарищи по работе спрашивали: «Правда, что тебя Хрущёв хотел в зятья взять?» Пришлось отмалчиваться. До сих пор и отмалчиваюсь, почему не женат всю жизнь остался…
КАК ХРУЩЁВ И БУЛГАНИН ПЛЕВАЛИСЬ КОСТОЧКАМИ
В 1950-х годах, когда наши руководители только-только стали ездить в капиталистические страны, сразу выяснилось, что ни европейскому, ни какому-то другому этикету они не обучены. И за столом вели себя так, как привыкли, или как им природа подсказывала. Мне сам Хрущёв рассказывал, о том, что произошло во время визита в Англию. Вместе с Булганиным они пошли в театр. В перерыве в отдельном помещении был стол накрыт. Фрукты были. Хрущёв говорит: «Виноград был такой крупный, очень нам понравился. А были только официальные лица из дипкорпуса, посольства. А на следующий день в газетах расписали, как Хрущёв с Булганиным плевались виноградными косточками». Наш народ-то даже и не знал, что есть специальные вилочки: съел ягоду, косточки на вилочку фруктовую и стряхнуть на тарелку. А наши по-простому, ели и плевали косточки в тарелки.
Уже потом с ними, да и с нами тоже старички из МИДа проводили специальные занятия: рассказывали, чем, что и в какой последовательности едят, для чего та или иная вилочка, тот или иной бокал. Как салфетками пользоваться, как руки держать. Правда, наши всё равно забывали, то локти на стол поставят, то десертной вилкой основное блюдо едят…
О вредных привычках. Я вот читал и в фильмах видел, что якобы Хрущёв был отчаянным противником курения. На самом деле он относился к курению терпимо, хотя сам не курил. Например, когда Иван Харитонович Коротоков, его прикреплённый, курил в доме, ничего не говорил.
Про кино. Кинозалы в принципе были во всех резиденциях, но самым главным был зал в Кремле, который ещё при Сталине, до войны сделали. Там был переход из здания в здание, в котором сейчас зимний сад. А тогда был кинозал. Огромные мягкие глубокие кресла, завалишься – не встанешь. Показывали часто новые фильмы. Но без системы. Кто-то из Министерства культуры или с «Мосфильма» хочет перед Политбюро похвастаться. Звонили Суслову обычно, и он предлагал: «Давайте соберёмся посмотрим». Фрукты, водичку ставили. Потом уже многие из президиума ЦК на Ленгорах жили: Хрущёв, Микоян, Мухитдинов на десятой даче, Булганин – на пятой. Стали тогда поближе, прямо через дорогу на «Мосфильм» ездить в специальный зал. И если киношники настаивали: «Никита Сергеевич, есть новый фильм, хотели вам показать», он отвечал: «Если хороший – выпустим». Посмотрели: «Одобряем?» «Одобряем!» Чтобы какая-то критика была, не помню.
Хрущёв много читал. Газеты, в основном центральные, «Правду» обязательно. Но вот с томиком Ленина я никого никогда не видел, хотя в кабинетах собрания сочинений обязательно стояли… Кто из них по-ленински-то жил? Я не думаю, что Хрущёв или Ворошилов там сильно в ленинизме разбирались. Слишком сложно для них. Они ведь простыми были. Помню один интересный эпизод в Сочи. Отправились в охотничье хозяйство в горах. Были писатели, деятели искусства. И вдруг дождь. Никита Сергеевич говорит: «Давайте переносить всю посуду, все столы в здание!» И все члены президиума ЦК, даже Ворошилов, который уже очень пожилым был, таскали стулья, столы. Прямо как на коммунистическом субботнике. И никто, если говорить проще, не выпендривался!
Часто Хрущёв был настроен против охраны. Охрана его раздражала. Говорил, что ближе к народу хочет быть. Я помню, в Средней Азии какая-то девчонка из обслуги хотела ему письмо подсунуть, а я перехватил – положено так. Он увидел и говорит: «А ну-ка отдай мне!» Отобрал у меня это письмо. Общение с народом разным было. В Волгограде едем мы на тракторный завод. Жарко, пылища. А впереди несколько телег едут. Цыгане. Никита Сергеевич говорит: «Остановитесь!» Те стоят, смотрят. Никита выходит – и к ним. Говорит: «Кто у вас главный?» Они собрались в кучу. Хрущёв говорит: «Хотите работать? Давайте я вам помогу. Организуем колхоз. Техникой, деньгами вас обеспечим, жильё вам построим». Вроде бы беседа началась нормально. Потом местный обком организовал колхоз, технику дал. Но колхоз этот долго не продержался, разбежались цыгане.
