Левый поворот. Как новый президент Южной Кореи изменит отношения с США и КНДР

Отношения США и Южной Кореи в правление Мун Чжэ Ина будут представлять собой цепь кризисов, потому что сейчас Вашингтон и Сеул выбрали противоположные подходы в отношениях с Пхеньяном. Трамп – сторонник максимального давления на Северную Корею, а Мун готов вернуться к «политике солнечного тепла», то есть экономического содействия Северной Корее и определенных политических уступок Пхеньяну

Девятого мая в Южной Корее прошли президентские выборы – впервые в истории страны они проводились вслед за импичментом действующего президента. Закончились они предсказуемо – выборы с заметным отрывом выиграл кандидат от левонационалистических сил Мун Чжэ Ин.
Когда в начале этого года стало ясно, что импичмент президента Пак Кын Хе неизбежен, мало кто сомневался в том, что следующим президентом станет именно Мун Чжэ Ин. Дело тут не в присущей ему харизме (особой харизмы у него как раз не наблюдается) или особых талантах, а в том, как устроена политическая жизнь Южной Кореи.

Партийные традиции
Девятого мая в Южной Корее прошли президентские выборы – впервые в истории страны они проводились вслед за импичментом действующего президента. Закончились они предсказуемо – выборы с заметным отрывом выиграл кандидат от левонационалистических сил Мун Чжэ Ин.
Когда в начале этого года стало ясно, что импичмент президента Пак Кын Хе неизбежен, мало кто сомневался в том, что следующим президентом станет именно Мун Чжэ Ин. Дело тут не в присущей ему харизме (особой харизмы у него как раз не наблюдается) или особых талантах, а в том, как устроена политическая жизнь Южной Кореи.
В политическом отношении Южная Корея давно и прочно расколота на два лагеря, на «консервативные», то есть правоцентристские силы, которые представляла президент Пак Кын Хе, и левых националистов, главой которых как раз и является Мун Чжэ Ин. При этом конкретные текущие названия партий не стоит, пожалуй, даже упоминать – корейские партии переформатируются раз в несколько лет, но этот политический ребрендинг носит весьма формальный характер: всем понятно, что за очередной парой партийных аватаров стоят все те же два неизменных лагеря.
Скандал, развернувшийся в конце прошлого года вокруг президента Пак Кын Хе, логичным образом привел к полной компрометации правых сил. В результате левые автоматически стали единственными кандидатами на победу. Если на выборах и случились сюрпризы, то к ним следует отнести как раз неожиданно неплохие результаты, которые продемонстрировал кандидат правых сил Хон Чун Пхё.
В любом случае следующие пять лет, скорее всего, корейцам предстоит прожить под руководством Мун Чжэ Ина, так что имеет смысл присмотреться к новому главе южнокорейского государства и подумать о том, что будет представлять его политика.
Сам Мун Чжэ Ин родился в семье беженцев из Северной Кореи, однако, в отличие от большинства людей подобного происхождения, он с юности тянулся к левому лагерю. После окончания юридического факультета Мун стал близким другом будущего президента Но Му Хёна, в администрации которого (2002–2007) он занимал заметные посты. Именно на своей близости к Но Му Хёну Мун Чжэ Ин построил свою политическую карьеру после 2008 года.
Сам Но Му Хён, оказавшись под следствием по обвинению в коррупции, покончил с собой, превратившись в глазах левых националистов в своего рода секулярного святого, так что былая близость к этой полусакральной для левых националистов фигуре дала Муну немалые политические преимущества, сделав его безальтернативным лидером левого лагеря.

В современной Южной Корее различия между левыми и правыми по вопросам экономической политики в целом минимальны. В стране фактически сложился консенсус по вопросу, какой должна быть корейская экономика, – она должна быть рыночной, но с элементами государственного перераспределения и с развитой социальной сферой. И левые, и правые в целом согласны с тем, что сейчас Корее остро не хватает социального государства, и намерены его активно развивать, в том числе увеличивая налоги. Различия есть только по вопросам тактическим – левые и правые спорят о том, с какой именно скоростью Корея должна двигаться к некоему подобию североевропейского «социально-рыночного государства».
В условиях, когда глубоких разногласий по вопросам экономики между двумя лагерями не наблюдается, споры между ними часто сводятся к проблемам, которые внешним наблюдателям кажутся не слишком важными: например, деятели обоих лагерей с упоением спорят о том, как следует оценивать те или иные события новой и новейшей истории Кореи.

