— Хотели вступить с вами в полемику по поводу учебников истории. В соответствии с единым историко-культурным стандартом за скобками оставлены так называемые спорные вопросы. Но ведь вся история состоит из таких вопросов, тем она и интересна.— Таких спорных вопросов, как вы правильно заметили, 20. Причем они касаются различных исторических периодов. После длительных консультаций с педагогами-историками мы пришли к решению: по каждому из спорных вопросов будет написано дополнительное пособие, чтобы учитель мог излагать разные точки зрения на одно и то же событие. Итак, в учебнике мы даем тот факт, который действительно имел место, а мировоззренческие позиции, на которых стоят разные авторы, выносятся как раз в то самое дополнительное пособие. Я глубоко убеждена, что преподавание истории — это вещь во многом субъективная, она во много зависит от того, на каких мировоззренческих позициях стоит человек, который преподает историю.
В качестве примера приведу Голландию. Голландцы были первыми, кто создал единый учебник по истории. После них — англичане, и потом уже мы. Так вот, у голландцев в истории есть 300 фактов, которые не поддаются сомнению, и есть случаи, по поводу которых существуют различные точки зрения, и учитель должен это объяснить.
— Вы высказываетесь в поддержку исторической концепции, которая была выработана в преддверии Второй мировой войны. Мы учились в советской школе по этим учебникам истории. Но впоследствии выяснилось, что они далеки от исторической правды.
— Я никоим образом не хочу через ваше издание оправдываться, я просто призываю к тому, чтобы, если кто-то слушал или читал мои лекции, прочли самое главное.
В 1917-м году, придя к власти, большевики сделали очень простую вещь — прервали преемственность с дореволюционной историей. Это был политический шаг. В 1931-м году Сталин выступил перед работниками советской промышленности и сказал, что история у нас есть. И преемственность была восстановлена. Начиная с 1935-го года, в общественном сознании опять появляется понятие государственного патриотизма, на котором поставили крест в 1917 году. Сталин как прагматик прекрасно понимал, что впереди страшная война и нужна мобилизация, в том числе и духовная. Отсюда картины в кино, отсюда поэмы и фильмы об Александре Невском и Иване Грозном.
...
— Ольга Юрьевна, недавно в Орле был открыт памятник Ивану Грозному. После этого стали много говорить о "сталинизации" общественного сознания. Позвольте вас спросить о вашем отношении к Сталину?— Так мы о Грозном или о Сталине?
— Эти темы взаимосвязаны.
— Чтобы стало понятно. Две мои работы – кандидатская и докторская – посвящены истории Русской Православной Церкви, патриотическому движению в годы войны. Я занималась этой темой – Церковь и власть, Церковь и Сталин – почти 25 лет. Поэтому тут я могу вам рассказать очень многое. В 1943-1953-х годах этот тиран и прагматик использовал потенциал Русской Православной Церкви для организации послевоенного мироустройства. Уникальность этого десятилетия заключается в том, что интересы правителя и Церкви совпали.
Но как я могу относиться к Сталину, человеку, тирания которого очевидна? Человеку, на совести которого (и не только на его совести) жертвы политических репрессий. Но при этом мы должны согласиться, что этот человек – государственник. Я его обычно называю большим политиком с большим-большим знаком "минус". Это мое отношение, поэтому вряд ли тут можно меня считать сталинисткой.
http://www.interfax.ru/russia/535818Ольга Васильева
"Интерфакс"
8 ноября 2016г.
Васильеву всегда стоит читать в оригинале, а не в перепеве.