Часто Никита ребят из охраны ругал: «Что вы шторки в вагоне закрываете?» Он любил сесть у окна, раскрыть занавесочки, смотреть поля. Вагон у него был, как у других первых лиц, – отдельный вагон.
Иногда позволял себе расслабиться. Хрущёв сам мне рассказывал, как они с Ниной Петровной на Ленгорах встретили Новый год и пошли по Воробьёвскому шоссе (сейчас улица Косыгина) до Ленинского проспекта. Прохожие говорят: «Вроде Хрущёв идёт, смотрите!»
ГОТОВИЛ В ПРЕЕМНИКИ ФРОЛА КОЗЛОВА
К Брежневу Никита относился очень скептически, а тот его побаивался. Наши сотрудники рассказывали, что «перед тем как Хрущёва свергли, он говорил: «Только бы не этого тупца избрали! Лучше бы Суслова». Да, Хрущёв хотел уходить, но не в 1964 году, а через несколько лет. И готовил себе в преемники не Брежнева, не Суслова, а Фрола Козлова. И если бы у Козлова, в то время фактически второго человека в партии, не случился инфаркт, Хрущёва бы так просто не убрали.
Об истории заговора. У Хрущёва был такой дежурный – Пивоваров. Мы приезжаем из командировки, и он говорит Никите: «Идут слухи о заговоре против вас», отдал ему письмо. Хрущёв выслушал его внимательно и позвонил председателю КГБ Семичастному. А письмо незадолго до заговора отдали Суслову. Пивоварова потом вызвали в ЦК и через некоторое время объявили сумасшедшим.
Ещё раз скажу, что если бы не случился инфаркт с Фролом Козловым и письмо бы попало к нему, а не к Суслову, то заговорщики, скорее всего, ничего не смогли бы сделать.
Булганина Хрущёв не любил. Особенно за желание покрасоваться в маршальской форме. И ревновал, похоже. Действительно, был случай в Лужниках, когда Булганин опоздал во Дворец спорта на митинг. Зашёл в зал минут через тридцать, а ему аплодировать начали. Хрущёв помрачнел так. А потом, после мероприятия, когда всех членов президиума пригласили в буфет поужинать, Никита развернулся и говорит: «Я дома ем». И ушёл…
Но был он, между прочим, и отходчивым. Когда Никита Сергеевич приезжал в Вену на рандеву с Кеннеди, Молотов, бывший в то время в опале и работавший в Международной организации по атомной энергии, приехал на вокзал его встречать. Когда они встретились, Хрущёв сказал: «Пойдём в комнату отдыха на вокзале, посидим». Они поговорили. Никита Сергеевич предложил: «Вы не хотите отдохнуть в Сочи или в Крыму?» Ждал его согласия, а тот говорит: «Я позвоню, отвечу». Приезжает Хрущёв в Москву, собирает свою свиту (а он советовался со всеми) и говорит: «Я встречался с Молотовым, предложил ему отдохнуть на одной из наших госдач. Нужно побеспокоиться о том, чтобы всё было обеспечено. Я думаю, что его нужно приблизить». А потом, через какое-то время, Молотов опять написал какое-то «неправильное» письмо, и отдых не состоялся. Но Никита точно хотел его приблизить.
Никита понимал, что нужно выдвигать молодёжь в разных сферах. Как это было на практике? Расскажу случай. Были мы в Крыму. Хрущёв с Громыко только прилетели с Ассамблеи ООН. И за столом, когда Громыко с Хрущёвым и его дочерью Радой были, зашёл разговор про Суходрева. Он несколько раз Хрущёву переводил, тому понравилось. Никита Сергеевич говорит: «А кто у вас Суходрев по должности?» Громыко отвечает: «Переводчик международного отдела». Хрущёв: «Молодой, перспективный, расти надо!»
Я потом Суходреву (а я его хорошо знал) говорю: «Витя, ты знаешь, что скоро в гору пойдёшь?» И его сделали советником… Хрущёв потом, когда Суходрева пригласили, говорит ему: «Хотите, оставайтесь отдыхать». И тот с женой недели две на госдаче прожил. И стал переводчиком № 1.
Хрущёву нравились так называемые комсомольцы, молодые, красивые, которые складно говорили. Но многие из них его и предали: Семичастный, Шелепин, Мжаванадзе. Слишком он уж был уверен в том, что никто его не сдвинет…
Ссылка
ОТВЕТЫ (0)
Комментарии не найдены!