Слишком много червяков: для чего корейцы выбрали Мун Чжэ Ина?

Южная Корея впервые за девять лет избрала либерального президента. Вопрос в том, сможет ли он провести либеральные реформы?

Новым президентом Южной Кореи стал либеральный левоцентристский кандидат от Демократической партии Мун Чжэ Ин, набравший чуть более 40% голосов избирателей. Его ближайший преследователь и, по сути, единственный соперник — представитель партии "Корейская свобода" Хон Чжун Пхе — получил лишь 24%. На третьем месте еще один либерал — Ан Чол Су из Народной партии с 21,41%.
Столь серьезный успех либерал-прогрессистов объясняется кризисом, в котором оказались местные консерваторы. Их девятилетнее правление в Южной Корее завершилось импичментом президента Пак Кын Хе, которую обвинили в коррупции и в разглашении секретных сведений своей подруге-сектантке (которая занималась сбором "пожертвований" у крупнейших компаний страны). Население требовало реформ как в экономике, так и во внешней политике.

Я тут главный
Собственно, президент Мун готов корректировать внешнеполитический курс с первого же дня своего президентства. "Если необходимо, я сразу вылечу в Вашингтон, если позволят условия, готов посетить и Пхеньян", — заявил он в ходе своей инаугурационной речи. Новому хозяину Голубого дома (Чхонвадэ, официальная резиденция главы Южной Кореи) есть о чем поговорить со своим коллегой в Белом доме, а также с Новой звездой КНДР.
Разговор с Трампом будет непростым, но коротким, и в основном не в пользу президента Муна. Да, южнокорейский президент пообещал пересмотреть решение о размещении на территории Южной Кореи американской ПРО (THAAD), и китайцы очень ждут от него этого пересмотра. Ждут и некоторые южнокорейские предприниматели, работающие на китайском направлении (КНР в качестве воспитательной меры ввела ряд ограничений на товары из Южной Кореи). Однако, скорее всего, ни те ни другие не дождутся.
У президента Муна может быть свое мнение вопросу THAAD, однако Южная Корея слишком сильно зависит от Соединенных Штатов для того, чтобы это мнение превратилось в государственную политику. Любой публичный конфликт по вопросу THAAD с Вашингтоном станет ударом по американо-южнокорейскому союзу (и без того переживающему непростые дни), что выльется в оборонные и внешнеполитические проблемы для Сеула. Максимум, что может сделать южнокорейский президент, — это заставить Трампа пойти навстречу по ряду вопросов (например, не требовать у Сеула один миллиард долларов за размещение этой системы), а также продать свое личное мнение китайцам, заявив им: "Ну, я же против, поэтому поймите, простите и отменяйте санкции". Сейчас, по мнению The Washington Post, отношения между двумя странами скатились до самой низкой точки со времени установления дипотношений в 1992 году, и любое их улучшение уже можно будет считать достижением нового президента.
А вот по северокорейскому вопросу Мун готов пободаться с американцами. Новый президент (чьи родители в свое время бежали из Северной Кореи) выступает за восстановление диалога с КНДР, а также практического сотрудничества. Например, за возобновление работы индустриальной зоны Кэсон — совместного проекта между Севером и Югом, когда южнокорейские компании организовывали производства возле северокорейского Кэсона, создавали там товары руками северокорейских рабочих, а затем вывозили их назад на Юг. Мун готов встретиться с Ким Чен Ыном, "если будут выполнены предварительные условия в ядерном вопросе" (то есть если Северная Корея продемонстрирует готовность его решать). Новый президент дал понять, что готов даже взять на себя "лидирующую роль" в северокорейском вопросе внутри американо-южнокорейско-японского триумвирата.