Фактор Трампа
Однако внешних наблюдателей волнует в первую очередь внешняя политика, а вот в этой области между Мун Чжэ Ином и его оппонентами из правоконсервативного лагеря наблюдаются заметные различия.
Было бы преувеличением считать, что южнокорейские левые националисты настроены антиамерикански. Многие из них – выходцы из студенческого движения 1980-х и помнят те времена, когда «американский империализм» воспринимался ими как главный источник проблем Южной Кореи. Однако сейчас былой радикализм ушел в прошлое и в целом левые националисты понимают, что без военно-политического союза с США Южной Корее придется непросто (не в последнюю очередь потому, что в таком случае Сеулу нужно будет существенно увеличивать собственный военный бюджет).
Тем не менее в ходе кампании Мун Чжэ Ин постоянно позиционировал себя как кандидата, который может сказать «нет» Вашингтону. Это вполне соответствует политике его ментора Но Му Хёна. Речь идет о том, чтобы, сохраняя союз с США, добиться для себя большей автономии.
Однако именно этот подход вызывает наибольшее раздражение у нынешнего президента США. В ходе своей кампании Трамп несколько раз упомянул американо-южнокорейский союз в самом негативном контексте, в качестве примера того, как Вашингтону не следует выстраивать отношения с союзниками. Он подчеркивал, что союз дает Южной Корее экономические преимущества, в частности снижая расходы Сеула на оборону, что, в свою очередь, немало помогает корейским фирмам в их продвижении на американский рынок за счет, как считает Трамп, американских компаний.
Кроме того, Трамп несколько раз заявил о своем желании пересмотреть соглашение о свободной торговле с Южной Кореей, которое он назвал «ужасающим» и крайне невыгодным для США. Любопытно, что в свое время корейские левые (их более радикальные группировки) тоже активно выступали против этого соглашения, которое, как они утверждали, крайне невыгодно Корее. Однако сейчас, когда в Вашингтоне всерьез заговорили о пересмотре соглашения, никакого энтузиазма среди левых этот поворот не вызывал.
Таким образом, попытки Мун Чжэ Ина несколько дистанцироваться от США, не ставя при этом под угрозу союзные отношения с Вашингтоном, могут вызвать немало раздражения у Дональда Трампа. Скорее всего, отношения США и Южной Кореи в правление Трампа и Мун Чжэ Ина будут представлять собой цепь кризисов.
Во многих случаях детонатором таких кризисов может стать политика в отношении Северной Кореи, потому что сейчас в своих отношениях с Пхеньяном Вашингтон и Сеул, кажется, выбрали противоположные подходы.
Трамп является сторонником максимального давления на Северную Корею, а Мун, верный традиционной линии своего политического лагеря, стремится к возвращению – полному или частичному – к так называемой политике солнечного тепла, то есть к политике экономического содействия Северной Корее и определенных политических уступок Пхеньяну. Как легко догадаться, политика эта в первую очередь ассоциируется с именем президента Но Му Хёна, инкарнацией которого Мун Чжэ Ин хочет если не стать, то хотя бы выглядеть.

Трудности солнечного тепла
Мун Чжэ Ин неоднократно заявлял о своем желании восстановить Кэсонскую промышленную зону – пограничный промышленный район, где северокорейские рабочие трудились на предприятиях, принадлежащих южнокорейским компаниям и под присмотром южнокорейских менеджеров. Зона эта была закрыта по инициативе Пак Кын Хе. Выражал он интерес и к другим проектам так называемого межкорейского сотрудничества (слово «сотрудничество» здесь не слишком применимо, так как почти все эти проекты субсидировались южнокорейскими налогоплательщиками).
Однако в попытках возобновить взаимодействие с Северной Кореей президент Мун столкнется с тремя проблемами. Во-первых, принятые в последние несколько лет решения Совета Безопасности ООН прямо запрещают или резко затрудняют многие из тех форм экономической деятельности, которые в прошлом составляли основу политики солнечного тепла.
Во-вторых, южнокорейские избиратели, хотя в целом и хотели бы улучшения отношений с КНДР, вовсе не готовы платить за это улучшение. Мысль о субсидиях Пхеньяну вызывает у южнокорейского налогоплательщика ярко выраженную отрицательную реакцию. А без субсидий так называемое сотрудничество с Северной Кореей невозможно в принципе.
В-третьих, подобная политика идет вразрез с новой линией Вашингтона и, скорее всего, подольет еще больше масла в костер американо-южнокорейских противоречий. 
Наконец, в ближайшее время можно ожидать серьезных споров вокруг планов размещения в Южной Корее американской системы противоракетной обороны THAAD. Эффективность этой системы несколько сомнительна, но ее размещение южнокорейская публика в целом поддерживает, считая, что сомнительная защита от северокорейских ракет все же лучше, чем полное отсутствие какой-либо защиты. Однако решение о размещении ракет вызвало максимально негативную реакцию Китая, который не рад появлению американской ПРО у своих границ и ввел против Южной Кореи весьма болезненные экономические санкции.
Во время кампании Мун Чжэ Ин избегал высказываться на тему THAAD. Эта осторожность была понятна: с одной стороны, значительная часть активистов его партии и ядро его избирателей относились к идее развертывания американской ПРО негативно, а с другой – у большинства южнокорейской публики было по этому вопросу прямо противоположное мнение.
Скорее всего, администрация Муна в итоге примирилась бы с развертыванием THAAD, но в игру вмешался лично президент Трамп. Он вдруг заявил, что Южная Корея должна заплатить миллиард долларов за размещение системы, которая в первую очередь защищает именно ее. Как быстро выяснилось, требование материальной компенсации прямо нарушает существующие американо-корейские соглашения и не было согласовано ни с Госдепартаментом, ни с Пентагоном. Однако само это высказывание, кажется, сдвинуло баланс сил в пользу противников THAAD, и Мун уже в качестве президента выразил намерение вернуться к этому вопросу.
Таким образом, можно быть уверенным: отношения Вашингтона и Сеула при Мун Чжэ Ине будут сложнее, чем когда-либо за последние 70 лет, а вот отношения Севера и Юга, наоборот, улучшатся (насколько – другой вопрос). В любом случае нас, кажется, ждут весьма интересные времена: в ситуации вокруг Корейского полуострова появляется все больше новых факторов, она становится все менее предсказуемой. 


Ссылка