Первый шаг
Возможно, это правильный подход. Во-первых, потому, что в случае ошибочной стратегии в отношении КНДР именно Южная Корея пострадает больше всего, а значит, она и должна иметь определяющее влияние на стратегию. Во-вторых, у Южной Кореи в силу хотя бы географического фактора больше всего возможностей для маневра. В отличие, например, от Японии, которая поставила Пхеньяну столько предварительных условий, что о каком-то серьезном японо-северокорейском диалоге не может быть и речи. Да, доцент Пусанского университета Роберт Келли призывает президента Муна к тесному сотрудничеству с Токио — и даже к соглашению "не заключать никаких сепаратных сделок с Северной Кореей".
На первый взгляд, призыв рационален: КНДР обязательно будет использовать разногласия внутри триумвирата для дипломатического маневра. Однако в то же время все понимают, что диалог необходим — в первую очередь для снижения уровня напряженности. Так пусть его ведут те, кто к нему готов. Те, кто хотя бы осознает, что необходимо "признать Ким Чен Ына как правителя Северной Кореи и нашего партнера по диалогу". Да, не бог весть какое заявление, но, как говорится в Восточной Азии, "дорога в тысячу ли начинается с одного шага". Американцы и японцы пока не сделали и его.
В Пхеньяне еще никак не отреагировали на победу приемлемого, в общем-то, для них кандидата. Скорее всего, Ким Чен Ын будет не против восстановления сотрудничества с Южной Кореей и даже саммита с Муном (правда, без всяких серьезных уступок со стороны КНДР). По крайней мере, продемонстрирует готовность ко всему этому (сейчас на Северную Корею выступают все остальные страны переговорной "шестерки", и Киму нужно как-то разбить этот единый фронт "партнеров"), однако с "лидирующей ролью" может возникнуть заминка. Северная Корея многократно говорила о том, что желает вести диалог с "американскими хозяевами", а не с их "южнокорейскими марионетками". Хотя бы потому, что любые договоренности между Севером и Югом могут быть ветированы Трампом, причем даже после достижения этих договоренностей. Кроме того, ценность Муна в глазах Кима будет во многом зависеть от того, насколько прочны будут позиции нового южнокорейского президента в самой Южной Корее, а также в парламенте страны.

Два корейца — три мнения
Будут ли? Это хороший вопрос. На сегодняшний день президент не имеет безусловной поддержки парламента — у Демократической партии лишь 120 мандатов из 300. С идеологическим собратом, лидером Народной партии Ан Чол Су, контролирующим 40 мандатов, у Муна отношения непростые. Они то сотрудничали (на президентских выборах 2012 года, когда Ан снял свою кандидатуру в пользу Муна во имя консолидации прогрессистских голосов), то объединялись (когда в 2014 году тогдашняя партия Ана вошла в состав Демократической партии), то снова расходились (в 2016 году, когда Ан после череды разногласий с Муном вышел из Демократической партии и основал собственную, Народную).
А эта поддержка Муну нужна, ведь от него ждут серьезных внутриполитических и внутриэкономических реформ. В частности, реформы самого президентства. У главы Южной Кореи крайне широкие полномочия, однако применять их он может лишь в течение одного положенного ему пятилетнего срока (это ограничение ввели, дабы не скатываться назад в диктатуру). По мнению некоторых экспертов, этот вариант неэффективен — за пять лет сложно продвинуть системную реформу, зато очень легко заработать за счет "пожертвований". Большая часть политиков страны согласна с этой точкой зрения и выступает за конституционную реформу. Вот только какую?
Президент Мун предлагает два четырехлетних срока, Хон — за усиление полномочий кабмина, Ан — за передачу части полномочий парламенту. Аналогичные разногласия существуют и по экономическим реформам. Если "прогрессисты" Мун и Ан хотят фактически отказаться от модели, основанной на чеболях (крупных корпорациях), то Хон уверен, что их надо поддержать и направлять, а не относиться к ним как к "преступникам". Ведь в итоге таковым (учитывая тесную связь между политикой и бизнесом в стране) может оказаться и сам президент Мун. Тогда он может закончить свою карьеру, как Пак Кын Хе, а то и как его некогда ближайший друг и последний либеральный президент Южной Кореи Но Му Хен. Который тоже пытался наладить отношения с Пхеньяном и реформировать экономику, а в итоге ушел в отставку, стал объектом антикоррупционного расследования и покончил жизнь самоубийством. В конце концов, как говорят в Корее, даже лев может умереть от червяка, который в нем заведется.


Ссылка